Трехглавый змей: Проклятие семьи Мор

Глава 14 Некромантия Торна

Когда эксперименты с куриц перешли на свиней, начался декабрь. Снег ложился плотным слоем на крыши академии, ветер хлестал по карнизам, а в кухне глубокой ночью творились вещи, от которых у любого бы кровь застыла в жилах.

Похитить свиную тушу незаметно не представлялось возможным, так что опыты проводились прямо там.

Риск попасться был высоким, но они использовали чары подавления звука, так что даже самые душераздирающие визги никто не мог услышать.

Видимо, Мара и Дамиан на самом деле достигли определённого мастерства, потому что получилось почти с первого раза. Поросёнок поднялся на ноги, прошёлся по кухне, сосредоточенно обнюхивая пол и совершенно не обращая внимания на дыру в своём животе, откуда были изъяты внутренние органы.

Мара смотрела на животное со смесью ужаса и интереса, лицо Дамиана не выражало никаких эмоций. Весперис не смотрел вовсе.

Было решено, что нет смысла тянуть время и пора приступать к основной цели — к Вейлору Торну. Это означало, что Маре и Дамиану предстояло заново проделать путь от деревни Хвияд до Башни Ворона, но теперь уже по своей воле.

Мара видела, как всё мрачнее и мрачнее становится Дамиан, когда они пришли в конюшни в субботу утром. Она хотела что-то сказать, но заметила, как Весперис нервно переступает с ноги на ногу.

— Ты что, и правда боишься лошадей? — с лёгкой насмешкой спросила Мара, склонив голову набок.

— Не боюсь, — поспешно возразил Весперис, бросая косой взгляд на длинный витой рог Снежка. — Просто… не доверяю. Огромная махина весом полтонны… кто знает, что ему в голову взбредёт?

Снежок топнул копытом и возмущённо заржал. Весперис отпрыгнул и ударился спиной о деревянную подпорку.

— Они чувствуют, что не нравятся мне, — пробормотал он мрачно.

Мара недоумённо моргнула. У неё не укладывалось в голове, как мальчик-аристократ мог не ладить с единорогами. Ведь в его семье наверняка было несколько.

— Мы иначе в Хвияд не доберёмся, Весперис, — с укоризной сказал Дамиан, проверяя уздечку на Веточке.

— А если он меня не послушает? — не унимался Мор, бросая напряжённые взгляды на единорога. — И унесёт куда-нибудь… в Уэльс?

Дамиан с шумным вздохом выпрямился.

— Ладно, — протянул он, — поедешь со мной, идёт?

Весперис обвёл взглядом гнедую кобылку Дамиана, всё ещё сомневаясь.

— Идёт, — согласился он нехотя.

Но когда Весперис встал в стремя, пятаясь залезть к Дамиану, Веточка заржала и поднялась на дыбы, едва не выбросив Спэрроу из седла, а Весперис полетел на землю.

— Я же говорил, — ворчал он, поднимаясь и отряхивая сено с брюк.

— Наверное, вдвоём вы слишком тяжёлые, —предположила Мара, замечая, как он пытается скрыть дрожь в голосе. — Полезай ко мне.

Мор колебался, но деваться было некуда, а ехать один он совершенно не хотел.

Снежок принял второго всадника. Весперис забрался в седло и сел позади Мары.

— Ты мне так мешать будешь, — она стряхнула его руки со своих плеч.

— А за что держаться? — беспомощно спросил он.

— За талию, — бросила Мара через плечо.

Весперис покосился на Дамиана, но тот быстро спрятал лицо, скрывая какую-то странную ухмылку.

Весперис подчинился, и они двинулись в путь.

Деревня Хвияд зимой выглядела совершенно иначе — покрытая снегом и немного сонная. На узких улочках не было людей, из труб валил густой сизый пар, растворяясь в морозном воздухе.

Мара не стала задерживаться и сразу повернула Снежка в лес.

Этот путь навсегда врезался в её память, и чем дальше они шли, тем тяжелее становилось у неё на душе. Белый, тихий лес с хрустящей коркой льда на ветвях — и всё же перед глазами вспыхивали осколки зелёного лета, яркий солнечный свет, искажённый жутким контрастом того дня, когда Вейлор Торн заставлял её идти вперёд, а Дамиан корчился и хрипел от боли в его хватке магии крови.

Мара обернулась, и он коротко взглянул на неё в ответ. Ему не нужно было говорить, она знала, что он думал о том же.

— Ты в порядке? — тихо раздалось у самого уха.

Мара вздрогнула — Весперис наклонился вперёд, его дыхание чуть коснулось её щеки.

— Не совсем, — честно ответила она. — Это было ужасно. То, что он делал с Дамианом…

Весперис ничего не сказал, только обхватил её крепче.

Наконец впереди, меж ветвей замаячил чёрный камень стен Башни Ворона. И среди белоснежного пейзажа он казался не просто чёрным, но поглощающим свет. На его фоне снег выглядел ярче, а тени гуще.

Когда они подъехали вплотную, Весперис с видимым облегчением соскользнул на землю сам и помог спуститься Маре.

Привязав единорогов к ели, Мара торопливо шагнула к знакомой двери без ручки, замка и петель. Тяжесть в её груди заменило желание как можно быстрее расправиться с этим, убраться и больше никогда, никогда сюда не возвращаться.

— Погоди… Погоди секунду… — вдруг остановил её Весперис.

Он сделал пару шагов назад и запрокинул голову, разглядывая Башню.

— Я ведь… не видел ни одной из Башен. И не видел, как ты их открываешь. — Он перевёл взгляд на подругу. — Иногда я забываю, какая ты… особенная.

Мара смущенно опустила глаза

— И всё это… — он обвёл рукой их троих, заснеженный лес и Башню. — Всё это невероятно.

Мара покосилась на Дамиана, но тот только пожал плечами.

Дав Весперису пару минут насладиться исключительностью происходящего, она положила руку на деревянную поверхность двери. Под пальцами вспыхнули пурпурные символы, побежали по камню, замыкаясь в живой, сверкающий узор. Башня дрогнула, дверь растаяла, превратившись в клубящийся молочно-белый портал.

— Готовы? — тихо спросила Мара, обернувшись.

Дамиан не ответил, мрачно уставившись в туман. Весперис посмотрел на неё чуть дольше, чем обычно, и кивнул.

Едва они прошли через туман, им в нос ударил невыносимо отвратительный запах.

Это было хуже, чем Мара могла представить, хуже, чем самое прогорклое мясо, оставленное на солнце. Сладкая, тошнотворная гниль проникала в нос, в рот, в глаза, в волосы, в каждую складку на одежде. Ей казалось, что она вдохнула не запах, а саму разложившуюся плоть, и она осела теперь в её лёгких.

Мара отшатнулась, хватая ртом воздух и совершила роковую ошибку. Всё, что у неё получалось — только вдохнуть эту мерзость ещё глубже.

К горлу подкатил комок иеё вырвало.

Сражаясь с собственными рвотными позывами, Весперис неуклюже начертил в воздухе какую-то формулу.

В центре комнаты, высоко над полом, скрутилось мутное бурое облако, затянувшее в себя всё зловоние, как в воронку. Воздух стал чище.

— Что ты… что ты сделал? — прохрипела Мара, отплёвываясь и вытирая губы рукавом.

— Я… изолировал миазмы.

— Ты хочешь сказать… — выдавил Дамиан. — Что мы вдохнули это? Мы на самом деле вдохнули частицы разложившейся плоти?

Весперис не ответил.

Спэрроу схватился за стену, сложился пополам, и его вырвало тоже.

Ребята ещё долго стояли, прижавшись к стене, не желая приближаться к центру помещения. Тело Вейлора покоилось на жертвенном постаменте — одинокое, неподвижное, и всё равно от него веяло угрозой. Как будто даже мёртвый, он всё ещё мог что-то сделать. Что-то сказать. Что-то… отнять.

Отсюда деталей видно не было — только силуэт. Тело лежало на спине, навзничь, в той же позе, в какой они оставили его полгода назад.

Мара не могла заставить себя сделать ни единого шага, потому что вдруг осознала: это она. Это она сделала его таким. Он был чудовищем. Но теперь… теперь он — просто труп.

Мара смотрела на Дамиана в надежде, что он найдёт в себе силы заставить себя подойти к Вейлору, ведь у неё самой этих сил не было.

Дамиан знал. Он чувствовал её взгляд, но не поворачивался. Глаза его были прикованы к постаменту, но челюсть дрожала. Не от страха. От отвращения. От ярости. От невыносимой тяжести сознания, что он сам настоял на этом. Что это он привёл их сюда.

— Ладно… — глухо выдохнул он, покосившись на лужицы рвоты. — Это ведь была моя идея…

Медленно, с трудом передвигая будто ставшие свинцовыми ноги, он сделал шаг. Мара и Весперис последовали за ним, всё же оставаясь за его спиной.

Но чем ближе они подходили, тем быстрее испарялась их решимость.

Никто из них не знал, что происходит с телом, пролежавшим полгода в помещении без солнечного света.

От Вейлора Торна остались лишь его волнистые светлые волосы, сбившиеся в колтуны, перепачканные чем-то, что вытекало из тела и окружало его теперь жирной, полузасохшей лужей, местами покрытой лоснящейся коркой.

Кожа высохла и потемнела, почти сливаясь с бурой от этой жижи одеждой. Сквозь неё проглядывла желтоватая скуловая кость.

Глаз не было. Вместо них лишь чёрные, пустые провалы глазниц. Не было и губ. Вместо них — жуткий оскал.

Мара зажмурилась и отвернулась.

— Он… ничего не скажет, — произнёс Весперис чужим, натянутым голосом.

Вместо ответа Дамиан сделал шаг назад. Глаза его потемнели, пальцы дрожали — но он всё же поднял руки и начал упрямо вычерчивать в воздухе знакомую уже формулу.

С отвратительным, мокрым чавканьем тело дёрнулось. Но больше — ничего.

— Помоги, — хрипло бросил Дамиан, не оборачиваясь.

Мара сглотнула. Ей хотелось бежать отсюда так далеко и так долго, пока не откажут ноги. Но вместо этого она шагнула ближе, борясь с тошнотой, и повторила жесты Дамиана.

Мёртвое тело снова вздрогнуло. Судорога прошла по позвоночнику, и всё стихло.

Мара взглянула на Дамиана. Он стоял совершенно неподвижно, как статуя. Потом повернул к ней голову и посмотрел в упор, как делал раньше, и как не делал уже очень давно. В его взгляде не было ни упрёка, ни приказа.

— Вместе, — сказал он тихо.

Всего одно слово. Не просьба, не вызов и не напоминание. Обет. Старый, выстраданный, незаметно принятый где-то на дне общего кошмара.

Как тогда, с пауком. Как было всегда: он и она, в каком-то жутком ритуале, с которым бы они не справились поодиночке.

Вместе.

Мара кивнула, и они повторили формулу, на этот раз одновременно, синхронно.

Послышался хруст костей, и туловище Вейлора Торна дёрнулось и рывком поднялось в сидячее положение, обрывая приросшую к полу ткань пиджака.

— Что ты знаешь про Ллиурэн Торн? — Дамиан старался звучать твёрдо, но голос его дрожал так сильно, что Мара едва разобрала слова.

Голова Вейлора дёрнулась, челюсть с треском открылась и из его груди вырвался не то скрип, не то крик.

Мара попятилась, врезалась в Веспериса и замерла, но чары не разорвала.

— Что ты знаешь про Ллиурэн Торн⁈ — громче, чётче повторил Дамиан.

Тело Вейлора скрутило в судороге, руки прижались к груди, снова влажно захрустели суставы. Среди непрекращающегося хрипа удалось разобрать слова:

— Яяяя… ччтттоооо…

— Ну же! — почти в отчаянии выкрикнул Дамиан. — Ллиурэн Торн!

— Яяяя… нннееее…

Ставший более чётким голос вдруг оборвался, оставляя только хриплый свист. Что-то щёлкнуло. Наверное, с таким звуком окончательно лопаются сгнившие голосовые связки.

Если бы Мару могло стошнить через уши, её бы стошнило.

— Дьявол! — Дамиан разорвал чары. Пламя вспыхнуло в его кулаках — яркое, гневное, живое. И оно разрасталось, поднимаясь по рукам.

Он больше не колдовал — он горел.

Мара отшатнулась и даже Весперис сделал шаг назад.

Дамиан сбросил пламя с себя, направляя его в мёртвое тело. Мощный огненный поток ударил в грудь, но он не загорелся. Вейлор словно поглощал пламя, превращая его в чёрный, чадящий, вонючий кошмар.

Вскоре пламя иссякло. Огонь в Дамиане — тоже. Он тяжело дышал, лицо искажено. Один быстрый шаг — и он яростно пнул то, что осталось от Торна. А затем, не оборачиваясь рванул к порталу.

— Дамиан! — окликнула Мара, но он уже не слышал. Или не хотел слышать. Он уже исчез в клубах белого тумана.

Она хотела побежать за ним, но не смогла пошевелиться. Её тело всё ещё находилось в оцепенении от увиденного.

— Пусть идёт, — раздался рядом слабый, севший голос Веспериса. — Ему нужно остыть.

Они остались вдвоём в тишине.

Труп Вейлора продолжал коптить. Густой чёрный дым собирался в воздушную ловушку Веспериса под потолком.

Они оба понимали, но не хотели говорить этого вслух: их последняя надежда раздобыть информацию о Ллиурэн только что оборвалась. Надежда спросить. Понять. Найти зацепку. Ключ. Что угодно.

Теперь — ничего. Только пепел и мрак. Мёртвый не заговорил.

Мара осталась с эфирной магией наедине.

Опять.

Никто не скажет ей, что делать. Никто не научит. Никто не подскажет, как спасти Веспериса, как вытащить его из петли этого проклятия. Если она не справится сама — он умрёт.

Она перевела на него взгляд. Весперис продолжал смотреть на дымящиеся останки, и Мара ещё никогда не видела его таким разбитым.

— Не знаю, о чём я думал, когда соглашался на это, — сказал он тихо, почти беззвучно. — Это всё… неправильно. Я это с самого начала знал. Тёмная магия не даёт ничего хорошего. Она не снимает проклятия. Не спасает жизни. Она только забирает.

Он повернул к ней голову, и их взгляды встретились.

В глазах Веспериса стояло что-то слишком тяжёлое: безысходность, усталость, глубокая, бесконечная тоска.

— Я не должен был позволять вам делать это, — прошептал он. — Не должен был.

Мара не смогла выносить этот взгляд. Она отвернулась и пошла, не чувствуя, как ступает. Словно всё происходило с кем-то другим.

К порталу. К тому самому, что раньше вёл в Хранилище.

Вдохнула — и, как всегда, положила руку на раму. Пурпурные символы вспыхнули под её пальцами, выстрелили искрами по древним линиям.

На мгновение вместе с ними вспыхнула и надежда. Глупая, детская, отчаянная — на то, что хоть что-то ещё можно исправить. Что, может быть, если портал сработает, если удастся пробиться, там, за завалом, найдётся хоть что-то, хоть какой-то путь…

Но портал остался зеркалом.

Чёрным. Мёртвым.

На той стороне его больше не существовало.

Мара стояла, глядя в своё отражение, и дышала тяжело, мерно. Потому что ей нельзя было сдаться. Потому что кто-то должен держаться.

Она прикрыла глаза и вздохнула.

За спиной послышалось движение. Тихое, осторожное. Ей не нужно было оборачиваться — она всегда знала, когда он рядом. Даже когда не смотрела.

— Пообещай, — сказал Весперис тихо. — Пообещай больше не обращаться к тёмной магии.

Мара долго не отвечала. Она думала о том, что было бы, если бы портал работал. И она прекрасно знала, что именно.

— Он пошёл бы ради тебя на всё, — сказала она наконец, почти шёпотом. — Он нарушит клятву, если это спасёт тебя. Даже если это убьёт его.

Она обернулась и встретилась с Весперисом взглядом.

— И я тоже, — добавила она, твёрдо и чётко. — Так что нет, Весперис. Я не могу тебе этого пообещать.

Весперис обречённо закрыл глаза. Между его бровями залегли складки. Наконец он коротко кивнул.

— Я знал, что ты так ответишь, — сказал он спокойно со смирением в голосе. — Но я должен был попытаться.

Он окинул взглядом помещение и добавил:

— А теперь, пожалуйста… давай уйдём отсюда.