Тепла хватит на всех – 3

Семя

Я попрощался с Лаймиэ под утро, на бразильском пляже. Девушки уже ушли, и я какое-то время сидел, наблюдая, как на востоке розовеет полоска моря. И в тот момент отчётливо понял: не нужно ехать в другое место. Ей было бы хорошо именно здесь.

Когда прах унёс лёгкий утренний бриз, я какое-то время раздумывал, что делать с цилиндром, в котором он хранился. А потом размахнулся и зашвырнул его в море, и отдельно — крышку, так, чтобы она прыгала по пологим волнам «лягушкой».

С моря подуло тёплым ветерком. Я зажмурился, наслаждаясь мимолётным ощущением правильности происходящего.

«Здесь всегда тепло, — подумалось мне. — Хорошее место, чтобы слиться с вечностью…»

В отеле моё отсутствие, к сожалению, не осталось незамеченными. Оказывается, ночью к нашей делегации присоединилось ещё несколько человек и уже в семь утра до меня пытались дозвониться.

«А я говорил, что надо было машину взять», — ворчал Вася, пока я пытался придумать оправдание для своего отсутствия.

Прилетел Сергеич. Он выглядел более озабоченным, чем обычно, и меня это встревожило.

Сразу после завтрака он подошёл ко мне и пригласил к себе в номер. Там он тщательно закрыл тяжелые шторы, потом достал из кармана небольшой прибор, включил его и поставил на середину журнального столика.

— Антипрослушка? — уточнил я.

— Угу, — кивнул шеф, устраиваясь в кресле. — Новая разработка. Ты присаживайся!

Он указал на соседнее кресло.

— Скажи, Женя, — вздохнув, спросил он. — После твоего возвращения случайно не было повторения странных историй, с которыми ты сталкивался до отлёта? Разговоры с незнакомцами? Намёки? Непонятные предметы?

— Был один эпизод, — честно признался я. — Девушка, которая подвозила меня в Москве, после кладбища. Через неё говорил Лэм… ну или кто он там на самом деле?

— Почему не доложил? — нейтральным тоном спросил Сергеич.

— Кому? Особистам? — хмыкнул я.

— Надо было со мой связь попросить… что ты как маленький.

— Надо было инструкции дать прежде, чем кидать меня во всё это, — возразил я. Странное дело: раньше я бы и помыслить не мог, чтобы так вести себя с руководством. Но, во-первых, Сергеич не был военным. А во-вторых — что-то действительно изменилось. Да, я стерпел чужую форму и непонятные правила. Стерпел роль живой мартышки на витрине. Надо так надо. Но что-то внутри меня сломалось. Я переставал ощущать себя военным.

Сергеич снова вздохнул. Я вдруг заметил, что он за последнее время как-то осунулся, похудел. Его плечи поникли, а некогда ясные, светящиеся умом серые глаза вдруг потеряли былой блеск.

Каково ему приходится? Он ведь не политик, не вершитель судеб. А, получается, несёт ответственность за весь мир — никому не видимый. Это ведь он, по сути, открыл человечеству дорогу к звёздам. Но и человечество открылось перед такими силами, о которых мы сейчас даже приблизительного представления не имеем.

— Извини, — сказал я. — Нужно было доложить, всё правильно.

— Ты тоже извини. Мы ведь никогда серьёзно не рассчитывали этот вариант. К чему всё приведёт, и людей подбирали совсем по другим параметрам, — сказал Сергеич. — Но сейчас дороги обратно у нас просто нет.

— Ясно, — кивнул я, откидываясь в кресле. — Так что случилось?

— Возможно, мы получили сообщение от Максима, — сказал Сергеич.

— Так это же хорошо. Разве нет? — настороженно спросил я.

Сергеич полез за пазуху и достал из внутреннего кармана своего пиджака сложенный листок формата А4, затем протянул его мне.

Я принял лист, развернул его и прочитал аккуратные, написанные от руки строчки:

«Друзья, надеюсь, моё сообщение до вас дойдёт. У меня осталось мало времени. Может, ещё пара месяцев земного счисления. Больше никак не продержаться. Хотел бы я уходить Другой Стороной, закрывая проходы, но мне этого, увы, не дано. Если вы читаете это — то готовьтесь, изо всех сил. Каждый человек должен стать воином. У каждого должно хватить духа, чтобы сопротивляться. Ещё не всё потеряно. Пока я держусь на своём посту, этот ужас…» — записка обрывалась неряшливой волнистой линией.

— Это его почерк? — на всякий случай уточнил я, уже зная ответ.

— Да, — уверенно кивнул Сергеич, — проверяли лучшие эксперты. Вот только написала эта одна из лаборанток со вторым уровнем допуска, которая только недавно приехала на Объект. Она вошла в транс в самом начале смены. Руководитель участка сначала не придал значения записке и хотел отправить лаборантку на повторное освидетельствование, но тут уже Света проявила бдительность. У неё невероятное чутьё на такие вещи.

— Есть данные аналитики? — спросил я.

— Ничего такого, чего бы ты сам не увидел в тексте, — ответил Сергеич. — Есть угроза непонятной природы, которой теоретически можно противостоять. Для этого у людей «должно хватить духа». Про технические возможности ничего не сказано, так что, не исключено, что опасность носит ментально-психологический характер. Что, впрочем, далеко не факт, потому что каждый должен стать «воином». То есть быть готовым сопротивляться физически. Самое интересное тут про Другую Сторону. Вспоминаются врата, которые ты повстречал на Нарайе, да? Но, возможно, это ложный след. Как бы то ни было, по установленным каналам мы запросили Нарайнийских учёных насчёт информации о том объекте, ждём отчёта, можно ли его использовать в текущей конфигурации Земля-Нарайа-О-деа.

— Разумно, — кивнул я. — Но чем я могу сейчас помочь? Знал бы заранее — спросил бы у Лэма.

— А о чём вы говорили? — руководитель подался вперёд и скрестил руки на коленях.

— Он намекал на моё особое происхождение, — сказал я. — Ещё говорил про тепло и про хаос. И немного — про свободу воли.

— Ты сможешь точно воспроизвести ваш диалог?

— Конечно, — кивнул я.

«Помощь нужна?» — тут же вмешался Вася.

«Только если ошибусь», — ответил я.

После этого я дословно процитировал наш короткий диалог с сущностью, которую я знал под именем Лэм.

Руководитель слушал очень внимательно, хмуря брови. Когда я закончил, наступила неловкая пауза.

— Это должно что-то значить? — я решил первым нарушить молчание.

— Да, Женя, — ответил Сергеич. — Это наверняка много значит. Но я пока что не до конца понимаю, что именно. Очевидно, он знает о приближающейся опасности. Но предпочитает, чтобы мы сами разобрались с этим вызовом. Что касается тебя… — он посмотрел мне в глаза. — Материалы по боевому модулю ещё изучаются. Как и образцы тканей твоего двойника. Пока что мы не можем сказать точно, откуда они — или из другого времени нашей браны, или же всё гораздо сложнее, чем мы можем представить…

— Ясно, — сказал я.

— Мы вынуждены сократить программу твоего турне, — сказал руководитель.

Я широко улыбнулся.

— Завтра полетишь в Пекин. Сразу после этого — в Москву. И потом обратно, на объект.

— Ясно, — повторил я.

— Мы постараемся, чтобы ты вылетел на О-деа не позднее середины следующей недели, — продолжал Сергеич. — Тебе придётся работать, практически, в круглосуточном режиме. Подготовка будет очень интенсивной.

— Понял.

— Вот и отлично.

Сергеич поднялся, забрал прибор со стола. Потом подошёл к окну и открыл шторы.

— Это хорошо, что ты сегодня смог прогуляться, — сказал он. — Иногда нужно, чтобы здесь, на Земле, остался какой-то якорь. Он может быть куда более важным, чем тебе кажется сейчас.

Я вспомнил прошедшую ночь. И невольно улыбнулся.

В Китае я был впервые. Первое впечатление о стране — это масштаб. Тут всё было большое: аэропорт, здания, проспекты, памятники. Встречали меня очень радушно, с массовыми гуляниями, фейерверками, многочисленными интервью местным медиа-холдингам и лидерам мнений. Разумеется, была и официальная часть — приёмы, фуршеты, награждения, фотосессии.

Особенно мне понравилась встреча в научном центре, где были спроектированы основные конструкции лунной станции. Как ни удивительно, но тут удалось отойти от официоза. Я познакомился с биологами, которые занимались созданием космического гинкго. Поговорил с программистами и кибернетиками, разработавшими Сяо Вана. К моему удивлению, они все оказались молодыми, не старше сорока лет, что по меркам Китая почти младенчество.

Начиналось всё, как обычно: стол, бесконечно повторяющиеся вопросы. А потом разговор перешёл на научные вопросы, институтский быт. И тут будто стена сломалась: мы говорили, будто старые знакомые.

Все присутствующие прекрасно владели русским языком. Я тоже всерьёз задумался о том, чтобы Вася помог мне с «загрузкой» китайского, но на это, к сожалению, не оставалось времени. Так что пришлось пообещать себе сделать это, если опять придётся днями и неделями висеть в космосе, развлекая сериалами.

В конце встречи мне сделали неожиданный подарок. Руководитель центра, спортивный парень лет тридцати в круглых очках по имени Личжэн, вышел ненадолго из зала приёмов и вернулся с небольшой шкатулкой из красного дерева.

Он подошёл ко мне. Встал рядом. Я почему-то решил, что было бы уместно подняться самому. Судя по реакции присутствующих, моя догадка была верной.

— Дорогой друг, — сказал Личжэн. — В память об этом вечере и о твоём визите к нашим коллегам на Луну я дарю тебе это драгоценное семя дерева гинкго.

— Того самого? — удивился я, принимая подарок обеими руками.

— Да, друг. Именно того. И это личный подарок. Мы говорили с твоим руководством. Он не подлежит передаче, национализации или изучению. Мы получили гарантии того, что подарок останется в твоей собственности, — ответил Личжэн.

На шкатулке был изображён парящий дракон. Под пальцами я ощущал гладкую резьбу его чешуй.

— Благодарю вас, Личжэн, — сказал я. Слова будто сами приходили ко мне в голову. — Это больше чем подарок — словно вы доверили мне частицу самого времени. Обещаю, что семя найдёт достойное место: либо прорастёт в моём саду на Земле, либо отправится со мной в космос, как напоминание о вашей щедрости.

Я приоткрыл крышку шкатулки, ощущая подушечками пальцев тёплое дерево.

— А ещё я обязательно загружу китайский. Чтобы в следующий раз, когда я вернусь, мы говорили с лунным родителем этого малыша на его языке.

Окружающие заулыбались и захлопали. Судя по всему, с ответом я угадал.

«Женя, — прокомментировал Вася. — Ты бы легко освоился в Китае, ты в курсе?»

К моему удивлению, к подарку действительно не возникло никаких вопросов. Даже Сергеич, обычно крайне осторожный, в этот раз лишь взглянул на коробку мельком и сказал: «Относись к нему хорошо. Отношения с китайцами нам очень важны».

«Ладно», — ответил я, пожимая плечами.

Мы встретились с руководителем проекта «Север» на борту самолёта Роскосмоса в аэропорту Пекина, когда я, после торжественных проводов, вылетал на родину.

Сразу после взлёта мы закрылись в моей каюте. Сергеич не пустил даже стюардесс, которые пытались накормить нас ужином.

— Что-то ещё случилось? — спросил я, как только мы остались наедине, чувствуя, как неприятно сосёт под ложечкой.

— Нет, — ответил руководитель. — Ничего нового. Просто я решил лично рассказать о том, что тебе предстоит.

Неприятные ощущения в области грудины и желудка усилились.

— Внимательно слушаю, — сказал я нейтральным тоном.

Сергеич занял соседнее кресло. Посмотрел в иллюминатор. Постучал по полированной столешнице, которая нас разделяла. Потом сказал:

— Эти годы наука, как ты понимаешь, не стояла на месте. Даже так скажем: она очень активно развивалась. В том числе благодаря открытиям и данным, которые удавалось получить с помощью зондов.

— Звучит хорошо, — заметил я.

— Верно, — кивнул руководитель. — Наши возможности сильно выросли. Во-первых, «Север-2» будет несколько больше, чем ты привык.

Я улыбнулся. Однако же неприятное чувство тревоги не проходило.

— Не так давно мы успешно испытали на Луне первый двигатель на основе эффекта «гравитационного паруса», — продолжал Сергеич. — Не пытай Васю — так расскажу. Когда космологическая модель с тёмной материей и энергией окончательно развалилась, главным стал вопрос: почему гравитационное взаимодействие такое слабое? Куда девается недостающая энергия? И современная наука не только дала ответ на этот вопрос, но и получила возможность его практического использования. Гравитация — основное взаимодействие, которое выходит за пределы нашей трёхмерной браны. Понимаешь?

Я молча кивнул.

— Мы научились улавливать этот исходящий поток. А с ним произвольно менять вектор перемещения в обычном, трёхмерном пространстве. С помощью того же квантового компьютера. Как следствие — мы теперь не ограничены возможностями химических ракет по выводу грузов на любую орбиту в пределах гравитационного колодца крупного тела.

— Насколько он большой? — спросил я после секундной паузы. — «Север-2»?

Сергеич посмотрел мне в глаза и улыбнулся.

— Очень большой, Женя. Сто пятьдесят метров в длину. Семьдесят метров в диаметре, — ответил руководитель.

Я замер, пытаясь осознать эти масштабы. Получалось плохо. Космический корабль размером с авианосец⁈ Немыслимо!

— Он первый в своём роде. Старты старых носителей ещё не отменили, но, как ты понимаешь, в деле освоения Солнечной системы грядёт революция. Однако широкая общественность узнает об этом только после твоего возвращения. Тут без изменений, — продолжал Сергеич.

— Я полечу один? — на всякий случай уточнил я.

— Жилой модуль «Севера-2» рассчитан на пять человек, — ответил руководитель. — Полный состав готового отряда. Но пока что ты летишь один туда, и, как мы надеемся, вдвоём с Максимом обратно. К сожалению, технология гравитационного паруса — это совсем не искусственная гравитация. Однако на корабле предусмотрена имитация силы тяжести вращением. Полёт должен переносится значительно легче.

— Роскошно! — заметил я.

— Мы постарались, — улыбнулся Сергеич. Но потом снова стал серьёзным. — Ещё мы сильно продвинулись в вопросах вооружений. «Север-2» теперь не беззащитная скорлупка.

— Что вы туда поставили?

— Как ты, наверное, догадался — гравитационное оружие, — ответил Сергеич. — Ты же понимаешь, любое научное открытие всегда имеет две стороны. Это серьёзная вещь, но действует, опять же, в пределах гравитационного колодца крупного тела. С его помощью на поверхности планеты ты можешь организовать как локальные катаклизмы, вроде точечных якобы карстовых провалов грунта, так и масштабные катастрофы. Например, извержение вулканов. Ещё там есть рентгеновские лазеры и пара термоядерных ракет на сто мегатонн.

— Впечатляет, — заметил я, чувствуя, как пересыхает во рту.

— Плюс кое-какая защита, — продолжал Сергеич. — Средства отклонения траектории объектов, двигающихся с околосветовыми скоростями. Тут те же игры с гравитацией, но для этого не обязательно находиться в гравитационном колодце. Своего рода наследие принципа эквивалентности Эйншейна, который вполне соблюдается в теории бран. Плюс мощнейшие генераторы электромагнитного поля, защищающие от любых заряженных частиц. Ну и синтезатор глюонной плазмы для особо опасных условий. Создаваемая им прослойка глюонной материи способна замедлять до безопасных значений скорости даже нейтрино. Разумеется, всё это дело питается от настоящего термоядерного бортового реактора. Так что в энергии ты, практически, будешь не ограничен. Правда, ограничен в пропелленте для ионных движков — но и здесь в критической ситуации тебе достаточно будет развернуть электромагнитное поле в конфигурацию воронки для того, чтобы начать улавливать частицы межзвёздного газа.

— Очень впечатляет, — сказал я немного севшим голосом.

— Подожди. Это ещё не всё, — улыбнулся Сергеич. — Как ты, наверное, догадался, молекулярная медицина и нанотехнологии тоже не стояли на месте.

Ощущение тревоги вернулось ко мне с новой силой.