Светлый пепел луны. Книга 1

Глава 6 Ложное обвинение

Когда паланкин Ли Сусу прибыл к родовому поместью семьи Е, у ворот с важным видом их уже ждала статная румяная девушка. При одном взгляде на ее лицо в форме дынного семечка, с аккуратно выщипанными бровями, Чунь Тао ссутулилась и испуганно опустила голову. Тонкобровая усмехнулась и сделала шаг навстречу.

– Госпожа, ваша Би Лю вернулась! Позвольте помочь вам выйти.

Сусу открыла шторку и посмотрела на незнакомку. Услышав имя, она догадалась, кто это.

Прежде Е Сиу прислуживали четыре девушки, но Инь Цяо, по словам бабушки, вышла замуж и отправилась в Чжуанцзы, поэтому Сусу познакомилась только с Чунь Тао и Сиси, и они понравились ей своей скромностью и исполнительностью. Правда, в памяти, доставшейся от Е Сиу, сохранилось ощущение смутного недовольства прислугой. Похоже, третья госпожа считала преданной и добросовестной лишь одну из девушек – Би Лю. Однако у Сусу сложилось другое мнение: в ее поведении она почувствовала неискренность и что-то подозрительное.

Пока Би Лю помогала третьей госпоже выйти из паланкина, Чунь Тао испуганно застыла в сторонке, нахохлившись, как перепел, увидевший тигра.

Бросив взгляд на Сиси, которая напряженно рассматривала землю под своими ногами, Сусу догадалась, что и она боится Би Лю. У этой служанки явно было особое положение при госпоже. С первой встречи Чунь Тао казалась робкой, как мышка, Би Лю же нисколько не тушевалась.

Едва все четыре девушки вошли в покои, Би Лю возбужденно заговорила:

– Третья госпожа, мне нужно кое-что вам сообщить.

Сусу повернулась к Чунь Тао и Сиси:

– Вы свободны.

Ее сразу одолело любопытство, что же такого бесценного ей намерены поведать.

Би Лю с заговорщическим видом отвела хозяйку в сад камней и вынула из рукава листок бумаги.

– Госпожа, посмотрите, что я нашла, – торжественно проговорила она.

Сусу развернула бумагу и увидела портрет незнакомки, сидящей на берегу пруда с цветущими лотосами. Красавица на рисунке мило склонила головку и застенчиво улыбалась. Служанка явно ждала похвалы, но Сусу озадаченно рассматривала лист, пытаясь понять, что все это значит.

Би Лю не утерпела и услужливо подсказала:

– Госпожа, взгляните на подпись.

Сусу заметила в углу листа иероглифы: Пан Ичжи. Ученый вельможа, действующий министр ритуалов и один из тех, кто бросился в ледяную воду спасать Е Бинчан. Видимо, это изображение ее старшей сестры.

Надо сказать, автор портрета был превосходным художником: всего несколькими штрихами ему удалось передать утонченную прелесть Е Бинчан.

Би Лю продолжала отчитываться:

– Госпожа, все, что вы просили разведать, подтвердилось. Когда ваша старшая сестра год назад уехала в Чжуанцзы поправить здоровье, она крутила там шашни с министром ритуалов. Мерзавка до свадьбы с шестым принцем побывала не в одних руках. Господин Пан явно намалевал это, чтобы польстить любовнице. Перед тем как вернуться в северную столицу, он велел слуге сжечь портрет, но тот пожалел и сохранил красивую картинку. Би Лю выкупила ее для вас. Госпожа, увидев этот рисунок, его высочество разозлится и бросит развратницу – вот тогда и настанет ваш час!

Сусу подняла на служанку недоуменный взгляд. Ее рассказ многое объяснял: теперь понятно, почему в ледяную воду вслед за Сяо Линем спасать наложницу прыгнул и Пан Ичжи. Очевидно, Е Сиу посчитала это подозрительным и отправила верную Би Лю разузнать подноготную в надежде, что между сестрой и Пан Ичжи были непозволительные отношения. В случае удачи шестому принцу пришлось бы выслать наложницу из дворца.

– Моя госпожа! Прикажите Би Лю доставить рисунок его высочеству!

Сусу свернула портрет:

– В этом нет необходимости.

У Сиу есть муж, да и Сяо Линя не стоит расстраивать. И в конце концов, это всего лишь рисунок, который показывает, как сильно Пан Ичжи восхищается Е Бинчан, не более того.

Лицо Би Лю перекосило от обиды: как юная госпожа могла отказаться от такой возможности насолить старшей сестре? Но ослушаться служанка не посмела.

Сусу вздохнула и убрала портрет, собираясь позже его сжечь, как вдруг в покои вбежала взволнованная Чунь Тао:

– Третья госпожа, случилось что-то нехорошее!

– Что за манеры? Не кричи, а доложи как следует, – одернула ее Би Лю.

Сусу бросила на нее сердитый взгляд и мягко попросила Чунь Тао:

– Рассказывай по порядку.

Служанка перевела дыхание и начала докладывать:

– Утром госпожа Лянь заметила, что из кладовой пропали многие ценные вещи, в том числе нефритовая Гуаньинь[29] старшей госпожи. Потом оказалось, что и комнату наложницы Ду обокрали: приданого, подготовленного для замужества второй госпожи, осталось меньше половины. Исчезли нефритовый кулон старшего господина и серебро четвертого. Сейчас госпожа Лянь, госпожа Ду и вторая госпожа допрашивают людей в зале…

У Сусу возникло нехорошее предчувствие.

– Кого они подозревают?

– Его высочество…

Сусу нахмурилась:

– И почему именно его?

Чунь Тао виновато подняла глаза на Сусу:

– В его обереге нашли чью-то сережку…

Услышав это, Би Лю с готовностью пожалела хозяйку:

– Госпожа, его высочество совершил такой постыдный поступок! Как же вам, должно быть, неловко!

Строго взглянув на самоуверенную служанку, Сусу одернула ее:

– Еще ничего не ясно. Не говори глупостей.

«Вот ведь раздражает эта выскочка!»

Отец с детства воспитывал в Сусу уважение к другим, но эта грубая и заносчивая служанка выводила ее из себя. Стоило той открыть рот, как оттуда сыпалось: «мерзавка», «шашни», «малевать». Совершенно очевидно, что Би Лю влияла на свою госпожу и подстрекала ее на всякие гадости. Разве добрый человек станет разрушать чужие судьбы? Впрочем, сейчас у Сусу не было времени разбираться с этой негодницей.

Она окликнула Чунь Тао:

– Пойдем посмотрим, что там.

Би Лю было велено остаться, и она восприняла этот приказ как наказание.

«Наверное, третья госпожа сердится из-за проступка принца-заложника, – рассудила служанка. – Странно только, что она не раскричалась».

Би Лю скривилась, глядя Чунь Тао вслед. Пока ее не было, эти маленькие хитрые лисы явно что-то наплели о ней хозяйке. Ничего, она еще с ними поквитается.

И тут Би Лю осенило: завтра же пятнадцатое число! Вот почему госпожа не ругалась на принца-заложника: именно сейчас его нужно беречь как зеницу ока! Она поспешила следом за Сусу и Чунь Тао.

Едва Сусу вошла в зал, о ней доложили:

– Третья госпожа!

Сусу окинула взглядом собрание. Во главе стола восседала наложница Лянь, по обе стороны от нее с важным видом расположились Юнь и Ду. Недовольная вторая юная госпожа устроилась рядом с матерью, а на руках у наложницы Юнь сидел закормленный до ожирения четвертый сын семейства Е и уплетал очередное пирожное. Мальчику едва исполнилось шесть лет, и отец-генерал обожал младшенького, поэтому ребенка баловали без меры.

Собравшиеся с осуждением взирали на Таньтай Цзиня, который стоял в центре зала со связанными руками. Голова принца-заложника была опущена, а пустой взгляд устремлен в пол.

Молчание нарушила тетушка Лянь:

– Третья госпожа как раз вовремя. У нас особое происшествие. Вероятно, вы уже слышали об этом. Таньтай Цзинь – ваш человек, рассудите нас, просим покорно.

Сказав это, она поспешно уступила свое место Сусу. Женщина прекрасно понимала, что хотя она правая рука старшей госпожи, но в присутствии прямой наследницы восседать во главе собрания ей не по чину. Две другие наложницы тоже поспешили уступить роль судьи третьей госпоже, а Е Ланьинь, получив тычок от матери, наложницы Ду, скривила личико в неискренней улыбке и воскликнула:

– Третья сестрица!

Сусу с достоинством уселась на место главы семьи. Слуга поставил перед ней чашку чая, и она, делая первый глоток, внимательно посмотрела на Таньтай Цзиня.

Одежда на нем была изодрана, талисман мира – сорван с шеи, брошен на пол и, судя по всему, растоптан. Принц сосредоточенно смотрел на растерзанный оберег и даже не поднял глаз на вошедшую Сусу.

– Тетушка Лянь, раз уж вы начали, продолжайте, я послушаю.

Сусу не хотела вмешиваться. Она ненавидела Таньтай Цзиня и потому опасалась, что будет судить предвзято. Услышав ее голос, принц-заложник все же поднял глаза и остановил на ней долгий внимательный взгляд.

– С позволения третьей госпожи я продолжу. Ваше высочество, за столько лет в нашем доме никогда не было краж, – снова заговорила наложница Лянь и выразительно посмотрела на юношу в белом, непрозрачно намекая на то, что Таньтай Цзинь вошел в особняк всего три месяца назад, а уже случилось такое позорное происшествие. – В кладовую могут входить только господа. Мы все в особняке получаем довольствие каждый месяц, и, ваше высочество…

Тут тетушка Лянь осеклась, сообразив, что ляпнула лишнее. Всем известно, что Таньтай Цзинь, даже будучи мужем хозяйской дочери, ежемесячного денежного довольствия серебром не получает. Пленника страны, потерпевшей поражение в войне, и кормили-то только потому, что он супруг третьей госпожи.

Юноша поднял взгляд и произнес:

– Вы ошибаетесь. Я этого не делал.

Сцепленные пальцы Сусу напряглись. Обвинения тетушки Лянь звучали крайне неубедительно. Конечно, в семье Е Таньтай Цзинь никогда не пользовался особым уважением, а отвращение Сиу все только усугубляло. К тому же у него никогда не было доступа в кладовую. Разве можно обвинить человека в краже только на основании догадок и личной неприязни?

Сусу посмотрела на принца-заложника: волосы его растрепались и упали на лоб. Он стоял, закрыв глаза, и в этот момент напоминал существо во тьме, мрачное и нелюбимое. Возможно, через сотни лет он будет убивать без капли жалости, но в этой краже явно не виноват.

Тетушка Ду резко обронила:

– Если это не ты, тогда кто же? Дом генерала радушно принял тебя как члена семьи, а ты чем нам отплатил? В детстве не учили, что воровство – это подло?

Такие хлесткие и обидные слова! Видя настроение взрослых, четвертый молодой господин спрыгнул с колен наложницы Юнь и, подбежав к Таньтай Цзиню, пнул его своей толстой ножкой с криком:

– Как ты посмел воровать в нашем доме? Я скажу папе – он тебя изобьет до смерти!

Наложница Юнь торопливо подхватила мальчика и быстро проговорила:

– Чжо-эр, не говори чепухи.

Глаза Таньтай Цзиня покраснели, и он холодно повторил:

– Говорю же, это не я.

Из-за грубости наложницы Ду и выходки четвертого сына суд утратил видимость справедливости, наблюдать за ним для Сусу стало почти невыносимо. Она хотела вмешаться, как вдруг вспомнила отца и его напутствие: «От рук этого злодея погибло множество наших почтенных и уважаемых собратьев, в том числе твой старший брат. Сусу, ты последняя надежда миров совершенствующихся и небожителей. Прошу тебя, не будь мягкосердечной».

Девушка вздохнула и несколько раз, как мантру, повторила про себя: «Таньтай Цзинь – ужасный человек, я должна противиться искушению помочь ему».

В это время тетушка Лянь продолжила обвинительную речь. Вытянув перед собой руку с тонкой красивой серьгой из белого нефрита, она вопрошала:

– Как ваше высочество объяснит нам, почему мы нашли эту сережку в ваших вещах?

Увидев украшение, Таньтай Цзинь поджал губы. Сусу тоже присмотрелась к серьге.

Тетушка Лянь оглядела зал и, заметив поодаль Би Лю, подозвала ее со словами:

– Посмотри, это принадлежит твоей госпоже? Если так, я принесу извинения за то, что подозревала невинного.

Все собравшиеся прекрасно знали о неприязни Сиу к мужу, поэтому были уверены, что украшения она ему не дарила.

И тут Сусу в голову пришла мысль: она начала догадываться, чью вещицу прятал у себя на груди Таньтай Цзинь. Должно быть, эта сережка – единственное, что дарило свет в его жалком и безнадежном существовании.

Би Лю вышла вперед:

– Тетушка Лянь, эта серьга не принадлежит моей госпоже.

– И как же это объяснит принц-заложник?

Таньтай Цзинь бросил колючий взгляд на наложницу, но и слова не промолвил. В его глазах отразилась стоячая вода[30].

Тетушка Лянь наклонилась к Сусу и удовлетворенно заметила:

– Вот видите, третья госпожа, он не желает объяснять.

– Ваше высочество, я никогда не обижала вас, – с грустью произнесла Е Ланьинь. – Не могли бы вы хотя бы вернуть мое приданое, которое приготовила для меня матушка?

«Так они всерьез верят в свои обвинения?! Какие глупые!» – удивилась Сусу, почувствовав всю нелепость положения. Таньтай Цзинь тоже понял, что доказывать свою невиновность бессмысленно. Он криво усмехнулся и проговорил:

– Мне больше нечего добавить.

Впервые она увидела насмешку в его глазах. Спины своей он так и не согнул, а подобие улыбки мгновенно исчезло с тонких губ.

Наложница Лянь заявила:

– Каждому, кто обвиняется в воровстве, ломают руки, а затем вора изгоняют из поместья.

Наложница Юнь нахмурилась и с недоумением проговорила:

– Тетушка Лянь, это же принц, как вы можете равнять его с прислугой?

Та, осознав, что погорячилась, быстро исправилась:

– Ты все не так поняла. Принц не слуга, разумеется, но за подобный проступок он должен быть наказан. Третья госпожа, пусть принц вернет украденное, а вы назначите ему наказание по вашему усмотрению.

«Наказание? Какое еще наказание? Как можно без доказательств обвинить человека в преступлении? Они что, с ума сошли?»

Сусу больше не могла сдерживать возмущение. Она честно старалась твердо стоять за принципы мира небожителей и не защищать демоническое существо, пока его жизни ничто не угрожает. Она не забыла, что должна оставаться сторонним наблюдателем. Однако, сколько бы столетий ни минуло и что бы ни случилось, она все равно останется Ли Сусу – священной птицей, взирающей на живых существ с высоты своего полета, открывшей глаза на этот мир у чистейшего пруда Бессмертия.

Она готова взять меч и убить чудовище, без сомнений сокрушить его демоническую душу, и все же получать удовольствие от несправедливого унижения кого бы то ни было Сусу не в силах. Она не имела права раскрыть себя, но и делать вид, что все в порядке, не станет.

Сусу резко встала и заявила:

– Я не собираюсь наказывать супруга. Тетушки и вторая сестра, я сама выясню, что произошло, и дам вам ответ.

Наложница Лянь изумленно уставилась на нее: неужто конец судилищу?

Сусу огляделась:

– В чем дело? Есть возражения? Или вам не важно мое мнение?

Тетушка Лянь поспешила согласиться:

– Мы не смеем возражать. Конечно, мы верим третьей госпоже.

Сусу подошла, подняла с пола попранный талисман Таньтай Цзиня и сунула ему в руки.

– Забери это и не позволяй людям топтать то, что тебе дорого. Ты говоришь, что не виноват, и лучше, если так оно и есть! Иначе я узнаю и…

Он впился в нее черными глазами.

– …и сама побью тебя!

Она изо всех сил старалась выглядеть свирепой, однако глаза ее были чище снега, что прямо сейчас падал с небес на землю за открытым окном.

Глядя на суровую и жестокую девушку перед собой, Таньтай Цзинь сжал в руке растерзанный оберег.