Тепла хватит на всех – 3

Возвращение

Сообщение между Лунной базой и Землёй было организовано с помощью целой флотилии многоразовых кораблей-челноков. Причём движение по этому маршруту было плотным: на Луне добывался крайне редкий гелий-3, на котором работали новейшие термоядерные реакторы и некоторые редкоземельные элементы, богатые залежи которых открыли в полярных областях естественного спутника. В обратном направлении шли припасы и оборудование — всё-таки форпост в необитаемом мире без атмосферы почти невозможно сделать полностью автономным.

Плюс большое строительство на Лунной орбите, для обеспечения которого тоже были задействованы челноки Лунной базы.

Строить собирались флотилию релятивистских кораблей-автоматов с термоядерными реакторами на борту. Но вовсе не для того, чтобы таким примитивным способом пытаться добраться до других звёзд. Задача была чисто практической: вернуть и уничтожить споры, которые «рептилоиды» успели запустить в дальний космос.

Теоретически новые технологии давали возможность таким кораблям достигать скоростей, в сотни раз превышающих те, на которых летели примитивные лоханки со спорами. Кропотливая работа с архивами позволила выявить запуски и параметры траекторий всех подозрительных объектов, информация о которых была недоступна широкой публике.

И всё же, несмотря на имеющийся транспорт, мне предстояло вернуться на Землю на борту «Севера-1». На Земле решили, что так будет лучше. В чём-то они, возможно, и были правы — вот только мне снова предстояло лезть в консервную банку на несколько дней.

Корабль не был рассчитан на повторный взлёт после возвращения — раскрываемые стартовые ступени были сброшены на Нарайе. Да, какой-то запас горючего на борту имелся, но его было недостаточно для того, чтобы взлететь с Луны и обеспечить безопасные манёвры на околоземной орбите с последующим вхождением в атмосферу. Поэтому за то время, пока я находился на карантине, местные умельцы приспособили бустеры, которыми обычно «выталкивали» припасы и оборудование на орбитальную стройку.

Со стороны это выглядело так, будто «Север-1» сел на связку красных вытянутых воздушных шаров. Конструкция не выглядела слишком надёжной, однако даже Вася заверил меня в её безопасности.

Оставалось лишь дождаться подходящей орбитальной конфигурации для старта. Ближайшая ожидалась через двенадцать часов, так что сразу после экскурсии я снова отправился в тот же отсек, где проходил карантин — потренироваться перед полётом и отдохнуть как следует, наслаждаясь свободой движений.

Чуть позже я выяснил, что ради меня отселили с десяток человек. Они вынуждены были перебраться к коллегам в комнаты. Конечно, узнав об этом, я пытался убедить Чжана, что люди могут вернуться уже сейчас. Ведь карантин снят, зачем терпеть неудобства ещё одну ночь? Но начальник Лунной базы был непреклонен: распоряжение о выделении отдельного отсека действует вплоть до моего отбытия.

Уже за ужином Вася, пообщавшись с Ваней сказал: «Полковник просто не хочет, чтобы на базе в коллективе появились скрытые конфликты. Для людей много значит быть рядом с собой. Если бы кто-то плавал с тобой в одном бассейне или находился в одной сауне — разговоров было бы на несколько месяцев!»

«Ясно», — мрачно ответил я, снедаемый дурными предчувствиями относительно моего возвращения на Землю.

Не рассчитывал я на славу. И не хотел её. Теперь, получается, придётся жить «под стеклом», будто я музейный экспонат какой… к тому же, совершенно неясна перспектива дальнейших полётов. По слухам, Гагарина больше не пускали в космос — именно из соображений безопасности. Чтобы не потерять национальное достояние.

Да и о возврате к моей прежней профессии не могло быть и речи. Разве что податься куда-нибудь в частную контору, такие ведь наверняка сохранились. Получается, у нас теперь будет совсем как на Нарайе…

Ночью мне приснились родители. Такие сны случались всё реже и реже. Если поначалу они доставляли боль, то со временем наоборот, я начал ждать их. В них было тепло и как-то по-человечески просто.

Они ничего не говорили. Просто стояли и смотрели, как я, надев скафандр, забираюсь в кабину «Севера-1».

Потом, когда я уже сидел в кабине и наблюдал за ними через толстое стекло иллюминатора, к ним подошла Лаймиэ. Она была в своём обычном форменном комбинезоне. Посмотрев в мою сторону, она помахала рукой и что-то сказала на ухо маме. Та улыбнулась и тоже подняла руку.

Я проснулся от старинной мелодии. «Green Sleeves», исполненная на клавесине. Это меня так удивило, что я мгновенно открыл глаза и сел на кровати, едва не подлетев к потолку. Тут же зажглось дневное освещение.

— Что за дела? — спросил я вслух.

— Ваня посоветовал, — отвели Вася, используя динамики развлекательного центра.

— Да я бы сам проснулся… — сказал я, потягиваясь.

«Дурак ты, — заявил Вася мысленно. — Он просто хотел тебе приятное на прощание сделать. Вы же так и не общались толком».

«Слушай, мне тебя хватает!» — сердито заметил я.

«Тебе нужно быть более социальным. Мир меняется, Женя! Уже изменился».

Мелодия начал медленно стихать.

— Оставьте! Пожалуйста, — попросил я вслух. — Как рад то, что нужно для настроения перед стартом.

«Так-то лучше!» — промурлыкал Вася.

Я принял душ, наслаждаясь невесомыми упругими струями. Потом позавтракал. После этого ко мне подошёл Чжан с двумя другими обитателями базы. Первым оказался здоровенный улыбчивый негр в техническом комбинезоне, второй — изящная, даже хрупкая женщина со светлыми волосами и льдистыми серыми глазами. Она была одета в белый халат с красным крестом на одном из руковов.

— Наш специалист по вакуум-оборудованию, — сказал Чжан, указывая на негра. — Доктор Чиди. И доктор Сена, руководитель медицинской службы.

«Похоже, тут все доктора», — ехидно заметил Вася.

— Рад познакомиться, — кивнул я, отвечая на рукопожатия.

— Для нас большая честь, — кивнул Чиди. — Я помогу со скафандром. Российские коллеги передали нам необходимую документацию.

— Это будет очень кстати, — согласился я.

— Мы подготовили аналог асептического геля, — добавила доктор Сена. — Его уже доставили в шлюз. Всё должно быть в порядке, но я бы рекомендовала для начала протестировать на предмет возможной аллергии.

Оба специалиста явно не были русскими, однако моим языком они владели в совершенстве. Не хуже Чжана как минимум.

«Где они так навострились? В России жили, что ли?» — мысленно удивился я.

«Ты тоже на эйра говорил как свой, — заметил Вася. — Не забывай, у них у всех в головах есть такие же помощники».

«А, вот оно что!»

Доктор подошла ко мне, достала небольшой прозрачный тюбик из пластика. Я протянул ладонь. Она намазала прохладным гелем небольшой участок чуть выше сустава.

— Если почувствуете что-то не, то — говорите сразу, — сказала она.

— Поверьте, не стану этого скрывать, — улыбнулся я. — Поймать аллергию в скафандре, когда его невозможно снять… пожалуй, страшнее пытки ещё не придумано!

— Рада иметь дело с разумным человеком, — кивнула доктор.

Кажется, она хотела о чём-то меня ещё спросить, но в последний момент передумала. Только вежливо улыбнулась и отступила в сторону.

— Что-то ещё? — решил спросить я.

— Да нет, не беспокойтесь, — улыбнулась доктор. — Это сейчас лишнее. Наверно.

— В нашем деле мелочей не бывает, — ответил я, встретившись взглядом с Чжаном. Тот начал было проявлять нетерпение, но тут успокоился, посмотрел на Сену и едва заметно кивнул.

— Позвольте, пожалуйста, записать с вами рилс, — сказала доктор. — Дочка очень просила. Она сильно расстроилась, когда узнала, что я не попала вчера на встречу с вами в оранжерее.

— Да… да, конечно, — немного растеряно кивнул я.

Доктор Сена достала из кармана халата небольшую серую трубочку, потянула за один конец и этот предмет развернулся в полноценный на вид смартфон с двумя экранами.

— Можно? — уточнила она, подходя ко мне.

— Разумеется! Сколько лет вашей дочке?

— Восемь!

Она вытянула руку со смарфоном перед собой. На экране появились наши изображения.

— Селия, мы готовы, — сказала она, вероятно, обращаясь к виртуальному ассистенту. — На счёт три! Раз-два-три!

— Здравствуй, Мицела! — продолжала Сена. — Мы с Евгением передаём тебе большой привет!

Она посмотрела на меня.

— Привет, Мицела! — поддержал я. — Рад с тобой познакомиться, пускай и на расстоянии! Учись хорошо, радуй свою замечательную маму! Она здорово помогла мне сегодня — за что ей огромное спасибо!

От меня не укрылось, что щёки доктора Сены чуть порозовели.

— Ну всё, Селия, отправь доче! — сказала она, убирая смартфон. И добавила, обращаясь ко мне: — Спасибо огромное!

— В каком городе вы живёте? — спросил я.

— В Сан-Паулу, — ответила Сена. — Через несколько дней, когда дадут официальную информацию, мы с дочей станем знамениты!

— Главное, чтобы это пошло на пользу, — подмигнул я. После чего посмотрел на Чжана. Тот с облечением вздохнул и указал в сторону шлюза, ведущего в «мой» отсек.

Доктор Чиди отлично разбирался в скафандрах, не отнять. Некогда совершенно секретный «Черный Коршун» не вызвал у него никаких затруднений. С системой сбора отходов он тоже справился за секунды, будто делал это всю жизнь. Правда, сразу после этого Чиди совершенно не стесняясь предположил, что у меня наверняка есть африканские корни «совсем как у великого русского поэта Пушкина». И что это факт «совершенно очевиден». Удивительно, что об этом до сих пор не объявили официально. Он даже засмеялся, довольный своей шуткой. Я в ответ лишь устало вздохнул. Оставалось надеяться, что он не станет делиться такими вещами публично. И вообще, следовало с него взять подписку о неразглашении…

«Ладно, не драматизируй, — успокоил меня Вася. — Я почитал его досье, он очень умный парень. А чувство юмора в таких местах, даже грубое — залог выживания».

«Ладно, разберёмся, — вздохнул я. — Будет много болтать — натравлю на него Сергеича и его команду!»

Старт прошёл штатно и даже скучно. Синтезированный на станции гель проблем не вызвал. Перегрузки были весьма условными и скорее напоминали о нормальной силе тяжести. Разгон закончился до обидного быстро. Начались уже привычные будни в невесомости.

Некоторое разнообразие внесли припасы, которые загрузили на борт на Луне. Довелось даже попробовать специально упакованные и обработанные плоды «рисограда», которым так гордилась Бай Лу. Странный получился продукт. Мелкие виноградины с плотным матовым содержимым. На вкус как рисовая каша, в которую добавили виноградного сока. Впрочем, голод эти штуки утоляли прекрасно.

По дороге я постепенно, по настоянию Васи, знакомился с земными новостями. Информационная картина разительно отличалась от той, какой она была на момент моего отбытия на Нарайю. Негативных сообщений совсем мало, в основном они связаны со стихией или несчастными случаями. Зато очень много шло новостей про космос: какой аппарат что открыл внутри Солнечной системы, перспективы ресурсного освоения богатейших спутников Юпитера и так далее.

За день до запланированной даты спуска пошли новости про меня. Было очень непривычно видеть собственную физиономию в парадной майорской форме ВКС. После этого начались выступления многочисленных экспертов, выкладки теоретических физиков. Информация о мирах Пентакля и автоматических зондах, которые их изучали. Про Диану и Максима по-прежнему ни слова, ни намёка.

Но вот и наступил день, когда движки дали тормозной импульс и «Север — 1» начал падать с орбиты. Честно говоря, я нервничал. Слишком гладко всё у меня складывалось до этого. У Гагарина вот нештатных ситуаций было куда больше — а тут первый полёт и сразу, практически, всё как по маслу!

«Это потому, что я считал и моделировал разные аварийные ситуации, — ответил Вася на мои тревожные мысли. — Во времена Королёва таких возможностей не было, приходилось на интуицию полагаться, а она несовершенна».

В иллюминатор вплыла огромная Земля. Несмотря на все тревоги, в груди поднималась радость. Наконец-то нормальный мир, нормальная жизнь… ну или почти нормальная — тут уже как сложится.

— «Север-1», на связи Центр управления полётами, — ожили динамики.

Про себя я отметил, что руководство приняло решение отказаться от использования позывных. Наверняка и передача шла по открытому каналу. Нечто вроде протокольной съёмки для истории.

— «Север-1» ЦУПу, принимаю вас, — ответил я.

— «Север-1», тормозные двигатели отработали штатно. Вы на траектории. Расчётная точка приземления находится за дельтой Волги, Волгоградская область. Служба эвакуации в полной готовности.

— Спасибо, ЦУП, принял, точка приземления, Волгоград.

— Повторный сеанс связи после торможения, удачи «Север-1».

— Спасибо, ЦУП, принял. До связи!

На Землю «Север-1» садился штатно, безо всех ухищрений, которые были необходимы на Нарайе. Старые добрые парашюты. Правда, корабль был куда тяжелее обычных спускаемых аппаратов, так что здесь устанавливалась целая парашютная система с десятком куполов.

Навалились перегрузки. Впрочем, после старта на Нарайе они казались мне более, чем умеренными — несмотря на целую неделю «расслабона» на Луне. Я даже с интересом поглядывал в иллюминатор, за которым плясало оранжевое пламя, ожидая пока развиднеется.

Но вот огонь погас. Небо за окном постепенно приобретало фиолетовую глубину. А внизу расстилалась гладь Чёрного моря.

Я успел пролететь Кавказ, задеть край Каспия и дельты Волги, и вот над головой бухнуло. Капсула дёрнулась, на миг вернулись перегрузки. Раскрылись парашюты.

Внизу проплывала степь с вкраплениями песчаника и солончаков. Чем-то похоже на пограничные земли Тер-маа… побываю ли я там когда-либо ещё? А есть ведь ещё и другие миры! Или меня закроют навечно под пуленепробиваемым стеклом?..

Стараясь отогнать грустные мысли, я перевёл взгляд на информационную панель и центральный экран. Там отображались параметры спуска. До приземления оставалось всего ничего — где же ЦУП?

«Вася? — мысленно окликнул я. — Что со связью?»

«Сам удивляюсь! — ответил тот. — Как отрубило после спуска!»

«Все каналы пробовал?»

«Пытаюсь на лазерах, но не могу сфокусироваться на известных мне приёмниках», — ответил напарник.

«Ясно. Ну, ждём».

Ждали мы до самого момента приземления. Но вот новый толчок — и «Север» замер посреди пустынной степи. Светило жаркое солнце. Хорошо хоть система теплоотведения имела огромный запас прочности и мощности. А как иначе, когда на борту всё ещё действующий реактор? Так что изжариться заживо или, например, задохнуться мне не грозило.

Мне просто хотелось поскорее наружу.

По инструкции после возвращения на Землю я не должен был самостоятельно покидать корабль. Этими должна была заняться специальная команда. Но теперь у меня возникли некоторое сомнения: раз нет связи, может ли это считаться нештатной ситуацией?

Про себя я решил, что подожду час, не больше. Потом буду выбираться.

Первый вертолёт появился в поле зрения через двадцать минут. Он сделал круг над аппаратом, после чего сел где-то метрах в тридцати. Из него сразу выскочило несколько человек в защитных комбинезонах и с носилками.

Они подбежали к «Северу-1», обследовали внешнюю оболочку корабля приборами, после чего начали вскрывать внешний люк.

Всё это время я терпеливо ждал, открыв визир шлема.

Наконец, люк поддался. Внутрь заглянула чья-то физиономия в противогазе. Увидев его, я помахал рукой и улыбнулся. Человек снял маску, глубоко вздохнул, чуть отпрянул и крикнул, видимо, обращаясь к своим коллегам:

— Слава Богу, жив!