Тепла хватит на всех – 3

Письмо

Мир стал серым и выцветшим. Стена нашей браны, выросшая за кормой «Севера-2», радуга между мирами не вызывали никаких эмоций. Мысли текли вяло, сконцентрировавшись вокруг простейших бытовых вещей: стакан воды на столике, мигание индикатора микроволновки.

«Женя, тебе надо поесть», — увещевал меня Вася.

Но есть не хотелось. Совсем. Я только что с трудом смог убедить себя, что мне надо хотя бы выпить воды. Сделав пару глотков, я снова поглядел в большой иллюминатор на боковой стене столовой. Межмировая радуга искрилась и играла цветными сполохами на переборках. Она была на что-то похожа, из глубокого детства — но я не мог вспомнить, на что именно.

«Женя, — повторил Вася; жаль, что его назойливый голос невозможно выключить совсем. — Ты силы потеряешь. Ну же, возьми контейнер!»

Ах, да. Это ведь я включил микроволновку минуту назад. Или больше? Час? Я вдруг понял, что время не имеет никакого значения. Вася может и подождать.

«Тейдан! — повторил Вася громче. — Нужны силы!»

Странное дело: моё второе имя вызвало колыхание чего-то огромного и глубокого, где-то у меня внутри. Я снова посмотрел на микроволновку. С усилием поднялся.

Возникло ощущение, что я настоящий — это маленький оператор, сидящий внутри моего черепа, который трогает множество рычагов, чтобы эти огромные колонны-ноги начали двигаться.

Я достал поднос с контейнером. Снова вернулся за столик. Возможно, на какой-то отдалённой планете за это время прошли геологические эпохи. И я ощутил себя старым, как выветренный горный массив.

Когда я снял защитную крышку, в лицо ударил запах еды: рис, специи, курица. Обычная, стандартная еда. Пустой желудок отреагировал, рефлекторно сжимаясь. Во рту появилась слюна.

Вкусовые ощущения вдруг добавили немного красок и нового смысла в моё странное существование. Никогда не думал, что кусочки простой курицы, залитые соусом терияки, могу нести столько оттенков вкуса: тут и сладость, и кислинка, и немного пряной соли соевого соуса…

Я улыбнулся.

«Вот видишь? — спросил Вася довольным голосом. — Я же говорил!»

«Это вкусно», — мысленно ответил я.

«Знаю. Не спеши. Ешь. Наслаждайся».

И я ел, оглядываясь вокруг, будто впервые видел интерьер корабельной столовой. Пластиковые столики, прикрученные к полу здоровенными болтами. Наверно, это особый пластик. Космический. Сверхпрочный. Потому что для космоса всё должно быть сверхпрочным: столики, столовые приборы, люки, переборки, люди, компьютеры.

Чувствовал ли я себя сверхпрочным?

Я ладонь и посмотрел на свою руку. Застарелые мозоли от тренировок. Вены. Мелкие шрамы. Неожиданно мягкая сероватая кожа. После путешествия по всему миру у меня даже появился загар, но теперь он снова сошёл на нет. А тут ещё и специального пигмента добавил Вася, чтобы я сильнее походил на местных.

— Сколько ещё? — вслух спросил я, чувствуя, как отстранённо звучит мой голос.

— Четыре часа относительного времени, — через динамики ответил Вася.

Я вздохнул.

«Потерпи немного», — с сочувствием добавил он мысленно.

И я терпел. А что мне оставалось делать?

Наверно, похожим образом чувствуют себя деревья. Полусон, когда лишь чувствуешь, что вроде живой, но не понимаешь совершенно, что это и зачем.

Когда «Север-2» снова пересёк границу нашего мира, это продолжалось ещё несколько минут, и было особенно мучительно. А потом, наконец, отпустило — несколькими рывками, когда привычные эмоции и краски возвращались в мир.

Я рухнул на колени. Мне хотелось целовать палубу, как моряк целует долгожданный берег.

«Тейдан? Тейдан, как ты?» — беспокоился Вася.

— Меня Женя зовут, — ответил я. Но тут же засомневался в своём ответе: имя «Тейдан» уже успело стать мне родным. Именно под ним меня знала Лаймиэ. А я ведь за всё это время на той стороне так ни разу её и не вспомнил.

— Женя так Женя, — охотно согласился Вася, снова включив динамики. — Как ты?

— Отвратительно, — честно признался я, понимаясь. — Никогда, никогда больше этой пакостью не воспользуюсь!

— Понимаю, — вздохнул Вася.

— Не думаю, — возразил я.

— Если было настолько невыносимо — можно ведь было прервать… — сказал он. — Дал бы команду, твой иммунитет расщепил бы составляющие. Быстро.

Я промолчал. В том состоянии мне это даже в голову не пришло. Ловушка изменённого мышления.

— Я думал, ты во что бы то ни стало хочешь эксперимент завершить, — продолжал Вася.

И правда — эксперимент! Как бы я себя чувствовал внутри капсулы, такой же, как на первом «Севере»? После этого всего?

Да, блин… а если подумать о дороге обратно?

— Вася, — сказал я.

— Что?

— Не уверен, что смог бы ещё раз добровольно с собой такое проделать. Даже если очень хотел бы вернуться домой.

«Нельзя исключать то, что Максим и Диана исчезли совершенно добровольно», — добавил я мысленно.

«Да. Сергеич думал об этом, — ответил Вася. — Но на эксперименте настаивать не стал».

«И правильно сделал».

«Это действительно настолько плохо?»

«Да, Вася. Ужасно. В разы хуже, чем если бы я просто держал себя, как раньше», — ответил я.

«Возможно, надо будет пересматривать всю программу подготовки. Лёгкого решения нет».

«Нужно будет. Обязательно. Химия — это не выход», — ответил я.

Я поднялся с палубы. Глубоко вздохнул. Потом пошёл в сторону каюты. Надо бы переодеться и потренироваться. Мышцы требовали нагрузки после всего пережитого.

А потом мне в голову пришла одна мысль.

«Вася?» — обратился я.

«Да?»

«А как ты сам переживаешь переход? У тебя ведь структура личности человека, так? Значит, время ты воспринимаешь примерно так же?»

«Нет, Женя. По-другому. Иначе не смог бы управлять переходом. Я могу мыслить в четырёхмерном пространстве».

«Ясно».

Имитированная сила тяжести на борту «Севера-2» с момента запуска вращения подстроилась под реалии О-деа. В этот раз повышенная гравитация воспринималась гораздо легче. Собственно, я почти и не заметил, что тело стало тяжелее, а оно само будто бы даже обрадовалось этому.

Вспомнил о новых реалиях я только в спортзале, когда не смог с первого раза взять рабочий вес.

Отработав как следует тренировку, я вроде бы окончательно пришёл в себя.

«Понятно теперь, почему Сергеич так настаивал на том, что должен лететь именно я. И никак иначе», — произнёс я мысленно, обращаясь в Васе.

Я вышел в главный коридор и направился обратно в свою каюту.

«Конечно, — ответил Вася. — Я думал, ты давно понял. Если что, ты сможешь уговорить их попробовать вернуться обратно. И обучишь тому способу, который используешь сам».

Элементарный вывод, почему он раньше не пришёл мне в голову?

«Потому что ты с настороженностью относишься к любой химии, — неожиданно ответил Вася. — Ты просто заблокировал эту цепочку рассуждений».

«Знаешь что, — сказал я мысленно после секундного размышления. — Если ты видишь, что я себя таким образом ограничиваю — говори сразу. Ладно?»

«Договорились!»

— Должна же быть от тебя хоть какая-то польза, — пробормотал я, открывая дверь каюты.

Вася сделал вид, что не заметил эту реплику.

Я дал организму успокоиться после тренировки, почитал книжку, посмотрел записи зондов с О-деа. Растения на планете были в основном чёрными или тёмно-фиолетовыми. Иной спектр излучения солнца сказывался. Из-за этого здешние пасторальные сельские пейзажи на Улдрун-Ваар выглядели мрачновато: бархатные чёрные поля кхарн-гри, здешнего аналога пшеницы, кудрявый лес, тоже чёрный, с фиолетовыми вкраплениями. Плюс глубокое, тёмно-фиолетовое небо.

«Интересное местечко… — думал я, — Вась, сколько там день продолжается? Пять часов, да?»

«У западного побережья Улдрун-Ваар, где мы собираемся садиться, шесть часов и две минуты. Разгар лета», — ответил Вася.

«А температура?»

Если покопаться в памяти, я мог бы и сам вспомнить. Но мне просто хотелось общения.

«Днём до плюс двадцати семи по Цельсию, — ответил Вася. — Двадцать по местной шкале. Кстати, у них на материке тоже принято отсчёт температуры начинать с точки замерзания воды, так что ноль у нас совпадает».

«Как долетим — сразу садимся?» — спросил я.

«Не знаю, — ответил Вася. — Кстати, ты не думаешь, что пришло время вскрыть полётное задание? Или ты решил в этот раз тянуть до высадки?»

Полётное здание. Элементарная, само собой разумеющаяся вещь. Про которую я вдруг напрочь забыл.

Хмыкнув, я поднялся с кровати. Запечатанный конверт, согласно инструкции, должен был храниться в специальном сейфе в главном центре управления. Но в этом полёте центр был законсервирован за ненадобностью, так что Сергеич сказал, что конверт я найду в ящике стола, в своей каюте.

Так и оказалось. Сам конверт был очень плотным, из белой бумаги. Никаких надписей или печатей — это сочли лишним.

Сначала я попробовал разорвать его краешек пальцами, но потом решил, что так можно легко повредить листок внутри. И воспользовался специальными безопасными ножницами для конвертов, которые чья-то заботливая рука положила туда же, в ящик стола.

Вскрыл конверт, достал бумагу, углубился в чтение.

Это не было полётным заданием в обычном смысле этого слова. По крайней мере, текст ничуть не напоминал тот, который я видел во время первого полёта. И по тону, и по содержанию это было письмо от Сергеича. Впрочем, задачи в этом письме всё же были поставлены.

'Привет, Женя! Если ты читаешь эти строки — значит, тебе удалось добраться до пространства О-деа. Поздравляю. Это серьёзное достижение! Наверняка эксперимент оказался тяжёлым испытанием, но я рад, что ты справился. Если ты подозреваешь, что ребята могли не вернуться, пережив всё это, напиши мне, используя наш с тобой код. Его ведь можно применять многократно, так что предыдущий уговор тоже остаётся в силе. Не буду объяснять, почему нужно сделать именно так — ты сам всё прекрасно понимаешь.

Теперь по делу. Если Васе не удастся вскрыть доступ к нанитам, и ты не получишь контроль над необычными возможностями этой планеты — попробуй тихо разведать всё, что известно про Максима. Вытащи его, если получится. Это всё.

Если же тебе удастся получить управление — то ситуация меняется. Женя, у меня нет уверенности, что эта планета брошена кем-то. Возможно, мы имеем дело с экспериментом или чем-то в этом роде. Постарайся найти канал связи с этими экспериментаторами. Очень осторожно. Они могут быть не так дружелюбны, как твой знакомый Лэм. Нужен только канал возможной связи — в контакт не вступай.

В случае, если обстоятельства сложатся таким образом, что это всё-таки случится, и вы войдёте в контакт — действуй по обстоятельствам. Я бы попробовал поиграть на твоём знакомстве с Лэмом. Крохи информации, которую он нам дал, позволяют говорить о том, что где-то там действует нечто вроде системы права. Постарайся нащупать её контуры.

Вася, твоя задача — передать полную информацию, даже если вас попытаются изолировать и уничтожить. Максимально подробно, до самого конца.

Обнимаю вас обоих! Удачи вам, ребята, много-много удачи!

Ваш,

Сергеич'

Дочитав письмо, я хмыкнул. Плотная бумага сначала потеплела в руках, потом истлела и рассыпалась невесомым прахом.

«Удивлён?» — мысленно спросил Вася.

«Есть немного», — признался я.

«Добро пожаловать в ближний круг. Теперь ты не просто подопытный мышь. Со мной была похожая история», — сказал Вася.

«В каком смысле?»

«Ты же давно понял, что Сергеич не так прост, как кажется, да?»

«У меня и мысли не было, что он прост».

«В общем, у него много возможностей. Больше, чем обычно представляют. Он не просто заведующий какой-то там секретной лабораторией, Женя. Он Игрок. Это благодаря ему Земле удалось избавиться от паразитов. Он давно подозревал, как обстоит дело — но ему не хватало парочки важных деталей, чтобы начать действовать и вступить в нужные союзы. А ты принёс эму эти детали».

«Вот как», — ответил я.

Да, честно признаться, были у меня такие мысли насчёт Сергеича. Больно уж легко ему удавались почти невозможные вещи. Что с моим полётом, что с другими моментами, связанными с моим полётом и возвращением.

«В общем, если на каких-то гипотетических переговорах с некими высшими силами, оперирующими в нашем пространстве, кто-то и будет представлять Землю — то это именно он», — добавил Вася.

«Ясно. Понятно, принято, учтено, — ответил я. — Сколько там у нас до прибытия?»

«Восемь часов до выхода на орбиту», — ответил Вася.

«Быстро. Никак привыкнуть не могу».

«Поужинай, погуляй ещё часик. Потом пять часов на сон. Ну и до прибытия время на подготовку. Во время спуска ты должен находиться в капсуле, помнишь?»

«Пять часов? — переспросил я. — А, ну да. Начинаем привыкать».

«Совершенно верно, — ответил Вася. — С подстройкой циркадных ритмов я помогу, немного поколдую с гормонами, если ты не против».

«Спасибо. А то тяжко придётся. Блин, сутки десять часов! Это похлеще повышенной силы тяжести будет!»

«Да. Есть немного, — согласился Вася. — Но адаптация должна пройти нормально».

«Ладно. Разберёмся».

Я проснулся от ощущения чего-то тёплого. Некоторое время лежал тихо, а потом вдруг понял, что отчётливо чувствую чьё-то постороннее присутствие.

«Вася?» — мысленно позвал я.

«Да?» — тут же ответил напарник.

«У тебя есть доступ к камерам корабля?»

«Ну есть, а что?»

«Можешь заглянуть мне в каюту?»

«Женя. Каюта — личное помещение. Сюда камер не ставили!»

«Серьёзно?» — искренне удивился я.

«Да, серьёзно. Это важные вещи, связанные с психологией долгих путешествий. Так что Сергеич настоял».

«У него большие планы на „Север-2“, да?» — спросил я, по-прежнему ощущая чьё-то присутствие. Нет, угрозы не было — иначе я бы давно вскочил и огляделся. Как тогда, в пансионате. Теперь же я, скорее, боялся спугнуть неведомое нечто.

«У него большие планы на всю серию! — ответил Вася. — Так что там у тебя происходит? Помощь нужна? Блин, хоть глаза открой, мне тоже любопытно!»

Я тихонько приподнял веки. Сразу на обоих глазах — чтобы не щуриться и не выдать себя. Кажется, в районе иллюминатора мельтешило что-то… рыжее?

У меня, несмотря на все усилия, участилось дыхание.

«Ты пришла навестить меня девочка, да?» — подумал я, рывком поднимаясь на кровати.

Мельтешение у окна исчезло. Как и чувство присутствия.

«Жень… ты в порядке?» — спросил Вася.

«Да… да, в норме, — ответил я. — Сон, наверное».

«Ясно. Я проверю гормоны. Может, что-то перехимичил».

«Ага».

Диск планеты мелькал в обзорном иллюминаторе. Я завтракал, то и дело поглядывая на часы. Оставалось двадцать минут до планового торможения. С одной стороны невесомость — это неудобно, с другой — смогу хоть по-человечески планету разглядеть.

Я доел куриные сосиски с гречкой, запил это дело компотом. Убрал контейнеры в утилизатор. Потом нехотя направился в сторону каюты — переодеваться в скафандр.

В кресле спасательной капсулы я зафиксировался ровно в тот момент, когда вращение окончательно прекратилось. Теперь громада планеты плыла прямо у меня под ногами. Я летел над ночной стороной. В районе экватора, в разрывах облачности мелькали сполохи молний и кроваво-красные отблески лавовых полей.

«Красиво, правда?» — спросил Вася.

«Пожалуй, — согласился я. — Но страшновато».

«Знаешь, что когда-то Земля выглядела похоже?»

Я хотел было хмыкнуть с сомнением. Но потом вспомнил.

«Пермско-триасовое вымирание?» — спросил я.

«Оно. Сибирские траппы. Именно там находится наш „Север“, — сказал Вася с какой-то странной грустью в голосе. — Когда-то это место находилось на экваторе. Сергеич не сомневается, что мега-извержение было вызвано близкой гравитационной аномалией».

«Да… вполне возможно», — согласился я, продолжая разглядывать планету.

Её вращение постепенно замедлялось. Мы садились на ночной стороне. Обычная мера предосторожности. Учитывая размеры «Севера-2», местные могли наблюдать корабль даже без специальных средств.