Скиталец

Глава Седьмая

Никогда, никогда не доверяй им, сказала Табита Ларе после той ужасной ночи. Если бы только они обе последовали совету.

И вот Лара сделала именно то, чего, как она знала, делать не следовало.

Ронин ждал позади нее, и она находила его терпение невыносимым. Было бы намного легче ненавидеть его, если бы он просто толкнул ее. Если бы он показал свое истинное лицо и раскрыл монстра под своей фальшивой кожей.

Могла ли она доверять ему в том, что он сдержит свое слово? Его перепалка с железноголовыми отличалась от того, что она видела между другими ботами. Он казался… уклончивым, почти агрессивным. И он утверждал, что Военачальник непричастен. Зачем быть честным о встрече с правителем Шайенна только для того, чтобы солгать об их беседе?

Поведение Ронина не было типичным для ботов, с которыми она имела дело. Оно было слишком человечным, и это беспокоило.

Наконец, она повернулась и запрокинула голову, глядя ему в лицо. Он наблюдал за ней немигающим взглядом. Уголки его губ были опущены; было ли это беспокойством на его лице?

— Ну? — спросила она. Между его бровями образовалась крошечная складка. — Мы идем? Я устала быть мокрой.

Взгляд Ронина задержался на ней. Через некоторое время он повернулся и пошел прочь от ворот.

Лара последовала за ним, опустив голову и глядя себе под ноги, чтобы дождь не попадал в лицо. Она промокла до нитки, мокрая одежда натирала кожу. Ее ботинки были полны воды и хлюпали при каждом шаге. И, в довершение всего, с приближением заката температура быстро падала.

Она открыла свой рюкзак и запихнула туда еду. Затем она скрестила руки на груди, засунула ладони под мышки и прильнула ко всему теплу, которое смогла собрать.

Когда она подняла глаза, чтобы убедиться, что Ронин все еще впереди, что-то на краю поля зрения привлекло ее внимание. Она повернула голову, дыхание покинуло ее легкие. Лара никогда не видела столько зелени. За дорогой земля была покрыта сочной травой, которую, в свою очередь, окружали высокие живые деревья. Их листья колыхались на ветру, переливаясь, когда они поворачивались с одной стороны на другую.

Она подошла к краю поля и присела на корточки. Протянув руку, она провела ладонью по траве. Она защекотала ее кожу. Она надавила, проверяя ее податливость, пораженная тем, насколько зелень была мягкой.

— Я думаю, именно так раньше выглядела большая часть мира, — сказал Ронин с улицы.

— Почему все, выглядит так только здесь?

— Потому что боты… поддерживают это. Многие из нас существуют только для того, чтобы чинить то, что сломано. Чтобы оно снова стало целым.

Она сорвала несколько травинок и поднесла их к носу, вдыхая.

— Пахнет такой свежестью, — ее руки покраснели и почти онемели, но какое это имело значение перед лицом такого чуда?

— Пойдем. Нам нужно укрыть тебя от дождя.

Несмотря ни на что, Ларе не хотелось двигаться дальше. Она окинула взглядом кажущуюся бесконечной зелень. Как бы это выглядело днем, при ярком солнце? Если бы она ушла, было бы это все еще здесь, когда она вернулась?

— Ты можешь увидеть это из моего дома.

— Но не почувствовать запах, — она встала и повернулась лицом к Ронину.

— Когда это будет подстрижено, сможешь.

Она не была до конца уверена, что он имел в виду, но не стала утруждать себя расспросами. Тепло. Это должно было быть ее целью.

Они продолжили идти по улице, зеленый пейзаж оставался слева от них, когда дорожка повернула направо. Впереди показались огни, более яркие и чистые, чем оранжево-желтые. Это было знакомое свечение — она видела его каждую ночь из своей маленькой лачуги по другую сторону стены.

Ронин повел ее за очередной поворот дороги, и внезапно перед ними развернулся широкий и длинный участок, обрамленный зданиями с обеих сторон. Не сколоченные из кусочков, покосившиеся маленькие лачуги, в которых жили люди; это были настоящие здания, построенные из кирпича, дерева и бетона, с неповрежденными стеклянными окнами и дверями, фактически прикрепленными к петлям.

Это было совсем не похоже на то, что она видела. Даже здания на Рынке не могли сравниться с первозданным величием района Ботов.

Действительно ли так было повсюду, пока все не развалилось? Даже в руинах, которые она обычно разгребала? Это казалось невозможным, но доказательство было здесь, прямо перед ее глазами.

И все же что-то было не так. Все было слишком идеально, слишком чисто, слишком тихо. Здесь все существовало, но ничто не жило.

Здания напомнили ей о ботах. Ухоженные и разнообразные, среди них не было двух совершенно одинаковых, но, тем не менее, все похожие.

Она взглянула на Ронина. Возможно, не все боты…

Он поднял руку и указал на улочку, ответвляющуюся влево. По сравнению с главной дорогой, она была темной и узкой. Уличные фонари, расположенные дальше друг от друга, горели только по правой стороне дороги. На противоположной стороне, насколько она могла видеть, деревья стояли в безмолвном бдении. Странно, что это все еще казалось привлекательным. Более естественным.

— Осталось совсем немного, — сказал Ронин.

Лара была так растеряна, глядя на зелень на другой стороне улицы, что чуть не столкнулась с Ронином, когда он остановился. Она огляделась, стряхивая с себя замешательство. Впереди улица, по которой они шли, заканчивалась, переходя в дорогу, идущую с востока на запад. За ней вырисовывалась другая часть стены.

— Сюда, — Ронин прошел через калитку в высокой стене кустов.

Она последовала за ним, остановившись, чтобы посмотреть на дом с другой стороны. Он был огромным, темным, его верхние этажи — как будто второго этажа было недостаточно, а окно третьего этажа было зажато под козырьком крыши — освещались мягким светом ближайшей лампы. Ее хижина оставляла пару футов свободного пространства для ее головы. Сколько всего было места?

Сколько всего было нужно человеку?

Если уж на то пошло, сколько нужно было боту?

Ронин поднялся по ступенькам к входной двери, где выудил что-то из кармана. Он несколько секунд возился с ручкой, прежде чем распахнуть дверь. Не говоря ни слова, он вошел внутрь.

Лара поднялась по ступенькам и замерла наверху. Непроницаемая тьма за дверью не радовала.

— Вот и все, — сказал он изнутри. Звук был такой, словно он бросил свой рюкзак на пол. — Ты идешь?

— Я ничего не вижу.

— Ах, ты не можешь. Минуту, — его ботинки застучали по полу. Раздался тихий щелчок.

Лара отвернулась от внезапной вспышки света, прикрывая глаза рукой. Когда ее зрение наконец привыкло, она заглянула внутрь, разинув рот.

Лампы на потолке наполняли помещение ярким, чистым светом, заставляя стыдиться ее маленькой лампы. Она медленно вошла. Эта первая комната была достаточно большой, чтобы в ее девственно белых стенах поместилась вся ее лачуга. Слева лестница вела на следующий этаж, а прямо перед ней — вход в другую комнату. Даже пол, казалось, светился; казалось, он был сделан из деревянных досок, но она никогда не видела дерева таким гладким и блестящим.

Ронин прошел мимо нее и закрыл дверь, заперев ее. Когда он отошел, Лара подошла к ней, потянула за ручку, постучала по передней панели. Прочно и надежно.

Она прошла всего милю, но попала в совершенно другой мир.

— Наверху есть спальни, если хочешь, выбери одну из них.

— Спальни?

— Комнаты с кроватями в них, — он указал на лестницу.

Лара подошла к их подножию и посмотрела вверх. Вершину скрывала еще более густая тьма.

— Я просто… поднимусь наверх?

— Ты хочешь, чтобы я пошел первым? — спросил Ронин. Она взглянула на него. Это был намек на улыбку на его лице?

— Там, наверху, есть что-то, о чем мне следует беспокоиться?

Он протянул руку мимо нее и щелкнул другим выключателем. Свет рассеял тьму наверху.

— Нет.

— Хорошо, — Лара сделала глубокий вдох и поставила ногу на первую ступеньку, съежившись от хлюпанья воды в ботинке.

— Ты можешь снять их, если хочешь.

Ей не нужно было повторять дважды. Стянув их, она бросила на пол рядом с нижней ступенькой. Ее ступни были бледными, кожа покрылась морщинами, а пол под ними был холодным. Она ступила на первую ступеньку и посмотрела вниз. Материал на лестнице был другим: мягким, сухим и амортизирующим, с маленькими волокнами, которые скользили между пальцами ног.

Продолжая подниматься наверх, она остановилась на лестничной площадке; по обе стороны тянулся тусклый коридор. Она нашла еще один маленький выключатель и осторожно щелкнула им. Коридор наполнился светом.

В каждом конце было по двери, еще две — в стене напротив лестницы и еще одна слева от нее. В таком месте, как это, могли разместиться по меньшей мере десять-пятнадцать человек. Зачем кому-то — особенно боту — вообще нужно так много места для себя?

Она повернула налево, открыв дверь в конце коридора, и ощупала стену, пока не включила свет. Это была еще одна большая комната. У дальней стены стояла огромная кровать, накрытая толстым одеялом, с декоративной деревянной панелью в изголовье и изножье. Эта штуковина была достаточно большой, чтобы на ней могли с комфортом разместиться трое взрослых.

Она подошла к ней и провела рукой по одеялу, восхищаясь мягкостью материала. Когда она наклонилась, кровать слегка прогнулась, уступая ее весу. Это было настолько непохоже на ее жесткий поддон, насколько она могла себе представить.

У двери стоял еще один предмет мебели. Высотой с ее комод, он был сделан из темного дерева, его поверхность состояла из пяти широких ящиков. Она открыла их по одному, обнаружив, что все они пусты.

Любопытство привело ее к полосам ткани, висевшим на стене рядом с кроватью. За ними было окно, закрытое тонкими пластиковыми полосками. Лара отогнула полоски, чтобы посмотреть через стекло, и мельком увидела деревья и поле на другой стороне улицы.

Она поставила свою сумку на коробку с выдвижными ящиками. Помимо дискомфорта, вызванного мокрой одеждой, была еще одна насущная необходимость, которой она пренебрегла.

— Мы сможем достать для тебя еще одежду, чтобы положить ее туда, — сказал Ронин.

Лара вздрогнула, посмотрев на дверь. Как долго он там стоял?

— С… сюда? — Лара выдвинула верхний ящик.

— Вот для чего это нужно. Это называется комод.

— Никогда не видела ничего красивее этого, — у каждого ящика была маленькая металлическая ручка, по две на каждом из верхних. — Что еще должно быть в нем?

— Обычно только одежда.

— У кого столько одежды? — спросила она, сбитая с толку. Большая часть одежды, которая у нее была, сейчас была на ней, и она не заняла бы и половины ящика. Она могла бы придумать тысячу других вещей, которые можно было бы хранить здесь.

— Клади туда все, что захочешь, — сказал Ронин. — Я принесу тебе что-нибудь сухое, — Он повернулся, чтобы уйти.

— Подожди!

Он остановился и посмотрел на нее.

— Мне нужно идти, — сказала Лара.

— У нас есть соглашение, — его брови нахмурились, а челюсть сжалась.

— Нет. То есть, да, я знаю. Но мне нужно идти, — она посмотрела в пол, щеки запылали, и если бы ей пришлось объяснять функции человеческого организма проклятому боту, она бы сорвалась.

— Как ты думаешь, куда ты пойдешь?

— Черт возьми, мне нужно отлить!

Ронин уставился на нее, моргнув один раз.

— Если мне придется объяснить тебе это более ясно…

Она захлопнула рот, когда он поднял руку и указал в коридор.

— Что там внизу?

— Другая комната.

— Значит, ты ожидаешь, что я пойду в угол или, что? В окно? — ее смущение быстро переходило в раздражение.

— Следуй за мной, — сказал он, и, несмотря на ее настроение, она послушалась.

Он сделал всего несколько шагов, остановившись перед первой дверью справа. Она уставилась на него, скрестив руки на груди. Нахмурившись, он открыл дверь, включил свет и отошел в сторону.

Лара наклонилась вперед и заглянула в комнату.

Эта сильно отличался от других, которые она видела. Во-первых, она была намного меньше, а пол выложен плиткой. У дальней стены стояла большая белая ванна, а под зеркалом — умывальник. Она видела, как люди использовали такие вещи у себя дома, обычно в качестве сеялок для выращивания своего скудного урожая. Между ними был еще один фарфоровый предмет, высотой примерно по колено и чашеобразной формы, который напомнил ей о надворных постройках, которыми пользовались люди.

«У Китти» были похожие вещи, но Ларе никогда не было достаточно удобно ими пользоваться.

— Итак…

— У меня нет такого личного опыта, но я думаю, что тебе нужно сесть на унитаз, — сказал Ронин, и если бы в его голосе не было сухого веселья, она была бы сумасшедшей.

— Не смей смеяться надо мной! — она сердито посмотрела на него и указала на фарфоровое сиденье. — Ты имеешь в виду эту штуку?

Он кивнул.

Лара вошла в комнату, вздрогнув от холода кафеля на босых ногах. Остановившись перед унитазом, она подняла крышку. Внутри все было наполовину заполнено водой.

— С… сюда?

— Да. И нажмешь на ручку, когда закончишь.

Она постучала по серебряной ручке на задней части унитаза в форме коробки. Когда это ничего не дало, она нажала сильнее и с изумлением наблюдала, как вода внутри чаши закручивается и исчезает в отверстии на дне. Затем чаша снова наполнилась сама по себе.

— Ты это видел? — она перевела взгляд обратно на Ронина.

— Может быть, мне лучше оставить тебя, — сказал он. — Если ты повернешь ручки в ванне, потечет вода. Правая для холодной, левая для горячей. Приведи себя в порядок. Я оставлю тебе в коридоре что-нибудь сухое, чтобы ты могла надеть.

Он ушел, закрыв за собой дверь, и Лара вернула свое внимание к унитазу. Осмотрев его сверху донизу, она справила нужду. Ее чувство вины за то, что она вытерлась бумагой из ближайшего рулона, было понятно; бумага была такой редкостью среди людей, что им и в голову не пришло бы использовать ее таким образом. Она наблюдала, как грязная вода исчезает, с не меньшим изумлением, чем в первый раз.

Покончив с этим, она сняла накидки, развязала узлы и бросила мокрые тряпки на пол. Они упали с тяжелым шлепком. Без них она чувствовала себя легче, хотя стало холоднее. Ее ноги были покрыты запекшейся грязью после прогулки и на плитках остались грязные следы ее ног. Она вымыла ноги и ступни, чтобы не создавать еще большего беспорядка, и на этом успокоилась.

Она вошла в ванну, провела рукой по занавеске со странной текстурой, сдвинутой набок, и повернулась, чтобы осмотреть металлические ручки на стене. Она редко позволяла себе роскошь купаться; на всех был только один водяной насос, и Военачальник часто отключал его по своей прихоти. Гораздо важнее было обеспечить людей и посевы водой, чем быть чистым.

Наклонив голову, она повернула левую ручку. Из крана полилась вода и собралась лужицей у ее ног, сразу же став грязной. К ее удивлению, вода потеплела. Она сложила ладони лодочкой и обрызгала свое замерзшее тело.

Вскоре тепло превратилось в жар, и ей стало трудно справляться с этим. Она повернула среднюю ручку, надеясь, что немного прохладной воды уравновесит поток. Сверху на нее брызнула вода: сначала ледяная, затем обжигающе горячая. Лара вскрикнула и отшатнулась. Одна из ее рук зацепилась за занавеску и она смогла перебраться через край ванны. Ее ноги заскользили, едва коснувшись пола. Она с криком упала на спину, раскинув ноги.

— Блядь! — боль распространилась от ее задницы вверх и в боку.

Дверь распахнулась, и в комнате внезапно появился Ронин.

Лара посмотрела на него округлившимися глазами. В его правой руке был маленький пистолет, тускло-черный металл поглощал верхний свет. В другой руке он держал скомканный кусок ткани. Их взгляды встретились.

— Ты в… — его взгляд опустился.

— Убирайся! — закричала Лара, скрестив руки на груди, сжимая ноги вместе и подтягивая колени к себе.

Как будто ситуация была обыденной, он переключил свое внимание на ванну. К потолку поднимался пар. Случайные капли воды падали на спину Лары. Он положил ткань — рубашку, поняла она, — рядом с умывальником и, перешагнув через нее, протянул руку, чтобы задернуть занавеску.

Она смотрела, парализованная гневом, смущением и страхом, как он несколько секунд держал руку в воде. Затем он протянул пальцы и повернул одну из ручек.

— Теперь все должно быть в порядке. Мыло лежит в углу, — говоря это, он не смотрел на нее и, казалось, специально уставился в стену коридора, когда выходил.

После того, как дверь закрылась, Лара еще долго сидела на полу, прежде чем, наконец, сдвинулась со своего места. Он бросил лишь один взгляд на ее обнаженную задницу, отрегулировал воду и ушел. Он не только сдержал свое обещание не прикасаться к ней, но даже не взглянул на нее в самом уязвимом положении.

Она оперлась рукой о бортик ванны, используя ее для опоры, и встала. Застонав, она потерла ноющий зад.

Подражая Ронину, она просунула руку сквозь занавеску, чтобы проверить воду. Теперь она была приятно теплой. Она осторожно вернулась в ванну и встала под воду, льющуюся из крана над головой. Блаженное тепло окружило ее, и она позволила себе растаять в его объятиях. В конце концов, она нашла мыло, о котором он упоминал, взяв его с маленькой подставки в углу.

В конце концов, ей нужно было вымыть не только ноги.



Ронин задержался в коридоре. Звук воды в душе слегка изменился, и он знал, что теперь вода ласкает ее обнаженное тело.

Он заставил себя дойти до своей комнаты. Заставил себя подумать о том, как странно звучит текущая вода после стольких лет, проведенных в Пыли; водопровод был неуместен в этом мире, точно так же, как действующее электричество и неповрежденные здания.

Закрывая за собой дверь, он изо всех сил пытался собраться с мыслями. Вместо этого на первый план в его сознании возник образ Лары — ее обнаженная кожа, влажная и розовая от горячей воды, ее упругие груди, с торчащими сосками. Хотя по бокам у нее были видны ребра, узкая талия переходила в широкие бедра и длинные, гибкие ноги. Ноги танцовщицы. Дразнящий островок рыжих волос манил его опустить взгляд ниже…

Та единственная секунда, прежде чем она прикрылась, а Ронин отвернулся, будет запечатлена в его памяти до тех пор, пока его не разберут на части или пока второе «Отключение» не сотрет все.

Один взгляд на Лару пробудил в Ронине больше, чем все, что он видел «У Китти».

Будь это в его силах, он бы сбросил воспоминание. Это было бы более уважительно по отношению к ней, и наличие изображения ее обнаженного тела, которое он мог просматривать по своему желанию, не помогло бы ему выполнить свое соглашение.

Никаких прикосновений.

Он снял свое снаряжение, разложив его по частям на сундуке в ногах кровати. Сначала пистолет в руке. Затем запасной магазин с последними шестью патронами. Затем нож с зазубренным краем, различные ручные инструменты и зажигалка, которая была почти пустой. За ним последовал его пояс, пыль осела на прочном материале многочисленных карманов.

Ронин уставился на предметы, протягивая руку и корректируя их расположение, чтобы добиться чего-то близкого к симметрии. Настоящий баланс был невозможен с этим эклектичным набором, но все это казалось правильным вместе, как будто несогласованные части образовывали некое большее, сплоченное целое.

Отсюда его мыслительные цепочки приняли странные, причудливые формы.

Иногда в пустошах он находил предметы, которые не могли иметь никакого практического применения, и он знал, что они были созданы кем-то из людей давным-давно. Создали ли Создатели сначала людей? Были ли они теми ущербными детьми, которые вдохновились на создание ботов, более совершенного отражения самих Создателей? Несмотря на сходство между ботами и людьми, различия были такими разительными, такими неоспоримыми.

Люди были хрупкими, иррациональными, бессмысленными созданиями, у которых было больше слабостей, чем сильных сторон. И Лара была одной из них.

Почему человек так внезапно заинтересовал его? Все, чего Ронин жаждал с момента пробуждения, — это знать о своем предназначении; но он никогда не узнает правды, пока одержим человеческой женщиной.

Он разделся, блокируя натиск симуляций, которые показывали Лару снимающую одежду. Такие вещи не были реальными, независимо от того, как они выглядели. Она была гораздо большим, чем данные в его памяти. Лара была живым, дышащим существом. Все, что она говорила и делала, всегда будет принадлежать ей.

Какие логические ошибки привели его к этому, к тому, что он прятался в комнате, которой редко пользовался, чтобы избежать соблазна женщины, которую привел в свой дом?

Она будет танцевать для него, а он будет удовлетворять ее потребности, не более. Он будет наблюдать за ней. Со временем он поймет, почему был так очарован тем, как она двигалась. Затем, исполнив глупую прихоть, он расстался бы с ней. Он превратил бы кредиты в товары, необходимые для Пыли, отдал бы Ларе оставшиеся и оставил Шайенн далеко позади.

Его цель была не в этом месте, не с ней. Ключ к его программированию лежал где-то в руинах мира. Это было где-то в Пыли, ожидая его, и он должен был найти это.

Но разве Ронин не заслужил передышку после стольких дней в пустошах? Разве он не заслужил это маленькое развлечение?