Слезы красного квазара

Бернардайн. Откровение

— Это просто невероятно! — ладони Джойса покоились на стекле, и один только вид стеариновой пушки приводил его в восторг. — Настолько велики кристаллы?

— Высота основного — 16 метров, а остальные в диапазоне от 5 и до 10, — ответил Крик.

— Восхитительно.

— Интересуетесь стеариновыми кристаллами? — спросила Бернардайн.

— По сути эта вылазка и существует для того, чтобы я смог раздробить подобный экземпляр.

— Интересный проект. Профессор Кинет очень ценит вас, раз лично занялся организацией этого полета.

— Иногда мне кажется, что он слишком добр ко мне. У меня нет особого опыта, а все мои расчеты не выходили за грани бумаги и домыслов. Но здесь он дал мне шанс перейти к практике, — он запнулся и внезапно осознал, что хотел задать вопрос. — Крик, можно спросить?

— Конечно.

— Во время начала своей исследовательской деятельности я изучал архивные документы. В этих отчетах находились данные о поломках кораблей и их самовосстановлении.

— Наши корпуса оборудованы системой самовосстановления основных магистралей.

— Но что насчет восстановления корпуса? Есть ли у вас системы, способные восстанавливать металл?

— Такого нет на кораблях Совета, — ответила Бернардайн. Изящные пальцы парили над панелью, изредка касаясь клавиш. Она набирала сообщение.

— Но я рассчитывал силы ударных волн орудий, из которых стреляли в корабли. И их мощность намного выше поломок, что получили корабли.

— Возможно орудия противника стреляли не в полную мощность.

— Я бы поверил, если пушки были установлены на новых кораблях. Но иногда встречались и старые модели. Их пушки стреляли лишь в определенном диапазоне мощности. И поломки, что появились на наших судах, куда меньше необходимых.

— Звучит не очень убедительно, если честно. Нужно учесть очень многие факторы, и сила оружия противника — далеко не самый важный критерий, — признался Крик.

Джойс почувствовал каплю смущения.

— Именно поэтому это лишь моя теория. Но именно благодаря ней Кинет заметил меня. И из всех моих расчетов именно она его интересовала больше остальных.

— Профессор очень стар, — сказала Бернардайн самую очевидную вещь на свете. — Он старше любого существа, что тебе доведется встретить. И я уверена в том, что обычное предположение его никогда не заинтересует.

Бернардайн стала очередным напоминанием того, что Джойс совершенно ничего не знал о Кинете. О комнате в его лаборатории ходили странные слухи, а сам он не говорил, представителем какой расы являлся. Джойс знал только то, что его тело уничтожено, а остатки созданного кода могли дистанционно управлять роботизированным телом.

И больше он не знал ничего.

Вопросов с каждым циклом становилось все больше, но ответы совершенно не торопились приходить.

Джойс вновь посмотрел на космос. Крик ускорялся, и в поле зрения осталась лишь небольшая часть клыка. Вскоре и она исчезла. Единственными видимыми ориентирами стали одинокая планета и парящее в противоположной стороне солнце, которое Джойс увидел впервые за все время своего пребывания. Затененные специальным покрытием стекла позволяли смотреть на звезду, но парень все равно сощурился.

— Крик, готовься к первому прыжку.

— Принято.

— Первому? — удивился Джойс. — Мы не пролетим за один?

— Бюрократия и тайна, — ответил Крик. — Академия находится в никем незанятом уголке галактики. Если мы запросим разрешение на доступ планеты отсюда, то можем привести перехватчика записи в это место.

Корабль замедлился, но при этом двигатели взревели сильнее. Джойс испуганно посмотрел на Бернардайн, эмоции которой как всегда сдержаны. Спокойная поза женщины заставила его сомнения, что появились из-за малого отсутствия опыта полетов, отступить. Но все же он шире расставил ноги, ожидая резкого толчка.

В последний тик наступила абсолютная тишина, и Крик совершил первый прыжок.

Они выпрыгнули в абсолютно пустой части космоса. Ни планет, ни звезд, ни любых других космических тел. Полностью безжизненная часть бескрайней галактики, большая часть которой представляла из себя именно это.

Бернардайн нажала одну единственную кнопку. Сообщение, что она набирала до этого, отправлено.

Буквально в следующее мгновение между Бернардайн и Джойсом появилось голографическое изображение. Небольшой мужчина в штатной форме связиста судорожно кашлял, попутно вытирая губы и пиджак. Джойс заметил стоявшую на столе незнакомца кружку с разлитым содержимым. Скорее всего сообщение Бернардайн его крайне удивило.

— Дорогая! — тонкие усы мужчины дернулись. — Как же я давно тебя не слышал! Уже думали, что детишки в академии тебя съели.

— Не выдумывай глупостей, Флак. Дай мне разрешение на посещение заповедника.

— Как сухо, дорогая! Но я рад, что работа со студентами тебя не изменила, — он захохотал, словно придумал лучшую в мире шутку. — Все такая же черствая. Неужели не хочешь послушать о том, что происходит на фронте, пока я получаю разрешение на твой запрос?

— Я читаю достаточно сводок.

— Это узнали в прошлом цикле. Информация еще не дошла до общественности.

— И что ты можешь мне сказать?

Лицо мужчины резко потускнело. Розовая кожа посерела, а руки, что все это время печатали запрос, сжались в кулаки.

— Черный Пион полностью уничтожили.

Бернардайн, что все это время держала лицо, не смогла скрыть своего неверия. Потому как она просто не могла принять то, что сказал мужчина. Ведь Черный Пион относился к классу Линеакея, куда входил и Крик. И новость о его уничтожении подобна грому в ясную погоду.

— Как это произошло?

— Его уничтожили во время операции у медицинской станции Датао. Вентросы превосходили числом нашу армию.

— Неужели на стороне противника были корабли аналогичного класса?

— Ты ошибаешься, дорогая. Его уничтожил не соразмерный корабль. Его подорвало мелкое суденышко из класса Метеор.

Здесь уже удивился даже Джойс. Любой ребенок знал, насколько Метеоры малы среди живых кораблей.

— Мы не знаем, как это произошло. Пион должен был стать основной огневой мощью во время эвакуации медицинской станции. Он долгое время держал оборону, и около 80 % раненых доставили в безопасные места. Однако в какой-то момент появился он, — мужчина поморщился от отвращения, а все его тело пробила дрожь. — Мелкий черный корабль с ядовито-зелеными рисунками по всему корпусу. Он минул все атаки Пиона, уничтожил целый отряд истребителей и три медицинских транспортных корабля. И когда в броне нашего корабля появилась дыра — он попал внутрь. И уничтожение произошло изнутри. Я не знаю, что за ракеты они использовали, но те выпущены непосредственно внутри корабля. И они пролетели все коридоры, чтобы попасть именно в сердечную камеру. Ядро уничтожено полностью, а корпус корабля в момента взрыва раскололся надвое.

— Неужели такое возможно? — удивился Джойс.

Мужчина только сейчас заметил юношу. Он слегка повернулся, поскольку ему наверняка передавалась запись с крайне неудобным расположением уже двух говорящих людей.

— Твой ученик? — он обратился к Бернардайн.

— Подопечный профессора Кинета.

— А! Той лабораторной крысы! — воскликнул мужчина. Внутри Джойса закипела злость от столь низкого обращения.

— Прояви хоть немного уважения, — посоветовала женщина. — По крайней мере он полезен Совету, пока некоторые неспособны дать мне простое разрешение на посещение.

— Да-да. Я как всегда бесполезен, — пальцы с аккуратными ногтями дописали последнее предложение. — Держи, Берн. Удачной дороги тебе и твоему молодняку.

Перед Бернардайн появился голографический документ. Левой рукой она поставила подпись, после чего изображение исчезло.

— Теперь нам необходимо ждать одобрения. Советую пойти в каюту и отдохнуть. Мы, конечно, пробудем там недолго, но я рекомендательно советую поспать.

— Но у меня столько вопросов! — воодушевился Джойс. Бернардайн видела лежавшие под его глазами тени. Он определенно нуждался в отдыхе.

— Крик ответит на них в каюте, — она подняла ладонь, пресекая продолжение разговора. — Профессор не простит меня, если я верну его ученика изнуренным.

Это подействовало. Стоило лишь напомнить о наставнике, как вся спесь исчезла. Плечи Джойса опустились, а взгляд стал настолько виноватым, будто Бернардайн застала его за чем-то крайне неправильным.

— Пойдем, Джойс, — произнес Крик. — Я укажу тебе дорогу до каюты. А пока ты идешь, можешь задать мне все интересующие вопросы.

Перехватив сумку поудобнее, мужчина покинул капитанский мостик. Бернардайн слышала, что у дверей тот уже стал расспрашивать Крика о его ключевых системах.

Стоило только блаженной тишине завладеть помещением, как Бернардайн упала в кресло. Рука прикрыла глаза, а тело пробила едва заметная дрожь.

Потеря Черного Пиона — невероятная трагедия. Самый старший из кораблей, который пережил трех своих капитанов. Его нынешний пилот стар, и корабль в ближайшее время должен был вернуться в академию, чтобы создать связь юным выпускником. И с новой силой Питон должен был вернуться на поле боя.

Бернардайн не знала корабля сильнее. Огромное судно имело некоторые несовершенства в виде устаревшего оборудования и некоторых лазерных пушек, что со временем потеряли свою былую подвижность. Но он все еще являлся грозой космоса. Враги трепетали, когда он выходил в бой. И то, что он проиграл, стало для женщины невероятным шоком.

Скорее всего ее не позвали бы, будь она даже при исполнении. Присутствия одного корабля класса Ланиакея достаточно, чтобы заставить врагов врасплох. Присутствие сразу двух означало бы падение защиты другого важного стратегического объекта. И именно из-за этого негласного правила корабль и уничтожили.

В голове невольно проектировалась возможная битва, и ни в какой из них мелкое судно не могло уничтожить огромный крейсер. Нет ни шанса на то, что это произойдет.

Но мерзкий голос в голове говорил, что именно это и случилось. И от этого становилось неспокойно.

Если на стороне вентросов существо, способное Метеором уничтожить Ланиакею, то война может подойти к концу куда быстрее, чем все предполагали. И Совет не станет победителем.

— Как они там? — поинтересовалась Бернардайн, желая отвлечься от тяжелых мыслей.

— Нео, Кендра и Зайс уже спят. Айро занимается изучением замийской истории, а Джойс только дошел до своей каюты и не прекращает задавать вопросы.

Женщина невольно усмехнулась.

— Он же ученый. Они залезут под хожу, желая получить ответы.

— Как же хорошо, что ее у меня нет, — Крик отзеркалил эмоцию своего капитана.

— Я напугана, Крик, — внезапно сказала она.

И капитанский мостик погрузился в еще более зловещую тишину. Бренардайн не могла говорить из-за сковавшего тела напряжения, а Крик не знал, какими именно словами он мог поддержать своего капитана. Подобные моменты слабости крайне редко одолевали ее, и потому корабль так и не смог к ним привыкнуть.

— Все будет хорошо, — сказал он самое банальное, что только смог придумать. — Мы с тобой выходили из самых ужасных засад и боев. Уверен в том, что выберемся и из подобной ситуации.

— А если нет? — она откинулась на спинку кресла и прикрыла предплечьем глаза. — А если с нами произойдет что-то подобное? Черный Пион уничтожен. Его сердце, капитан и экипаж. Они все мертвы. Его боевые характеристики не спасли от смерти.

— Он был старым кораблем.

— Какая разница? — ее голос слегка повысился. — Он — опытный боевой корабль, который участвовал в боях еще тогда, когда меня и тебя даже не было в планах.

Статистический смешок наполнил помещение.

— Говоришь так, будто являешься проектом.

— А разве не так? Мы все просто чьи-то воплощенные проекты.

— Ты живая, Бернардайн.

— И ты тоже, Крик, — тон вновь поменялся. Теперь в нем проявилась строгость.

Она знала Крика, как никто другой. И пусть кто угодно сравнивает их лишь с усовершенствованной версией искусственного интеллекта, Бернардайн прекрасно понимала, что тот живой. Пускай ему и не присущи базовые вещи в виде дыхания, питания и прочих прелестей жизни биологического вида, в Крике куда больше человечного, нежели в существах, состоящих их плоти и крови.

— Я не могу потерять тебя, Крик, — внезапно призналась она.

— Не потеряешь, — мягко ответил мужской голос. — Мы справимся со всем. Рано или поздно эта война подойдет к концу.

— Думаю, что это произойдет еще очень нескоро. Если не в битве, то я умру от старости. Ты же перейдешь под командование другого капитана. Из нас двоих лишь у тебя есть шансы увидеть конец войны.

Она всегда считала себя реалисткой. Смысла тешить себя наивными мечтами не было, и Бернардайн приняла факт того, что включила свое имя в этот крошечный момент галактической истории. В лучшем случае ее имя увековечат на Аллее Мира среди миллиарда незнакомых фамилий.

— Ты помнишь, что я сказал тебе, когда мы впервые увидели парад планет на космической станции у Митии?

— Помню, — теплое воспоминание заставило исчезнуть часть тревог. — И я все еще не верю в твои слова.

— Я сказал что ты — мой первый капитан. Ты же станешь и последним. Мое сердце разобьется в осколки, стоит только твоему перестать биться.

— Очень самонадеянные слова, Крик.

— Я готов ответить за них. Пусть они и звучат слишком самоуверенно.

Бернардайн не знала, как реагировать на эти слова.

Она прекрасно помнила тот момент признания. Они отправились в квадрат, номер которого Бернардайн помнила наизусть. И по космическим картам, что постоянно изменялись из-за смерти звезд или изменения положения небесных тел, Крик обнаружил систему, к которой планеты выстроились в ровный ряд.

Казалось, что Бернардайн впервые увидела планеты. Идеально ровная линия, на одном конце которой светила ярко-голубая звезда.

— Я бы остался здесь навсегда, — внезапно произнес Крик. И она сказала, что готова поступить так же.

В тот цикл их отношения полностью изменились. Бернардайн готова была погибнуть ради Крика и прекрасно осознавала, что тот сделает то же самое. Ему необязательно говорить, чтобы она смогла понять. Чуткий слух словил любые вибрации двигателей, и Бернардайн прекрасно понимала, в какие моменты он испытывал радость, печаль или ярость.

Связаны одним разумом. Одним сердцем.

— Знаешь, — внезапно произнес он. — Мы всегда можем просто улететь отсюда.

Тело замерло от шока. Слова, произнесенные так легко, она совершенно не ожидала услышать.

— Предлагаешь дезертировать? Крик, за это нас ждет трибунал.

— Я выведу из строя систему местонахождения, а ты уничтожишь все срытые в моем корпусе маячки. Я знаю, где они расположены. И как только я стану невидим — мы улетим. В самый отдаленный участок изученной галактики. Или даже дальше. Отправимся в места, о которых никогда не знали.

— Крик...

— Знаю, что тебе нужна еда. Мы можем расширить ангар с оранжереей. Вырастим овощи и фрукты. Если понадобиться мясо, то добудем близкие по составу организмы на каких-нибудь изученных планетах.

— Крик, — вновь позвала Бернардайн. Она поднялась с кресла и посмотрела в потолок, будто именно там находилось лицо ее собеседника.

— Или просто найдем живую планету с устойчивой атмосферой, на которую я смогу приземлиться. Знаю, что я ничего не почувствую, но мне бы хотелось ощутить то, как мое тело стоит на чем-то твердом.

— Тебе бы не понравилось.

— Не узнаю, пока не попробую.

Все это звучало замечательно. Отшельническая жизнь где-то далеко от войны. Спокойствие и отсутствие постоянных смертей. Все это звучало невероятно.

Но они оба — оружие войны. Бернардайн воспитана для боя, а Крик рожден для нее. Только это помогло им встретиться.

— Ты прекрасно знаешь, что мы никогда не сможем этого сделать.

— Не сможем, — согласился Крик. — Но мы и не погибнем так просто. Если я и умру, то за нечто прекрасное и великое. И ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

Понимала. Она понимала, как никогда.

— Вместе до самого конца? — сомнений больше нет. Если ее партнер ощущал уверенность, то она не смела показывать сомнений.

— Вместе до самого конца.

Она осталась на мостике в ожидании ответа на запрос. И все это время Крик своим тихим гудением рассеивал остатки ее неуверенности.