Слезы красного квазара

Джойс. Молодой ученый

Джойс никогда не мог предположить того, что станет исследователем в академии. Закончив консерваторию в Исии и проработав там же лаборантом, он был крайне удивлен приглашению.

Некоторое время назад он выдвинул теорию о “Живом Металле”, которую крайне негативно встретило научное сообщество. Клейма позора он избежал лишь потому, что в нужный момент успел отречься от исследования. Оно кануло в небытие, а сам мужчина решил посвятить себя помочи другим профессорам консерватории.

Но наивный мечтатель в нем не погиб после поражения. В полумраке своей комнаты он занимался вычислениями и построениями новых теорий. Каждая из них становилась удивительнее другой, но в этот раз он записывал их в блокноты.

Бумага на рынке считалась дорогим товаром. Большую часть своего жалования он отдавал именно на блокноты, в которых неаккуратным подчерком писал формулы и расчеты. Быстрой рукой он чертил графики и писал теории, из-за чего страницы превращались в неаккуратное месиво, укрытое синими чернилами. В эпоху технологий все привыкли использовать электронное письмо, символы в котором были понятны абсолютно всем. Но только не Джойс.

Парень ненавидел планшеты всей своей душой.

Именно поэтому записи Джойса в каком-то плане скрыты для большинства. Редкий безумец решит попытаться разобрать его дневники, где слова напоминали кардиограмму.

В далеком детстве юноша всегда мечтал о великих открытиях и изобретениях.

Джойс родился на далекой умирающей планете, на которой выживали либо агрессивные простолюдины, либо мечтательная элита. Неизвестно, кто из них безумнее. Джойсу не повезло, и он родился в семье шахтеров, зарплаты которых едва хватало на еду и кров. Удивительно, что именно в такой семье родилось это юное дарование.

Когда Джойс научился ходить, а слова из его рта вылетали быстрее космических истребителей из своих ангаров, юный ученый увидел, как сосед замиец учил более взрослых детей чтению. Его поседевшая шерсть напоминала проволоку, а обломанные пеньки рогов выглядывали из-под пушистой челки, что закрывала глаза. Сосед терпеливо показывал буквы детям и те, словно болванчики, кивали. Однако Джойс понимал, что те практически ничего не запомнили.

Во время таких уроков мальчик сидел за забором и вырисовывал буквы пальцем на песке. Издалека ему трудно было разглядеть изображение на планшете, а потому символы получались кривыми и неточными.

В один из циклов замиец заметил своего тайного ученика. Любопытство ребенка стало отрадой для старика, и тот решил научить Джойса всему, что знал. Чтение далось легко, письмо — чуть похуже. Но когда они дошли до математики, механики и физики, то талант ребенка стал очевиден. Формулы и задачи давались легко, а пространственное мышление было настолько развито, что Джойс лишний раз причитал, что в изучении теорем нет никакого смысла. Эти слова забавляли старого замийца. После этого он давал ему новую задачу, где даже способности юноши не справлялись. На некоторое время он затихал.

А после вновь начинал думать, что в запоминании теорем все же нет никакого смысла.

Подростковая жизнь Джойса разделилась надвое. В первой половине цикла он помогал отцу в шахте, а во второй бежал к старику, где они обсуждали существующие теории и играли в игру “докажи или опровергни”. Кому-то требовалось привести аргументы в пользу гипотезы, в то время как второй искал всевозможные проблемы в ее концепции. Иногда их беседы доходили до крика, и в такие вечера уставшие шахтеры в соседних квартирах стучали по стенам.

Но все изменилось после того, как Джойс по рекомендациям старца решил поступить в колледж. Изначально он считал это плохой идеей. Семье нужны были деньги, а учеба требовала финансового вложения, которое они не могли себе позволить.

— Тебе стоит попытаться, — за день до вступительных сказал старый замиец, почесывая густую шерсть на своих челюстях. — Лучше сделать и жалеть несколько циклов, чем не сделать и думать о бессмысленности своего существования всю жизнь.

Тогда его слова были наполнены печалью. Скорее всего старик говорил эти слова не только Джойсу.

На экзамене он был подобен угрю, брошенному в сеть с рыбой. Среди белоснежных рубашек он являлся обычным шахтером, что вытащил из-под кровати относительно чистую майку. Джойс помнил, что на ней все равно виднелось пятно от машинного масла.

Его допустили к сдаче экзамена. Поступление в колледж требовало подтверждения знаний тестированием, а потому никого не волновало отсутствие базового образования Джойса. Экзаменатором было достаточно, что тот смог написать свое имя в планшете, а после выбрать профили для поступления.

Удивительно, но экзамен дался юноше очень легко. Он помнил страх и панику, что охватили его тело. Руки дрожали, глаза слезились, а сам он был готов потерять сознание. Вода в стакане закончилась в тот самый момент, как он сел за стол, а потому мог лишь глотать слюну и надеяться, что его позор никто не увидит. И лишь после получения задач он понял, что его волнение оказались совершенно необоснованными.

Он ожидал чего-то сложного, но все это он разбирал со своим стариком еще очень давно. Он закончил работу самым первым, что позволило покинуть аудиторию и вернуться к своему учителю. Джойс не был самоуверенным юношей, однако верил, что он хорошо постарался.

Его приняли. Родители были горды, но лишь после получения извещения об зачислении Джойс понял, в насколько тяжелой ситуации он оказался. Оплата за обучение была неподъемна для их семьи, поэтому первую половину дня он проводил в колледже, а вторую — в шахте вместе с отцом. Скудная оплата не спасала, и иногда парень стал писать статьи для профессоров. Платили чуть лучше, и Джойс смог рассчитаться за свое обучение.

После колледжа его пригласили в консерваторию. Оплаты не требовали, поскольку Джойс даже со своим адским графиком смог получить высшую оценку во время выпуска. Это позволило поступить в консерваторию на бюджетной основе. Молодой исследователь был счастлив, поскольку теперь у него появилось куда больше времени на научные работы.

Время в консерватории он заслуженно считал лучшим в своей жизни. Он занимался наукой, помогал профессорам и начинал свои первые собственные исследования. Юношеская мечтательность так и не исчезла. Большая часть его исследований направлены на поиск пути, что улучшит жизнь его планеты. Быть может кто-то посчитал бы его максималистом, но Джойс искренне верил в свои способности.

Однако мечты так и остались мечтами. После выпуска консерватория не позволила простолюдину двигаться по карьерной лестнице, а потому оставила обычным лаборантом. Джойс был в ярости, поскольку из-за этого он не мог получить доступ к архивным документам и центральной лаборатории, в которой было необходимое ему для исследований оборудование.

Он строил собственные инструменты в буквальном смысле из мусора. Они были значительно хуже тех, что он видел во время редких визитов в лабораторию, но выполняли свои базовые функции. Благодаря им и архивным записям Джойс смог подтвердить, что медленная гибель его планеты была вызвана не стремительным приближением солнца, а выбросами из шахт, в которых находился газ, разрушающий атмосферу. Возможно в другом месте его исследование посчитали революционным, однако Джойс не был идиотом. Он прекрасно понимал, что ученые уже давно выяснили причину. Просто никто не хотел этого афишировать.

Он хотел жить, а потому продолжал свои поиски, публикуя лишь неугрожающие ему статьи.

И вот однажды к нему на планшет пришло уведомление о переводе. В нем говорилось о том, что исследователи академии заинтересовались некоторыми его работами. И первое время юноша считал, что ошиблись адресатом. Лишь когда собственное имя появилось в тексте он понял, что никакой ошибки не было.

Джойс был на седьмом небе от счастья. Он и подумать не мог о том, что будет работать в академии. Это казалось несбыточной мечтой. Ожидал, что во время сборов появятся всевозможные проблемы, что удержат в консерватории.

Однако он без проблем попал в это место. На посадочной площадке его встретил венатор. Первые тики он совершенно не слышал того, что говорит зверь. Все внимание было сосредоточено на мощном теле венатора, которых все это время считали вымершими.

Но прямо сейчас живой экземпляр стоял рядом, и на голограмму он совершенно не был похож.

— Я проведу Вас в лабораторию и познакомлю с профессором.

Джойс мог лишь согласно кивнуть и последовать за зверем.

Оборудование, к которому его не подпускали в консерватории, здесь считалось старьем и использовалось лишь младшими сотрудниками для быстрого расчета. В центре огромного помещения располагался круглый стол, на котором стояли колбы с самым разным наполнением и несколько центрифуг. Рядом с ним находился стол с растениями и несколькими клетками, в которых ютились лабораторные животные. Одна из исследовательниц вытащила одно небольшое существо, после чего за химическим столом позволила зверьку испить неизвестную Джойсу жидкость.

Парень знал, что мгновенный результат маловероятен. Все то время, что он провел в ожидании профессора, со зверьком так ничего не произошло.

Большую часть лаборатории занимали исследователи химии и биологии, и лишь небольшая часть ученых точных наук находилась у дальнего угла. По уравнениям на голографической доске Джойс понял, что те пытались разобраться с феноменами черных дыр. Их расчеты были впечатляющими.

— Все рассмотрел? — произнес голос за его спиной.

Он совершенно забыл о венаторе, что привел его сюда.

— Как скоро прибудет профессор? — Джойс чувствовал воодушевление, но еще сильнее его интересовал вопрос по поводу его перевода. Ведь он далеко не тот человек, что пытался попасть в это место всю свою жизнь. О его статьях научное сообщество в последнее время отзывалось негативно, а теории раз за разом отвергались. Не самый идеальный кандидат для столь чудесного места.

— Профессор сейчас на встрече. Прошу Вас подождать. Он подойдет сразу, как только освободится.

И Джойс принялся ждать. Скуки он не испытывал, поскольку все это время следил за расчетами физиков, продолжая их в своей голове.

— А вот и профессор! — хищный зверь довольно топнул лапой.

В лабораторию вошел невысокий мужчина. Худощавое телосложение скрывали костюм и помятый халатом, а серебристо-голубые волосы, достававшие до плеч, взъерошены. Крайне неестественный цвет для человеческого вида. Во внешности мужчины не было никаких инородных человеку черт, из-за чего сразу отлетали предположения о гибридах.

— Профессор, я привел к вам нового исследователя!

Мужчина замер. Удивленные глаза с темными тенями под ними говорили о том, что он не ожидал их появления.

— Не ожидал, что Вы прибудете так скоро, — профессор подошел и протянул Джойсу руку. — Неужели корабль прилетел за вами так быстро?

Джойс пожал протянутую ладонь. Кожа мужчины оказалась неестественно холодной, а сама рука — твердой.

— Я был согласен прилететь сюда сразу, как только получил сообщение, — радостно сообщил юноша. — Для меня большая честь находиться здесь.

В серых глазах профессора Джойс заметил странные блики. Словно радужка двигалась сама по себе.

— Ох, вы заметили, — профессор выдернул ладонь и поспешно протер глаза. — Извините. Это тело — худшее, что я создал. Надеялся, что изъян оптики никто не увидит.

Андроид.

Перед Джойсом стоял не человек.

Юноша не смог скрыть своего искреннего восхищения.

— Вы невероятны! — воскликнул он. — Я еще никогда не видел андроида более совершенного, чем этот! Неужели вы сами его сделали?

— К сожалению, — протянул профессор, спрятав руки. — По некоторым причинам я вынужден пользоваться роботизированными телами для продуктивной работы. Каждый раз пытаюсь довести их до совершенства, однако каждый раз что-то идет не так.

Лишь сейчас юный исследователь понял, что так и не представился.

— Меня зовут Джойс. Прибыл в академию в качестве исследователя.

— Профессор Кинет, — кивнул “робот”. — А вы выглядите куда крупнее, чем я ожидал. Неужели среди людей еще сохранились высокие экземпляры?

Джойс действительно был крупнее большинства. От матери ему достался рост, а от отца и тяжелой работы в шахтах — мышечная масса. Нетипичная внешность для ученого.

Юноша смущенно взъерошил волосы.

— Думаю, что мне повезло с генетикой.

Андроид улыбнулся от его комментария.

— Профессор Кинет, я пойду, — произнес сопроводивший Джойса венатор.

Ему не ответили, и зверь покинул лабораторию.

— Пойдем, Джойс, — профессор развернулся и поманил парня за собой. — Думаю, что мне будет интересно послушать твои теории.

— Вы их читали? — кажется, что парень был готов провалиться под землю из-за смущения.

— Разумеется. Неужели ты думал, что попал сюда из-за чего-то другого? У тебя есть еще какие-то таланты, о которых не сказано в твоем досье? В таком случае я хочу знать все о тебе.

Они прошли мимо остальных лабораторных работников прямо в кабинет профессора. Небольшое помещение напоминало миниатюрную свалку из-за разбросанного оборудования и личных вещей. Огромная доска стояла справа от стола и была исписана незнакомыми Джойсу уравнениями. На шкафу, что был создан для хранения планшетов, стояло абсолютно все. Кроме самих планшетов.

В кабинете царил настоящий хаос.

— Прошу, присаживайся, — Кинет указал на стул, после чего приготовил для Джойса напиток из сухих ягод таши. Вручив чашку юноше, он сел в кресло напротив. — Итак...

Напиток напоминал о детстве. Лишь однажды матери удалось купить эти ягоды на рынке. Они заваривали их так часто, что темно-коричневая кожица стала серой, а вкус стал напоминать сенной отвар.

— Я лично написал письмо о твоем переводе. Не ожидал, что такое юное дарование могло появиться на столь запущенной планете.

— Лично? — удивился Джойс.

— Разумеется. В галактике много хороших ученых. Много идеальных и непредвзятых, — тон его сменился. Стал чуть тише, а глаза цвета преддождевого неба слегка заблестели. — Но очень мало безумных.

— Согласен, — печально усмехнулся Джойс, поставив чашку на стол. — Глупцов, подобных мне, не видела даже вселенная.

— Почему же глупцов? — брови Кинет искривились, выражая искреннюю озадаченность. — Неужели в людском обществе построение гипотез равносильно глупости?

— Нет, однако мои были отвергнуты научным сообществом.

— И?

Джойс замер. Он молчаливо смотрел на профессора, долгое время пытаясь осмыслить этот вопрос.

— Неужели этого не достаточно? Мои теории были опровергнуты именитыми учеными.

— Неужели эти самые ученые не способны ошибаться?

— Думаю, что большинство всегда будет право. Ведь каждый из них сделал выводы, и коллективными рассуждениями они смогли найти дыры в моих теориях. И поэтому...

Кинет тихо застонал. Откинувшись на спинку кресла, он устало посмотрел на потолок.

— Ты умен, Джойс, но в то же время и глуп. Если стадо травоядных станет твердить хищнику, что он должен давиться растениями, то тот станет пастись вместе с ними? — локти профессора оперлись о стол. — Никогда не воспринимал мнение этих дряхлых стариков, поэтому проверял каждого, кого они отвергли. Среди них было очень много действительно талантливых ученых.

— Никогда не думал, что в этом мире кто-то может поставить под сомнение их слова, — радость поселилась в груди Джойса. Кинет не похвалил его напрямую, но даже этих слов достаточно, чтобы юный исследовать смущенно улыбнулся. — Спасибо.

Внезапно Кинет нахмурился. Повел левый плечом и то, тихо зашипев, слегка увеличилось.

— Прошу прощения, — сквозь одежду профессор попытался нажать на определенные места, но от его действий рука зашипела только сильнее, после чего и вовсе отсоединилась от тела. С громким хлопком она упала на пол.

— Вам помочь? — Джойс поднялся, намереваясь поднять руку для своего нового знакомого, но последний остановил его.

Кинет поднял вторую руку и слегка провел ей по воздуху, тем самым давая понять, чтобы юноша сел. Слегка наклонившись, он поднял потерянную конечность и положил ту на стол.

Лишь до кисти рука была покрыта искусственной кожей. После она состояла лишь из металла и тонких эластичных трубок, по которым текла мутная темно-серая жидкость. Большая часть руки блестела, словно ее только что отполировали, но Джойс заметил несколько ржавых деталей.

— Иногда такое происходит, — устало протянул Кинет. — Это тело давно изжило себя.

— Почему же вы не поменяете его?

Джойс считал неэтичным вопрос по поводу использования Кинетом тела андроида. С мужчиной могло произойти что угодно, из-за чего он был вынужден пользоваться роботом. И вопрос Джойса мог поставить его в неудобное положение. Они только познакомились. Юноша не хотел портить отношения.

— У ректора на это другие планы, — пальцами рабочей руки Кинет попытался разобраться с фиксатором. — Я вынужден исполнять его решения. Даже если они мешают моей функциональности.

Джойс не знал ректора, но благодаря словам Кинета складывалось отвратительное впечатление. Что за существо могло поставить кого-то главой лаборатории, после чего лишало какой-либо возможности заменить детали сломанного тела?

— Могу посмотреть?

Кинет, с трудом справлявшийся одной рукой, поднял глаза на Джойса.

— Неужели у тебя есть еще один талант, о котором не сказано в досье? — ухмыльнулся он. — Буду вынужден написать докладную на человека, что составил его.

— У меня небольшой опыт в робототехнике, но некоторые знания все же имеются.

Рука оказалась тяжелой, поэтому Кинет подтолкнул ее по поверхности стола. Джойс внимательно стал осматривать конечность. Вблизи он заметил детали с указанием даты выпуска, и был удивлен, что они все еще умудрялись работать. Среди некоторых пластин забился ворс от одежды, а у плеча некоторая часть железного корпуса и вовсе отсутствовала. Обнаженная проводка выцвела и искривилась, подтверждая догадку о том, что Кинет уже много раз возился с подобной проблемой.

Взяв плечо в обе руки, Джойс принялся раскручивать сустав. Старый механизм неохотно поддавался его манипуляциям, но вскоре сочленение было отсоединено от предплечья.

— И все же я хотел поговорить с тобой о твоей теории “Живого металла”, — подбородком Кинет оперся о оставшуюся руку. — Я читал о твоих доводах. Довольно глупо предполагать о самостоятельном восстановлении живых кораблей только из записей капитана. Все же люди склонны преувеличивать и врать.

— Я не отрицал этого, — железная “мышца” на предплечье отсоединилась с хрустом, и Джойс смог пробраться к небольшой панели. — Но я отталкивался не только от ситуации с Тихой Гаванью. Капитан утверждал, что после прямого попадания из плазменного орудия его корабль рухнул на необитаемой планете. По отчету самой Гавани было понятно, что обширные повреждения не позволят вернуться. Однако после спасения появился другой отчет. И в нем исчезли все критические ошибки, что мешали взлететь.

— Лишь по этой причине? Не считал ли ты, что и сам корабль ошибся?

— По поводу своего критического состояния? — усмехнулся Джойс. Пальцы на роботизированной руке дернулись, когда он попытался распутать проводку. — Я читал о том, что живые корабли — верх инженерного искусства. Они бесценны. Любой искусственный интеллект все еще имеет изъяны и может быть взломан, но не такой корабль. По сути живое существо с железным скелетом.

— Именно разум заставляет делать ошибки, Джойс, — Кинет, казалось, не пытался всерьез доказать Джойсу его неправоту. Нет. Он будто старался накинуть лишние вопросы для более глубокого анализа. — Искусственный интеллект именно в этом и совершенен. Он не имеет собственного мнения, не имеет личности или желаний. Им управляют программы и задачи. Если те верны, то он никогда не ошибется.

— Именно! Если они верны! Таким образом можно сказать, что и искусственный интеллект способен совершать ошибки.

— Он действительно способен.

— Однако в научных изданиях было много о психологических портретах кораблей. Абсолютно каждый уникален, но у всех имелась одна единственная черта — холодный расчет в критических ситуациях. И там, где капитан или искусственный интеллект допускали ошибку, корабль всегда справлялся с заданием. И я уверен в том, что Гавань не могла сделать ошибку в отчете.

— У тебя нет доказательств, — усмехнулся Кинет.

— Нет, — печальная улыбка Коснулась губ Джойса. Он закончил с рукой. Проблема оказалась в связующих элемента, которые были зажаты между железными мышцами из-за неправильной регулировки. Скорее всего проблема создана Кинетом, что пытался устранить проблему одной рукой. — Именно поэтому это лишь теория. К сожалению у меня не было подбитого корабля для исследования.

Последняя фраза произнесена в шутку, однако Кинет воспринял ее достаточно серьезно.

— Быть может тебе повезет.

Профессор задрал рукав и присоединил руку. Раздался звон металлических частей друг о друга, и вскоре подвижность конечности полностью восстановилась.

— Спасибо. Я не очень силен в самостоятельном ремонте. Скорее всего это видно по этому несчастному телу.

— Вы сами его создали? — Джойс не заметил, как придвинулся ближе к столу. Кинет с каждой секундой вызывал все большее восхищение.

— В то время переселение сознания в электронный код было невероятной операцией. Однако мое тело умирало, и мне помогли нелегально подсоединить разум к роботизированному телу. Поэтому да, я был вынужден сделать это тело. Не без посторонней помощи, разумеется.

Мужчина совершенно не скрывал своего прошлого, пусть и не говорил основных деталей. Будто Джойс уже стал его близким приятелем, которому можно доверить любую тайну. Юноше было приятно его отношение. Он не ожидал такого интересного разговора.

Но тут Джойс понял, что операции по переносу сознания были полностью легализованы еще очень давно. Каждый желающий при отсутствии противопоказаний и с достаточным количеством купюр мог подсоединить тело к роботу. Это было незаконно лишь в период новизны данной процедуры из-за высоких рисков для жизни и недостатков исследований.

— Так сколько же вам? — удивился Джойс.

Кинет задумчиво потер виски, словно силился вспомнить.

— Уже и не знаю, если честно, — ответил он. — Но знаю, что проектировщики этого места еще не появились на свет.

Джойс кашлянул из-за того, что от шока вздохнул слишком много воздуха.

— Вы старше самой академии?

— И старше всех здесь вместе взятых. Это я могу сказать это абсолютно уверенно.

Человечество всегда тянулось к бессмертию. Поиском лекарств занимались многие биологи, а невыдержавшая часть человечества переселила свой разум в андроидов. Но Джойс читал много про таких людей и понимал, что те стали глубоко несчастны. Практически все они получали то, что хотели, но лишь часть нашла красоту в бессмертии.

— И вы решили посвятить себя науке? — удивился Джойс. — Уверен, что вы получили бесценный опыт за всю свою жизнь. Вам наверняка открыты все дороги!

— Они открыты, но желание идти по ним пропало в тот день, когда я потерял свое тело.

Джойс искренне хотел узнать, кем был его новый знакомый до потери своего биологического тела. Скорее всего таким же человеком, поскольку именно этот вид он выбрал для своего первого андроида. Или же это причудливая раса, о которой юноша даже не знал? Любопытство съедало изнутри, но Джойс понимал, что подобные вопросы были неуместны. Они только познакомились. Кинет выглядел доброжелательно, но в любой момент это могло измениться.

Мужчина не хотел испытывать судьбу.

— Итак, Джойс, — Кинет поднялся со своего кресла и, минув стол, встал рядом с парнем. Последний посчитал, что стоит подняться, а потому очень быстро осознал, насколько роботизированное тело Кинета невысокое относительно его самого. — Рад, что ты попал к нам в команду. Не думай, что мы делаем очень важные открытия каждый день. Иногда будет так скучно, что ты будешь готов завыть.

— Не переживайте! — Джойс ответил одной из самых обворожительных улыбок. Мать говорила, что его лицо с ней могло растопить сердце даже самого холодного человека. — Большую часть времени я провел в шахтах. Вот где царила настоящая скука.

— Никогда там не был. Но уверен, что это даже в половину не так плохо.

Сравнивать возраст Кинета и Джойса настоящее безумие. В момент рождения первого родная планета последнего еще могла дышать жизнью. Зеленая трава устилала землю, а голубые океаны слизывали с берегов песок и рыбацкие городки. Или, что вероятнее, планеты в привычном виде и вовсе не существовало. Она могла находиться лишь в планах колонизаторов.

Джойс ощутил огромную пропасть между собой и профессором.

Кинет настроен доброжелательно, но разница в возрасте заставляла понять, что во многих вещах они никогда не сойдутся. И все же даже эти факторы не позволили счастью в сердце Джойса исчезнуть. Его признал лучший профессор академии, что являлся загадочным и древним существом, величие которого нельзя было представить. О большем он не смел и мечтать.

Кропотливый и тяжелый труд окупился. Тяжелая учеба в колледже и одновременная работа в шахтах любого другого человека свели бы с ума, но Джойс оказался достаточно безумен, чтобы подобный график лишь закалил его волю. Недостижимые мечты сейчас превращались в осуществимые цели. И от этого тело задрожало от воодушевления.

— Здесь холодно? — левая бровь Кинета приподнялась. — Прошу меня простить, это тело не способно выдержать очень низкие температуры, но все же его порог куда ниже человеческого. Я должен был учесть, что мой кабинет воздействует на живые организмы иначе.

— Нет! Вовсе нет! Все замечательно! Просто я так взволнован, что совершенно потерял контроль над собой. Видимо оба наших тела крайне несовершенны.

Джойс прикусил язык. Глупая шутка сорвалась с языка куда быстрее, чем он успел подумать. Испугался, что профессор мог обидеться, но тот достаточно легко воспринял критику к своему телу.

— Когда-нибудь я доведу работу над ним до конца, а пока я бы хотел...

Раздался писк.

Дверь позади них открылась, впуская яркий свет лаборатории в мрачный кабинет.

— Профессор Кинет, смотритель центрального хранилища потребовал от Вас анализа состояния сердца. Он наотрез отказался размешать его без подтверждения стабильности.

Джойс не сразу понял, о чем говорил мужчина в военном костюме. Единственное, что он ощутил, так это резкую перемену настроения Кинета.

Добродушный мужчина, с лица которого улыбка спадала лишь в моменты искреннего удивления, превратился в разъяренного зверя.

— Кто отдал приказ о размещении без моего ведома? — прокричал он, направляясь к выходу. Там он столкнулся плечом с солдатом, но ведомый яростью мужчина даже не заметил злобного взгляда в свою сторону.

— Его отдал ректор.

— Передай, что в следующий раз я перегрызу ему глотку за такие приказы! — Джойс с трудом расслышал голос ушедшего профессора, а потому решил последовать за ним.

Первое, за что зацепился взгляд Джойса — присутствие солдат. Темная форма среди белых стен и халатов казалось чужеродной. Словно пришельцев самых разных рас затолкали в самые мрачные костюмы и бросили в самое неподходящее им место. Суровые взгляды солдат смотрели на исследователей, словно на мусор под ногами. И лишь приближавшийся к ним Кинет заставил чужие лица смягчится.

Молодой ученый сразу понял, что научное общество и солдаты не ладили. И лишь Кинет по каким-то причинам не вызывал у последних агрессии.

— Разойдитесь!

Солдаты отступили.

Перед Кинетом стояла огромная железная коробка. Он упал на колени и стал разбираться с замками. Каждый из них поддавался ловким пальцам, и с характерными звуками крышка медленно отсоединялась от основного корпуса.

Джойс подошел ближе.

Раздался щелчок. Последний кодовый замок поддался профессору. Крышка отъехала в сторону и с громким стуком упала на пол.

Профессор ничего не сказал. А сам Джойс не мог понять, что тот испытывал прямо сейчас, а потому юноша опустил свой взгляд на содержимое принесенного ящика.

В коробке находилось кристальное сердце.

Огромный красный минерал лежал на грязно-серых тряпках. Исходящее от него свечение то усиливалось, то уменьшалось. Словно настоящее сердце, что медленно отбивало свой привычный ритм. Сам кристалл имел округлую форму, но в некоторых местах был подобен острым зубам, прикосновение к которым наверняка оставило бы глубокие шрамы. Опасная красота сердца завораживала, и Джойс не сразу осознал, что Кинет уже разговаривал с солдатами.

Чудо, о котором он мог лишь читать, сейчас лежало прямо перед ним.

— Как давно оно в ящике? — спросил Кинет у невысокого стартурциана. Тот искривил широкие губы, а глаза-бусинки стали еще меньше, чем были до этого.

— Нам не сказали.

— Вы должны были спросить! — Кинет опять перешел на крик. И даже его ученые опасливо отошли от своих мест.

— Мы не встречаемся с подобным каждый цикл, профессор, — солдат, принесший новость, подошел к ним. Джойс заметил, как тот слегка размял ушибленное плечо. Роботизированное тело Кинета лишь казалось хрупким, но это все еще металл, скрытый слоями тканей.

— Уходите, — злость медленно уходила, и на ее место пришла обреченность того, что часть окружавших профессора существ — идиоты.

Главный кивнул своим подчиненным. Небольшая группа солдат покинула лабораторию.

Ученые вернулись к работе. Кинет же протянул свои руки к сердцу. Длинна кристалла совпадала с его предплечьем, и лишь сила искусственного тела помогла профессору удержать камень.

— Видел когда-нибудь сердце живого корабля? — он обернулся, позволяя Джойсу внимательнее рассмотреть кристалл.

В руках Кинета оно стало светиться чуть ярче, но ритмичность пульсации оставалась такой же.

— Видел лишь на изображениях в архивах, — признался Джойс.

— Подобные сердца управляют космическими судами, — Кинет протянул Джойсу кристалл, и тот машинально подставил руки. — Именно это жизненная сила и разум военных кораблей Совета.

Кристалл оказался действительно тяжелым, что не удивило Джойса. Однако поразительным оказалось то, что вместо холодной поверхности он ощутит тепло, свойственное лишь живым существам.

Держать нечто подобное — невероятно. Джойс контролировал каждый свой вздох, опасаясь, что любое неаккуратное движение заставит его уронить нечто настолько прекрасное.

— Я не ожидал, что оно настолько... живое.

Последнее слово Джойс практически прошептал. Он все еще изучающе смотрел на кристалл в своих руках, а потому не заметил мягкую улыбку Кинета.

— Потому что это — живое существо. И оно должно быть таким.

Джойс не смог бы описать все те эмоции, что ютились в его теле. Прямо сейчас он держал то, что могло стать частью возможной победы в столь долгой войне. Жизнь в его ладонях полна силы, способной бороздить саму вселенную.

— Пойдем, — мягко произнес Кинет. — Нам нужно проверить его стабильность.

Джойс шел за профессором, словно завороженный, ни на секунду не прекращая думать о том, что находилось в его руках.