Старый, но крепкий 8

Глава 1

Сегодняшнее утро началось не слишком приятно. Сперва — тренировка (ладно, это приятно — я продержался против мечницы две минуты, причем безо всяких зелий), а потом — неприятные новости.

— В каком смысле «Самир не приехал»? — нахмурился я.

Сегодня утром я был дома у Самира, чтобы телепортировать его к острову, но брата не застал. Мать сказала, что к брату пришли и тот сорвался куда-то еще в потемках. Я уж думал, проблема на острове, но сейчас стою рядом с охранником и узнаю, что на острове все спокойно.

— Именно в таком смысле, господин Китт, — со стоическим спокойствием сказал охраняющий остров практик. — С момента, как вы вчера его забрали, он больше не появлялся.

Я пробежался до Циншуя по теневой тропе, внимательно глядя по сторонам. Думал, может, что-то случилось с повозкой, но не нашел ни единой зацепки. Более того, трава вдоль реки даже не была примята, значит, и повозки за ближайшие пару часов тут не проходили.

Проверял, где только мог. Начал с квартала, где мы покупали здания — вдруг он там обсуждает с кем-то ремонт или документы. Пусто.

После — промчался по городу. Сперва по теневой тропе, чтобы не тратить время. Заглядывал в лавки, в подворотни, в любимую харчевню брата у рынка. Бесполезно, никто его с утра не видел.

Вернулся в секту, зашел к Додоневу — спросил, не приходил ли к нему Самир. Додонев только пожал плечами и посоветовал поспрашивать стражу у городских ворот.

Потом снова отправился домой к Самиру — может, он уже там, а я как дурак бегаю. Но там застал заплаканную мать. Пока я искал брата, кто-то подкинул под дверь записку. Размашистый почерк, жирные буквы: «Если хочешь увидеть брата живым — приходи на площадь с сотней золота».

Мама кусала губы. Из глаз непрерывным потоком текли слезы, она безостановочно повторяла: «Что же будет, что же с ним будет?»

Поймал ее за плечи, заставил посмотреть в глаза и уверил:

— Мам. Нормально все будет. У меня есть деньги, так что через пару часов Самир вернется домой, абсолютно целый, малость напуганный и бесконечно злой. Я обещаю. Обещаю.

Пока подействовало. Понятное дело, сейчас не улыбнется и не пойдет по своим делам, однако на полчаса-час этого внушения хватит. Дальше опять накрутит себя, начнет волноваться…

Поспешил на место встречи. Вокруг бегали галдящие дети, ходили праздно одетые прохожие. Улыбались дамы, один я стоял смурной и хмурый и чувствовал, как внутри с каждой минутой разгорается злость.

Несколько раз прогнал в голове, как действовать в разных ситуациях (и ни одного решения «просто отдать деньги» среди этих действий не было). Прикидывал, исходя из того, сколько практиков придет и что будут требовать, попытаются ли сразу обменять Самира на деньги, или попробуют устроить «утром деньги, вечером стулья».

Самый неудобный для меня вариант — если бандиты пришлют обычного городского парнишку-бегунка, который заберет монеты и отдаст таким же ничего не знающим людям, которые уже передадут деньги дальше. И лучше, если придет кто-то из непосредственных участников похитительно-разводительного процесса. Даже если этот человек придет в компании телохранителя или двух, первого-второго ранга пробуждения, с ними можно будет справиться. Если же телохранитель будет практиком стадии метаморфоз, как Никифор Крайслер, царствие ему Небесное, лучше будет поискать иные пути, чем просто ввязаться в драку.

Подошли ко мне уже через три минуты, причем не парнишка-оборванец на побегушках, нет — ко мне подкатил улыбчивый толстячок, одетый в цветастую лоскутную рубашку и брюки. Никакого хаори, никаких иных деталей азиатской культуры. Разве что рубашка отличалась от крестьянской фасоном и дороговизной ткани.

На подходе толстячок по-хозяйски осмотрел выставленный напоказ тугой кошель, едва ли не облизал его взглядом. На меня посмотрел, как на пустое место или на функцию, которая предназначена для передачи денег. Причем, подозреваю, что после первой удачной «сделки» передавать я буду много и часто.

— Господин Бронсон, рад встрече, — оскалился толстячок. — Наслышан о вас.

Я молчал, сверля подошедшего глазами. Отвечать, во-первых, не хотелось, а во-вторых, я изо всех сил старался держать себя в руках и не двинуть ему в зубы. Толстячок был первого ранга пробуждения, так что мог выдержать такой удар, но я не был уверен, что остановлюсь на одном.

— Даже не поприветствуете? — делано изумился практик.

— Ближе к делу, пес. Тебя послали, чтобы ты взял у меня деньги и договорился о передаче брата, или дабы юродствовал и обезьянничал?

От подобного вопроса толстяк помрачнел.

— На твоем месте я бы вел себя повежливее, Бронсон. У тебя, конечно, есть еще родственники, но вряд ли ты можешь себе позволить разбрасываться ими.

Я шагнул к толстячку, но тот с прыткостью мячика отпрыгнул на пару шагов назад.

— Но-но! Давай-ка без глупостей, паренек. Я наслышан, что драться ты умеешь, и проверять правдивость слухов на себе не хочу.

В глазах — превосходство и уверенность, что ничего ему не будет. Мол, вряд ли я решусь выпотрошить его на глазах у людей, тем более — после предупреждения.

Решил, что взял меня за яйца. Если бы не опасался, еще и покровительственно по плечу меня похлопал бы, мол, «если все будет, как надо, будем жить мирно».

Это меня окончательно вывело из себя. Оскалившись, четко и быстро проговариваю заклинание.

Если в первые пару секунд мужик не понимал, что я говорю, и пытался различить знакомые слова в мешанине звуков, то на третьей секунде в глазах мелькнула неуверенность — такого исхода он не ожидал.

Больше времени на раздумья у него не было. Время замедлилось, появился список малополезных навыков и воспоминаний, который я прочел почти без интереса, проскользнув мимо — к памяти практика.

Воспоминания крутились передо мной, будто сотни видеороликов. Азартные игры, пьянки в дешёвых тавернах, мелкие интриги и взятки. Я раздражённо отбросил их прочь, погружаясь глубже. Мне нужно было скорее найти ответ — кто похитил брата и почему.

Наконец, среди хаоса и мусора чужих воспоминаний мелькнуло то, что я искал. Окутанное страхом вчерашнее воспоминание. Толстяк ужасно нервничал и потел, как боров, когда получил записку с заданием. Он боялся тех, кто присылал ему указания, но за их выполнение щедро платили.

Я ухватился за эту ниточку. Потянул.

Толстяк не знал наверняка, кто именно дает ему задания, но подозревал группу «Коготь» — одну из тех, о ком в день нашего знакомства предупреждала Фаэлина. Те уже давно промышляли подобными делами. Толстяк мог ошибаться, но думал, что Самира похитили из-за денег. Никаких скрытых мотивов и сложных интриг: просто жажда наживы. «У Бронсонов завелось золотишко, мы его хотим».

Странно… После того случая с Ян Стапом я был уверен, что мастер Линь и глава секты займутся чисткой города от подобных элементов. Но, видимо, они либо не справились, либо не успели добраться до всех.

Так… Что еще интересного здесь есть?

Я потрошил память, не беспокоясь о человеке. Узнал, что в толпе есть два наблюдателя, которых практик не знает в лицо, и указать на них не сможет. Как только толстяк получит деньги и покажет знак, что все в порядке, те должны добраться до места, где держат Самира, и сказать, что передача прошла. Дальше Самира отпускают, деньги какое-то время отлеживаются у толстячка, на случай, если я на них теневую печать поставил, или слежку за его домом, а после — незаметно отправляются по какому-нибудь адресу, который сунет ему в толчее прохожий.

Такого резкого в выражениях человека на переговоры позвали специально — если бы я выплатил деньги, Самира отпустили бы. Если бы набросился на толстяка и попытался выбить информацию, то к нему на помощь подошли бы пасущиеся неподалеку стражники, а я бы остался должен куда больше. Практики посчитали, что в любом случае выиграли бы.

Отменяю заклинание. Время вернулось в нормальный ритм. Я пришел в себя, покачнулся, но устоял. На этот раз, благодаря усилениям и рангам, даже голова не болела.

А вот толстяк в себя не пришел — обмяк, завалился на бок, треснувшись головой о мостовую. Я осмотрелся. Навык анализа ускоренно работал, определяя, кто из толпы может быть наблюдателем, и есть ли они вообще здесь.

Навык подсветил пару человек, которые сейчас спокойным шагом шли в противоположную сторону. Ни за что бы на них не подумал, но до того, как рухнул толстяк, девушка-лоточница смотрела в мою сторону, а благообразного вида старичок с тростью шагал к нам, но неспешно развернулся и направился простым прогулочным шагом в противоположную сторону. Может, забыл дома что-то, может — решил, что все сейчас бросятся на помощь потерявшему сознание практику и решил не попадать в толчею, но я решил, что стоит проверить обоих.

И девушка, и старичок были максимально обычными людьми и обоим я, растворившись в тенях, на ускорении подбросил медные монеты с печатью.

Рассудив, что наблюдатели могут не уйти сразу, я наблюдал за площадью еще минут семь, нашел еще трех человек, которые поспешили прочь. Подкинул монеты и им. Наблюдал бы и дальше, только вот две печати пересеклись в одной точке. Самые первые: дедушка и лоточница.

Обрадовавшись совпадению, я переместился к ним.

Лоточница уже избавилась от лотка. Дедушка выглядел ровно так же.

— Приветствую.

Снова та же схема. Применить заклинание кражи памяти вышло усилием мысли, так что спустя минуту я просматривал воспоминания девушки, а потом и старика. Не крушил воспоминания, как у толстяка, и не копался в них: аккуратно нашел необходимое место, куда люди должны были дойти (усадьба находилась в паре кварталов отсюда), раздобыл воспоминания, кто в ней должен находиться. После — устремился туда.

Дом выглядел совершенно обычным: двухэтажный, старый, с облупившейся штукатуркой и покосившимися ставнями. Он ничем не выделялся среди соседних зданий, и вряд ли я, даже проходя мимо, мог предположить, что брат именно здесь.

Я бесшумно скользнул к окну второго этажа. Растворившись в тенях, проскользнул через ставни и очутился в комнате.

И принялся намораживать прямо на одежду ледяной доспех. Воздух в комнате стал сухим до невозможности — при каждом вдохе сушил носоглотку. Льда вокруг меня становилось все больше и больше. Я уплотнял лед, делал его настолько крепким, насколько мог. Ледяные шипы медленно нарастали на плечах и предплечьях. С каждой минутой доспехи становилось всё прочнее, всё тяжелее. Единственное, что не менялось — решетка напротив рта. Мне тоже нужно дышать.

Уже и стены комнаты заиндевели, но я стал действовать только тогда, когда подо мной угрожающе заскрипели доски пола.

Каждый шаг сопровождался скрипом, легким треском.

За дверью — никого. Шагаю по коридору, дохожу до лестницы. На скрытность не рассчитываю, и правильно — меня уже ждут.

Внизу собрались практики. Мужчины. Один седой и аристократично бледный, — на ступень выше меня по рангу. Второй и третий — равны. Выглядят, как охранники на подхвате.

Я рванул вперед. Ступени ломались под ногами, последняя так вовсе провалилась, едва я наступил на нее, слегка смазав рывок. Практики отпрыгнули от меня.

— Ты еще кто⁈

Стоило только пожелать, и от меня во все стороны пополз лед и холодный пар.

— Добрый вечер, — сказал я хрипло. Пар вырвался из-под решетки клубами, как из пасти чудовища.

— Убить! — скомандовал старик, и бросился вперед, вызывая в ладони сплетенный из пламени клинок.

Вот только мой ледяной доспех был лучше призванного за секунды пламени — тот, врубившись в наплечник, зашипел и оставил неглубокую зарубку.

Второй практик тем временем прыгнул вбок. С пальцев сорвалась нить духовной энергии. Не знаю, что за техника ударила мне в плечо, но доспех она не пробила — с треском осыпался лёд. Ледяной доспех треснул, и сразу начал восстанавливаться.

Третий — молодой, с кинжалами, метнулся ко мне, стал сыпать техниками: двойной шаг, укол в сердце, разрыв вены — всё тщетно. Лёд принимал удары, гасил импульсы. Один кинжал отскочил, второй застрял.

Для того, чтобы раз и навсегда отбить у бандитов охоту покушаться на мою семью, я должен разобраться с ними максимально жестко.

Да, не по моим обычным правилам, но сколько ни думал, не мог придумать варианта лучше. Со всеми не договориться, со всеми не выстроить добрососедских отношений. И если твою семью трогают, лучше уж бить, и бить насмерть.

Даже у моего человеколюбия и желания решить все мирным путем есть предел.

Практики в пылу схватки не замечали, что становилось все холоднее. Я подготавливал помещение к бою, и теперь мог разойтись вовсю.

Ноги практиков разом примерзли ко льду.

Я схватил парня с кинжалами за руку и вложил прорву Ци, замораживая его изнутри. Глаза парня расширились. Он дернулся, заорал… и замер, покрываясь инеем.

Старик умудрился вырваться и прыгнул на меня. Между ладонями металось горячее пламя, как в доменной печи.

Я шагнул навстречу и ударил кулаком, врезал тяжеленной ледяной глыбой с выращенным шипом ему в грудь. Под кулаком хрустнуло. Практик отлетел, ударился об стену и свалился на пол.

Последний сбежал. Рванул так, что сломал заледеневшие ботинки, на ускорении выпрыгнул в окно, и сделать я с ним ничего не мог.

Тогда я дошагал до старика, схватил за длинные белые патлы и поймал его взгляд. Заклинание. Не нужно договариваться, как-то выстраивать слова и убеждать. Одно заклинание, и вот я уже знаю, что брат в подвале. Знаю, что старик действительно входил в «Коготь» до того, как преступной группой занялся мастер Линь и Сяо Фэн. Главарь мертв, самые сильные практики либо умерли тоже, либо бежали. Осталась такая шушера. Надеюсь, мое послание заставит их уважать Бронсонов.

Нужно только сделать его ярче и доступнее.

По-прежнему удерживая старика за волосы, ударил головой об пол.

Раз.

Два.

Треск кости.

Треск костей. До тех пор, пока голова не превращается в кашу из крови и осколков зубов на досках пола.

Мертв.

Топаю вниз. Ломаю парой ударов дверь, и только затем позволяю доспеху развалиться на куски.

— Ты как? — тихо спросил я, развязывая верёвки.

— Живой, — прохрипел брат, морщась от боли. — Эти ублюдки не церемонились.

— Я тоже… Потерпи немного, скоро будем дома.