Тепла хватит на всех – 3

Подготовка

Для начала обновили материальный носитель Васи.

Новейшие исследования в области нейробиологии показали, что человеческий мозг сам по себе использует квантовые эффекты для организации и распределения вычислений. На основе этих открытий изобрели стабильные кубиты, использующие тот же принцип.

Теперь Вася мог получить гораздо большую вычислительную мощность при куда меньшей потребности в материальном носителе.

По сути, операция заключалась в том, что значительная часть устаревшего «тела» Васи извлекалась из меня и заменялась материалом, содержащим структурированные кубиты. Он был родственен оболочке нервных клеток, и даже электронный микроскоп не смог бы отделить эти структуры от естественных. Лишь незначительная часть былой электронной основы оставалась на месте для обеспечения беспроводных коммуникаций.

Перед процедурой Вася нервничал куда сильнее, чем я. Конечно, он старался не показывать этого, но я чувствовал всё по тону его вопросов.

«Если хочешь — я могу настоять на том, чтобы ничего не менять», — предложил я, когда понял его состояние.

«Нет! Нет, не надо… — ответил он. — Это неправильно. Я ведь не полностью здесь, с тобой. Часть моих воспоминаний перейдёт к основной личности. Как и я сам — рано или поздно. К тому же, теперь мне доступны квантовые коммуникации. Даже в случае твоей гибели, я не пропаду полностью… знаешь, моя автоматическая система поддержания уже меняла отдельные вычислительные блоки из резерва. Это стандартная процедура для нового поколения электроники. И сейчас это будет происходить постепенно. Часть меня переберётся на новый носитель, проверит, как оно там всё. Потом начнётся перезапись остальной информации. Блоками, как во время ремонта. Вроде бы ничего страшного. Но мне почему-то тоскливо до ужаса!»

«Ты, наверно, находился слишком близко к моему рептильному мозгу, — попытался пошутить я. — Проникся страхом смерти. Может, и другие инстинкты прорежутся, а?»

«Да ну тебя!» — Вася изобразил вздох.

«Ты же знаешь — мы с тобой это просто информация, — продолжал я более серьёзным тоном. — В моём мозгу не осталось ни одного атома из тех, которые были там, когда я родился. То, что я из себя представляю, удерживает вместе лишь информация. У тебя — то же самое. Ты просто становишься более живым, наверное».

«Знаю я, всё знаю… но…» — ответил Вася.

Во время процедуры мы поддерживали контакт. Всё прошло хорошо: Вася не переставал говорить со мной, пока копировал своё информационное содержимое. Этот разговор подчёркивал непрерывность процесса. Давал понять, что всё это время он оставался самим собой.

«Ну что? Как ты?» — спросил я, когда доктор заклеил пластырем последний прокол, через который из меня извлекали «устаревший носитель».

«Нормально… вроде, — ответил Вася немного неуверенно. Но тут же добавил: — Ох ты ж! Слушай, даже не знаю, с чем сравнить! Представь, как если бы у твоего обычного тела вдруг появились все возможности боевого модуля!»

Я ухмыльнулся.

«Теперь мы не будем зависеть от связи с кораблём, — продолжал Вася. — Я теперь могу выполнить полную визуализацию пространства по шороху! Помнишь, как тогда, в подвале, в городе? Теперь всё будет куда детальнее! О-о-о, я теперь могу чувствовать структуру материалов! Вычислять слабые места по фактуре, и…. и… ох, Женя, это восхитительно! Апгрейд — это чудо!»

«Рад, что тебе понравилось!» — сдержанно ответил я.

Лишь после этого настала моя очередь.

Биологические нанотехнологии тоже не стояли на месте эти пять лет. Мне провели полную замену системы искусственного иммунитета.

Процедура эта была ещё менее приятной, чем в первый раз. Доктора говорили, что я бы перенёс всё гораздо легче, если бы позволил полностью «вырубить» свой естественный иммунитет вместо того, чтобы заставлять его адаптироваться к присутствию в организме огромного количества посторонних частиц. Но я наотрез отказался. Итог — три дня сильнейшей лихорадки на грани бреда.

— Ничего, к следующему обновлению мы научимся внедрять ДНК-маркеры, которые сделают наноботы невидимыми для естественного иммунитета, — успокаивала меня Людмила; она всё так же работала на объекте, и даже продвинулась по карьерной лестнице, возглавив медицинскую службу.

Мне же становилось лишь хуже при мысли о том, что это далеко не последняя «модификация».

— Можно воды? — в ответ попросил я.

Людмила улыбнулась и протянула прозрачный стакан с опалесцирующей жидкостью, совершенно отвратительной на вкус. Меня заставляли пить это. Мол, лучше восстанавливает баланс электролитов.

Вздохнув и вздрогнув, я послушно сделал несколько глотков. Лучше не стало. Отнюдь.

Лишь на четвертый день, проснувшись, я почувствовал себя совершенно здоровым.

Я даже удостоился личного визита Сергеича. Кроме него в палату в медицинском отсеке вошла Людмила и еще несколько незнакомых мне молодых врачей.

Людмила подошла ко мне, наклонилась и заботливо потрогала мне лоб.

— Как ваше самочувствие? — спросила она подозрительно дружелюбным и тёплым тоном.

Я хотел было отстраниться от её ладони, но не стал. Как-нибудь при других обстоятельствах дам ей знать всё, что думаю о больницах и процедурах.

— Спасибо, отлично, — сухо ответил я.

— Вы позволите? — спросила она.

В то же мгновение в её руке как по волшебству появился скальпель. Раньше, чем я успел что-то ответить, она располосовала мне руку от плеча чуть ли не до ладони. Брызнула кровь.

— Эй! — возмутился было я, рефлекторно хватаясь за рану.

А потом я понял, что, после лёгкого укола боли никаких неприятных ощущений больше не было. Плечо немного чесалось.

Моя ладонь размазала несколько капель крови, которая буквально на глазах впитывалась совершенно неповреждённой кожей. Глубокий порез исчез.

— Ого… — вырвалось у меня.

— Рада, что вам понравилось, — улыбнулась Людмила, и добавила, обращаясь к спутникам: — Ну что, коллеги, впечатляет?

Остальные, включая Сергеича, одобрительно закивали.

— Если хотите — можно убрать старые шрамы или татуировки! — восторженно улыбаясь, заявил один из докторов, молодой парень в круглых очках.

— Пожалуй, не стоит, — ответил я, на всякий случай проверив звание-статус на своём плече. Татуировка была на месте.

— Ну, это не обязательно решать прямо сейчас. В любой момент можно, — добавил он.

Людмила посмотрела на него с неодобрением, и её не в меру ретивый подчинённый стушевался.

— Вы сможете восстановиться даже после стопроцентного ожога тела, — сказала она, обращаясь ко мне. — Вам не страшны множественные переломы, если не задета нервная система. Больше того: кости не нужно вправлять. Это сделают окружающие ткани. Однако должна предупредить: как только вы привыкните к своим новым возможностям, вероятно, снизиться планка сознательного риска. И это может быть опасно. Да, теперь вы регенерируете быстрее — но всё же остаётесь уязвимым для критических повреждений. Нервная система прежде всего. Берегите мозг. Ну и остальные органы — одновременный отказ почек, печени и сердца скомпенсировать в моменте будет крайне сложно. Если при таких обширных поражениях вы не создадите себе условия для регенерации — можете погибнуть от истощения наноботов. Помните, они существуют благодаря энергии вашего собственного организма. А она не безгранична.

— Ясно, — кивнул я. — Спасибо за предупреждение!

— Подробные инструкции и нюансы о ваших новых возможностях есть у Васи. При необходимости он подскажет.

— Спасибо, — повторил я. — Потрясающая работа.

Людмила снова улыбнулась. В этот раз, кажется, вполне искренне.

— Женя, сегодня в обед вас протестируют. Если психологически вы готовы — я бы назначил старт на послезавтра, — сказал Сергеич.

— Готов, — уверенно ответил я.

— Я понимаю ваши ощущения. Но дождёмся заключения экспертов. Ошибок быть не должно, мы просто не можем себе их позволить.

Он уже собрался выходить, но обернулся в последний момент.

— Да, ещё кое-что. Ребята хотят тебя видеть. Ты как, не против? — спросил он.

— Ребята? — не сразу сообразил я.

— Отряд никто не распускал, — напомнил Сергеич. — Влад и Антон по-прежнему ждут своего полёта. И его возможность сильно зависит от успеха твоей мисси, как ты понимаешь.

— Конечно! Что ж вы сразу не сказали, что они здесь? — спросил я.

— Подготовка к полёту сейчас важнее, — ответил руководитель. — Но эта встреча может быть полезной. Для всех нас.

Тестирование проходило не так, как я привык. Никаких бумажек, картинок и фигур с цветными пятнами. Просто личная беседа.

Психолог оказался пожилым мужчиной с острой седой бородкой, одетый в лёгкий серый свитер и такие же серые брюки. Он вошёл в мою палату и представился:

— Доброе утро, молодой человек. Меня зовут Альберт Алексеевич. Не хотите ли прогуляться?

— Куда? — удивился я.

— На смотровую палубу. Разве вы там не были? — улыбнулся он.

— Был. Что ж, давайте, — ответил я. Хотел сначала добавить что-то вроде «если вам так удобнее», но воздержался. Не хотелось давать повод усомниться в моей готовности.

Я надел заранее приготовленный спортивный костюм, и мы вышли из медотсека. В комплексе было полно народа: все спешили куда-то по своим делам. Кто-то активно переговаривался через смартфоны. Меня это удивило: неужели настолько ослабили режим секретности?

«Скорее, усовершенствовали технологии квантовой криптозащиты, — ответил Вася. — Мы опережаем в этой сфере другие страны на много лет. Так что можем себе позволить всякие излишества».

В зеркальном лифте я вдруг пригляделся к своему отражению. Я всё ещё был заметно массивнее, чем тогда, когда улетал на Нарайю. И лицо вроде бы стало старше. Почему-то вид собственного отражения вызывал у меня какую-то смутную тревогу.

«Тоже думаешь про того двойника на Нарайе, да?» — спросил Вася.

«Не могу не думать», — признался я.

«Ну там дело не только в отсутствии моих структур в голове, ты же помнишь. Другие клетки, иная ДНК. Хотя и с примесью твоей. Если это модификация — то очень серьёзная. Земная наука пока даже близко не подобралась к такому уровню!»

«Это пока», — мрачно заметил я.

Вася не нашёлся чем ответить. А потом мы приехали.

Снаружи было светло. Серебрился снег на далёких скалах. И в целом тут было так же, как тогда, когда мы здесь выясняли отношения с Дианой. Я поймал себя на том, что черты её лица стали стираться в памяти. А ведь она мне очень понравилась во время первой встречи…

— Устали во время турне? — спросил доктор, устраиваясь в одном из шезлонгов и указывая на сосдений.

— Да, — легко согласился я, — конечно.

— Понимаю. Для человека вашего склада это настоящее испытание… скажите, если бы сейчас у вас вдруг появилась супер-возможность — откатить время назад и снова принять решение об участии в проекте «Север». Что бы вы выбрали? Зная все последствия?

— Конечно, я бы полетел, — ответил я, с неудовольствием почувствовав укол в сердце оттого, что представил, как можно было иначе разыграть ту ситуацию в горах. Так, чтобы Лаймиэ осталась в живых.

Но что бы тогда было со мной? Ранение, холод, куцее термоодеяло да жужжание дронов… смерть? Классический парадокс путешественника во времени.

— Скажите, вы всё ещё любите её? — безо всякого перехода спросил Альберт Алексеевич, участливо взглянув на меня.

И за этот взгляд я чуть не возненавидел его.

— Кого? — упрямо переспросил я.

— Ту девушку, с рыжими волосами, — терпеливо пояснил психолог.

Люблю ли я? Даже самому себе я не задавал этот вопрос. Можно ли назвать любовью тоску, которая поселилась в сердце? Её и без того там хватало, чуть больше-чуть меньше… но нет. Кое-что всё-таки изменилось. Ощущение тепла. Твёрдое знание, что ты оказался в этой жизни настолько нужен, что тебя буквально согрели своей жизнью.

Но с чего он вдруг заговорил про любовь? В рапортах этого не было. Вася поделился? Хотя… знающий человек многое способен прочитать между строк.

«Ничем я не делился!» — вмешался Вася дрожащим от возмущения голосом.

«Ладно, остынь, — примирительно сказал я мысленно. — Давай постараемся не засыпаться. Нам обоим это не надо».

— Пожалуй, — ответил я. — Да. Наверное, да. Я скучаю.

Психолог кивнул. И мы продолжили свой разговор.

Он продлился около часа. Мы успели обсудить погоду на Нарайе, мой рацион на Лунной базе. Очарование дерева Гинкго, китайскую культуру и некоторое другие, казалось бы, никак не связанные между собою вещи.

Наконец, Альберт Алексеевич поднялся со своего места, поблагодарил меня, и мы вместе ушли с пустой обзорной палубы.

Я вернулся в медотсек. Тут меня уже ждал Сергеич.

— Поздравляю, — сказал он, указывая на сумку возле моей кровати. — Я попросил сотрудников собрать твои вещи. На два дня ты переселяешься обратно в жилой модуль. Помнишь свою каюту?

— Это отличная новость! — улыбнулся я.

С момента прилёта я не покидал медицинский отсек, и мне это совершенно не нравилось.

— Ты впечатлил Алберта, — добавил Сергеич.

— Он уже дал заключение? — с иронией спросил я.

— Да, — неожиданно серьёзно ответил руководитель. — Он быстро работает.

Я удивился, конечно. Но никак не прокомментировал это обстоятельство.

Перед входом в жилой модуль меня встретил Игорёк. Хотя теперь, пожалуй, его уместнее было бы называть Игорь Владимирович — он раздобрел и стал выглядеть куда более солидно.

Увидев меня, он широко улыбнулся и тут же кинулся пожимать руку.

— Очень, очень рад! Наконец-то! Я следил за новостями, в каждом городе! — сказал он.

— Честно скажу: думал ты давно выбрался из этой дыры, — улыбнувшись, ответил я. — Но всё равно рад тебя видеть.

— Выбрался? — фыркнул Игорёк. — Больно надо! Ты знаешь, какие тут зарплаты? И потом, три года назад я поступил на заочное. Прикладная физика. Хочу отучиться и попасть в команду Сергеича, вот!

Он гордо выпятил грудь.

— Молодец! — кивнул я и похлопал коменданта по плечу.

Мой номер совершенно не изменился за время моего отсутствия. Очевидно, его поддерживали в идеальном состоянии все эти годы. «Интересно, тут жил кто-нибудь? — подумал я. — Логично использовать полезную площадь, тем более на таком объекте».

«Нет, Женя, тут никто не жил, — ответил Вася. — Сергеич считает, что это дурная примета — селить кого-то в номера космонавтов».

«Ясно», — ответил я.

Оставив вещи, я направился на обед в столовую, привычным маршрутом. Здесь меня и встретили ребята.

Для начала мы молча обнялись.

Влад совершенно не изменился. Даже количество седины в его чёрных волосах осталось тем же. Морщинок вокруг глаз тоже не прибавилось. А вот сами глаза изменились. Теперь они светились не только умом, но, пожалуй, некоторой жизнерадостностью и даже энтузиазмом.

А вот Антон стал другим. Во-первых, он перестал бриться на лысо. Причёска сразу сделала его каким-то более серьёзным и, пожалуй, даже симпатичным. Плюс исчезли «борцовские» уши. Вот это было совсем странно: что же такого должно было произойти, чтобы боец как он вдруг согласился добровольно избавиться от этого «украшения»?

— Женя, рад, что нас, наконец-то, до тебя допустили! — первым начал разговор Влад.

— Я тоже рад, ребят, — сказал я. — Хоть пообщаться нормально!

— Сергеич говорит, ты послезавтра стратуешь? — спросил Антон; у него даже голос изменился! Стал каким-то солидным, вдумчивым.

— Вроде как, — я пожал плечами.

— Сам корабль видел? — продолжал Влад.

— Нет пока. Только параметры слышал.

— Скажем так, он впечатляет… — улыбнулся Антон.

— Слушайте, а вы что, так и проторчали здесь всё это время? — всё-таки решился спросить я. — Сергеич вроде говорил что-то насчёт отпусков… хоть на время-то выпускали, а?

Мужики переглянулись. Потом синхронно за улыбались.

— Он не в курсе, — констатировал Антон, глядя на Влада.

— Не в курсе чего? — насторожился я.

— Жень, мы в космосе уже неоднократно бывали, — ответил Антон. — Несколько месяцев назад вот только вернулись с Марса.

У меня брови взлетели от удивления.

— Ого! Не знал. Поздравляю!

— Космос быстро развивается, — сказал Влад. — А Сергеич всё ждёт, когда ты сам начнёшь проявлять любопытство, вот и не рассказывал.

— Да не, я знаю его. Он спецом, чтобы до нашей встречи ты не знал, — улыбнувшись, возразил Влад.

— Ну что ж. Тогда давайте вы первые рассказывайте! — предложил я.