Тепла хватит на всех – 3

Эксперимент

Перед тем, как надеть скафандр, я оставил её вместе с остальной одеждой на специальной полке шкатулку с семенем гинкго. И чуть не забыл вернуться.

«Семечко-то оставить решил? — напомнил Вася. — Смотри, китайцы обидятся!»

Я хмыкнул и, ловя на себе удивлённые взгляды, вернулся в зону переодевания. Взял в руки шкатулку.

— Всё-таки решил её взять в этот раз? — спросил Сергеич, который шёл рядом со мной.

— Да, — кивнул я. — Думаю, это будет правильно.

— Если что-то случиться, мы не сможем передать партнёрам информацию о его судьбе, — заметил руководитель. — Между нами прекрасные отношения, но…

— Понимаю. И всё равно это будет правильно, — настаивал я, ощущая через перчатки скафандра рельефную резьбу. — К тому же, когда-нибудь… рано или поздно они всё равно узнают. И это будет лучше, чем я его просто оставлю здесь.

— Ты мог посадить его внутри комплекса, — заметил Сергеич.

Я внимательно посмотрел ему в глаза.

— Уверен? Мне кажется, это не совсем то, что они бы ожидали.

Тот вздохнул и кивнул.

— Ты прав. Ладно. Так тому и быть… — ответил он. После чего добавил: — Надеюсь, зародыши деревьев не умеют видеть сны. Иначе это будет опасно.

— Наверняка не умеют. Иначе бы они не решились на такой подарок.

Мы вернулись к трапу. И тут Сергеич неожиданно подался ко мне и крепко обнял. Я ответил на объятия, стараясь сделать так, чтобы случайно не подключились искусственные мышцы скафандра. А то не хотелось бы быть причиной случайной и нелепой гибели светила отечественной и мировой науки.

— Удачи тебе, Тейдан, — тихо сказал руководитель, зачем-то назвав меня нарайнийским именем.

— Спасибо, — ответил я. После чего не оглядываясь поднялся на борт корабля.

Согласно инструкции, во время старта мне надлежало сидеть ложементе спасательной капсулы, которая находилась под полом кольцевой беговой дорожки на главной палубе «Севера-2». Такое расположение обеспечивало возможность в считанные мгновения оказаться как можно дальше от корабля, за переделом проекции «гравитационных зеркал».

Впрочем, жаловаться не приходилось: тут было комфортно. Куда комфортнее, чем на первом «Севере». В самой капсуле был даже обзорный иллюминатор, и находился он аккурат между моих ног, ниже главного информационного экрана.

Сам старт я не почувствовал. И не удивительно: не было никаких толчков или тем более перегрузок. Просто северный пейзаж за окном вдруг качнулся и поплыл вниз. Крайне необычное ощущение: будто кино смотришь. Но твёрдо понимаешь, что всё это на самом деле.

Дальше было ещё более необычно. Сила тяжести постепенно уменьшалась по мере того, как корабль набирал высоту, а с ней и орбитальную скорость.

Я автоматически отвечал на запросы центра. Комментировал происходящее на борту, если поступал соответствующий запрос. Мне, кстати, оставили мой настоящий позывной, в этот раз обошлось без экспериментов, несмотря на секретность.

Когда Земля в иллюминаторе превратилась в шар, я почувствовал лёгкий толчок. Включились ионные движки. Земля временно исчезла из поля зрения, потом появилась вновь — с другой стороны. Нарастала сила тяжести: «Север-2» начал раскручивать жилой отсек.

Через несколько секунд после того, как тяжесть достигла запланированных на этот полёт одного и двух «же», спасательная капсула автоматически разблокировалась. Я с удовольствием потянулся и, опираясь на края ложемента, встал. Тут не нужно было даже расстёгиваться: «Полярная Сова» стыковалась с материалом ложемента на молекулярном уровне, и автоматически распределяла нагрузки по всему телу. Если бы они вообще появились.

— «Шланг», ответьте «Пурге», — центр снова вышел на связь. Должно быть, увидели, что я встал.

— «Шланг» на связи, — ответил я.

— Вы на штатной траектории. Гравитационные отражатели свёрнуты. Расчётное прибытие в точку перехода — плюс шесть часов.

— Принял, «Пурга». Плюс шесть часов.

— После осмотра жилой палубы доложитесь. Дальше по ситуации, связь по графику за полчаса до перехода.

— Принял, доложусь.

— Хорошего полёта!

Вот и весь радиообмен. Формальностей явно стало меньше, что не могло не радовать.

Я поднялся по лестнице с широкими шершавыми ступеньками на палубу. Люк за мной сразу же закрылся. Теперь я стоял на размеченной беговой дорожке с красным пружинящим покрытием.

«Надо пробежаться обязательно», — решил я, глядя, как трек резко забирает наверх всего в нескольких десятках метрах от меня, а потом скрывается на потолке.

«Рекомендую бегать по направлению вращения», — вдруг вмешался Вася.

«Чтобы нагрузка была выше?» — улыбнулся я.

«Ну ты ведь соскучился по повышенной гравитации?» — ответил он.

«Повышенной или всё-таки нормальной?» — заметил я.

Вася предпочёл промолчать.

Я прошёл по коридору чуть дальше, до двери своей каюты. Справа от входа находился специальный шкаф для скафандра. Нужно было подойти к нему лицом и приблизиться, чтобы сработали специальные захваты. Потом — сделать два шага назад. По идее, скафандр должен был выпустить своего обитателя наружу.

Уже стоя перед захватами, я вдруг на секунду представил, что было бы, если бы этого не произошло. Сбой автоматики или ещё что-нибудь в этом роде. Стало неуютно.

«О, да у тебя просыпается страх перед технологиями!» — ехидно заметил Вася.

«Ещё скажи, что это невозможно», — мысленно хмыкнул я.

«У тебя я есть. С таким случаем я смогу разобраться, — самоуверенно заявил мой напарник. — А вообще ты в чём-то прав. Учитывая место, куда мы направляемся. Так что доверяй интуиции».

С лёгким чмокающим звуком я выбрался из скафандра.

«Блин! Хоть бы шлёпанцы предусмотрели, что ли?» — с неудовольствием подумал я, переминаясь на холодном металлическом полу. Будто специально перед каютой мягкое пружинящее покрытие сменялась рифлёным металлом.

«Корабль строился в спешке, — заметил Вася. — Основное внимание уделялось технической начинке. Про эргономику думали в последнюю очередь. Решили, что и без того экипаж будет утопать в роскоши… но, если хочешь, добавь это в рапорт. Глядишь, для тех, кто полетит следом, всё поправят».

Вместо ответа я нажал сенсорную панель слева от двери своей каюты. Та с мягким гудением втянулась в паз. Изнутри вырвалось облачко пара. Повеяло морозцем. Я невольно поёжился.

— Это ещё что за дела? — растерянно произнёс я.

— Температура атмосферы в жилом помещении минус тридцать пять градусов по цельсию! — радостно заявил в ответ женский голос.

Я нахмурился и посмотрел на ближайший динамик.

— Ты же вроде не говорящий, — заметил я. Во время инструктажа Сергеич объяснил, что «Север-2» не стали оснащать отдельным ИИ. После «прокачки» Васи хватало для всех задач. К тому же, это была своего рода гарантия, так сказать, от угона. Без Васи — а, следовательно, и без меня — «Север — 2» был совершенно бесполезной грудой высокотехнологического мусора.

— Ты же сам спросил вслух, — ответил Вася через динамик своим обычным голосом.

— Юморист, блин… — пробурчал я.

— Ладно, не парься, — продолжал Вася. — Дай три минуты, разберусь в чём дело и отрегулирую.

— Тут, между прочим, холодно! — заметил я.

— Сходи в баню! — предложил Вася. — Там, кстати, халаты есть, полотенца и шлёпанцы.

Я задумался. Вспомнил схем у корабля. Сауна находилась рядом с тренажёрным залом, метрах в десяти дальше по коридору. Не так далеко!

— Надеюсь, там не абсолютный ноль? — на всякий случай спросил я.

— Ха-ха, — прокомментировал Вася.

В итоге я задержался в тренажёрке. Согрелся как следует, ну и заодно начал адаптацию к повышенной силе тяжести, как на О-деа. Честно говоря — в последние дни времени на то, чтобы уделять их физической подготовке было маловато. Так что таким образом я реабилитировался в собственных глазах.

Сауна оказалась в рабочем состоянии. Пока я тягал железки, Вася успел прогреть её до рабочей температуры, так что я ещё посидел какое-то время, хорошенько пропотев. И лишь потом пошёл под холодный душ.

Разомлев и закутавшись в пушистый белый халат, я шёл по коридору, потягивая приготовленный Васей горячий чай. Жизнь начинала казаться прекрасной шуткой. И я успел дойти до дверей своей каюты, когда в динамиках послышался встревоженный голос дежурного в ЦУПе:

— «Шланг» «Пурге», доложите обстановку.

Только теперь я подумал о том, что, по идее, должен был тщательно осмотреть жилой модуль. Да, расслабился я, однако, за время своего торжественного вояжа…

— «Шланг» на связи. Небольшой сбой в терморегуляции каюты. Занимались исправлением.

Последовала долгая пауза.

«Причина сбоя — твоя одежда для О-деа. Оставили инструкции по обращению, что её лучше хранить на холоде. Вот автоматика и сработала».

«Что за одежда?» — настороженно спросил я.

«Твоя одежда. Не успел тебе в память загрузить, тебе поспать бы до прибытия, иначе придётся уже в той системе, — ответил Вася. — Да, как раз к тому времени полётное задание вскроешь».

«А ты, получается, уже в курсе?» — спросил я.

Вся ответить не успел.

— «Шланг» «Пурге», причину нашли? — снова заговорил оператор.

— Так точно, нашли. Отразим в рапорте.

— Принято. На связи, — сказала Земля и отключилась.

Я зашёл в каюту. Она оказалась даже более роскошной, чем представлялось по планам и схемам «Севера-2». Огромное пространство с панорамным иллюминатором, через который было видно центральный стержень корабля и мельтешащие в непрерывном вращении звёзды. Конечно, такая картина не всем могла прийтись по вкусу, поэтому иллюминатор можно было закрыть монитором, куда вывести любую картинку.

Напротив иллюминатора находился рабочий стол с креслом. Справа от них — спальное место, слева — шкаф для одежды и дверь, ведущая в санузел.

Я сбросил халат, аккуратно повесил его на плечики и открыл одёжный шкаф. Там я нашёл сложенный стопкой костюм, похожий на спортивный, с символикой «Роскосмоса». А вот на соседней полке обнаружился сюрприз: ворох каких-то кожаных ремней, нечто, похожее на кольчугу. А на вешалке в соседнем отделении висели металлические наплечники, чем-то отдалённо напоминающие средневековые рыцарские латы.

Я хмыкнул, но разглядывать находку не стал. Вася сказал — во сне загрузит информацию. Значит, лучше дождаться. А то ещё сломаю что-нибудь ненароком.

Так что я переоделся в костюм, надел лёгкие кроссовки и направился в обход «Севера».

Кольцо обитаемой палубы было разделено на сектора. Место, где я вылез из спасательной капсулы на беговую дорожку, находилось на стыке жилого сектора с тремя каютами, бытовым отсеком, спорткомплексом и столовой с кухней и сектора, предназначенного для научных программ. Здесь находились лаборатории: биологическая, химическая и так далее. Сейчас всё это хозяйство, разумеется, было законсервировано. Но я всё равно открыл каждую дверь и визуально проверил зачехлённое оборудование.

За лабораториями находился главный центр управления, сейчас тоже законсервированный. Мне не за чем было устраивать сложные манёвры внутри системы или планировать длительные многомесячные перелёты на релятивистских скоростях. Так что заранее было принято решение пока что этим отсеком не пользоваться. Тут тоже всё было в порядке: кресла в защитных чехлах, мониторы закрыты щитами.

Сектор, где находилось оборудование жизнеобеспечение и оранжерея, тоже никаких нареканий не вызвал. В оранжерее я побывал впервые. Не то, чтобы растения действительно были необходимы на борту — но психологи настояли на то, чтобы устроить на борту эту роскошь. «Психологический комфорт исключительно важен, а корабль номинально рассчитан на длительные перелёты. Мы не дадим соответствующий допуск, если оранжереи не будет!» — так и заявил, если верить Сергеичу, главный психолог на финальном этапе проектирования.

Сразу за оранжереей располагался медицинский модуль. Всё оборудование, включая роботизированную операционную, находилось в полной готовности, о чём свидетельствовали показания приборов.

«Вась?» — окликнул я, разглядывая прозрачную капсулу для пациентов.

«А?»

«А ты бы меня правда смог разрезать и подлатать в случае чего?» — спросил я.

«Смог бы, — ответил Вася. — Если что, у меня есть официальный диплом. Причём именно в той версии меня, которая сейчас с тобой».

«И рука бы не дрогнула?» — мысленно улыбнулся я.

К моему удивлению, Вася ответил далеко не сразу.

«Мне было бы тяжело, ты прав, — наконец, сказал он. — Но нет, не дрогнула бы».

Составив с Васиной помощью подробный отчёт о визуальном осмотре жилого модуля, я наскоро поужинал и отправился спать. Уснуть получилось легко и быстро — под мерное мельтешение звёздного хоровода в иллюминаторе.

Проснулся я от мягких переливчатых птичьих трелей, которые доносились из динамиков, и Васиного голоса в голове.

«Жень! Ну ты как, Жень?» — говорил он с нотками тревоги в голосе.

«Нормально», — автоматически ответил я. И в целом так оно и было — только голова немного кружилась. Может, всё-таки стоило на ночь иллюминатор закрыть?

«Слушай, я в тебя загрузил пять базовых языков Каменной Империи, — сказал Вася. — Надо было раньше заняться, но я рассчитывал, что начнём с одного, потом продолжим… в общем, мой косяк. Надо было давно подгрузить данные с зондов. А тебе лучше сразу знать пять баз, иначе как бы проблем не вышло… ну и плюс по мелочи: реалии Империи. Денежные знаки, этикет, меры и так далее. Разберёшься. Только сейчас в воспоминаниях старайся не копаться, иначе искажения могут быть».

«Не копайся в воспоминаниях, — недовольно подумал я. — Ага. Не думай о чёрной обезьяне!»

Перед глазами вдруг всплыл образ Каменного Императора, каким его изображают на парадных портретах, размещаемых в публичных местах: высокая худощавая с пепельно-серой кожей в чёрной накидке. На лице — каменная маска. Тут же в памяти появились справочные детали — представитель древнейшей династии Драасидов, управлявших южными княжествами до Объединения, тысячи местных лет. Отец — король Щита Ветров, обитаемого куска Кхаррун-Тор, Огненной Спины. Выдающийся мореход, искавший сокровища Зорат-Дейн за Оранжевым морем…

Я тряхнул головой.

«Ну потерпи немного, — Вася изобразил грустный вздох. — Мы стартуем через полчаса».

«Уже?» — автоматически переспросил я и поискал глазами часы на стенах каюты. Они были на месте: простой белый циферблат и стрелки. Дань морской традиции.

«Ага. Ты как, готов? Препараты принимать будешь?» — спросил Вася.

«Обойдусь», — ответил я после некоторого колебания. Да, расслабляться не стоит, и моё возвращение наглядно это показало. Но мне не нравилось то действие, которое, по описаниям, имеют рекомендованные препараты.

«Уверен?» — спросил Вася.

«Кстати, а приём этой химии не может быть фактором, который влияет на успешность полёта? В смысле, возвращения?» — спросил я. Почему-то эта мысль пришла мне в голову только сейчас.

«Сергеич в первую очередь об этом подумал, — сказал Вася. — Я сам, лично, строил модель вероятностей, на квантах. Корреляция на уровне того, что у вас с Максом разный цвет глаз, например. Не больше. К тому же, долетели-то они успешно. Они вернуться не смогли».

«Я бы всё-таки попробовал найти кого-то другого, кто мог бы как я…»

«Никто не позволит так рисковать, — ответил Вася. — По крайней мере, до тех пор, пока не будет железобетонных доказательств, что мои расчёты неверны».

«Ладно, наверно, ты прав, — сказал я мысленно, примирительным тоном. — Их надо как-то вернуть. А без препаратов я бы не рискнул. Я вообще не уверен, что мне кому-то удастся объяснить, как я это переживаю».

«Так, может, всё-таки примешь?» — спросил Вася.

И я решился. Чем не эксперимент? Если со мной что-то случится — это будет уже заметная корреляция, чтобы дальше копать в этом направлении. А если нет, то у меня совесть будет чиста, когда заберу Макса обратно.

«Приму, — сказал я мысленно. — Давай только шкатулку с семечком заберу из спасательной капсулы. Я ведь успеваю?»