Тепла хватит на всех – 3

Дерево

Почти всё время я проводил в спортзале. Судя во всему, выделенный мне отсек когда-то был обычным жилым помещением, оборудованным всем необходимым как минимум на пару десятков человек. Тут была своя столовая, комната отдыха, оранжерея и целый спортивный комплекс с бассейном и различными саунами.

Надо сказать, что плавание в лунных условиях — очень странное удовольствие. Глубина погружения тела оставалась примерно такой же, как на Земле или на Нарайе, но волны от гребков получались существенно выше. Это необходимо было учитывать, чтобы не захлебнуться. А ещё мне понравилась возможность полностью «выпрыгивать» из воды — силы гребка хватало, чтобы преодолеть слабое лунное притяжение. Таким образом я ощущал себя немного дельфином.

Я был частым гостем бассейна. Плотность воды и инерция тела оставалась такой же, как на Земле, так что усилия, необходимые для гребка, были сопоставимы с земными. И, соответственно, почти земной была и нагрузка. Это куда лучше, чем ремни-эспандеры и объёмные утяжелители, которыми приходилось обвешиваться при занятиях на дорожке.

Ещё мне не хватало длины грифа штанги и весов для того, чтобы полностью нагружать свои, гипертрофированные нарайнийской гравитацией мышцы. Но я старался. Было обидно терять наработанное, пускай я и понимал, что это неизбежно.

Старший полковник Чжан звонил мне по видеосвязи каждое утро и каждый вечер. Больше никто из персонала станции со мной не общался. Уж не знаю, с чем была связана подобная строгость — с необходимостью обеспечить максимальный карантин или же с требованиями секретности. Поразмышляв, я решил, что склоняюсь ко второму варианту. Чем меньше народу знает обо мне — тем легче скрыть факт моего пребывания на станции в случае, если что-то пойдёт не так. Нельзя сказать, чтобы это успокаивало, но что есть, то есть. Перестраховка.

Китаец был подчёркнуто вежлив. Осведомлялся, всё ли меня устраивает в предложенном рационе. В первый же день я попросил увеличить калорийность и добавить белков, что и было исполнено. Так что работа в спортзале стала насущной необходимостью.

Плавая в бассейне среди ненастоящего тропического антуража, который автоматически включался на стенах-экранах, я думал о том, как было бы здорово, если бы он находился под настоящим прозрачным куполом прямо на поверхности Луны. Должно быть, это волшебное ощущение — плавать почти в невесомости, преодолевая упругое сопротивление воды, посреди серебристых лунных скал… но, конечно, это невозможно: метеоритная опасность, радиация. Так что глубокие подземелья — удел будущих лунных городов.

Пока я размышлял об этом, расталкивая упругую и невесомую воду, в голову пришли непрошенные строчки:

Though the heart be still as loving, And the moon be still as bright…

И по-прежнему лучами серебрит простор Луна…

Образ Лаймиэ возник во всём своём мучительном великолепии. Запах её рыжих волос стелился над водой.

Её прах стоял в запечатанной капсуле в моей комнате. Металлический цилиндр продезинфицировали вместе с остальным оборудованием. То, что я беру его с собой, я включил в итоговый отчёт, вместе с описанием технологического процесса забора, герметизации и дезинфекции, которое мне предоставила Эалин. Никаких возражений из центра не последовало — значит они, как минимум, не против. Что ж, кои-то веки система проявила деликатность и даже человечность.

Я вдруг понял, что начинаю тяготиться одиночеством. Хотя раньше наслаждался им. Призраки погибших товарищей меня навещали периодически, но никогда не доставляли такой боли, как призрак Лаймиэ.

Выбравшись на бортик, я пошлёпал в сторону сауны. Пожалуй, хватит на сегодня с упражнениями.

«Хочешь включу 'Сумеречную Зону» или «Ивана Васильевича»? — спросил Вася.

Он успел достаточно меня изучить, чтобы понять, какие фильмы или сериалы действуют на меня успокаивающе.

«Не нужно, — мысленно ответил я. — Всё равно в хаммаме любой фильм смотрится как „Сайлент Хилл“. Даже не знаю, зачем там экран поставили!»

«Думаю просто потому, что могли, — ответил Вася. — Китайцы это любят».

«Наверное, — ответил я. — Слушай, а включи-ка, пожалуйста, „Сарабанду“ Генделя!»

«Уверен?» — с сомнением в голосе спросил Вася.

«Абсолютно!»

Через несколько секунд помещение наполнилось величественными звуками классической композиции.

Изображение на телевизионных стенах поменялось. Теперь там был закат над обширными виноградниками, расположенными на высоком берегу. Море постепенно наливалось алым цветом от солнечного диска, который почти коснулся горизонта.

«Юг Франции? — спросил я. — Какая-нибудь Аквитания?»

«Окрестности Геленджика, — усмехнувшись, ответил Вася. — Сяо Ван никогда бы не стал так шутить с тобой. Ты же помнишь, что там случилось, да?»

Я вспомнил. Но не сразу. Превентивный ядерный удар по базам подводных лодок в Марселе и окрестностях…

«Ваня, кстати, просил передать, что у тебя отличный вкус!» — сказал Вася.

Сяо Ван, или, как его называл мой напарник, Ваня — искусственный интеллект лунной базы. В отличие от наших учёных, китайские коллеги пошли иным путём и смоделировали собственный полноценный ИИ не как электронную копию человеческой личности, а как полноценное иное существо, взяв за основу бесплотный дух ветра из китайской мифологии. Конечно, это было сложнее — но результат оказался, скажем так, интересным. Я видел Ваню только на экранах мониторов — прямое общение через импланты было строго запрещено, и он представал передо мной в образе белого дракона. Причём вёл себя ИИ соответствующе: как подобает древнему китайскому духу, величественно и загадочно.

Он впервые снизошёл до того, чтобы что-то передать лично мне через Васю.

Посидев в хаммаме, чувствуя, как приятно прогреваются натруженные мышцы, я вернулся в свою комнату.

«Они готовятся к твоему возвращению», — сказал Вася, когда я копался в планшете, изучая подборку научных статей по математике и астрономии

«Кто?» — автоматически спросил я.

«Они, — повторил Вася. — Только что в локалку пришёл дамп сети. Я почитал новостные телеграмм-каналы. Уже идут комментарии экспертов насчёт практической реализации некоторых аспектов открытий, сделанных в рамках новой теории бран».

«Вот как…»

«Да, думаю, осталось ждать не долго!»

«Знаешь… меня всё равно напрягает это молчание насчёт Дианы и Макса. Про первый отряд космонавтов тоже разные слухи ходили. Думаю теперь вот, насколько они были правдивы».

«Не делай поспешных выводов, — сказал Вася. — Дождись нормального разговора с Сергеичем. Наверняка у них есть план. В то, что их просто списали и забыли, я не верю. К тому же, ты помнишь, все эти годы не было ни одной новой попытки кого-то запустить к мирам Пентакля. Значит, на то есть веская причина».

«Посмотрим», — уклончиво ответил я.

Вася оказался прав. Уже на следующее утро, едва я вышел в столовую, чтобы принять завтрак, доставленный самоходным дроном, мне навстречу из внутренней двери второго шлюза вышел улыбающийся Чжан. Он подошёл ко мне и протянул руку.

— Майор Алданов! Поздравляю. Сегодня утром мы получили официальное заключение биологов. Ваш карантин закончен! Теперь для вас доступны остальные помещения базы. Кроме того, мы начинаем подготовку к вашему возвращению на родину!

Я пожал его плотную сухую ладонь, чувствуя, как губы невольно растягиваются в улыбке.

Домой! Наконец-то. Я понял, что соскучился даже по земным комарам и мухам. Кстати, какое сейчас время года в Северном полушарии? Задумавшись об этом, я нахмурился.

— Всё в порядке? — уточнил Чжан.

— Да. Да, спасибо большое за отличные новости.

Он улыбнулся, чуть поклонился и кивнул.

— Всегда рад. Подскажите, вам удобно было бы посетить небольшую экскурсию по нашей станции? Трудовой коллектив был бы признателен за ваше внимание.

— Да, конечно, — я пожал плечами. — Когда?

— Если позволите, то прямо сейчас. Вам в комнату доставили униформу. Такой пользуются работники станции. Мы изготовили комплект для вас, по последним меркам. И добавили необходимые утяжелители для вашего комфорта.

— Хорошо, — кивнул я. — Пойду переоденусь.

Комбинезон оказался удобным и не слишком обтягивающим. На левом плече имелся шеврон с изображением белого дракона и надписями на китайском, русском и английском: «Международная Лунная Станция». На правом был вышитый флаг России.

Переодевшись, я снова вышел в центральный коридор.

Чжан был уже не один. Рядом с ним стояла миниатюрная китаянка с тонкими, точёными чертами лица и умными чёрными глазами.

— Майор Алданов, разрешите представить доктора Бай. Главу биологической службы станции, — сказал старший полковник.

Девушка подошла ко мне и протянула тонкую ладонь. Я изобразил осторожное пожатие.

— Очень приятно, — ответил я. — Меня можно по имени. Женя.

— Взаимно, Женя, — ответила она. Её русский был даже лучше, чем у Чжана. Акцент едва улавливался. — Можете звать меня Лу. Или Лиля, как меня называют русские сотрудники.

— Рад познакомиться, Лиля, — улыбнулся я.

Она кивнула мне в ответ.

— Если вы не возражаете, я бы хотела показать вам нашу главную гордость. Лунную оранжерею! Там же можно провести и встречу с коллективом. Что скажешь, Чжан Гэ?

Биолог вопросительно посмотрела на коллегу. Тот улыбнулся и согласно кивнул.

— Я уже отдал распоряжение.

Оранжерея действительно впечатляла: огромное круглое помещение, может, метров пятьсот в диаметре. Круговые террасы, амфитеатром спускающиеся вниз. На каждой террасе — своя культура, от небольших фруктовых деревьев до заливных рисовых полей. В каждом сегменте поддерживается свой микроклимат — с помощью хитрой системы вентиляции, безо всяких грубых стенок. Яркий свет лился откуда-то сверху, как мне показалось, из большого кольцевого светильника. Прищурившись и прикрывшись ладонью, я попытался рассмотреть его.

— Это настоящий солнечный свет! — с гордостью сказала Лиля. — Наверху есть система зеркал и подземные светопроводы. Своего рода шедевр оптики! Да, строительство потребовало определённых усилий — зато теперь мы не тратим лишней энергии, а растения показывают лучшие показатели, чем выращенные на полностью искусственном свете!

— Это… очень впечатляет! — честно признался я.

В самом низу амфитеатра находилась небольшая круглая площадка с одиноко растущим деревом гинкго. Его золотистые веерообразные листья мягко колыхались в искусственном ветре.

— Старейший обитатель Луны! — улыбнулась Лиля, проводя рукой по шершавой коре. — Ему ровно тысяча двадцать четыре года. Его привезли с горы Удан.

Я присвистнул.

— Тысячелетнее дерево… на Луне? Как он вообще выжил при перегрузках?

— Он пережил монгольские нашествия, опиумные войны и революцию. Что ему космос? — засмеялся Чжан.

Лиля добавила серьёзнее:

— Это не просто растение. Это символ. Каждый новый сотрудник станции сажает здесь своё дерево — берёзу, яблоню, бамбук, сливу. Но гинкго — центр нашего «сада». Его ДНК модифицировали для лунной гравитации… и кое-что ещё.

Она обменялась взглядом с Чжаном. Тот кивнул, будто давая разрешение.

— Он — часть интеллектуальной системы станции, — тихо сказала Лиля. Его корни связаны с нейросетью. Они с Сяо Ваном своего рода братья.

Я осторожно коснулся листа. Он дрогнул, и в воздухе вспыхнули голубоватые искры — словно статический разряд. Отдёрнув руку, я тревожно посмотрел на биолога.

— Это просто биолюминесценция, — успокоила меня Лиля. — Иногда он так… общается.

В этот момент ствол гинкго начал слабо пульсировать розоватым светом, а на экране у площадки высветилось:

«欢迎, Евгений. Ваш сердечный ритм повышен. Успокойтесь — вы в безопасности».

— Вот же ж…— вырвалось у меня. — Я не считаю, что я в опасности!

— Он почувствовал, как у вас участился пульс и, вероятно, чуть подскочил уровень кортизола. Его кора и листья — что-то вроде чувствительного биосенсора, — усмехнулся Чжан. — Сообщение сгенерировано автоматически.

Лиля хлопнула в ладоши.

— Правда же он прелесть? — улыбнулась она. — Я горжусь им почти так же, как «рисоградом»! Это наш местный, лунный гибрид риса и винограда. Идеальный источник глюкозы и антиоксидантов для условий внеземелья!

Наверняка она бы могла ещё много чего рассказать о своей работе, но тут на площадку начали подтягиваться люди. Они не спускались сверху, как мы — а выходили из портала, расположенного в самом нижнем уступе.

Людей было много. Может, несколько десятков. Как китайцев, так и сотрудников европейской и даже африканской внешности. Я пригляделся к флагам на плечах их комбинезонов: русские, бразильцы, жители ЮАР и, кажется, Намибии. В целом — полный интернационал.

Они становились полукругом чуть поодаль. Они тихонько перешёптывались между собой, то и дело кидая в мою сторону любопытные взгляды.

В какой-то момент, когда новые люди перестали прибывать, вперёд вышел Чжан. Он поднял над головой руку — и разговоры тут же стихли. Несколько десятков пар глаз внимательно наблюдали за руководителем.

— Дорогие коллеги! — Чжан говорил на китайском, но Вася быстро подключил свой перевод, так что я всё понимал. — Наверняка до многих из вас в эти дни доходили странные и даже тревожные слухи о том, что происходит на станции. С чем может быть связана изоляция двенадцатого сектора? Почему пятый причал тоже закрыт? Верно?

Он улыбнулся и выдержал паузу, оглядывая присутствующих. Потом продолжил.

— Как говорится, в бумажный пакет невозможно завернуть огонь! Сегодня с Земли мы получили разрешение на раскрытие информации для персонала станции, которая имеет огромное значение для всей нашей цивилизации! — старший полковник чуть выпятил грудь, видимо, чтобы придать большее значение моменту. — Итак, разрешите представить: майор Алданов Евгений Викторович. Первый человек, побывавший за пределами Солнечной системы. Посетивший иной обитаемый мир и наладивший контакт с иной цивилизацией!

Среди присутствующих прокатился вдох удивления. Теперь все взгляды были устремлены на меня. И это было крайне некомфортно. Я не привык к такому вниманию! К тому же меня накрыл жесточайший приступ комплекса самозванца. Я ведь не какой-то там космонавт, который всю сознательную жизнь готовился к важнейшей миссии. Не моральный идеал, на который следовало бы ориентироваться. Я простой вояка, со своими скелетами в шкафу. Что будет, если теперь кто ни попадя начнёт копаться в моей биографии⁈

У меня даже голова пошла кругом от такой перспективы. Хотелось провалиться на месте. Однако Чжан, глянув на меня, видимо, по-своему истолковал выражение моего лица.

— Вы хотите что-то сказать? Пожалуйста, не смею вас больше прятать! — улыбнулся он, отступая в сторону.

«Эй! Возьми себя в руки! Это ведь всё снимается для истории!» — мысленно окликнул меня Вася. Как ни странно, его вмешательство действительно помогло: оторопь спала, я взял себя в руки, кое-как собрался с мыслями.

«Сначала поблагодари их!» — продолжал помогать Вася.

«Это дело!» — согласился я.

— Здравствуйте, дорогие коллеги! — сказал я.

Полная тишина, от которой воздух вот-вот захрустит. Кажется, даже дерево гинкго за моей спиной — и то внимательно на меня смотрит.

— Большое спасибо за тёплый приём.

Снова тишина. Потом послышались первые разрозненные хлопки, перешедшие в аплодисменты. Джан с доктором Бай тоже хлопали, улыбаясь. Кажется, вполне искренне.

После этого все присутствующие заговорили одновременно: спрашивали меня о программе, о дороге, о корабле, о Нарайе — обо всём сразу. Чжану стоило больших усилий снова навести порядок. И вот уже тогда, при помощи Васи, я очень коротко, без лишних подробностей и описания происходивших на Нарайе событий описал историю своего путешествия.

В завершение этого мероприятия каждый обитатель станции подошёл ко мне и пожал руку. Ладонь после этого ощутимо ныла.

Затем все разошлись по рабочим местам, а Чжан и Лиля повели меня дальше, знакомиться со станцией. Наверно, она бы произвела на меня ещё большее впечатление, если бы теперь каждую минуту я не думал о том, что ждёт меня на Земле после приземления.