Старый, но крепкий 8

Глава 22

Обычно у главных ворот секты было тихо и безлюдно, стоящие на дежурстве практики скучали и на стены лезли от безделья, но сегодня всё было иначе.

Я стоял в шеренге таких же, как и я практиков в безликих черных одеждах. Обе массивные створки ворот были распахнуты настежь, а на площадке перед ними стояла огромная толпа. Впритык к воротам никто не подходил — люди держали дистанцию без всякого ограждения.

Воздух гудел. Тысячи голосов сливались в однотонный шум. Редкие сладковатые нотки дорогих благовоний от богатеев тонули в густом запахе пота, которым веяло от остальных. Сегодня секта набирала людей, и отказаться от почетной роли «поторговать лицом» у меня не получилось — сегодня все, кто не был занят на стройке и на прочих заданиях, стояли здесь, показывая силу секты. Наша роль сегодня — быть частью декорации.

Прямо напротив ворот находились простые горожане Циншуя. Ремесленники, мелкие торговцы, рабочие и их дети: все в поношенной, но чистой одежде. Глаза этих людей горели: они пришли за чудом, которое выдернет их (или их детей) из рутины и жизни впроголодь, когда пояс затягиваешь чаще, чем встречаешь рассветы.

Слева, демонстративно держа дистанцию, толпились одетые в шелка и парчу богачи. Некоторые были прикрыты от солнца зонтами, которые держали слуги. От них не отходили отпрыски: пухлые и изнеженные, с руками, не знавшими ничего тяжелее веера. С лиц богачей не сходила уверенность в том, что сегодняшний прием устроен специально для них и их детей.

Я скользнул взглядом по одному такому юнцу, безуспешно пытавшемуся высвободить руку из цепкой хватки матери, и усмехнулся про себя. Вряд ли в обычном наборе у него был бы шанс попасть в секту. Сейчас же… кто знает.

Впрочем, среди детей богатеев хватало и подростков с жесткими внимательными взглядами, которые брали от родителей не только монеты на карманные расходы, но и ум, и характер — эти могут и справиться.

Мой взгляд зацепился за другую группу, стоящую дальше всех, в тени разлапистого дерева. Двадцать три человека. Сироты. «Уличный сброд», как их здесь принято называть.

Их возглавлял Апелий. Рослый парень возвышался над своими ребятами, как скала, и он же защищал их от попыток «поколотить оборванцев» — стоило кому-то припомнить карманную кражу, сжать кулаки и направиться к беспризорникам, Апелий демонстративно зажигал на ладони огонь, и смельчак сразу сдувался.

Вот только от едкостей публики широкоплечий практик уберечь ребят не мог. Я видел, как женщина в простом платье с отвращением прошипела что-то соседке. До меня донеслось обрывком: «…к ним и подходить нельзя, они же вшивые!»

Апелий не моргнул и глазом. Парень привел сюда подопечных не за подачкой, не ради зрелищ и уж точно не для того, чтобы ввязаться в спор или драку. Апелий привел их за единственным шансом, который эти подростки, возможно, больше не получат. И они это понимали — в отличие от остальных, в глазах беспризорников не было мечтательной поволоки, в них стояла только хмурая, настороженная решимость битых жизнью уличных котов. Эти маленькие люди не верили в чудеса, но были готовы драться за шанс.

Наконец за воротами показалась процессия из десятка мастеров и наставников в темных одеждах. Возглавлял процессию не Свен Дэй — настоятель пусть и согласился с «вербовкой людей с улицы», но не одобрил; его отсутствие на церемонии ясно показывало его отношение. Во главе наставников шагал мастер Линь.

Старик вышел на свободное место перед воротами, поднял руку с небольшим нефритовым жезлом и толпа замолчала. Лишь сзади кто-то галдел, пока его не угомонили: раздался звонкий шлепок и голос замолк.

Усиленный артефактом голос мастера разнесся громом по окрестностям.

— Приветствую вас, достойные люди прекрасного города Циншуя. Я — мастер Линь, заместитель настоятеля славной секты Тьмы. Веками. Наша секта стоит на страже этих земель веками! Когда вы родились, мы уже были здесь. Мы защищали и вас, и ваших дедов и прадедов. Стены Циншуя потому растут и крепнут, они — нерушимая скала, о которую разбиваются любые волны!

Толпа завороженно слушала, затаив дыхание. А Линь продолжал, подогревая интерес, подстегивая патриотизм, чувство родства всех собравшихся людей с маленьким городом.

— Ваши предки спали спокойно, как спите вы в своих постелях, и не боялись, что ночной ветер принесет в ваш дом не ночную прохладу, а запах подкравшегося прямо к дому духовного зверя. Колыбели ваших детей целы, потому что наши стражи без сна и отдыха бдят на границе леса, охраняют и стены, и ворота. Наша секта — это стены, что веками защищают Циншуй от опасностей. Мы — сила, что поддерживает порядок и закон. Именно благодаря секте Тьмы и трудам нашего всеблагого настоятеля у вас есть возможность жить, торговать и растить детей за стенами Циншуя. И сегодня мы дадим самым достойным из вас шанс стать нашими братьями. Шанс стать частью силы, что защищала ваших прадедов и будет защищать ваших внуков. Дети! Проявите себя, покажите, на что способны, и двери секты откроются для вас!

Линя слушали внимательно все, начиная от беспризорников и заканчивая даже самыми надменными богатеями. Площадь взорвалась одобрительными криками, когда старый мастер скомандовал:

— Все, кто жаждет испытать себя, выходите вперед!

Толпа взбурлила. Дети, подростки, молодые люди — все хлынули на свободное пространство перед воротами. Кого-то выталкивали родители, кто-то выходил сам. Дальше подключились наставники, начав сортировать детей по группам.

Каждой группе дали свое задание: взволнованных малышей от шести до восьми лет никто не заставлял бегать и показывать силу. Их отвели в сторону и попросили повторить простые движения, похожие на странный танец. Наставники внимательно следили за пластикой детей, за тем, как маленькие тела ловят ритм.

А вот тех, кто постарше, определили бегать вокруг всего внешнего периметра секты. После пробежки их по одному подпускали к небольшой деревянной арке — старому артефакту секты, вызывающему страх и иллюзорное давление. Кто-то проходил бледный, со сжатыми до белизны кулаками. Кто-то, постояв перед аркой, отступал. Пара детей убежали с визгом и мокрыми штанами.

Наставники следили за соревнованием, обращая внимание не только на физические характеристики. Я видел, как одного парнишку из группы Апелия, ловкого и быстрого, который прибежал одним из первых, вывели из строя за то, что он подставил подножку конкуренту. Наблюдавший за этим Апелий лишь чуть сильнее сжал челюсти.

Мне, искушенному наблюдением за Олимпийскими играми, за биатлоном и гонками, соревнования казались скучными и незрелищными, однако собравшиеся горожане считали иначе: они замирали, задерживая дыхание, когда их дети и дети их знакомых бежали из последних сил, и рыдали в голос, когда наставник сухо констатировал: «Не прошел». Истерики матерей, гневные вопли отцов — многочисленные драмы разыгрывались у меня на глазах.

Отдельно соревновалась группа тех, кто уже достиг закалки. Их испытание было самым суровым: спринт к реке Цин, потом — плавание до замершего посреди реки суденышка и обратно. Ребята выбирались синие от холода, с трудом переводили дыхание и бежали к секте. Наставник Зуго отобрал половину — тех, кто оказался быстрее и сильнее.

Соревнование немного затянулось — пока прошли все отборы, пока подсчитали результаты, пока успокоили истерящих родителей. Площадь, еще недавно гудевшая как растревоженный улей, замерла в напряженном молчании.

Мастер Линь вышел вперед, сжимая бумажный лист, и начал зачитывать имена. За каждым именем следовали сдержанные вздохи, радостный смех и аплодисменты. Рыдания и возмущения последовали, когда мастер закончил читать.

— Прошли восемьдесят человек, — подытожил Линь.

Из трехсот с лишним — лишь горстка. Из этих восьмидесяти — семь беспризорников Апелия. Я видел, как они замирали, каменели, услышав свои имена. Они не радовались, они смотрели на мастера Линя, как олени, пойманные светом фар.

Свернув свиток, мастер Линь начал новую речь: о долге, о чести, о силе. О новой семье, которая ждет за этими воротами каждого преодолевшего испытание. Его слова падали на благодатную почву — в сердца тех, кто только что получил свой шанс.

А потом мастер объявил о празднике.

Из распахнутых ворот секты потянулась вереница слуг с многочисленными подносами. Как по волшебству появились столы, тяжелые бочонки, от которых мощно тянуло хмелем, и огромные котлы, откуда валил пар, умопомрачительно пахнущий мясом и специями.

Очередной жест силы, как и освоение особняка. «Смотрите, мы сильны и щедры!»

Толпа оживилась и потекла к угощениям. Звучал смех, крики, стук деревянных кружек. Однако я смотрел мимо празднующих — на тех, кто не прошел. На прочих ребят Апелия.

Они не спешили к столам. Даже те семеро, что только что были отобраны, жались и пугливо поглядывали по сторонам.

Я видел, как парнишка лет десяти, в пыльной одежде, с исхудавшим лицом, делая вид, что поправляет одежду, протянул руку к краю стола, схватил лепешку и судорожно сунул ее за пазуху, озираясь с диким, испуганным взглядом. Он не понимал, что объявлен праздник, что можно просто подойти и взять лепешку, и никто не будет бить по пальцам и кричать. Жизнь научила его другому — украсть, спрятать, выжить.

Я подошел к Апелию, поговорил. Мы быстро подхватили один из котлов и отнесли его в сторону, где дети могли безбоязненно разливать сытное варево по тарелкам. А пока они кушали, я украдкой рассматривал их.

Мелкие, щуплые для своих лет. Фундамент будущего развития закладывается в детстве, а их фундамент был слабым и непрочным. Недоедание, холод и побои не могли пойти на пользу детям.

Я смотрел на них и видел несправедливость. В каждом пылала мощная жажда жить и сильная воля. Именно они тянули детей вперед, толкали на сумасшедшие поступки и помогали выгрызать у жизни ресурсы. Именно благодаря ему семеро перешагнули свои пределы и выиграли у тех, кто был здоровее, сильнее.

Есть ли способ дать им то, что они утратили?

Да. Я мог бы провести курс массажа для каждого, но это слишком мелкая цель для меня. Надо поставить вопрос иначе.

Есть ли способ дать МИРУ технику, которая будет приводить тела людей в порядок?

Чем больше раздумываю над этим, тем лучше понимаю, что в моих силах создать комплекс упражнений, который сможет постепенно привести в норму потоки Ци. Не так быстро, как мой массаж, не справляясь с настоящими проблемами, но все же кое-что сможет. А потом год-другой, и глядишь, у людей появится привычка собираться на улице по утру и делать зарядку, как в тех же Таиланде или в Китае.

Что это даст лично мне? Еще лучшее понимание человеческого тела. Возможно, пару единиц к массажу. Но главное — что это даст им. В моих силах улучшить жизни людей: как с теми же рецептами, замаскированными под молитвенные песнопения, только без опасения вызвать гнев Крайслеров.

Я незаметно направился туда, где мастер Линь и наставник Зуго, отойдя от столов, обсуждали что-то. Я подошел, дождался паузы и слегка склонил голову.

— Мастер Линь, наставник Зуго. Простите, что вмешиваюсь. Я наблюдал за отбором и понял, что все дети разные, с разными возможностями: особенно малыши и те, что с улицы. При всем уважении, мне кажется, им не подойдет базовый комплекс секты, более того — он может надорвать их. Нельзя ли разработать для них особый, укрепляющий комплекс, чтобы подтянуть их до общего уровня, а потом уже тренировать наравне со всеми?

Реакция оказалась ровно той, на которую я рассчитывал. Я уже не раз подходил к Зуго и накидывал вполне здравые идеи, которые тот принимал все более неохотно. Вот и сейчас Зуго резко повернулся ко мне, без всякой приязни во взгляде. Его лицо побагровело. Мужчина с шипением выдохнул, гася ругательства:

— Ш-ш… Снова твои предложения, Китт⁈ Ты серьезно? На меня только что повесили двадцать детей, которым, я уверен, придется подтирать задницы и завязывать слюнявчики! На мне — расписание, размещение, порядок, базовые занятия! А ты хочешь, чтобы я еще составил отдельный план тренировок для каждого⁈

Но мастер Линь, слушавший его с легкой, отстраненной улыбкой, поднял руку, мягко прерывая его тираду. Холодные глаза уставились на меня.

— Идея здравая, — произнес он спокойно. — Ты, Китт, думаешь в правильном ключе. Сильнее дети — сильнее секта в будущем. Однако у наставников действительно нет на это времени, а вот ты, насколько я вижу, относительно свободен. В общем, считай, это своей новой задачей. Сам придумал — сам и организуй. Разработай подходящий укрепляющий комплекс и проведи первые тренировки с каждой группой, кому это необходимо, а о результатах и прогрессе доложишь лично мне.

Он слегка кивнул, давая понять, что разговор окончен, и снова повернулся к Зуго.

Я получил ровно то, зачем подходил: теперь у меня есть несколько групп, на которых я могу испытывать свои методики. Дело за малым — осталось эти методики изобрести…

Я зашел в библиотеку за чистой бумагой, потом отправился в свою комнату. В голове уже всплывали знания о медицине, почерпнутые в прошлой жизни, знания о работе организма, отрывочные воспоминания об оздоровительных практиках. Знание массажа и знание каждого энергоканала: как в человеческом теле должна течь Ци и какие упражнения могут направить ее по правильному пути.

Мой навык анализа включился на полную мощь. Он не выдавал готовых решений, но он структурировал хаос в моей голове, выстраивал логические цепочки, находил связи и помогал создать из множества разрозненных воспоминаний стройную систему.

Я создавал комплекс упражнений и правил его на ходу — понимая, как возможная судорога от упражнения будет тянуть сухожилие, как неправильная стойка может пережимать энергоканалы, создавая те самые застои, которые потом придется годами расхлебывать.

Всю ночь перо и карандаш скрипели по бумаге. Я чертил схемы, отмечал траектории движений, писал пояснения для тех, кто будет разбирать мои записи. Я разбил все на блоки: плавная растяжка для гибкости, статические стойки для укрепления сухожилий и мышц, простейшие упражнения на координацию. Максимум эффекта. Минимум риска. По нарастающей сложности.

Когда за окном посветлело, я отложил перо. Передо мной лежали наброски того, что будучи целым стилем, может изменить очень многое.

Я вышел на плац на рассвете. Сверток с исписанными листами держал в руке.

В центре тренировочной площадки уже стоял хмурый Зуго. Рядом с ним замерли дети — самые младшие из тех, кого приняли. Среди них я сразу выделил нескольких «приютских»: они стояли чуть особняком.

Зуго, увидев меня, лишь мрачно хмыкнул и махнул рукой в сторону группы.

— Вот твои ученики, новатор.

И, развернувшись, направился к лавочке.

Дети уставились на меня. В глазах некоторых читалось любопытство, но большинство терли глаза и зевали.

— Встаньте в ряд, — сказал я спокойно, но так, чтобы было слышно всем. — Встаньте нормально, не нужно тянуться. Мы не на построении, ребята.

Они нехотя выполнили просьбу. Я обошел строй, поправляя слишком уж сгорбленные спины и излишне выпяченные животы.

— Меня зовут Китт. С сегодняшнего дня мы с вами будем заниматься по утрам. То, что я вам покажу, сделает ваше тело крепким, гибким и послушным. Когда придет время изучать боевые искусства, вы будете к этому готовы.

Я встал перед ними и принял первую позу из комплекса — плавное раскрытие рук, похожее на потягивание после сна. Предсказуемо, что дети не спешили повторять за мной

— Зачем это нам? — храбрясь, спросил один из приютских.

Я протянул ладонь, сосредоточился, и на ней вырос крохотный ледяной голем. Дети завороженно уставились на маленькое чудо. Оно произвело на них большее впечатление, чем вчерашние слова мастера Линя о силе и братстве — его речь была направлена скорее на родителей.

— Упражнения будут делать вас сильнее. Чем сильнее вы будете, тем проще вам будет управлять Ци — внутренней энергией, с помощью которой можно освоить такие вот техники.

— Смотрите и повторяйте. Не спешите. Лучше сделать медленно и правильно, чем быстро и кое-как.

Я начал демонстрировать упражнения, медленно, плавно, методично, акцентируя каждое движение. Я объяснял для чего оно: «Это движение укрепит мышцы спины, сделает ее прямой и сильной. Вы перестанете сутулиться». Или: «Эта стойка поможет вам тверже стоять на ногах, и вас будет сложнее повалить».

Постепенно, сначала скованно и неловко, дети начали повторять. Было видно, как дрожат их ноги в статических стойках, как непривычные к подобному мышцы с трудом выполняют легкую растяжку. Но я ходил между ними, мягко поправлял, объяснял, и у них получалось все лучше. Я видел, что моя система работает — ребята не достигли стадии закалки, их энергоканалы были слабенькими, но благодаря упражнениям ток Ци в них ускорился. Дети внимательно слушали и старались настолько самоотверженно, насколько могли.

— Запомните правильность движений, — повторил я, когда мы закончили первый блок. — Пока не нужно самостоятельно заниматься — вы еще не освоили упражнения полностью. А вот через пару недель, когда освоите, можете научить этому своих друзей за пределами секты.

Я не думал, что за пару недель можно освоить упражнение на достаточном уровне. Но за месяц они точно поймут его, и к тому времени я вдолблю в них осознание, что обучая своих родных, они помогут им стать лучше. А там, глядишь, и весь Циншуй станет заниматься укрепляющей зарядкой.