Скиталец

Глава Десятая

Для Лары день тянулся медленно. Она привыкла трудиться от рассвета до заката в большинстве своих дней, и бездействие становилось для неё настоящей пыткой.

Она приняла еще один горячий душ, вымыла волосы, тело и зубы. Затем она простояла — несмотря на разговоры Ронина о том, что не следует быть расточительной, — под струями воды по меньшей мере пятнадцать минут, позволяя ей растопить ее боль.

Выйдя из ванны и вытершись, она переоделась в свою одежду. Один только их запах успокаивал, напоминая ей о ее прошлой жизни; он не был приятным, но был знакомым, и это успокоило ее. Она не знала, сможет ли когда-нибудь почувствовать себя в мире Ронина на своем месте.

Вернувшись в свою комнату, она положила рубашку, которую дал ей Ронин, в верхний ящик комода, задаваясь вопросом, не пошутил ли он насчет того, что люди набивают все полки одеждой. Зачем кому-то нужно так много вещей?

Она исследовала другие комнаты наверху. Они были похожи на ее комнату внешне — без мебели, за исключением кроватей и комодов, никаких украшений не было видно. В ближайшей к ней комнате были бледно-голубые стены вместо белых, которые покрывали остальную часть дома. Тем не менее, небольшие отличия, такие как смятое и потревоженное постельное белье, а также коллекция безделушек на комоде, придавали ее комнате уютный вид.

Она остановилась в дверях комнаты Ронина, заглядывая внутрь, не решаясь войти. Если бы он не хотел, чтобы она входила, он бы закрыл дверь. Не похоже, чтобы он заботился о неприкосновенности частной жизни, верно?

Переступив порог, она обвела взглядом комнату. Его кровать была идеально застелена, с квадратными углами и без единой морщинки на одеяле. Это имело смысл; Ронин не спал.

Чем он занимался, чтобы занять себя? Он просто тупо смотрел на стены? Думал ли он о…

Нет. Сейчас не до этого.

После того, что он дал ей прошлой ночью, после его извинений, было неправильно входить без его разрешения…

Но что у него могло быть такого, чего он не хотел, чтобы она видела? Не то чтобы боты хранили вещи из сентиментальных соображений. Черт возьми, большинство людей даже этого не делали. Лара была исключением. Людей заботили только вещи, связанные с выживанием — еда и питье, тепло и кров. Хотя конкретные потребности были разными, боты действовали одинаково.

В ногах кровати стоял большой сундук, на котором лежало несколько инструментов, щеток и узких стержней. Среди этих предметов был пистолет, который он держал в руках, когда прошлой ночью ворвался в туалетную комнату, бросившись защищать Лару, услышав ее крик.

Лара уставилась на тускло-черный пистолет. Ее сердце бешено заколотилось. Если бы у нее был пистолет той ночью…

Она шагнула вперед и потянулась за ним, внезапно остановившись как раз перед тем, как ее пальцы коснулись металла. Ронина не остановили три выстрела в живот, а вот один порез мог стать концом для человека. Этот маленький пистолет не причинил бы никакого вреда Ронину.

Зачем он ему?? Почему он оставил его здесь?

Возможно, проверка. Но если она выстрелит в него — при условии, что даже попадет в цель, — это не причинит ей достаточного вреда, чтобы избежать возмездия.

Она проглотила искушение и опустила руку, направляясь к двойным дверям на противоположной стене. Они открылись на скрытых направляющих. Это была маленькая комната, даже меньше, чем ее лачуга, с одеждой, развешанной по обе стороны. Одежда Ронина. Наклонившись, она сделала глубокий вдох, осознав, что натворила, только после того, как запах земли и стали Ронина наполнил ее ноздри.

Странник. Скиталец по Пыли. Сколько времени он провел там?

Почему она так много думала о нем?

Злясь на саму себя, она вернулась в свою комнату и закрыла за собой дверь. Сама того не желая, она сравнила ее с комнатой Ронина.

Она застелила постель, держа воспоминание о нем на переднем плане своего сознания. Сколько бы способов она ни перепробовала, какой бы осторожной ни была, одеяло всегда свисало с одной стороны больше, чем с другой, на нем всегда были неприглядные комки и складки.

Все равно все помнется, когда она ляжет спать. Зачем беспокоиться?

Раздраженно вздохнув, она села на край кровати, барабаня пальцами по мягкому одеялу. Ее взгляд блуждал, в конце концов остановившись на окне. Послеполуденный свет просачивался сквозь покрывала, наполняя комнату теплом, а тени деревьев танцевали на нижних стеклах.

Она поняла, что снаружи было три ряда окон. Это был всего лишь второй этаж. Прошлой ночью она видела третий, смотрела на темный, вырисовывающийся дом Ронина. Оно должно быть прямо над ее комнатой.

Итак, где была лестница на следующий этаж? Это казалось большой проблемой, которую можно было упустить, пройдя через все комнаты. В одной из ее стен была еще одна раздвижная дверь, ведущая в нишу, едва достаточную для того, чтобы в ней мог лечь ребенок; уменьшенная версия комнаты, в которой Ронин хранил свою одежду.

— Хватит с меня этой чертовой одежды, — пробормотала она.

Она быстро, но тщательно обыскала комнату, когда, сдвинув тяжелый комод, обнаружила за ним сплошную стену.

Лара вышла в коридор, нахмурив брови, и обвела глазами взад-вперед, обдумывая загадку. Она в замешательстве прошлась по нему. Может быть, верхнее окно было просто для вида? Ничто в этих зданиях и так не имело для нее смысла; ее бы не удивило, если бы целые их части не служили никакой практической цели.

Расстроенная, она откинула голову назад и вздохнула. Ее глаза расширились при виде обтрепанной веревки, свисающей с потолка. В материале вокруг нее был вырезан прямоугольник, как будто это была странно расположенная дверь. Она была окаймлена теми же полосками дерева, что окаймляли место соединения стен и пола.

Встав на цыпочки, она потянулась к веревке. Она была слишком высоко. Она подпрыгнула, задела конец и заставила его дико раскачиваться. Со второй попытки она крепко ухватилась за веревку, используя свой вес, чтобы дернуть вниз.

Ее осыпала пыль, и боль взорвалась у нее в виске, когда лестница соскользнула сверху и ударила ее.

— Блядь! — стиснув зубы, она зажмурилась и прижала руку к пульсирующему месту удара. Слезы навернулись у нее на глазах. Она оперлась другой рукой о лестницу, чтобы не упасть.

— Непременно следует поставить предупреждение или нечто в этом роде. Картинка например, разъясняющая опасность — возможное обезглавливание при открытии.

Лара открыла глаза и посмотрела на отверстие в потолке. Вокруг него в воздухе лениво летали пылинки. И, к своему раздражению, она заметила маленькую табличку сбоку на лестнице. Черные надписи и изображения маленьких человечков-палочек — или это были боты? — их сбивает лестница.

— О да, это идеальное место.

Головная боль не утихала, пока она взбиралась по лестнице. Старые пружины скрипели, протестуя против ее веса.

Когда ее голова появилась в новом пространстве, она остановилась. Воздух здесь был тяжелее и теплее, чем в коридоре внизу. Все было покрыто толстым слоем пыли, и все это отражалось в послеполуденном солнечном свете, льющемся через прямоугольное окно впереди. Потолок был наклонным, очень низким с обеих сторон и переходящим в высокий пик в центре.

Лара забралась в комнату, повернувшись на четвереньках, чтобы заглянуть в отверстие. Пол внизу был покрыт комьями пыли. Без ее веса лестница слегка приподнялась; она надавила на нее, чтобы удержать ее выдвинутой. Какой бы механизм ни запирал ее, он скрипнул, и вся конструкция снова поднялась, лестница встала на место сама по себе.

Она несколько секунд смотрела на запечатанный вход, прежде чем встать и отряхнуть руки. Она скоро разберется с этой проблемой. Повернувшись, она оглядела комнату. Наклонные стены — из которых торчали кончики бесчисленных гвоздей, были обшиты деревянными балками, идущими от одного конца к другому. Пол тоже был деревянным, из плотно пригнанных досок, которым не хватало невероятной полировки, как тем, что были внизу.

Комната выглядела… старой. В отличие от остального дома, здесь не было ни проблеска чистоты, ни слоя краски, скрывающего возраст. Затхлый запах гнилого дерева наполнял воздух. Этой комнатой долгое, очень долгое время пренебрегали.

Стопка серых коробок стояла на полпути между люком и окном. Рядом стоял маленький квадратный стол с книгами, сложенными на нем. Стул перед столом соответствовал тому, что стоял в главной комнате внизу.

Лара подошла к столу и взяла одну из книг, стряхивая толстый слой пыли с обложки. Из-за обесцвечивания и трещин на материале она не могла разобрать, что на ней изображено. Страницы внутри были в желтых пятнах, сморщенные и хрупкие, но они были целы. Она осторожно провела пальцем по первой строке слов. Бумага была редкостью среди людей, а полноценные книги — тем более.

Отложив ее в сторону, она наклонилась, чтобы взглянуть на другую книгу. У этой была обложка побольше и потоньше, на ней был изображен разобранный автомобиль на ремонте. Просматривая страницы, она наткнулась на десятки автомобилей, созданных в невероятном многообразии оттенков и форм, превышающем все ее прежние представления о возможностях. Самое близкое, что она видела, были проржавевшие останки нескольких старых автомобилей, которые некоторые люди использовали для строительства своих жилищ.

Ее внимание переключилось на стеллаж у окна. Он был похож на тот, что был в ее хижине, только этот был больше и заполнен баночками вместо безделушек. Подойдя к нему, она подняла одну из банок, смахивая пыль и паутину. Она вытерла руку о юбку.

— Я ведь ее только что постирала, — пробормотала она.

Банка была тяжелой, и внутри плескалось что-то темное, но грязь, запекшаяся на стекле, была слишком толстой, чтобы что-то разглядеть. Схватившись за крышку, она ее повернула. Какое-то время она сопротивлялась, прежде чем ржавчина поддалась. Фольга под ней оказалась более прочной. Она надавила пальцами на ее край, морщась, когда попыталась открыть ее. Наконец ей удалось ослабить вакуум и фольга с треском оторвалась.

Самый отвратительный запах, который она когда-либо ощущала, ударил Ларе прямо в лицо. Давясь, она чуть не выронила банку и вытянула руку, чтобы убрать ее как можно дальше. Она взглянула на неопознаваемую черную жижу внутри прищуренными, полными слез глазами.

— Фу! — накинув крышку, она быстро ее закрутила и вернула банку на место. — Что это было?

Она протянула руку, чтобы вытереть лицо, но уловила запах на своих пальцах. Сморщив нос, она грубо вытерла руки о юбку.

— Да. Нужно будет снова постирать.

Странно, как изменилось ее отношение к себе за ночь, ведь раньше она редко стирала свою одежду. От этого она только изнашивалась быстрее, и она знала, что на следующий день все равно будет грязной, после нескольких часов, проведенных в жаре и грязи. Но ощущение мягкой ткани на чистоте коже… будет трудно забыть об этом. Она должна наслаждаться этим, пока может.

Это был только вопрос времени, когда Ронин потеряет к ней интерес.

Комната, несмотря на толстый слой пыли, была удобной. Хотя она была далека от совершенства, она не разваливалась; в этом месте жили. Это напомнило ей о ее маленькой лачуге. Еще немного, и она вообще забудет, что находится в районе Ботов.

Она использовала конец юбки, чтобы вытереть грязь с окна. Внизу простиралось травянистое поле, и с этой высоты был виден пруд в его центре. Так ли жили люди раньше? В тихом комфорте?

Когда Лара поворачивалась, ее нога на что-то наткнулась. Она посмотрела вниз на груду изодранных одеял. Присев, она подняла их; верхнее одеяло рассыпалось на волокна от ее прикосновения. Она отбросила связку в сторону, открывая ассортимент вещей. Одежда была в таком же потрепанном состоянии, как и одеяла, и, похоже, принадлежала мужчине. В нее были завернуты еще несколько книг.

Но первым ее внимание привлекло странное устройство с тянущимся от него проводом. Прямоугольное, оно было достаточно маленьким, чтобы удобно поместиться в руке, и имело несколько кнопок спереди и по бокам. Его стеклянная поверхность треснула. Проволока раскололась примерно через два фута, оканчиваясь парой маленьких бутонов странной формы.

Положив его поверх одеял, она просмотрела книги. Первые несколько были тонкими и непрочными, как та, с фотографиями автомобилей, и она чуть не уронила одну, когда открывала ее.

— Ох, — она открыла страницу с большой фотографией обнаженной женщины, руками приподнимающей свою огромную грудь. На многих других страницах были похожие изображения — женщины в различных позах, либо обнаженные, либо чертовски близкие к этому.

Они напомнили ей синтов в «У Китти». Их тела были полными и сочными, кожа безупречной, ни единого выбившегося волоска — и почти без волос на кисках. У некоторых из них были неестественно большие груди, больше, чем у всех, кого Лара видела. У них были цветные губы и вокруг глаз — темно-красные и розовые, оттенки синего, зеленого, фиолетового и черного. С их идеальными фигурами и лицами, она бы подумала, что они боты, но нет.

У них у всех были пупки. Каким бы безумным это ни казалось, они были людьми.

Она отложила его в сторону.

Книга, лежавшая в самом низу стопки, отличалась от остальных. Она была не такой широкой, но толще, снаружи обтянутой старой кожей. Она открыла его и внимательно просмотрела страницы.

Это было написано от руки. Каким-то образом это делало книгу более особенной. Она никогда не встречала никого, кто умел бы читать, не говоря уже о письменности, поэтому это умение казалось невозможным. Хотя она не могла разобрать слов, на мгновение она почувствовала себя ближе к прошлому, чем когда-либо прежде. В центре она нашла несколько разрозненных фотографий. Во всех них присутствовали одни и те же люди — мужчина, женщина и двое детей. Жили ли они в этом доме? Прятались ли в этой комнате?

Она взглянула на одеяла и одежду, единственный стул, банки на полке. Скорее всего, здесь был только один человек.

Положив фотографии на место, она подошла к столу и осторожно положила на него книгу. Ее взгляд упал на сложенные коробки. Какие еще маленькие сокровища можно было здесь обнаружить?



Ронин вошел в свое жилище, закрыв за собой дверь. Кончики его пальцев задержались на ручке. Она была холодной и гладкой; текстура и точные показания температуры добавляли осязанию те аспекты, о которых он забыл за время своего долгого пребывания в Пыли.

Солнце клонилось к западному горизонту, проливая оранжевый свет через передние окна, которые отбрасывали длинные тени на его рабочий стол. Он надеялся, что Лара будет в главной комнате, когда он вернется, сидя за столом или на одном из широких подоконников, но сомневался, что она сможет долго сидеть неподвижно при большинстве обстоятельств.

Пересекая комнату, он положил свой рюкзак на стол и снял пальто, проведя пальцами по грубой ткани, прежде чем перекинуть его через спинку стула. Иголка с ниткой, которыми он чинил ее ботинок, все еще были на месте; он уберет их позже.

Он шагнул на кухню. Ее там тоже не было, да и с чего бы ей там быть? Для нее пока не было никакой еды. Он схватил холодильник за стенки, отодвинул его от стены и проскользнул за него, чтобы воткнуть шнур в розетку.

Что-то внутри него гремело несколько секунд, прежде чем звук выровнялся до мягкого, ровного гудения. В кои-то веки он был благодарен ботам-техникам, поддерживающим бытовую технику в Шайенне в рабочем состоянии. Еда Лары дольше хранилась в холодильнике, что означало для Ронина меньшее количество походов к продавцу.

Он прижал руку к плоской поверхности холодильника, сенсоры на его коже засекли мельчайшие бороздки на полированном металле, и вернул его на место. Достаточно скоро он положит туда свежеприготовленную еду. Лара, вероятно, проголодалась после его пятичасового отсутствия, и ей было бы приятно выбрать, что съесть в первую очередь.

Подойдя к подножию лестницы, он позвал ее по имени.

Шли секунды. По прошествии целой минуты он поднялся. Она, вероятно, отдыхала. Ронин понимал сон только в том смысле, что это была необходимая биологическая функция для людей, так же как и необходимость ходить. Он никогда не мог по-настоящему испытать это, поэтому по-настоящему не понимал, но все равно удовлетворял ее потребности.

Все двери наверху были открыты. Хотя смотреть было особо не на что, она успела познакомиться с окружающей обстановкой. Многие предметы интерьера дома были вывезены еще до того, как Ронин поселился здесь, и даже тех немногих, что остались, было больше, чем ему требовалось.

Он зашел в ее комнату, обнаружив кровать, неумело застеленную, и ее безделушки, разбросанные по комоду. В остальном никаких признаков ее присутствия не было.

Когда он вернулся, засов был заперт, и он не обнаружил никаких отклоняющихся потоков воздуха, указывающих на открытое окно. Могли ли ее похитить? Или она нашла выход самостоятельно?

Он сфокусировал свое зрение на ее коллекции и, пройдя дальше в ее комнату, обнаружил ее ботинки и сумку на полу рядом с комодом. Нет, она ушла не сама. Она бы никогда не оставила эти вещи.

В других спальнях ее не было, а его вещи, включая пистолет, все еще были там, где он их оставил, на сундуке у изножья кровати. Еще одно доказательство того, что она ушла не сама. Все эти предметы помогли бы ей выжить; оставлять свои собственные вещи и его открыто выставленные инструменты было безумием.

Его процессоры зажужжали, когда он вернулся в коридор и принялся расхаживать из одного конца в другой, одновременно выполняя сотни, тысячи симуляций. Ни одна из них не смогла полностью объяснить единственную величайшую переменную — человеческую непредсказуемость.

Значит, забрали? Он был уверен, что у Военачальника есть ключи от всех резиденций в районе Ботов, и потребуется всего один железноголовый, чтобы похитить Лару. Какая история была у нее с правителем Шайенна?

Ронин резко остановился, наклонив голову. На ковре лежали толстые комья пыли, некоторые уже были втоптаны в волокна его ботинками. Его взгляд метнулся к чердачному люку.

Он ни разу не поднимался туда с тех пор, как поселился здесь. Зачем ей это?

Протянув руку, он ухватился за оборванный трос и потянул на себя крышку люка.

Скрип старых пружин и шарниров предупредил его. Он поднял свободную руку и поймал лестницу, прежде чем она коснулась его головы. Наверху кто-то ахнул.

Над головой заскрипели половицы, и Лара выглянула из-за края, к ее растрепанным волосам прилипла паутина, а на щеке виднелось пятно грязи. На мгновение он отключился от всего, кроме своих органов чувств. Лара была здесь. В безопасности.

И она была прекрасна.

— Ты знал, что здесь кто-то жил?

Ее вопрос был настолько неожиданным, что он не был уверен, как обрабатывать его. Привет или что происходит, было бы легче ответить.

— О чем ты говоришь? — он опустил лестницу. Дерево застонало, когда он взобрался на нее, доски прогнулись под его весом настолько, что ему пришлось отрегулировать стабилизаторы.

Лара отступила, давая ему достаточно места, чтобы взобраться на пыльный пол чердака. Ее следы были повсюду, извилистой тропой от одной стороны чердака к другой и обратно. Здесь было на восемнадцать градусов теплее, чем в коридоре внизу. Ее влажные волосы прилипли к лицу, а кожа блестела от пота.

— Ты ранена, — сказал он, поднимая руку, чтобы убрать с ее волос засохшую кровь на виске.

— Ничего страшного, — она увернулась от него и прикрыла рану волосами. — Лестница взяла надо мной верх, — уголок ее рта приподнялся, и она хихикнула. — Понял?

Ронин опустил руку. Внутренне он просмотрел свои сохраненные данные в поисках информации о травмах головы человека. Были ли бессмысленные бредни и заявления без контекста признаком более глубокой травмы?

— Я… купил на Рынке все, что ты хотела.

— Вау. Окей. Мы добавим к списку не ценим остроумный юмор. В любом случае, подожди. Что случилось с твоими руками?

Она подошла к нему сбоку, уставившись на его руки. Он поднял их, обратив ладони к потолку, и осмотрел новую кожу. Было странно снова видеть их такими, спустя столько времени. Несомненно, это были его руки, но они казались какими-то неуместными.

— Поехал в клинику и восстановил их. Давно я этого не делал. Подумал, что пора.

— Ты можешь это сделать? Типа, отрастить новую кожу?

Осознавала ли она, насколько близко к нему подошла в своем любопытстве?

— Ее синтезируют из различных материалов. Не отращивается.

Она посмотрела в его оптику, нахмурив брови. — Тогда почему этого не делают железноголовые?

— Потому что они не хотят, чтобы их приняли за людей.

— Да. Потому что мы такие ужасные, — она закатила глаза и подошла к окну. — Иди посмотри на это.

Не зная, как реагировать на ее комментарий, он последовал за ней в дальний конец чердака. Лара стояла на коленях и разглядывала обстановку — книжный шкаф, заставленный банками, одеяла и одежду на полу, стол и стул.

Она взяла книгу в коричневом кожаном переплете. — Я не умею читать, но кто-то написал это, — она протянула ему книгу.

— Каждая книга была кем-то написана, — ответил Ронин. Он взял книгу, проведя кончиками пальцев по текстурированной поверхности.

— Нет, умник. Это было написано от руки. Не похоже на другие. А здесь, — она указала на одеяла, — он спал.

Его оптика проследила за ее жестом, прежде чем вернуться к книге. Он осторожно открыл ее. Страницы были жесткими, но в удивительно хорошем состоянии.

Эти твари сегодня убили людей. Вошли маршем в город и просто начали убивать людей. Я наблюдал из окна, как людей тащили в парк и казнили.

— И это то, что он ел, — сказала Лара, привлекая внимание Ронина к себе. Она стояла возле полки, держа в руках банку с темным, не поддающимся идентификации веществом внутри. — Поверь мне, это открывать не стоит.

Ронин изучал предметы по одному, занося их в свою память. Невозможно было сказать, как давно были написаны эти слова, как давно жил автор. Несомненно, много-много лет.

— Он?

Лара подошла к нему вплотную, переворачивая страницы, чтобы показать фотографии, вложенные в середину книги. На верхней была фотография семьи, взрослых мужчины и женщины с темными волосами и глазами. Двое детей были очень похожи на них.

— Почти уверена, что это был он, — сказала она, указывая на лицо мужчины.

Люди больше так не выглядели. Дело не в том, что черты лица людей на фотографии кардинально отличались от современных; базовая структура человеческого лица и типичные пропорции остались неизменными. Нет, все дело было в свете в их глазах, искренних улыбках на их лицах.

Люди на фотографии были счастливы, здоровы, живы.

— И у него был великолепный вид из окна, — сказала Лара отходя от окна. Снаружи солнечный свет искрился на поверхности пруда и отбрасывал золотые ореолы вокруг верхушек деревьев.

Я наблюдал из окна, как людей тащили в парк и казнили.

— Отойди оттуда, — сказал Ронин резким тоном даже для его собственных рецепторов.

— Почему? — спросила она, прищурившись.

— Внизу есть еда, а тебе, скорее всего, нужна гидратация после столь долгого пребывания здесь. Иди, приведи себя в порядок и поешь.

Между ее бровями образовалась сердитая складка, но она исчезла, как только она посмотрела на себя. Пыль прилипла к ее одежде и влажной от пота коже.

— Да… думаю, я не заметила. Возможно, я немного увлеклась, — она беспокойно теребила подол своей юбки, прежде чем позволить ей упасть.

— Я нашел для тебя еще кое-какую одежду на Рынке, — сказал Ронин. — Возможно, они не совсем подходят, но это будет лучше, чем ничего, пока мы их не подгоним, — его ботинки стучали по половицам, когда он шел к люку. — Давай. Я бы предпочел, чтобы ты спустилась целой и невредимой, пока лестница не рухнула подо мной.

— Хорошо, хорошо, — бросив последний взгляд на окно, она поспешила спуститься.

Ронин еще несколько секунд следил за ней, а затем перевел взгляд на книгу в своей руке. На обложке едва разборчиво было написано «ДНЕВНИК». Он сунул его в карман и направился вниз по лестнице.