Скиталец

Глава Двадцать Седьмая

Ронин зафиксировал, как прошло два часа, пятьдесят одна минута и семнадцать секунд, прежде чем Ньютон замедлил ход и сказал, что они находятся на краю базы. Не в первый раз с момента встречи с Ларой Ронин усомнился, верны ли его внутренние часы. Прошли дни, недели, годы, пока он бежал, прижимая к себе Лару со всей осторожностью и устойчивостью, на какие был способен одновременно.

Она не проснулась.

Несмотря на его осторожность, его темп — в сочетании с неровной местностью — несколько раз заставлял ее вздрагивать, но она так и не пришла в себя. Ему стоило больших усилий не проверять ее пульс и дыхание каждые несколько десятков ярдов, даже зная, что малейшая задержка может обречь ее на гибель.

Каким бы разговорчивым Ньютон ни был в убежище, он был молчалив во время пути.

Когда Ньютон остановился, ветер зашелестел бурой сухой травой, окружающей их. Пологие холмы были достаточно высокими, чтобы скрыть Шайенн от посторонних глаз, но город был так близко, что Ронин сомневался в правильности решения принести ее сюда.

— Не оставляй меня, — мягко сказал ей Ронин. — Мне нужно, чтобы ты напоминала мне об этом каждый день, — как он вообще мог продолжать, насмехаясь над своими собственными воспоминаниями о времени, проведенном с ней? Если бы она дала хоть малейший признак того, что с ней все в порядке — дрогнувшими веками, подергиванием пальцев, стоном боли, — его безумные мысленные цепи, возможно, ослабли бы.

Ньютон поднял руку, вытянув палец, чтобы указать на что-то в поле впереди.

— Там.

Оптика Ронина сканировала местность в поисках входа. Он не обнаружил ничего, кроме колышущейся травы и небольших облаков пыли, поднятых ветром. По другую сторону холма лежали руины базы. С тех пор, как он пришел в Шайенн, он проходил здесь всего один раз, и это подтверждало рассказ Ньютона — потрескавшееся асфальтовое покрытие, заросшее сорняками, выжженная чернота вокруг осыпавшихся фундаментов давно рухнувших зданий.

Ньютон продолжил свой путь, и Ронин последовал за ним без вопросов. Его недавний опыт не внушал ему особого доверия ни к человеку, ни к боту, но другого выбора не было. Жизнь Лары зависела от того, что здесь были люди. Люди, готовые помочь.

Они спустились по пологому склону и частично поднялись по следующему, где Ньютон остановился, чтобы осмотреть окрестности. Затем он повел Ронина в естественное углубление, скрывавшее пейзаж из виду. Он наклонился вперед, раздвигая пучки длинной сухой травы, чтобы открыть металлический люк. Из-за угла холма и жесткой растительности было крайне маловероятно, что его заметят.

Ньютон взялся за ручку и открыл люк. Он открылся на удивление тихо, несмотря на то, что явно был древним.

— Это самый прямой путь внутрь, — сказал Ньютон, глядя на Ронина, — не отклоняясь от нашего пути на несколько миль. Нам придется позаботиться о том, чтобы спустить ее вниз.

Ронин шагнул вперед, заглядывая в отверстие. Металлические перекладины лестницы, вделанные в бетонную стену, спускались на десять футов в темный коридор.

— Они там, внизу?

— Как я уже сказал, прошло много времени с моего последнего визита. Я не думаю, что они могли куда-то уйти, но вполне возможно, что с тех пор они ушли или погибли.

У Лары не было времени, чтобы Ронин взвешивал варианты, не было времени на колебания. Если здесь не было помощи, то ее вообще нельзя было найти.

— Держи ее. Я спущусь, и ты сможешь передать ее мне, — сказал Ронин, поворачиваясь к Ньютону. Он проигнорировал рев сигналов тревоги из частей своего кода, которые стали иррациональными от страха. Если Ньютон хотел причинить им вред, чего можно было добиться, реактивировав Ронина и приведя его сюда? Зачем было снова включать его, если у него были злые намерения?

Он осторожно передал обмякшее тело Лары в протянутые руки Ньютона. Его конечности сомкнулись, когда он отстранился. Она была такой хрупкой. Даже потеря нескольких секунд контакта, когда они потенциально были ограничены, заставила его усомниться, правильно ли это было.

То, что ты держишь ее сейчас, не поможет ей выздороветь.

Наконец, он убрал руки и быстро повернулся к люку. Без дальнейших колебаний он опустился на лестницу. Стук его ботинок по ступенькам эхом разносился по коридору, который тянулся в кромешную тьму в обоих направлениях.

Ронин обратил свое внимание наверх в тот момент, когда его ноги оказались на дне.

Ньютон встал над отверстием, медленно маневрируя, чтобы направить ноги Лары внутрь. Он присел на корточки, когда опускал ее, регулируя захват так, чтобы его руки оказались у нее под мышками. Несмотря на боль, которую она должна была испытывать при таком обращении, она оставалась без сознания, голова болталась.

Потянувшись, Ронин положил руки ей на бедра и принял на себя ее вес, привлекая ее к себе и прижимаясь щекой к ее покрытому синяками животу. Он был настолько нежен, насколько это было возможно, ее тело настолько пострадало, что, казалось, ни один дюйм не остался целым.

— Я держу ее.

Ньютон отпустил Лару. Ронин пошевелился, когда ее туловище обвисло, не давая ей перенести вес на поврежденные ребра или сломанную руку. Ослабив хватку, он прижал ее к своей груди, убирая волосы с ее лица.

Босые металлические ноги застучали по лестнице. Ньютон закрыл щеколду так же тихо, как и открыл, погрузив туннель в темноту.

Оптика Ронина переключилась на режим ночного видения. Стены и пол были бетонными, последний покрыт тонким слоем пыли. Это были мазки кисти? Не было никаких следов или других признаков жилья, но пыль, похоже, не осела естественным путем.

— Сюда, — сказал Ньютон тихим голосом.

Они двинулись по коридору, Ньютон чуть впереди, шаги слегка шаркали по покрытому грязью полу. Высоко на стенах, через каждые пятнадцать футов, висели светильники, но в проволочных переплетах не было лампочек. Намеки на краску на стенах были слишком выцветшими, чтобы их можно было разобрать.

Каждый шаг усиливал беспокойство Ронина. Он нес свою возлюбленную по черному как смоль коридору, где некуда было бежать, нет оружия, нет укрытия. Если бы впереди ждала ловушка, она была бы беспощадно эффективной. Все более усиливающаяся цепочка мыслей подсказывала, что здесь нет ничего, что могло бы ей помочь. Во всей Пыли не было ничего, что могло бы ей помочь. Это место должно было стать могилой Лары.

Ньютон замедлил шаг, оглядываясь через плечо.

— Почти пришли. Где-то здесь.

Коридор продолжался впереди, дальше, чем оптика Ронина могла видеть в темноте, но Ньютон свернул в отверстие прямо перед собой. Ронин последовал за ним.

Его зрение вспыхнуло белым, когда в него ударил яркий свет. Увернувшись от него, он заслонил тело Лары своим.

В конце концов, это ловушка.

— Не двигаться! — крикнул кто-то.

— Весьма отрадно видеть, что меры безопасности не ослабли, — сказал Ньютон, стоявший рядом с Ронином.

— Те двое тоже боты?

— Я, да, — ответил Ронин, поворачивая голову к мужчине. С выключенным прибором ночного видения на фоне яркого прожектора были отчетливо видны силуэты гуманоидов, собравшихся за барьером высотой по пояс с огнестрельным оружием, направленным на Ронина, Ньютона и Лару. — Эта женщина — человек.

— Что с ней?

— Она была избита почти до смерти самопровозглашенным Военачальником Шайенна, — сказал Ньютон.

Люди за баррикадой несколько мгновений перешептывались друг с другом.

— Он следил за вами?

— Нет, — Ронин сделал паузу, глядя сверху вниз на Лару. — Насколько он знает, он прикончил нас. Оставил нас умирать.

Луч прожектора переместился, и человек, который говорил, повернулся к двум другим фигурам.

— Охраняйте периметр.

Пара поспешила мимо Ронина — солдаты, одетые в одинаковую форму, — и дальше по перпендикулярному коридору.

— Если у вас есть какое-нибудь оружие, — сказал главарь, — положите его на землю. Сейчас же.

— Мы безоружны, — ответил Ронин, — и у нас нет времени. Если ты не можешь помочь ей, скажи мне сейчас, чтобы я мог найти того, кто сможет, пока не стало слишком поздно.

— Повернись. Медленно.

Это была не просьба, и от этого выполнить ее было не легче. Выставление Лары перед потенциальными противниками шло вразрез с непреодолимой потребностью Ронина защитить ее. Тем не менее, неподчинение, вероятно, ускорило бы их взаимный конец.

Он повернулся, открывая полный обзор на баррикады. Его оптика несколько раз затуманивалась и фокусировалась, пытаясь сбалансировать контраст между подавляющим светом и густой темнотой за ним.

— Гаррисон, Уокер, отведите девушку в лазарет, — приказал главарь.

Две фигуры двинулись вперед, черты лица прояснялись по мере их приближения. У обоих были автоматические винтовки, похожие на ту, что носил Ронин. Их форма соответствовала форме солдат, вышедших в коридор — сильно поношенная, камуфляж выцвел, но, тем не менее, в хорошем состоянии. Мужчины закинули винтовки за плечо.

— Я понесу ее, — Ронин отступил назад.

Солдаты остановились, их руки потянулись к оружию.

— Ты не в том положении, чтобы выдвигать требования, — сказал лидер и тоже вышел на свет. Это был мужчина средних лет с коротко остриженными волосами, в центре груди виднелись двойные полосы. Капитан. Обрывки информации были из прошлой жизни Ронина. Крошечный кусочек данных, восстановленный спустя столько десятилетий.

В течение девяти секунд Ронин и Капитан смотрели друг на друга, не двигаясь. Уокер и Гаррисон стояли в нерешительности.

— Они не причинят ей вреда, — сказал Ньютон.

— Почему я должен верить? — спросил Ронин. — Почему должен верить, что они позаботятся о ней?

— У нас есть все необходимое, чтобы помочь ей, — сказал капитан, — но вы нам неизвестны. Это означает, что мы должны проявлять осторожность, пока не сможем определить, представляете вы угрозу или нет.

— Я не могу оставить ее. Я не буду, — сейчас Ронин был единственным, кто терял время. Какой у него был выбор здесь? Она умрет, если он ничего не предпримет.

— Меня зовут Купер. Капитан Эдвард Купер. Даю вам слово, что она получит самый лучший уход, который мы можем предложить. Чем быстрее вы будете сотрудничать, тем быстрее мы сможем о ней позаботиться.

Электрический разряд пробежал по щеке Ронина. Он кивнул один раз, и протянул руки. Уокер и Гаррисон шагнули вперед и осторожно взяли Лару.

Это ее единственный шанс, сказал он себе, не в силах оторвать от нее глаз, пока она не скроется из поля его зрения.

— Капитан Купер, — сказал Ньютон, — я могу заверить вас, что я ручаюсь за…

Капитан поднял кулак, заставляя Ньютона замолчать.

— Вы никому неизвестны.

Дверь — судя по звуку, тяжелая стальная — открылась где-то позади прожектора. По бетонному полу прошаркали новые ботинки, и вскоре в коридоре стояли еще шестеро вооруженных солдат, окружая Ронина и Ньютона.

— Эти джентльмены проводят вас внутрь. Вы будете держать свои руки при себе. Они не будут отвечать на вопросы, так что не утруждайтесь их задавать. Любые резкие движения, которые могут быть истолкованы как враждебные, будут рассматриваться как таковые.

Солдаты заняли позицию — четверо сзади и двое впереди, все немного в стороне.

— Возможно, вас заинтересует, особенно если вы планируете причинить вред кому-либо из этих джентльменов, что нераскрытое количество из них — боты. Физически они такие же, как вы оба, и у них есть винтовки. Я верю, что вы будете вести себя прилично. — Купер отступил в сторону, пропуская сопровождающих вперед.

Ронин автоматически последовал за идущими впереди солдатами, но его процессорами управляли мысли о Ларе. Где она сейчас? С ней все в порядке? Он не мог даже предположить размер этого сооружения, не мог быть уверен, что найдет ее сам.

Они прошли через дверной проем, стальная дверь с грохотом захлопнулась за ними. Коридор сужался под низким сводчатым потолком, но освещение работало, а на полу не было грязи. Пучки труб и кабелепроводов тянулись вдоль стен.

Ронин не мог отрицать возможность того, что он никогда больше не увидит Лару. Что все время, которое он провел с ней, было всем, что у него когда-либо было, эти моменты будут единственными, которые они когда-либо разделят. Любой из них — или оба — могут умереть, так и не увидев другого.

Не было прощания. Никаких прощальных слов любви. Только боль на ее лице, мучительные крики. Почему это последнее, ужасное событие было намного сильнее всего остального? Почему это омрачило все остальное время, проведенное ими вместе?

Коридор достиг перекрестка, и Ронин вместе с группой повернул налево, сохраняя в памяти количество шагов и приблизительные измерения. Теперь они были ближе к разрушенной базе на поверхности.

— Где она? — спросил он.

— Вы, ребята, действительно ходите там? — спросил один из солдат, как будто не слышал вопроса Ронина. — Типа, сквозь штормы и все такое?

— На ботов это действует по-разному, — ответил другой. В его осанке, в том, как он ходил, было что-то не совсем человеческое. Заостренные нашивки на груди означали, что он сержант.

— Это верно, — сказал Ньютон, — но есть ряд недостатков…

— Я просто давно не покидал территорию базы, — перебил его первый солдат.

— Ты никогда не покидал базу, Рамирес, — сказал сержант, и группа замолчала.

Их ботинки глухо стучали по полу, заглушаемые стуком босых металлических ступней Ньютона, и ремни их снаряжения тихо позвякивали. Зажужжали лампы, едва слышные за другим шумом. Ничто из этого не могло отвлечь Ронина от мыслей о Ларе. Его процессоры перебирали сотни тысяч возможностей.

— Где она? — он спросил снова.

— Кто?

— Женщина, которую я принес сюда.

— О, та, которая была похожа на мясной фарш? — спросил Рамирес. — Ты это сделал?

Гнев вспыхнул в системе Ронина, застав его врасплох. Слышать, как о Ларе упоминают таким образом, — так близко к мясному мешку Военачальника, — и что кто-то предположил, что Ронин мог иметь к этому какое-то отношение, как будто он мог когда-нибудь причинить ей вред…

Ньютон схватил Ронина за предплечье, сжимая. Ронин опустил взгляд. Они были здесь, чтобы спасти ее. Он должен был держать эту мысль в голове.

— Заткнись блядь, Рамирес, — одновременно сказали трое других солдат.

— Больше не говори о ней в таком тоне, — сказал Ронин и сжал губы.

— Он ничего такого не имел в виду, — заверил сержант. — Малыш просто еще не умеет думать, не разговаривая. Док сделает все, что в ее силах, чтобы вылечить твою женщину.

Прежде чем Ронин успел ответить, они подошли к другой большой металлической двери. Один из ведущих солдат шагнул вперед, чтобы открыть ее. Волна звука выплеснулась наружу, десятки голосов и действий смешались в неразбериху. Его провели в огромное помещение, заполненное людьми, выполняющими самые разные задачи, многие из них были увлечены беседой во время работы.

Его оптика осматривала пространство, пока он шел вместе с солдатами, которые следовали набору цветных линий, нарисованных на полу. Большинство тут были людьми, но в толпе было много ботов — не только синтов, но и старых моделей, похожих на Зеленого. Все были ухоженными и чистыми, одеты в опрятную одежду. Ронин даже не мог определить всю работу, которую они выполняли, у него не было названий или функций, связанных со многими их инструментами. Он никогда не видел ничего подобного во время своих путешествий.

Над головой с высокого потолка свисали мостики. На них стояло еще несколько солдат в форме. Они уставились на проходивших мимо Ронина и Ньютона.

Вдоль стен было несколько дверей и два больших коридора, ведущих из помещения — Оружейная, Казармы, Частокол красными буквами над одним, Лаборатория, Администрация, Лазарет зелеными буквами над другим.

Неужели Лара была там, в лазарете? Это была его единственная потенциальная зацепка. Зеленая линия на полу отделялась от остальных, сворачивая в тот коридор. Солдаты прошли мимо него вдоль красной линии. Под знаком с надписью «Частокол».

Коридор сузился, и они проследовали через серию поворотов, мимо новых дверей и коридоров, все глубже в помещение. Наконец, они прошли через открытую дверь в большую комнату, вдоль одной стены которой располагались маленькие камеры.

Ньютона и Ронина провели в боковую камеру — длинную комнату с длинным столом. За столом сидели люди, некоторые в простой одежде, некоторые в униформе. Какой бы разговор они ни вели, он прекратился.

— Присаживайтесь, — сказал человек во главе стола, подняв руку, чтобы указать на свободные стулья перед Ронином и Ньютоном. Знаки различия на его синем кителе указывали на то, что он полковник.

Ронин сел, пока солдаты занимали позиции по периметру комнаты. Прошли секунды относительной тишины. Температура в помещении постепенно повышалась, и по крайней мере у одного человека на лице блестели капельки пота.

— Я полковник Джек Родригес, — наконец представился человек в синем, — Начальник службы безопасности этого учреждения. Учитывая твою открытую связь с Военачальником и тот факт, что ты вошел через вход, который не обнаруживали двести лет, я очень обеспокоен безопасностью моего народа.

— Женщина, которую мы привели, — сказал Ронин, сфокусировав оптику на Родригесе, — каково ее состояние?

— Она в критическом состоянии. Доктор Купер и ее сотрудники делают все возможное, чтобы стабилизировать ее.

— Я хочу ее увидеть.

— Это не так работает. Ты представляешь потенциальную угрозу. Пока я не буду уверен, что этой угрозы не существует, я…

— Военачальник — это тот, кто избил ее и деактивировал меня. Мы безоружны и не сопротивлялись, когда ваши люди взяли нас под стражу. Мы знали, где находится вход, потому что мой спутник пользовался им в прошлом.

Все взгляды обратились к Ньютону.

— Я приходил и уходил через этот вход пятьдесят семь раз, — сказал он.

Один из мужчин в штатском поднялся со стула, положив руки на стол. Он был седовласым, с морщинистым лицом.

— Ньютон?

Ньютон повернул голову, чтобы рассмотреть мужчину. Раздался приглушенный хор голосов, слишком многих и слишком разнообразных, чтобы Ронин потрудился выделить какой-то один.

— Уильям? — пластины вокруг рта Ньютона приподнялись в улыбке. — За все годы моего отсутствия я как-то не обращал внимания на влияние времени. Неудивительно, что я не узнал ни одного лица, когда мы вошли. Еще одна глупость с моей стороны.

— Я был мальчиком, когда ты ушел, — Уильям указал на молодого мужчину, сидевшего рядом с ним. Их сходство было сразу очевидным, несмотря на разницу в возрасте. — Мой сын, Уилл. У него уже есть собственный ребенок.

— Это Ньютон? — спросил Родригес, повернув стоическое лицо к Уильяму.

— Да. Он не представляет для нас угрозы.

— Я могу заверить вас, что ни я, ни мой спутник не желаем никому здесь вреда. Мы пришли, потому что мисс Брукс была серьезно ранена, а у меня не было средств, чтобы ухаживать за ней.

— Кто ты? — взгляд Родригеса переместился на Ронина.

— Я… был скитальцем по Пыли, совсем недавно покинул Шайенн. Ронин.

— Ты сложен как солдат. Вплоть до волос. Помнишь что-нибудь из того времени?

— Иногда образы. Моя память была повреждена во время «Отключения». Я не помню ничего конкретного.

— Сохранились ли какие-нибудь боевые программы?

— Я пережил пятьдесят одну тысячу шестьсот сорок восемь дней в Пыли. Покончил со многими людьми, которые хотели причинить мне вред. Я не знаю, что я сохранил, а что потерял, но, похоже, это больше не имеет особого значения.

— Это больше ста сорока лет, — сказал кто-то. Над группой повисла тишина.

— Мы… возможно, сможем восстановить твою память, — сказал Уильям. — Здесь есть несколько ботов, которые прошли процедуру без особых осложнений.

Это казалось логичным для Ронина. Узнать, откуда он пришел, чем занимался раньше, кем он был. Стать целым.

Но чего ему сейчас не хватало? Знание своего места в мертвом мире не принесло бы ему никакой пользы, не помогло бы его будущему. Он был целым, ведь Лара дала ему цель, придала ему смысл. Его основная программа не имела значения, никогда по-настоящему не имела. Это послужило лишь поводом двигаться вперед, мотивацией продолжать двигаться вперед, и эта потребность была удовлетворена.

— Моя единственная забота — это Лара, — сказал Ронин.

Уильям улыбнулся и кивнул, опускаясь в кресло.

— Очень хорошо.

Полковник наклонился вперед.

— Как только появятся новости…

— Вы верите слову Ньютона, что я здесь не для того, чтобы создавать проблемы. Позвольте мне быть с ней. Это все, чего я хочу.

Родригес нахмурился, низко опустив брови.

— Работа, которую приходится выполнять доктору Купер и ее команде, очень деликатная, — сказал Уильям.

— Ты будешь мешать, — Родригес встретился с оптикой Ронина и выдержал его взгляд. — Если она нужна тебе живой, дай им пространство, необходимое для работы. Тем временем, я хочу, чтобы ты рассказал нам все, что знаешь о Военачальнике. Численность, вооружение, средства защиты. Все.