Светлый пепел луны. Книга 1

Глава 13 Месть

Сусу понятия не имела, как извлечь из Таньтай Цзиня злые кости. Однако появление огненных ос натолкнуло ее на мысль.

Со времени последнего столкновения небожителей и демонов прошли тысячелетия. В великой битве пало огромное число бессмертных, но в конце концов всех поверженных демонов пленили и запечатали в Бесплодной пустоши – только тогда наступил долгожданный мир.

Совершенствующиеся, в схватке с демонами подорвавшие свои жизненные силы, удалились на покой. Каждую сотню лет на гору Бессмертия восходили все новые талантливые ученики, дабы ступить на путь самосовершенствования.

Отправляясь в прошлое, Сусу задала отцу вопрос:

– Могу ли я обратиться к тебе за помощью, когда перенесусь на пятьсот лет назад?

Достопочтенный бессмертный вздохнул:

– К сожалению, это невозможно. Пятьсот лет назад я пребывал в затворничестве и вышел из него лишь спустя многие десятилетия.

– Тогда, может быть, я смогу разыскать маму? – спросила Сусу и замерла в ожидании ответа. Она никогда не видела свою мать.

Лицо старейшины омрачилось печалью, и он тихо произнес:

– И этого тебе не удастся.

Значит, раз ни отца, ни матери не найти, Сусу не стоит надеяться на помощь близких. Путь на гору Бессмертия для людей закрыт, а адепты не спустятся к мирянам в поисках новых учеников – выходит, Сусу никак туда не попасть. Даже если она найдет кого-то, кто ей поверит, вряд ли он знает способ избавить Таньтай Цзиня от злых костей. Как же ей предотвратить пришествие повелителя демонов?

Единственная надежда – на заключенную в Бесплодной пустоши Священную Черепаху. Это божественное создание прожило на свете сотни тысячелетий – возможно, лишь она знает, как извлечь злые кости. Все это время Священная Черепаха пребывала во сне, но после того, как чары заградительных барьеров ослабли и демоны начали вырываться из заточения, легендарное существо должно было проснуться. Сусу необходимо попасть в Бесплодную пустошь и найти ответы на свои вопросы.

От этих мыслей девушка разволновалась еще больше. Судя по тому, что демоны стали сбегать, они тоже чувствуют близкое пробуждение своего повелителя. Хорошо хотя бы то, что они пока не знают, кто он.

Катастрофа трех величайших миров, которая случится спустя пятьсот лет, возможно, начинается прямо здесь и сейчас. Само пробуждение легендарного существа, даруя надежду извлечь злые кости, одновременно ознаменует еще и страшные испытания.

Нельзя позволить Таньтай Цзиню умереть сейчас. Если это случится, злые кости пробудятся, демоны вырвутся из Бесплодной пустоши – и изменить что-то ей будет уже не под силу.

Девушка позвала экономку и попросила купить бумаги для талисманов и киноварь. Та искренне удивилась:

– Зачем третьей госпоже такие вещи?

– В нашем мире появились чудовища. Всегда полезно иметь дома талисманы, отпугивающие злых духов, – пояснила Сусу. – И запомни: бумага должна быть сделана из столетнего персикового дерева[46], а киноварь сварена из крови хищных зверей.

Пусть у нее больше нет духовных сил, рисовать талисманы она умеет.

Экономка явно пришла в замешательство, но, видя настойчивость третьей госпожи, отказать не посмела. Она пообещала Сусу найти все необходимое и откланялась.

Едва за ней закрылась дверь, явился нищий, которого Сусу отрядила следить за одним из братьев. Он сообщил:

– Госпожа, третий брат снова в игорном доме!

Сусу вознаградила соглядатая серебром и, закрыв лицо вуалью, вместе с Чунь Тао отправилась к заведению, известному сомнительной репутацией.

Госпожа и служанка устроились в чайной напротив, и вскоре на другой стороне дороги показался Чжэюнь, третий брат из семейства Е, в обнимку с сыном дворцового чиновника. Парочка пребывала в столь благодушном настроении, что их лица едва не сияли. Провожал молодых господ человек, похожий на владельца. Сусу подождала, пока брат и его знакомый уйдут, а затем, оставив Чунь Тао в чайной, пошла к игорному дому. У входа в поте лица трудился зазывала. Притворившись служанкой, девушка достала несколько золотых слитков и робко поинтересовалась:

– Прошу вас, помогите мне узнать, хватит ли этого, чтобы оплатить долги молодого господина Е?

Слуга удивился:

– А разве господин уже не выплатил все свои долги?

Подозрения Сусу окрепли. Она вспомнила, какие убытки насчитала тетушка Лянь.

– Я просто волновалась, что шесть тысяч таэлей будет недостаточно, чтобы покрыть долг.

Тот почесал в затылке:

– Но господин был должен всего пять тысяч и выплатил их полностью несколько дней назад.

– Ах, видимо, я неверно поняла. Не буду больше беспокоить вас.

Последние сомнения в том, кто из братьев вор, развеялись. Теперь было совершенно ясно, что это Е Чжэюнь. Пять или шесть тысяч таэлей – не так уж важно. Возможно, он просто не знал точной цены украденных вещей.

Его явно не мучила совесть: похоже, он не догадывался о последствиях своего проступка. Или же, напротив, все понимал и хотел свалить вину на Таньтай Цзиня.

Чунь Тао рассердилась:

– Третий господин перешел черту! Украл даже драгоценную нефритовую фигурку у старой госпожи и свалил свое преступление на принца-заложника! Какое счастье, что вы все выяснили, иначе ваш супруг попал бы в серьезную беду.

– Ему сломали бы руку? – вспомнила Сусу о том, что наложница Лянь говорила накануне.

– Необязательно, – покачала головой Чунь Тао, – но просто так точно не отпустили бы.

Слуги прекрасно знали о лицемерии тетушки Лянь, несмотря на то что она старается казаться милой.

– Госпожа, что мы будем делать дальше?

– Вернемся домой.

Едва Сусу и Чунь Тао ступили на порог поместья, к ним с поклоном бросилась Сиси:

– Старая госпожа обнаружила пропажу Гуаньинь и разгневалась так, что у нее разболелось сердце! А наложница Лянь велела привести его высочество, чтобы ее успокоить.

Сусу не сомневалась, что утаить кражу от бабушки не удастся. Зная всю правду, девушка никуда не торопилась.

Сцена суда напоминала предыдущую, с той только разницей, что теперь сюда явились второй и третий сыновья, а во главе собрания восседала седовласая госпожа. Е Чуфэн пристроился рядом на стуле и прятал глаза, изо всех сил стараясь быть как можно незаметнее. Е Чжэюнь, напротив, чувствовал себя уверенно: поедая виноград, он то и дело поглядывал на Таньтай Цзиня и злорадно улыбался.

Держась за сердце, старая дама убеждала мужа любимой внучки:

– Если ты не вернешь Гуаньинь, мы не станем терпеть тебя в нашем доме.

– Прошу вас, успокойтесь! – бросилась к бабушке Сусу.

Она знала, что Гуаньинь значит для старой дамы. Дело даже не в деньгах, а в том, что статуэтку ей перед смертью подарил покойный настоятель Тун Хуэй. Женщина наделяла ее большой духовной ценностью.

Наложница Лянь проговорила:

– Третья госпожа, вы все знаете. Принц-заложник должен понести наказание за то, что сделал.

Сусу улыбнулась, как бы поддерживая рассерженную женщину:

– Тогда, тетушка Лянь, скажите, как мы накажем того, кто украл нефритовую Гуаньинь и приданое второй сестры?

Женщина вздохнула:

– Как только принц-заложник выдаст нам, где держит украденное, мы накажем его всего тридцатью ударами палки.

«Тридцать ударов палкой? Да она сама доброта! После такого Таньтай Цзинь, с его слабым здоровьем, полжизни потеряет».

Е Чжэюнь ехидно заметил:

– Тетушка Лянь очень милосердна, не правда ли, третья сестра? Ты же не будешь возражать?

Таньтай Цзинь поднял голову и посмотрел на Сусу.

Она пальчиками коснулась подбородка и ответила:

– Конечно нет!

Поджав губы, юноша опустил глаза, а наложница Лянь продолжила:

– Таньтай Цзинь, поторопись, скажи нам, где Гуаньинь.

Тот невозмутимо ответил:

– Я не знаю.

– Все ясно как день! Бабушка, тетушки, нужно наказать виновника со всей строгостью… – жуя виноград, принялся подстрекать Е Чжэюнь.

Тогда Таньтай Цзинь устремил к нему пристальный взгляд, в котором бушевал черный водоворот. Поперхнувшись ягодой, третий господин перестал подливать масла в огонь.

Бросив взгляд на хмурое лицо хозяйки дома, наложница Лянь приказала слугам:

– Забирайте принца-заложника!

– Подождите! – остановила ее Сусу.

Та раздраженно выгнула бровь:

– Третья госпожа, в прошлый раз мы доверились вам и потеряли время. Больше вам не удастся прикрывать своего супруга.

Она была страшно недовольна. Даже старая дама не вмешивалась, хотя души не чаяла в третьей внучке: себе во вред она не собиралась потакать и любимице.

– Конечно же, я не собираюсь защищать вора. Виновный должен получить строгое наказание, – мило улыбаясь, заверила ее Сусу и сокрушенно добавила: – Даже не знаю, выдержит ли он тридцать палок, не умрет ли.

Наложница Лянь надулась: «Вот вздорная девчонка! Может, она сама желает его смерти и пришла проследить своими глазами?»

– Третья госпожа изволит шутить? Разве ты не уважаешь законы семьи?

Сусу закивала:

– Если тетушка Лянь выбрала наказание, давайте допросим третьего брата.

Присутствующие в изумлении застыли, а наложница возмутилась:

– Что вы такое говорите? При чем здесь мой сын?!

– Вещи украл Е Чжэюнь, чтобы расплатиться по долгам с игорным домом. Тетушка Лянь, вы же не будете прикрывать сына? – ответила Сусу.

Сильно изменившись в лице, Чжэюнь подскочил и закричал:

– Е Сиу, ты мелешь вздор! Все украл этот дикарь! Какое я имею к этому отношение?

– Я очень не хочу возводить напраслину, поэтому лучше тебе посидеть тут, а бабушка пошлет кого-нибудь в игорный дом «Исполнение желаний» проверить мои слова. Каждый месяц третий брат получает всего пару десятков таэлей довольствия, так что мы легко узнаем правду, если его долги превосходят эту сумму.

Лицо старой дамы совсем сморщилось от огорчения. Она подняла руку:

– Чжао Фу, пошли кого-нибудь спросить.

Увидев, как побледнел Чжэюнь, его мать все поняла. Самообладание покинуло ее, и она с глухим стуком повалилась в ноги старой даме:

– Госпожа, третий сын молод и неразумен, его наверняка сбили с толку! Умоляю вас, будьте снисходительны, пощадите его!

Е Чжэюнь грохнулся рядом:

– Бабушка, это сын чиновника Ли отвел меня туда! Я больше не посмею!

– Ну, наложница Лянь, хорошего же сына ты воспитала! – стукнула клюкой старушка.

– Он отдаст Гуаньинь, а я возмещу приданое Ланьинь! – разрыдалась наложница.

Сусу же, хлопнув ресницами, напомнила:

– А как же законы семьи? Неужели из-за того, что виновный оказался родственником, наказание будет мягче?

Наложница Лянь позеленела и стала бить поклоны еще усерднее.

– Как же можно? Третий сын слаб здоровьем с самого детства, это убьет его!

Она уже проклинала себя за то, что предложила наказать вора палкой.

Е Чжэюнь затрясся:

– Бабушка, бабушка, я виноват!

Теперь Сусу отщипнула ягоду от виноградной кисти:

– Как же так? Значит, Таньтай Цзинь выдержал бы тридцать палок, а третий брат – нет?

Со слезами на глазах наложница Лянь строго проговорила:

– Третья госпожа, если у вас нет обид на третьего брата, почему вы так к нему жестоки?

– А кого обидел Таньтай Цзинь? – не собиралась сдаваться Сусу.

– Довольно! – не выдержала старушка. – Наложница Лянь два месяца проведет в своих покоях, размышляя и молясь. Чжао Фу отправится выкупать Гуаньинь, а третий сын, этот непокорный отпрыск, двое суток простоит на коленях без воды и еды в храме предков.

Услышав, какое наказание назначено, наложница Лянь успокоилась. Стоять два дня на коленях в такую погоду, конечно, не сахар, но сильно сын не пострадает. В конце концов, его не стали наказывать строго, ограничив возмездие духовным самобичеванием.

Огласив свой более чем снисходительный приговор, старая госпожа засобиралась. Она казалась очень уставшей и попросила слуг помочь ей подняться. Сусу была потрясена. Она не верила своим ушам: «То есть… это все? Если бы вором оказался Таньтай Цзинь, его жизнь сегодня сократилась бы вдвое, а Чжэюнь всего лишь простоит на коленях пару дней?»

Ее вера в правосудие пошатнулась. Отец всегда говорил, что справедливости в мире мало, но если защищать ее, то можно добиться правды. Только оказалось, что в мире смертных она еще и распределяется по праву рождения.

Девушка сжала кулачки и посмотрела на Таньтай Цзиня. Он выглядел на удивление спокойным, разве что губы скривил в усмешке. Казалось, случившееся его совсем не удивило. Он давно знал, сколько справедливости ему досталось при рождении.

Наступила ночь, и Е Чжэюнь остался в храме предков один. Он не стоял на коленях, как того требовало наказание, а лежал на теплом одеяле, тайно присланном матерью, и ворочался, не в силах заснуть.

«Вот же холод! Как вообще тут можно спать?»

Мысленно третий брат корил себя за то, что продал Гуаньинь, а не подкинул Таньтай Цзиню. Вот тогда его точно не поймали бы. Во всем виновата Сиу: не вмешайся она – за него сейчас отдувался бы принц-заложник. Как же он, наверное, ненавидит человека, который чуть не подставил его! Да только что это ничтожество может поделать?

Между тем свист ветра во дворе стих и метель улеглась. Бубня себе под нос, Чжэюнь не обратил внимания на зловещую тишину. Вдруг сквозь оконную решетку впорхнула черная как смоль ворона и уставилась на него красным глазом. Ужас пробрал третьего брата до самых костей. Разве бывают у птиц такие жуткие глаза? В страхе Е Чжэюнь запустил в нее огрызком яблока. Та взлетела и исчезла из вида, однако спустя мгновение окно с грохотом распахнулось и в храм влетела целая стая красноглазых ворон. Как обезумевшие, они набросились на Чжэюня со своими массивными острыми клювами. Несчастный завопил от ужаса и на четвереньках пополз к дверям.

– На помощь! Отец!

Испуганный, весь в крови, Чжэюнь кинулся прочь из храма предков и, запнувшись о порог, упал. Прямо перед его глазами оказалась пара сапог.

– Помогите! Спасите меня от этих чудовищ!

– Ха-а, какая жалость! – с притворным сочувствием вздохнул человек.

От ужаса и боли третий господин лишился чувств. Юноша, что стоял рядом, повернулся против света и улыбнулся бескровными губами. Глаза его немного покраснели, как будто от сочувствия. Вдруг он, не сдерживая себя больше, тихо рассмеялся, словно увидел что-то забавное. Красноглазые вороны продолжали клевать распростертое тело третьего брата.

Почувствовав спиной чей-то взгляд, Таньтай Цзинь резко обернулся и увидел девушку в розовом плаще. Держа в руке фонарь, она стояла на снегу и пристально смотрела на него. Принц-заложник стер с лица улыбку, и глаза его похолодели. Вороны тут же исчезли.