Танат 2

Глава 5

Отломай, прицелься, метни — вот что промелькнуло у меня в голове. Не прозвучало словами, а проявилось в виде образов. Рука обхватывает верхушку ближайшего сталагмита, отламывает её в одно движение. Треск от этого громкий, а потому не удивительно, что обезглавленное тело направляет ствол в мою сторону. Как он может быть всё ещё жив?

Поднимаю руку для броска и при этом отклоняюсь в сторону. Вовремя, так как едва успеваю разминуться с шипом, что проносится справа у виска. Ничего себе он меткий! Разгибаюсь обратно, перебрасываю в руке обломок, а потом метаю его в середину груди противника.

Итоговый результат превосходит все мои ожидания. Удар отбрасывает обезглавленное тело к самому краю пропасти. Благо, что тот был недалеко. Стрелок развёл руки в стороны, пытаясь балансировать, но устоял. При этом ни пистолет, ни свою голову он не выпустил.

Ясно, повторить до победного. Быстро отламываю верхушку ещё у одного ближайшего сталагмита и метаю в противника. После этого удара тело не устояло на краю, улетев без единого звука в пропасть.

Всё-таки, хоть мы и познакомились при не самых лучших обстоятельствах, с напарником мне повезло. Если уж быть до конца честным, то из нас двоих настоящим бойцом можно назвать Димона. Хоть он, вот ведь каламбур, был дубом в прошлой жизни. Если бы не его знания и опыт, то эту схватку мы бы не пережили. И у нас, опять же благодаря ему, ещё есть призрачный шанс спасти Тэй.

Вот только если я провалюсь в омут памяти, то потеряю время. Не было такого, и вот опять. Как же не вовремя. Чуть-чуть бы попозже. Не сейчас, надо сосредоточиться.

Если раньше голова у меня болела тогда, когда я пытался вспомнить, то сейчас всё строго наоборот. Всеми силами стараюсь отсрочить момент, когда потеряю связь с реальностью. Руки трясутся, как у припадочного, голова пульсирует, а в висок словно кол воткнули.

Опускаюсь на колени перед телом Тэй. Переворачиваю её лицом вниз и кладу на своё колено. Голова свешивается вниз, убираю волосы, а затем отросшим на конце пальца когтем рассекаю инис и раздвигаю живую ткань в стороны. Чуть ниже основания черепа отверстие врала, а ещё ниже, в месте перехода шеи в спину, горизонтальная полоса.

Рука дрожит, так что я кладу её на спину девушки и делаю несколько глубоких вдохов и выдохов. Отстраняемся от всего, на выдохе расслабляемся, пропускаем это через предплечье, ладонь, пальцы. Это не боль, а лёгкая щекотка. Долго этот самообман не сработает, так что не тормозим.

Коготь, конечно, не специальный хирургический нож, но разрез получился почти ровным. Теперь раздвигаем его и запускаем пальцы внутрь. Вот и пульсирующий шарик эотула. Аккуратно хватаем и выдёргиваем. С влажным чмоканьем отрываются соединённые с ним сосуды. Чёрт, яд и сюда проник, судя по запаху.

Аккуратно вытираю шарик отрезанным куском от иниса. Не жалею воду из фляги. Тут руки снова начали трястись, да так сильно, что фляжку я в итоге выронил. На боку димортула раскрывается паз. Не тот, что скрывает внутренний карман с ульмами и другой мелочёвкой. Слева есть ещё один такой, но в нëм уже лежит кертул.

Творцы посылали вестников за отступниками и мятежниками. И те уничтожали непокорных. Только это всё было борьбой со следствием, но не с источником. Если не получалось взять раза живым для обследования, то можно принести его эотул — камень души. И чтобы излучающая биотоки оболочка не засохла, в димортуле предусмотрели специальные полости для транспортировки.

В одну из них я и положил вместилище души Тэй. Иммунная система живого доспеха дополнительно ещё и почистит от яда оболочку эотула. Полость закрывается, и я выдыхаю.

Всё, давайте. Теперь я готов. Падаю на спину и отрубаюсь. Как же голова болит!

— Фух. Дим, что это такое было?

Мы с ним сидим в кают-компании. Его одеяние напоминает не пижаму, в которой я его застал дома, а спортивный костюм. Тот скрывает экзоскелет, который помогает моему другу передвигаться по палубам спасательного крейсера «Геродот». Корабль совершает гиперпереход к Тау-137.

Командование департамента хорошо подошло к обеспечению условий для Димы. По сути, мы на борту почти что военного корабля. Только воевать нам, Содружеству Земли, уже сто с лишним лет как не с кем, но дисциплина и порядок на «Геродоте» поддерживаются железные. Всё-таки это звездолёт Центроспаса, одной из самых загруженных служб Департамента Чрезвычайных Ситуаций.

У Инспекционного Отдела хорошее техническое оснащение, но собственного флота считай, и нет. Есть небольшие фрегаты, которые доставляют команды чистильщиков в опасные зоны, но у них и так дел много. Да и зачем гнать их к Тау, когда Содружество и так пригнало туда целый флот? Вот моя команда, а с нами Дима, и пересела на «Геродот».

Диме были нужны определённые условия и уход, а я предполагал насчёт этого проблемы с командиром корабля. Но то, что произошло не так давно в шлюзе, меня изрядно удивило. Как только мы сошли с борта челнока, доставившего нас на крейсер, нас встретил вахтенный. Ничего не говоря, он попросил следовать за ним.

Я настроился на то, что капитан хочет поговорить с нами отдельно. Всё-таки наш отдел не очень любили, называя порой бюрократами и крючкотворами. Что поделать, мы ведь не только опасные реликты из прошлого обезвреживаем, но ещё и флот аттестуем, даём одобрение на проведение испытаний новой техники, санкционируем разные эксперименты научные. Короче, я рад, что работаю чистильщиком, но и на такие аттестации меня гоняли.

Чего греха таить, я забраковал кое-что именно на «Геродоте». Ох и волком на меня тогда команда мостика смотрела. Ребята ждали поход, а тут я нарисовался с претензиями к гиперприводу, СЖО, связи. Проблемы небольшие, но сколько раз такое случалось, что мелкие сложности лавинообразным образом превращались в полный…

В общем, от встречи с капитаном я добра не ждал. Только не мог понять, чего вахтенный вместе со мной и Диму на коляске тянет?

Да и шли мы явно не на мостик. Вахтенный вёл нас в главный ангар. Вот только зачем? Но это мы оба вскоре узнали.

Ворота главного ангара открылись, вахтенный переступил комингс люка и пошёл, вперёд чеканя шаг. Я, помнится, ещё удивился, что он не во флотском комбезе, а полном мундире? И там в ангаре, он оказался не один такой.

Между тяжёлыми транспортниками, которые теснились у стен главного ангара, было что-то вроде аллеи. С двух сторон по её бокам тянулись шеренги людей в парадных мундирах. Слева в синем флотском обмундировании, а справа был ряд людей в знакомой нам с Димой зелёной форме — спасатели и планетарные десантники. Я в сером комбезе и Дима в спортивном костюме казались здесь лишними. Вот только все присутствующие смотрели на нас так, будто мы… Ох, сложно это описать.

Тем временем вахтенный, чеканя шаг, подошёл к капитану и вскинул ладонь к виску. Пока Джером Маркус, командир «Геродота», слушал доклад подчинённого, его взгляд не отрывался от меня. Тут Дима удивлённо хмыкнул, а я прислушался к докладу. Чего он сейчас сказал?

— Особо важные пассажиры на борту. К чествованию почётных членов Центроспаса всё готово.

Так, мне это послышалась?

— Экипаж, смирно. Героям. Троекратное. — Маркус, вскинув ладонь к виску и вытянувшись по стойке смирно, отдавал короткие рубленые команды. — Гип-гип, ура.

— Ура, ура, ура! — дружно скандировал экипаж. Я дёрнулся, сначала даже хотел сам отдать воинское приветствие. Потом вспомнил, что в отличие от экипажа «Геродота», я не в парадке и фуражки у меня нет. А к пустой голове не прикладывают. Эта старинная традиция, как и русское ура, распространена во флоте Содружества повсеместно.

— В глаз что-то попало, — вдруг произнёс Димон глухим голосом. И я его понимаю. Мы оба больше не спасатели, не сотрудники Центроспаса, но нас чествовали так, будто мы никуда не уходили. Словно не я четыре года назад сдал командование своей риск-командой Гансу Вайсману.

Тут Маркус немного нарушил протокол. Всё ещё держа ладонь у виска, чеканя шаг, как вахтенный офицер до него, он подошёл ко мне.

— Старший инспектор, докладывает капитан Джером Маркус, спасательный крейсер «Геродот», Содружества Земли. Ваши замечания по приёмосдаточным испытаниям полностью исправлены. Угрозы экипажу и кораблю устранены. Повторные испытания проведены на отлично, акт подписан. Корабль к походу готов. Разрешите отправляться.

Он серьёзно спрашивает меня об этом? Я, конечно, в шоке, но ответить что-то надо.

— Разрешаю, капитан. И… И благодарю вас.

Вот под конец голос у меня дрогнул. Маркус легко, одними уголками губ, улыбнулся, а потом протянул мне ладонь. Я крепко пожал её в ответ.

— Приношу вам свои извинения, инспектор, — тихо сказал Маркус. — Когда главный инженер верфи услышал ваше замечание по СЖО, он чуть не поседел. Рассказал мне про инцидент на той станции.

Ещё бы ему не поседеть. Профукали распоряжение по устранению конструктивного недостатка. А ведь такой же привёл к массированному пожару на той станции, где работала моя команда. После той миссии меня и списали в инспекцию. Потому, когда я увидел местную схему СЖО, то сразу забраковал испытания.

Под определённой нагрузкой происходило воспламенение компрессоров, а из других мест система через них гнала кислород к очагу пожара. Мало того что очаг возгорания скачкообразно разрастается, так пожар ещё и разносится по всей системе. Внутренняя система пожаротушения не справляется. Если же пламя перекинется дальше, замкнёт цепи и обесточит некоторые системы, то надежда только на риск-команду. Мы с парнями тогда едва успели.

Парней из техотдела Ворон тогда неслабо напряг, но причину аварии они вычислили. Я в то время ещё в коме лежал, но меня просветили, из-за чего я стал инвалидом. Поэтому, когда я увидел компоновку системы жизнеобеспечения, то мой вердикт был однозначен. Только «Геродот» сняли с сопровождения экспедиции Дальней Разведки. До устранения неполадок они не успели.

— Если бы я знал, что вы, и есть тот самый Феникс, то никогда бы не стал оспаривать ваше решение. Примите мои искренние извинения ещё раз. На верфи меня просветили, кто вы такой. Не думал, что мне доведётся сопровождать вас и Дмитрия Пахомова.

Мозгов у меня хватило только на то, чтобы задать один глупейший вопрос:

— Капитан Маркус, простите, а Феникс — это кто?

Тут сбоку от меня грохнул смех. Сначала самым неприличным образом засмеялся Дима, а потом и Маркус хрюкнул, сдерживая смех. Вот так и узнал, как после чудесного спасения меня стали звать в Центроспасе. Неожиданно, но приятно.

И вот сейчас мы сидим в кают-компании. Специально для Димы люди Маркуса собрали разную мебель. Например, кресло, в котором он сидит. Кроме нас двоих, здесь ещё присутствует очень красивая чуть смуглая девушка с длинными волосами. Если бы не зелёный мундир, то Камиллу было бы сложно принять за штатного психолога департамента. Скорее за модель какого-нибудь бренда одежды, но впечатление обманчиво.

Сидящая рядом с нами девушка начинала службу ещё в отделе общественного порядка. Ранее такую службу назвали бы полицией. И Камилла была не кабинетным работником. Сложно поверить, но эта на первый взгляд хрупкая девушка работала под прикрытием и даже помогла задержать группу распространителей наркотиков и любителей слишком экстремальных видов спорта. Незаконные гонки, при проведении которых могли погибнуть граждане, на какое-то время стали бичом для правопорядка на земле. Как и лёгкие, но «безвредные» наркотики.

Особо опасных преступных групп на земле не было. Максимум опасное вождение, бытовые беспорядки, мелкое хулиганство, но не криминальные синдикаты, как в прошлом. Да, иногда появлялись всякие группы. В основном из представителей молодёжи, которые были недовольны своим положением в обществе, запретами, а потому и творили чёрт знает что.

При этом они все говорили, что никому не желают и не делают зла. Но то случайный пешеход чуть не погибает в аварии, то наивная студентка, которая купила необычные леденцы, едва не умирает в реанимации. Даже несчастные случаи не остановили этих маленьких бунтарей. Случайность, не надо столько вкусняшек есть и гулять в парке по ночам, говорили они. Дебилы великовозрастные.

Тогда отдел общественного порядка сформировал несколько групп для противодействия этим явлениям. Поработали как спецы по общественному мнению, так и силовики. Первые грамотно разрушили в умах молодёжи чувство восхищения сверстниками. Вторые проводили поиск и задержание фигурантов. И Кама тогда играла роль студентки, что осуществила контрольные закупки веществ и получила приглашение на закрытое мероприятие. Как оказалось, гонками всё не ограничилось. Подпольные бои тоже имели место.

Фигуранты дел, которые по факту оказались одной группировкой, плотно сидели на собственном продукте. Кама тогда отбилась, благо рукопашный бой в Департаменте входил даже в физподготовку техников и медиков. Гармоничное развитие, как говорится. Только после этого девушка отучилась на психолога и перевелась в отдел к Орхану.

Мне она как раз после выписки помогала с реабилитацией. И я за многое был ей благодарен. Правда, я не знал, что у неё есть сестра-близнец Тамила. Та тоже у нас работала. Инструктором по физподготовке.

Интересно, я о существовании её сестры узнал. Мы с Камой общались у тренажёрного зала. Тут открылась дверь в раздевалку, изнутри выглянула раскрасневшаяся после тренировок девушка, которая была копией моей собеседницы, и крикнула:

— Камулечка, можно я твой шампунь возьму?

Вот только я первое слово плохо расслышал, послышалось другое, а потому брякнул:

— У вас очень красивая дочь, Камилла Муратовна. Прямо ваша копия.

Долго же они надо мной ржали. Мы, конечно, с Камой стали друзьями. Только после слов Алёны всё чаще думаю, а может, стоило пойти чуть дальше? Я так зарылся в работу, чтобы доказать всем, что меня рано списывать со счётов, что ничего не замечал. Даже не знал, что стал среди спасателей живой легендой. Как Феникс из пламени.

Делаю глубокий вдох, выдох, смотрю на своих собеседников, а потом на экран. Там застыло изображение молодой брюнетки в старом, а по-нынешнему уже даже старинном лётном комбинезоне. Такие во времена Последней Войны носили пилоты из состава Сенткома.

Съёмка происходила где-то в казарме, в кадре мелькало много молодых девушек и парней в форме. Солдаты военно-экономической организации, по сути транснациональной ЧВК, которая пришла на смену Организации Североатлантического договора, были навеселе. И не скажешь, что наши предки когда-то насмерть дрались с этими ребятами. Обычные люди, что пришли на праздник своей сослуживицы. И все они мертвы.

Девушка в центре задула торт, спела собравшимся песенку на французском языке. Что-то из репертуара Ива Монтана, но не уверен. Песня о прогулке по бульварам Парижа от лица простого токаря завода «Ситроен». У него нет миллионов, но он счастлив. Как и исполнительница песни. Надпись на плакате позади гласила:«С днём рождения, Валери».

Если не знать, что с ней сделали, то запись не кажется такой ужасающей. Только имя девушки было в списке тех, кого руководители Сенткома, преследуя некие цели, принесли в жертву. В буквальном смысле этого слова.

— Лейтенант Валери Бастьен, двадцать восемь лет, позывной Теона. Пилот транспортного корабля из состава ВКС Сенткома. Официально погибла во время несчастного случая во время похода в горы. Неофициально…

Тут Камилла замерла, а потом дёрнула воротник мундира. Стакан воды, что был под рукой, она осушила за пару глотков. Я её понимаю. Когда мы в архивах исследовали записи, то меня по первой тоже поражал цинизм корпоративной элиты Сенткома. На словах борьба за свободу, высшие идеалы, сдерживание варварства развивающихся стран. Благородно ведь, да? На деле это лишь красивое прикрытие для глобального грабежа всей планеты и уничтожение любого сопротивления.

Но даже я не помню, чтобы корпораты занимались таким мракобесием. Это я и сказал, а Дима лишь грустно улыбнулся.

— Всё, что мы там уже нашли, вполне вписывается в социомодель тех обществ и организаций, которые стояли у истоков Сенткома и некоторых властных структур, как того времени и немного ранее.

Смотрю на друга, который стилусом отмечает что-то в планшете.

— Дима, это же мракобесие какое-то. У них под рукой были самые передовые научные разработки. На них работали одни из лучших умов своего времени. Зачем им заниматься всякой мистикой? Зачем приносить в жертву своих людей?

— Ради власти, её сохранения, и ещё выживания.

— Ты это к чему?

— Слышал выражение, что для менее развитых культур продукты высоких технологий подобны магии? Артур Кларк вроде это сказал. Но не суть важно.

— Слышал, конечно.

— Термин карго-культ ты точно слышал. Верования обитателей островов Меланезии, которые возникли после того, как там в середине двадцатого века построили аэродромы для ведения войны с японскими милитаристами. Тогда на парашютах сбрасывали припасы. Американцы ушли, но местное население пыталось повторить их действия для получения небесных даров. Они строили самолёты из хвороста, вышки связи, деревянные рации. Они видели, что это работает.

Кажется, я начал понимать, но Камилла меня опередила:

— Культ сверхоружия. — Девушка посмотрела на нас обоих. — В то время всё пытались добыть нечто могущественное, что сделает их властелинами планеты. Дарует им абсолютное превосходство над оппонентами. Сначала это было атомное оружие, потом информационные технологии, контроль над ценными ресурсами вроде нефти. И эти люди умели делать долгосрочные инвестиции в проекты, сулившие небывалую прибыль. Понимаете? Стратегическое планирование.

— То, что нам сейчас кажется магией, нечто вполне достижимое или обыденное для неких сверхразвитых цивилизаций, — включился и я в разговор. — То есть состоя в неких мистических обществах, всякие придурки искали некое абсолютное оружие или источник власти. Неужели они в это верили? Веками?

— Общества Вриль, Туле, Ложа Золотой Зари, клуб лорда Бульвер-Литтона, да хоть поклонники трудов Карлоса Кастанеды — все они искали нечто непостижимое. Кто-то ради познания мира, кто-то, убивая скуку, а ещё кое-кто искал некое рациональное зерно в верованиях разных культур. Ну и если не веришь, я дам тебе пример, насколько вера в необъяснимое была прописана на подкорке у лидеров прошлого. Слышал про вторжение западной коалиции в Ирак в последнее десятилетие двадцатого века, Ник?

— Да. Операция «Буря в пустыне». Она тут причём? Кто-то там пытался провести ритуал на призыв высших сил?

— Нет. — Дима качает головой. — Я про другое. СССР не был стороной конфликта, но он был ему невыгоден. Потому аналитики пытались просчитать действия коалиции. Один из институтов, что занимался стратегическим планированием. В частности, использовали интересные математические методики. Присваивали какому-либо явлению коэффициент, вставляли его в алгоритм, тот прогоняли через мощный компьютер, а потом выдавали результат.

— И как это относится к магии, мистике и непознанному?

— За несколько недель до вторжения, алгоритм предсказал точную дату начала операции коалиции в Ираке. Семнадцатое января тысяча девятьсот девяносто первого года. Ошибка только со временем на пару часов вышла, что для такой задачи фактически несущественная погрешность.

— Те ребята молодцы. Но ты не ответил на мой вопрос, Дим. Причём тут… Назовём это хоть фактор М. В СССР учёные точно не на картах Таро гадали.

— В прямом, — улыбнулся Дима. — В алгоритме не хватало некоего фактора, который мог помочь предсказать дату атаки. Результаты прыгали, и учёные понимали, что некий фактор не учтён. И тут кто-то из докторов или кандидатов наук вспомнил аналитическую справку из КГБ. О том, что жена одного из высокопоставленных чиновников, принимавшего решение о начале вторжения, истово верила в астрологию. Вот после того, как это учли в расчётах, алгоритм отработал корректно.

— Твою мать, — только и смог я произнести. — Ладно, но мне кажется, что ты не только об этом хотел мне рассказать. Ты явно что-то нашёл, так?

— Увы. Совершенно случайно, когда изучал запись с поверхности Тау-137. Это сложно заметить, если не знать контекст, о котором мы говорили.

— И что мы не заметили?

— Это. — Дима вывел на экран монитора изображение некоего рисунка. Несколько точек, соединённых линиями, что окружали одинокую отметку в центре. Больше всего это напоминало рисунок незнакомого созвездия. Так, я и сказал.

— Верно. — Дима кивнул. — Этот рисунок сделал некий мистик, когда его ввели в гипнотический транс. Тот был связан с обществом Туле во времена Третьего Рейха, до его падения. После войны и взятия Берлина он попал к союзникам. Долго гулял по архивам и вначале двадцать второго века его стал изучать некий отдел в Сенткоме.

— Почему? Что в этом созвездии такого.

— О, это самое главное, Кит.

Кама улыбнулась. Из наших сеансов она знала, что это прозвище я не люблю.

Дима тем временем продолжал свой рассказ:

— Во время сеанса мистик работал с неким артефактом. Что-то вроде хрустального шара, который залило смолой. Гипнотизёр дал ему установку — нарисовать, как некие высшие силы, что создали этот шар, видят нашу Землю.

— Это рисунок созвездия, которое видно с некой планеты? А точка в центре, — у меня перехватывает дыхание, — наша Земля?

— Аналитики в Сенткоме думали схожим образом.

Сказав это, Дима разделил изображение на две части. На другой половине экране были кадры записи, что следопыты сделали на поверхности Тау-137. Чуть проиграв запись вперёд, Дима остановился на нужном моменте и увеличил один участок, где было ночное небо. Затем, когда он нарисовал стилусом несколько линий на планшете, мне всё стало ясно. Созвездия на рисунке давно умершего эзотерика и в небе над Тау-137 были идентичны.

— Не может быть, — резко произнесла Камилла. Я никогда ещё не видел её такой ошарашенной.

— Колонию на Тау, если верить архивам Сенткома, начали возводить задолго до войны. Правда, там она фигурирует как планета Икс. После поражения выжившие командиры просто эвакуировались туда. И продолжили свои поиски абсолютного оружия. — Дима сделал глоток воды. Но ни у него одного пересохло в горле.

— Димыч, брат. — Пристально смотрю на друга. — Скажи, каков уровень угрозы? Чего нам бояться? Прошло больше ста лет после гибели колонии.

Мой друг помолчал какое-то время. Мы с Камиллой терпеливо ждали его ответ.

— Я боюсь не того, что лидеры Сенткома приносили жертвы неким богам. А того, что те их приняли. И я очень надеюсь, что военные, которые присвоили некой угрозе уровень вермильон и активировали нулевой протокол, лишь проводили зачистку колонии. Если они противостояли неизвестному противнику, то я искренне надеюсь, что они победили.

— Значит, на поверхность пойдёт моя команда. — Встаю из-за стола. — Надо эвакуировать всех с поверхности. Пока мы не разведаем, что там происходит, туда даже десантники не пойдут.

Стоит ли говорить, что таким образом я старался уменьшить число жертв. Вдруг флоту, впервые за век с лишним, придётся произвести атомную бомбардировку.