Светлый пепел луны. Книга 1

Глава 23 Жестокость

Перед тем как оставить Сусу одну, ее тщательно обыскали. Вскоре она лишилась двух талисманов и магических шипов, пронзающих душу. Даже колокольчик и ваджра с пояса ее платья были предусмотрительно сорваны.

Трудно представить себе более мерзкое и грязное место, чем корабль, на котором Таньтай Цзинь возвращался на родину. По палубе и отсыревшим трюмам гулял холодный ветер, влажный зимний воздух пронизывал до костей. Из-за черной повязки на глазах Сусу ничего не видела, поэтому, прячась от ледяного дыхания реки, заползла за деревянные бочки, сваленные как попало.

Корабль отчалил. Сидя в трюме, девушка хорошо слышала частые и резкие толчки волн о днище. Судя по всему, реку сильно штормило.

Сусу поняла: если срочно что-то не предпринять, она насмерть замерзнет на этой грязной посудине, брошенная на произвол судьбы. Таньтай Цзиня, похоже, нисколько не волнует, умрет она или будет жить. Поэтому девушка, не мешкая, звонко проговорила:

– Огонек, гори!

И тут же из-за пазухи вылетел бумажный талисман, которого стражи, по счастью, не нашли. В трюме стало тепло и светло. Огонек несколько раз облетел Сусу, коснувшись узлов веревок, которыми она была связана, и путы пали.

Сусу с облегчением вздохнула: теперь можно действовать. Не стоит полагаться на удачу, покуда есть силы справиться самостоятельно. Она поднесла замерзшие руки к пламени, и вскоре к согревшимся пальцам вернулась подвижность. Девушка вздохнула и встала, отряхивая грязь с одежды.

Нет, в Чжоу-го ей совсем не нужно. А вот в Бесплодную пустошь она бы наведалась. Е Сиу не могла покинуть отчий дом ни с того ни с сего, так что это похищение из Великой Ся – хорошая возможность. Пора разведать обстановку на корабле и придумать, как сойти на берег.

Однако, как только девушка подошла к двери, послышались шаги. Сусу быстро вернулась на место, завязала глаза и намотала на руки веревку. Огонек погас от одного щелчка пальцев. Кто-то толкнул дверь и вошел в трюм. Шаги были совсем легкие и принесли с собой дыхание ветра и снега. Раздался глубокий вздох, и знакомый голос произнес:

– Проголодалась? Вот, поешь.

Сусу поняла, что это «госпожа», с которой на пристани разговаривал Таньтай Цзинь. Женщина поставила корзинку с едой и поднесла что-то ко рту Сусу, но та покачала головой, показывая, что есть не будет.

– Кто вы?

Госпожа ответила:

– Не волнуйся, я не причиню тебе вреда. Ты еще нужна его высочеству, и я не позволю тебе умереть прежде, чем мы прибудем в Чжоу-го.

– А что будет в Чжоу-го?

Она ответила не сразу.

– Этого я не могу тебе сказать.

Поежившись от сквозняка, женщина плотнее закуталась в лисий мех и уставилась на пленницу. Сусу почувствовала ее взгляд.

– Как я слышала, в твоем государстве была добрая девушка, которая хорошо относилась к его высочеству. Это ведь не ты, госпожа Е?

Ее слова прозвучали скорее как утверждение, а не вопрос. Сусу подумала, что она права: Е Сиу никогда не была добра к Таньтай Цзиню. И похоже, эта женщина хорошо знала о жизни принца в изгнании.

Видя, что Сусу молчит, госпожа веско заявила:

– Даже если ты супруга его высочества и дочь генерала Е Сяо, но позволяла себе оскорблять и топтать достоинство нашего господина, то заслуживаешь смерти!

– Вы обвиняете меня в его несчастьях? Считаете меня жестокой? Не настолько доброй, как возлюбленная его высочества? Если вам хочется увидеть мое сожаление, боюсь, это невозможно. Лучше расскажите, что происходит между Великой Ся и Чжоу-го, или уходите, – улыбнулась Сусу и продолжила: – У меня нет аппетита. Я вся в грязи и очень замерзла: здесь холодно, насколько вы изволили заметить. И если не хотите моей смерти, вам стоило бы найти и принести теплую одежду.

Уяснив, что узница раскаиваться не собирается, женщина недовольно ответила:

– Вот уж и впрямь дочь Е Сяо! Но ты должна понимать: если Таньтай Цзинь позволил тебе остаться в живых, то лишь потому, что дает тебе шанс искупить вину.

Она развернулась и ушла. Девушка подождала, пока шаги затихнут, сбросила веревку и сняла повязку с глаз. Еда в корзинке на полу выглядела сносно, однако Сусу, несмотря на жуткий голод, не осмелилась съесть то, что приготовили специально для нее. Она жалела лишь, что так и не поняла, кто эта «госпожа».

Сусу сжала губы и погладила пустой живот. Вероятно, важная дама не понимала, почему бывшая жена господина здесь, и пришла посмотреть, на какой «мерзавке» Таньтай Цзинь был вынужден жениться в Великой Ся. Или просто хотела посмеяться над ней и заставить просить прощения? Ну уж нет, от Сусу она этого не дождется!

Стараясь двигаться как можно осторожнее, девушка тихонько выбралась из трюма. Она понимала: хотя у Таньтай Цзиня не так много людей, все они великолепно обучены. Вон и служанка с метлой двигается легко и ловко – несложно догадаться, что и она владеет боевыми приемами.

На верхнюю палубу Сусу не решилась подняться, разведав лишь среднюю. Прокравшись за служанкой до кухни, она спряталась и подождала, пока все отправятся спать. Затем разжилась едой и прихватила несколько хочжецы[73], поскольку ее магический огонек-талисман окончательно погас. Сусу надеялась найти что-то из оружия, однако люди Таньтай Цзиня не разбрасывались такими вещами, поэтому девушка все-таки отважилась осмотреть корму.

Выйдя на палубу, она огляделась. Корабль плыл посередине широкой реки, далеко от обоих берегов, покрытых высокими снегами. Сусу прикинула и решила, что не преодолеет это расстояние без своего меча, а если вплавь, то замерзнет прежде, чем доберется до суши. От раздумий о побеге у нее разболелась голова.

«Будь неладна эта семихвостая бестия… Интересно, примется ли она искать второго брата, когда он вернется?»

Что и говорить, в этот раз охота на оборотня провалилась. Пошли по шерсть, а вернулись стрижеными. И сейчас ничего не поделаешь: не долететь и не доплыть. Придется вернуться в трюм. Почти рассвело. Если кто-то заметит, как она разгуливает по кораблю, ей не поздоровится.

Огорченная, она снова забилась в свой угол за бочками, обнадеживая себя тем, что спрыгнет в реку, как только корабль приблизится к берегу.

Серое небо посветлело, и над поверхностью воды заклубился легкий туман.

Почувствовав запах крови, госпожа медленно подошла: «Что здесь происходит?»

К ней выбежала испуганная служанка:

– Госпожа, рабыня принесла одежду для его высочества, а он…

Девушка не осмелилась продолжить, дрожа всем телом. Наперсница Таньтай Цзиня кивнула и сухо проговорила:

– Ступай.

Та поклонилась и нетвердой походкой удалилась прочь.

Женщина замерла на секунду у двери и, отбросив сомнения, решительно вошла в каюту. Таньтай Цзинь, скрестив ноги, сидел на полу, а перед ним стояла высокая клетка, в которой забился в дальний угол закованный в тяжелые цепи волк-оборотень. Нечисть едва могла пошевелиться и сдавленно рычала.

Юноша откинул волосы цвета воронова крыла, улыбнулся окровавленными губами и, протянув руку, извлек внутреннее ядро оборотня. Таньтай Цзинь проглотил ядро нечистой силы и, не поднимая глаз, принялся вытирать руки платком.

Кровь с его тонких костлявых рук стерлась, и кончики пальцев побелели. В глубине каюты стояло несколько клеток, и в одной виднелись обагренные останки с обнаженными костями. Несмотря на то что женщина и раньше видела подобное, ее передернуло от отвращения.

Таньтай Цзинь вытянул руку ладонью кверху – и на ней образовался сгусток темной энергии. Взор его загорелся надеждой, однако плотное облачко быстро растаяло, и радость юноши померкла.

– Все еще недостаточно…

Посмотрев на волка-оборотня, госпожа рискнула высказаться:

– Ваше высочество, если этот способ не работает, может, стоит попробовать другой?

– Другой? – задумчиво повторил он, точно пробуя слово на вкус. – Я не могу учиться боевым искусствам, лишен духовной первоосновы, у меня слабое сердце. Кто знает, сколько лет еще проживу? Тетушка Ланьань, и ты думаешь, есть другой способ?.. Почему же ты так скривилась? Тоже боишься меня? Все еще думаешь, что подобные попытки губят мою душу?

Он закрыл лицо руками и недобро рассмеялся.

Красивое лицо женщины побледнело – совсем как тогда, когда ей пришлось оставить Таньтай Цзиня одного. Быстро собравшись с духом, она ответила:

– Разумеется, я не боюсь вас и помогу во всем, что вы задумали. Что значит жизнь какой-нибудь нечисти, если это поможет вашему высочеству обрести силу? Ночные Тени найдут и доставят для вас столько оборотней, сколько потребуется.

Таньтай Цзинь кивнул и продолжил вытирать свои холодные костлявые пальцы.

– Конечно, я верю тебе, тетя Ланьань, ты доказала свою преданность. Я не буду ставить тебе в вину брезгливость, но нечего их жалеть. В этом мире полно скверны. Нечисть, не сумевшая себя защитить, рано или поздно находит свой конец. Я даю ей возможность принести пользу.

– Ваше высочество правы, – потупив глаза, согласилась Цзин Ланьань.

Таньтай Цзинь посмотрел на свои руки:

– Впрочем, я такой же, как они. Скверна неизлечима.

Сердце няни сжалось. После того как она бросила маленького Таньтай Цзиня на произвол судьбы, ее не переставали мучить сожаления и сомнения, вот только время вспять не воротишь… Ее жизнь принадлежит наложнице Жоу, которая перед смертью пожелала спасти сына. И ребенок выжил: Цзин Ланьань исполнила волю покойной. Придворный лекарь предрекал, что мальчик вряд ли доживет до десяти, однако внутренние ядра нечисти помогли ему достичь совершеннолетия. Даже если этот путь порочен, он должен быть пройден. Цзин Ланьань могла надеяться только на то, что Таньтай Цзинь станет сильнейшим, безжалостным и хладнокровным властителем, который выживет во что бы то ни стало.

Женщина загляделась на прекрасный профиль юноши и вдруг заговорила о другом:

– Наше плавание продолжается уже третий день. Я слышала, прежде ваше высочество не очень-то ладили со своей супругой, госпожой Е.

Растирая пальцы, Таньтай Цзинь медленно спросил:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Всего лишь что преступлений юной госпожи достаточно, чтоб приговорить ее к казни от тысячи порезов[74]. Однако она уже два дня томится в трюме, и ваше высочество, кажется, изволили о ней забыть.

В воздухе повисла зловещая тишина. Наконец Таньтай Цзинь веско обронил:

– Ты намекаешь, что у меня есть к ней чувства? Это просто смешно.

Цзин Ланьань многозначительно промолчала. Хотя предположение звучало нелепо, она не могла избавиться от этой мысли. Мальчик рос на ее глазах, и она знала его лучше всех на свете.

Тот пронзил ее колючим черным взглядом:

– Что есть жизнь и смерть? Если за смертью следует перерождение, значит, смерть – путь к новой жизни. Убивая, я дарую им новую жизнь. Цзин Ланьань, стоит ли об этом сожалеть?

Таньтай Цзинь с рождения не ведал жалости. Цзин Ланьань вспомнила, как в детстве он поймал бабочку и, сжав в ладони, наблюдал, как она трепыхала своими изломанными крылышками. За то, что она уселась на его еду и испачкала ее своими лапками, он не убил ее сразу – оторвав ей крылья, ребенок бросил насекомое умирать в сточные воды. Когда вошла Цзин Ланьань, мальчик преспокойно доедал «нечистую» пищу и, указав на умирающую бабочку, довольно заявил:

– Посмотри! Я научился милосердию.

Понимал ли он когда-нибудь смысл этого слова? Ведь это никак не милосердие, а жестокость, только еще более циничная и извращенная. Цзин Ланьань столько раз говорила ему, что так поступать нельзя: и без того люди считают его чудовищем. И он задумывался над этими словами, но понял только, что для того, чтобы выжить и добиться желаемого, нужно научиться лицемерить.

Увидев девушку в трюме, Цзин Ланьань вспомнила ту бабочку и поняла, что однажды и она исчезнет из этого мира во мраке ночи самым чудовищным образом. Однако узница до сих пор оставалась жива. И Цзин Ланьань не понимала почему.

Утром она спускалась в трюм и видела, как юная третья госпожа с перепачканным нежным личиком безмятежно спит, свернувшись клубочком. За два дня они почти доплыли до границы Великой Ся, а Таньтай Цзинь не убил и не осквернил ее. Он поймал прекрасную бабочку, но, пленив ее, не осмелился сломать хрупкие крылышки.

Похоже, Е Сиу усмирила его жестокость, но для Цзин Ланьань это была плохая новость. Со дня смерти императора Чжоу-го принца ожидала бесконечная битва за престол, и внезапное проявление чувств не делало его сильнее.

Размышления Цзин Ланьань прервал раздраженный голос Таньтай Цзиня:

– У тебя отвратительные мысли.

Он прижал ладонь к груди и почувствовал, как под ней неторопливо, удар за ударом бьется его холодное, не ведающее жалости сердце. Ему небезразлична Е Сиу? Как вообще Цзин Ланьань могла прийти к такому глупому выводу?

– Завтра, когда корабль подойдет к крепости Цзяюй, я покажу тебе веселое представление, – ледяным голосом проговорил он и многозначительно посмотрел на Цзин Ланьань. А в то же время подумал: «И тогда ты увидишь, что она мне безразлична».