Темный феникс. Возрожденный. Том 4

Глава 22

Чего-то такого я и ожидал. Такой параноик, как Бартенев, не мог оставить свой дом без должной защиты. Я не удивлюсь, если у него ещё и камеры видеонаблюдения в каждом углу установлены.

Это в московском очаге никаких защитных систем быть не могло — всё же там нет электричества, а энергия артефактов рассеивается. Ну а в собственном доме, пусть это и не родовое поместье, только ленивый бы не установил всевозможные системы для контроля.

Мария Рейнеке вздрогнула и повернулась к мужу. Александр с шумом выпустил воздух через нос и жестом показал на дверь подвала. Логично — на первом этаже были только слуги, гвардейцев мы видели снаружи, значит все «совершенные» внизу.

Только вот дядя отчего-то решил, что я позволю ему и дальше командовать операцией после такого провала. У него был шанс показать себя, и он его упустил.

Я рванул к двери и, оттолкнув в разные стороны супругов Рейнеке, распахнул её, а затем нырнул в темноту лестничного пролёта. Я перескакивал через несколько ступеней разом, прежде чем оказался ниже на этаж. И сразу же столкнулся с парочкой «совершенных».

Они отличались от тех, что были в московской лаборатории, — их энергию я не просто видел, но и ощущал всем телом. Но белоснежные доспехи были такими же, как и посохи с уже знакомыми кристаллами в навершиях. Мой молот оказался в руках раньше, чем совершенные успели поднять оружие.

На замах времени не было, поэтому я просто подался вперёд и, вложив в движение весь свой вес, впечатал молот в солнечное сплетение первого совершенного. По пустому коридору прокатился хруст не только брони, но и того, что под ней.

Противник отлетел в стену, оставив на каменной кладке трещину и мокрый след, но тут же попытался подняться. У него были сломаны рёбра и разорваны внутренности, но ему это совсем не мешало. Как же знакомо.

Его я оставил на потом и развернулся ко второму стражу лаборатории. Он уже успел нацелить на меня посох. Я почувствовал, как воздух трещит от энергии Шквала Света.

Я рванул к нему вплотную, почти разрывая связки. Молот в моих руках описал короткую дугу и с размаху пришёлся совершенному по локтю. Посох отлетел в сторону, заклятье света ударило в потолок и прожгло в нём дыру.

Я добил противника ударом в колено, повалив его на пол, и с силой опустил молот на его шлем. Металл прогнулся и треснул, но совершенный всё ещё трепыхался, пытаясь встать. Я ударил во второй раз, и он перестал двигаться.

С лестницы донёсся звук шагов, похожих на скольжение. Я поднял взгляд и увидел Марию. Значит, Александр отправил её следом за мной, а сам остался прикрывать тыл. Логично.

— Грох, иди к бабушке и проверь, всё ли у неё в порядке, — мысленно рявкнул я, заметив рядом с Марией кутхара. — И сразу же доложи мне, сколько там ещё врагов.

Мой питомец мгновенно растворился в тенях. Я же развернулся к первому совершенному, который, скривившись неестественным образом, всё же поднялся на ноги.

— Как же вы надоели, — прошипел я и выпустил в него маленький сгусток тьмы для проверки.

Как я и ожидал, моя тьма встретила сопротивление. Всё тело совершенного было пронизано энергией света, которая выжигала тьму. Именно поэтому даже моё пламя не действовало на этих подопытных в полную силу.

Ладно, значит будем бить по старинке. Я махнул Марии, чтобы она не мешалась и отскочил в сторону, когда с лестницы свалились сразу трое гвардейцев Бартенева. Я узнал проклятье слабости, которым их припечатал дядя.

Пока они корчились и пытались перевернуться на спину, я бросился к покалеченному совершенному. Теперь я целился не в корпус, а в шлем, раз уж эта стратегия сработала на предыдущем.

Я размахнулся и врезал молотом по шлему противника. Шлем рассыпался на части, и я успел увидеть лицо совершенного до того, как его залило кровью. В пустых глазах не было страха или понимания приближающейся смерти. Не было жизни.

Бартеневу действительно удалось создать антипод некромансеров. Те тоже не были живыми и не чувствовали боли.

— Их тут пятеро, — раздался в моей голове голос Гроха. — Волна в порядке, сидит в кресле. Мне её освободить?

— Конечно, уж с путами-то ты справишься, — ответил я и шагнул дальше.

За моей спиной медленным шагом двигалась Мария, у которой сейчас не было сил забирать проклятья, но и оставаться одной ей не хотелось. К её тихим шагам вдруг присоединились более тяжёлые, и я обернулся. Дядя уже спустился и догнал нас.

Я показал ему знаками, что впереди пятеро противников. Александр кивнул и показал, что прикроет меня сзади. Мария отлепилась от стены и встала рядом с мужем. Хмыкнув, я побежал дальше. Времени у нас почти не осталось — Бартенев может явиться в любую минуту, а гвардейцы уже окружили дом.

После поворота налево я замер ненадолго. Здесь стены были обиты металлом, а вместо пола была постелена мелкоячеистая сетка. Внизу под этой сеткой стояли ящики для артефактов, экранированные от магического излучения. Нужно будет непременно заглянуть в них, но сначала я вытащу бабушку.

Я пролетел через этот коридор, отметив, что металлическая сетка очень прочная и не пружинит от моих шагов. Как только я достиг конца коридора и свернул направо, в меня тут же полетело боевое заклятье света, выпущенное сразу из трёх жезлов.

В последнее мгновение перед ударом я успел накинуть на себя и обоих Рейнеке барьер тьмы. Заклятья ударили в барьер, и я ощутил, как он трескается от напора энергии света. Глаза пришлось зажмурить — весь коридор озарило слепящей вспышкой.

Проморгавшись, я поднял взгляд на совершенных. Они стояли в боевой стойке, их жезлы уже перезаряжались для нового выстрела. Они не кричали и не переговаривались, а будто просто выполняли заданную программу. Эта безжизненная эффективность очень уж напоминала призраков или ликвидаторов.

— Сзади чисто? — спросил я, уже приготовившись рвануть на совершенных.

— Пока да, — прошептал дядя. — Но в доме несколько десятков гвардейцев, которые изо всех щелей повыныривали.

— Держитесь, — сказал я и единым рывком переместился к стражам.

Мой молот обрушился на голову первого совершенного. Его тело ещё не успело упасть, как я уже развернулся ко второму. Мой удар пришёлся по руке, державшей жезл, а потом прилетел в его голову. Третьего совершенного я ударил даже без замаха, вложив побольше силы в атаку.

С лестничного пролёта донеслись звуки шагов — такие, когда несколько пар ног бегут строевым шагом. Да, это обычные гвардейцы, но их слишком много.

— Задержи их, — скомандовал я дяде, который безуспешно пытался зацепить совершенных проклятьями — они на них просто не действовали. — Делай, что хочешь, но чтобы никто из них не добрался до меня.

Я помчался дальше, уже чувствуя близость бабушки. Мне оставалось пробежать около десятка метров, когда из боковой двери вышли два совершенных. Я затормозил на бегу и замер.

Если предыдущие показались мне сильными, то эти были на порядок мощнее. Они не просто излучали свет, они даже вибрировали от его избытка. Да и доспехи у них сияли так, будто были выкованы из кристаллов света, а не из металла.

Но самое главное — у них не было жезлов. Сила этих совершенных была сконцентрирована внутри и сжата до состояния кристалла. Они словно и сами были не людьми, а сгустками света.

Времени на раздумья у меня не было. Сзади уже слышались крики и звуки падающих тел. Александр выкладывался на полную и держал коридор. Но долго он не продержится — его просто задавят числом.

Теперь отступать было некуда в прямом смысле. Только я и не собирался этого делать. В крайнем случае, покажу свои силы, даже если раскроюсь перед Бартеневым окончательно.

Я рванул вперёд, выпуская сгусток тьмы в потолок над стражами. Провода заискрили, а затем с громким хлопком во всём коридоре погас свет. В полумраке светились только аварийные лампы и стражи, сияние которых будто бы стало ярче. Темнота не была для них препятствием, но мне нужно было лишь немного отвлечь их и вырубить камеры видеонаблюдения, если таковые тут были.

Совершенные не дрогнули. Они вытянули вперёд руки, и из их ладоней вырвался ослепительный луч, который мог испепелить меня на месте. Никаких заклинаний, никаких жезлов и артефактов. Только чистая энергия света.

Я рывком переместился в сторону и рухнул на изнанку, чтобы вынырнуть за их спинами. Грох сказал правду — если во всём доме Бартенева стоял запрет на перемещение по теням вплоть до четвёртого слоя, то здесь в подвале оно было слабее. В принципе, это логично — какой смысл тратить энергию на защиту лаборатории от теневиков, если они даже попасть сюда не смогут?

Мне пришлось спускаться сразу на третий слой тени, которая тут же потребовала плату. Я выпустил теневые когти и пропорол ладонь на левой руке. В глазах помутнело от количества энергии, которую высасывала тень, но других вариантов не было.

Через мгновение я вывалился за стражами и мысленно выругался. Они повернулись ко мне настолько быстро, будто знали, где я появлюсь.

Я метнул молот в правого стража и пригвоздил его к противоположной стене. Молот прошёл насквозь, через броню, плоть и металл за ней. Совершенный затрепыхался, но не смог освободиться.

Второму стражу мне было нечего противопоставить, кроме тьмы. Но я точно знал, что все совершенные не чувствительны к тьме. Да и плевать. Буду биться так, как умею.

Я зачерпнул из источника всю энергию, что скопилась в нём за время отдыха. А потом запустил её в сияющего стража.

Он уже поднял руки и выпустил в меня луч света. Наши энергии схлестнулись. Сила против силы. Тьма против света.

Раздался звук, которого не должно было быть. Я слышал хруст, словно ломается не броня, а сама реальность. Точно с таким же звуком в моём мире появлялись разрывы, из которых вырывались полчища демонов.

Ослепительный свет от луча совершенного потух. Моя тьма тоже рассеялась. Я чувствовал, как трещат мои кости, как волна отдачи бьёт по плечам и ногам.

Совершенный исчез, а на его месте начала появляться трещина реальности.

Вот ведь гадство…

Я рванул к первому стражу, чтобы забрать молот, но мои руки онемели до локтей, пальцы не слушались. Пришлось активировать кольцо, чтобы молот не исчез в недрах подвала Бартенева.

Не став дожидаться, пока трещина реальности станет больше, я рванул в ту самую дверь, из которой вышли совершенные. Я успел только распахнуть её, как на меня вылетела бабушка.

— Кос…

— Тихо! — одёрнул я её. — Никаких имён. Иди наверх, помоги моим союзникам. Быстро.

— А ты? — бабушка замерла, увидев, как от трещины во все стороны расходятся кривые изломанные линии, будто кто-то плеснул кипятком на замёрзшее стекло.

— Уходи сейчас же, уводи отряд, — повторил я, надавив голосом.

Это не был приказ в полном смысле этого слова, но бабушка поняла по моей интонации, что сейчас лучше не спорить. Она рванула к лестнице и сразу же я уловил отголоски её магии. Страх, паника — всё так же, как было в имении Кожевниковых, только теперь бабушка разгоняла гвардейцев.

Я повернулся к трещине и заметил, как выживший совершенный с дырой в животе ползёт ко мне. Вот ведь неугомонные создания. Мне надо запечатывать прорыв реальности, а тут этот выкормыш экспериментальный.

Если мы с ним снова ударим друг по другу магией, трещина станет ещё больше. Я замер. А ведь это именно то, чего добивался Бартенев. По крайней мере, если мои догадки оказались верны.

Совершенные созданы, чтобы сразиться с сильными магами тьмы вроде Жнеца или Вестников, которых пытались создать в сибирской лаборатории. И похоже, Бартеневу удалось вычислить пропорции энергии света, которой хватит для прорыва реальности. И в тех ящиках под металлической сеткой наверняка лежат кристаллы света.

Не просто же так бабушка прислала сообщение о зачистке московской лаборатории. И срок в сутки был задан не из головы. Что-то намечалось прямо здесь, в столице.

Я попробовал несколько раз сжать и разжать пальцы. Они до сих пор слушались с трудом, но магией бить совершенного точно нельзя.

Я призвал молот и зарычал от боли, пытаясь удержать его на весу. Кисти, локти и плечи отнимались, но я упорно шагал к стражу. Мне даже не пришлось ударять его, я просто уронил молот над его головой. Потом поднял и снова уронил.

Вот и всё, пора заняться разрывом. Только бы хватило сил.

Я шагнул к трещине и покачнулся, почувствовав невероятную, выворачивающую душу усталость. Будто и не проспал последние сутки. А всё тот огонь, что я выплеснул в московском очаге. Я потратил на него много сил, а вернулась ко мне хорошо если треть.

И это сразу после того, как перед этим закрыл разрыв реальности в Карпатских горах. Но делать нечего. Придётся повторить.

Трещина пульсировала, её края уже наливались светом, точно таким же, какой был у лучей совершенных. Этот разлом походил на гнойник, готовый прорваться в любую секунду. В Карпатах разлом источал дикую тьму, а здесь — чистейший свет.

Два разрыва за такой короткий срок. Да они там совсем рехнулись?

Но Бартенев не был идиотом. Сумасшедшим — возможно, опасным — точно да. Но не идиотом. Если он создавал такое оружие, то понимал последствия или думал, что сможет их контролировать.

Вот только это невозможно. Пламя феникса — единственное, что может выжечь саму суть разлома и запечатать его края так, чтобы они снова не разошлись.

Я сгрёб остатки сил, потянув на себя энергию из Сердца Феникса. Артефакт тьмы не любил, когда я так делал, но ничего, я верну ему долг. Если выживу.

Мой источник сжался, энергоканалы скрутило от боли, по рукам поползли всполохи тёмного пламени. Я протянул руки к трещине и отпустил внутренний ограничитель. Тот самый, что не давал пламени сжечь меня самого.

— Гори, — шепнул я. — Гори дотла.

Сначала из меня выплеснулась тьма, густая и жидкая, как смола. Она обволокла трещину, сдерживая её расширение. Потом из моей груди вырвалось пламя, присоединившись к тому, что уже плясало на моих ладонях. Чёрное, отчаянное и голодное.

Оно впилось в светящиеся края разлома с тихим шипением. Воздух затрещал от напряжения. Металлические стены покрылись трещинами, а сетка под ногами дрогнула.

Боль пришла мгновенно. Острая выворачивающая нутро судорога прокатилась по моему телу от кончиков пальцев до макушки. Из меня будто вырывали кусочки плоти и души, чтобы скормить этому ненасытному огню.

Я сжал зубы до хруста. В глазах потемнело. Ещё немного. Осталось совсем чуть-чуть.

Пламя пожирало свет разлома, но и меня оно тоже не жалело. Я чувствовал, как тает моя энергия, как пустеет источник и как недовольно перекрывает «кран» Сердце Феникса.

Из коридора донёсся крик. Кажется, кричал Александр. Потом я услышал грохот и ещё один крик, на этот раз — его жены.

Но мне было плевать. Весь мой мир сузился до этой трещины и чёрного огня, который мучительно медленно сжимал её.

Наконец края разлома потемнели и покрылись пепельным налётом. Свет изнутри перестал идти, а моё пламя лизнуло воздух в последний раз и растаяло. Трещина схлопнулась, сгорела дотла в моём пламени.

Я упал на колени, не в силах пошевелить ни пальцем. В ушах звенело. Сквозь странную пелену я слышал быстрые шаги, голоса и шум боя.

Точно! Бой! Мне нужно вывести бабушку, дядю и его жену из дома Бартенева. Сдохнуть, но вывести их в безопасное место.

Я поднялся с рыком раненого зверя и медленно пошёл в сторону лестницы. Там царил ад. Александр, лёжа на металлической сетке, метал проклятья одно за другим. Перед ним на лестнице громоздилась груда из тел гвардейцев — одни корчились от боли, другие лежали без движения. Но сверху всё сбегали и сбегали другие гвардейцы.

Бабушка сидела на корточках позади дяди и выпускала в гвардейцев волны эмоций. Мария Рейнеке прижимала рукой рану на животе дяди. И я видел, как через сетку на ящики с кристаллами капает его кровь.

Я присел рядом с ними и вздохнул. Бабушка скользнула взглядом по моим почерневшим пальцам, но вопросов задавать не стала. А вот дядя, обернулся ко мне и растянул губы в кровавой улыбке.

— Уводи женщин, я прикрою, — сказал он, посмотрев мне в глаза. — Позаботься о моей вдове.

— Ты ещё не умер, — рыкнул я, положив руку на его грудь. Я и сам видел, что он не жилец.

— Недолго осталось, — прохрипел он.

— Ты доказал мне свою преданность, — проговорил я, склонив голову к плечу. — Но мой ритуал тебе уже не понадобится.

— Сам знаю, — он сплюнул кровь и швырнул в гвардейцев массовое ослепление. — Уведи их. Прошу тебя, уведи… не хочу, чтобы она видела, как я…

— Готов ли ты служить тьме? — спросил я, наблюдая за его действиями. Дядя до последнего защищал Марию и бабушку. Он был истинным тёмным, что бы кто ни говорил. Если у меня и были сомнения, то теперь их уже не осталось. — Готов ли служить ей и подчиняться мне до скончания своих дней? Примешь ли ты смерть от моей руки во имя тьмы?

— Готов! Приму! — рыкнул он, из последних сил метнув очередную партию проклятий. Я видел, что он уже теряет сознание от потери крови, но время ещё было. Я положил руку на его грудь и прикрыл глаза.

— Так умри же во имя тьмы… мой птенец.