Скиталец

Глава Пятая

К тому времени, как они добрались до ее дома, Лара была в бешенстве. Она не стала дожидаться, пока бот остановится, и выпрыгнула из его объятий, забрызгав ноги грязью при приземлении. Пальцы ее босых ног утопали в грязи, но она шла дальше, отказываясь признавать свой дискомфорт. Вода перелилась через край крыши и упала на ее и без того промокшую голову, когда она остановилась у двери.

Выругавшись себе под нос, она толкнула дверь в сторону и ворвалась в хижину. Она швырнула свой сломанный ботинок в угол, бросила сумку на поддон и развернулась к боту, ткнув в него пальцем, прежде чем тот вошел.

— Никогда больше так не делай, сукин ты сын.

— Не сукин сын.

— Не умничай со мной. Ты не имел права так обращаться со мной.

— Я имею полное право обеспечить выполнение нашего соглашения.

— У нас нет соглаш… Что ты делаешь? — она отступила, чтобы сохранить дистанцию между ними, когда он вошел внутрь. — Я тебя не приглашала!

— Я не собираюсь стоять на улице под дождем, пока делаю свое предложение.

Она уставилась на него, переводя взгляд с его лица на тело. То, как оно выглядело и двигалось, было чертовски человечным. Она даже почувствовала его тепло через одежду, когда оно держало ее. Если бы не его металлические руки, она бы никогда не догадалась о его истинной природе.

Лара напомнила себе о ключевом различии. Большинство людей убивали по уважительной причине — ради выживания. Но эти твари убивали, потому что были сильнее; они убивали, потому что могли. У ботов не было совести. Не имело значения, выразил ли этот кто-то беспокойство за нее, предложил ли перевязать царапину на колене, отнес ли ее домой, чтобы она не поранилась еще больше.

Она наклонилась, сняла свой неповрежденный ботинок и бросила его рядом с другим. Не раздумывая, она повернулась спиной к боту и пересекла пространство к фонарю. Потребовалось несколько безуспешных попыток разжечь пламя зажигалкой, но мягкое, знакомое свечение принесло облегчение. Глубоко вдохнув, она убрала зажигалку и вернула свое внимание к боту.

— Черт! — вздрогнула она, прижимая руку к груди. Бот стоял прямо у нее за спиной. Она даже не слышала, как он двигался.

Оно молчало, не сводя с нее глаз. Интенсивность его немигающего взгляда снова напомнила ей, насколько они разные. Насколько это было опасно.

Взглянув вниз, она заметила, что он протягивает ей сверток с едой. В этот момент голод решил снова заявить о себе, скрутив ее желудок. Она выхватила еду из рук бота.

— Я не собираюсь говорить тебе спасибо, — сказала она с набитым мясом ртом.

От резкого вкуса у нее потекли слюнки. Она откусила еще кусочек, не доев первый.

— Тебе и не нужно. Просто послушай.

— Слуфаю.

Так. Чертовски. Хорошо.

Когда бот больше ничего не сказал, Лара подняла на него глаза. Оно по-прежнему не сводило с нее настороженного взгляда. Дождь барабанил по крыше, и этот звук соперничал с ее жеванием.

— Что? — спросила она, запихивая еду за щеку.

— Когда ты в последний раз ела?

— А что?

— Если давно, тебя стошнит.

— Да пошел ты. Я не указываю тебе, куда пихать твое масло или что-то там еще. Я буду есть, сколько захочу, — она откусила еще кусочек, жуя с открытым ртом, чтобы показать еду. Если бы бот сказал хоть слово о ее манерах, она бы выплюнула мясо прямо ему в лицо. Это стоило бы потраченной впустую еды.

Почти.

Бот смотрел еще немного и, наконец, отвернулся.

— Я подожду, пока ты закончишь.

Лара усмехнулась и перебралась на свой поддон. Как раз перед тем, как ее задница опустилась на него, она вспомнила, что промокла насквозь. Нахмурившись, она снова выпрямилась и продолжила есть, наслаждаясь вкусом, несмотря на свой зверский голод.

Она не ела два дня.

Поскольку смотреть было больше не на что, ее взгляд остановился на боте. Его внимание было приковано к ее коллекции сокровищ. Без его проницательного взгляда она могла свободно изучать его.

На нем была выцветшая оливковая куртка, заштопанная в большем количестве мест, чем она могла сосчитать, заплатками и аккуратными, тугими стежками. Единственными незаживающими повреждениями были три маленькие дырочки на груди. Его рюкзак был перекинут через одно плечо, и она предположила, что винтовка висела на другом, упакованная в защитную сумку. Ее бравада угасла бы намного быстрее, если бы она заметила это раньше, когда размахивала ножом.

Ботинки бота были изрядно поношены, но за ними тщательно ухаживали — в отличие от ее собственных. Она не могла заставить себя оглянуться на свою обувь, зная, что один ботинок лежит на боку, а подошва распахнута так, что слишком похоже на хмурый взгляд.

— Зачем ты хранишь эти вещи? — спросил бот.

— О чем ты говоришь?

— Они не служат никакой цели.

— Я подумала, что они красивые, — сказала она, защищаясь, оглядывая свою коллекцию.

Это напомнило ей о том, что она нашла ранее. Отправив в рот оставшийся кусочек мяса, она открыла сумку и достала рамку. К счастью, хотя сама сумка была влажной, фотография не промокла. Когда она несла рамку к полкам, она заметила, что бот держит фарфоровый осколок между пальцами, нахмурив брови, когда он рассматривал предмет. Бот казался… растерянным.

Лара поставила фотографию на верхнюю полку, прислонив рамку к стене. Отступив назад, она рассматривала ее как часть своей большой коллекции, красивую, несмотря на повреждения рамки.

— Этот мир потерян для всех нас, — сказал бот.

— Ни хрена себе, — ответила Лара, стиснув челюсти, чтобы не показать, насколько глубоко его слова затронули ее. Просто еще одно напоминание о том, какой опустошенной была ее жизнь. Здесь — в этой одинокой хижине — было так хорошо, как никогда не будет. — Говори, что ты хотел сказать, и ты можешь уходить отсюда.

Бот молчал, глядя на фотографию, казалось, годами. Его тело было слишком близко к ней, слишком неподвижно; грудь не поднималась и не опускалась, ноги не переступали. Это было неестественно.

— Тебе нужно поесть. Чистая вода. Надежное укрытие, — наконец произнес он. Она собиралась ответить очередным «ни хрена», но следующие слова бота перехватили дыхание. — Я могу дать тебе все это.

— Просто дать? — спросила она, когда к ней вернулось самообладание. — Просто так? Ничто не дается бесплатно.

— Ты права. Прости мне мой выбор слов. Это была бы договоренность.

— Послушай, я не знаю, как твой процессор превратился в Пыль, но я уже говорила тебе, я не…

Бот поднял руку, выставив один палец. Лара захлопнула рот, свирепо глядя на него.

— Наша нынешняя договоренность заключается в том, что ты будешь слушать, — сказал он, встретившись с ней взглядом. Его глаза были невероятно зелеными. — Я обеспечу тебя едой, водой, кровом, одеждой — всем, что требуется твоему организму для функционирования. Ты будешь жить в моей резиденции, — он указал на нее пальцем, заглушая протест, который она собиралась высказать, — на время действия этого соглашения. Цена простая, и ты можешь легко ее заплатить.

— Нет, — ее не волновал их уговор, она не хотела соглашения. Она ни за что не стала бы игрушкой бота. От одной этой мысли у нее по спине пробежала дрожь, угрожая пробудить воспоминания о жестоких, нечеловеческих руках на ее теле.

Бот молчал, глядя на нее ничего не выражающими глазами, в то время как ее сердце бешено колотилось.

— Станцуй для меня, — наконец произнес он. — Это единственная плата, которую я прошу.

— Черт возьми, я сказала, что больше не буду этого делать! Иди в «У Китти».

— Я так и сделал. Это было… неудовлетворительно.

Брови Лары нахмурились. Неудовлетворительно? Там были боты и человеческие танцовщицы, все красивые. Они были соблазнительными, чувственными и — в отличие от Лары — предлагали секс за определенную плату. Как такое место могло не удовлетворить все пристрастия этой твари?

Она сделала паузу, снова обдумывая его слова. Чем больше она думала о них, тем более человечными они казались.

— Что ты имеешь в виду?

— Я пошел и посмотрел. Никто из них не танцевал так, как ты.

— Итак, ты просто решил — после того, как несколько секунд понаблюдал за моим танцем, — что хочешь, чтобы я была твоей собственной маленькой танцовщицей в твоем доме?

— Да.

Она ждала, что он скажет что-то еще, расскажет подробнее, но бот, казалось, решил, что одного слова будет достаточно.

Лара подняла ногу, чтобы почесать засохшую грязь на икре. Несмотря на мясо, которое она проглотила, голод терзал ее желудок. Этот бот предлагал все, что ей могло когда-либо понадобиться, первое утешение за всю ее жизнь, и она снова испытала искушение отказаться.

Табита работала в две смены после того, как Лара ушла из «У Китти», просто чтобы прокормить их двоих. Даже зная, что случилось с Ларой, Табита все равно поддалась аналогичному предложению от другого бота. Тепло и сытый живот, когда извращенцы каждую ночь лапают твои сиськи и задницу.

— Как тебя зовут? — спросил бот.

Она отогнала чувство вины, которое всегда сопровождало мысли о Табите.

— Лара.

— И это все?

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду, говоря «это все»?

— У людей обычно есть два или три имени. У тебя просто Лара?

— Ох. Брукс. Лара Брукс, — она потянула за мокрую ткань вокруг шеи, ослабляя ее. — А какое… твое?

— Я говорил тебе вчера, — был ли в его тоне намек на обиду? Это было невозможно; боты так не работают.

— Я была немного напугана, понимаешь? На самом деле я не обращала внимания на имена и все такое.

— Большинство людей угрожают насилием, когда им немного страшно?

— Вообще-то, да, — ответила она, скрестив руки на груди. Особенно те, у кого был неудачный опыт общения с ботами. — Так ты скажешь мне свое имя еще раз или нет?

Оно наклонило голову, не сводя с нее глаз. Ужас скрутил ее внутренности сокрушительной тяжестью; что это существо собирается делать?

— Ронин, — сказало оно.

Теперь, когда оно упомянуло об этом, это прозвучало знакомо.

— Итак, теперь мы официально встретились, или что-то в этом роде. Ответ по-прежнему отрицательный. Ты можешь уходить.

Оно моргнуло.

— Оглянись вокруг, Лара Брукс.

Она сжала губы и огляделась. Глупая, отругала она себя. Это существо просто напомнило ей, какой дерьмовой была ее жизнь.

— Больше никаких ухаживаний со стороны других людей, не…

— Ты это видел, да?

— Ты не очень-то следила за своим окружением этим утром. Как и он.

— Очевидно.

— Со мной ты будешь в безопасности. Все ради того, чтобы делать то, что тебе нравится.

Лара прикусила язык, чтобы не усмехнуться. В безопасности с ботом? Это были последние вещи, с которыми она когда-либо чувствовала себя в безопасности. И все же она стояла здесь, в доме, который они с Табитой построили вместе, и разговаривала с одним из них. Хотя Ронин прикоснулся к ней против ее воли, он не причинил ей боли, не навязывался ей. Он не принуждал ее к соглашению… он пытался быть убедительным.

Когда, черт возьми, она начала думать об этом боте как о нем?

— Я подумаю, но с парой условий.

Он кивнул.

— Я буду танцевать. Ничего больше. Ты не будешь прикасаться ко мне.

— Что еще?

— Я хочу, чтобы ты помог найти мою сестру.

— Ты не знаешь, где она?

— Стала бы я просить о помощи, если бы знала? — она перевела дыхание, чтобы успокоиться. Теперь это были переговоры. Спокойствие. — Ее приютил бот, точно так же, как ты пытаешься сделать со мной. Я не видела ее несколько недель.

— Людей, которые исчезают в этом мире, обычно не находят.

— Не говори так! — Она подошла ближе, запрокинув голову, чтобы посмотреть на него снизу вверх.

— Это факт.

Не раздумывая, она замахнулась на него рукой. Прежде чем ее ладонь соприкоснулась с ним, одна из его металлических рук крепко схватила ее за запястье.

— У тебя есть какие-нибудь другие условия? — выражение лица Ронина не изменилось.

Лара дернула руку. Он не сжимал ее, и его хватка не причиняла боли, но она не могла вырваться.

— Если ты не собираешься ее искать, то мой ответ — нет.

— Я не говорил, что не буду искать. Это все твои условия?

— Ты больше не будешь так говорить о ней, — ответила она сквозь стиснутые зубы.

— Я не говорил о ней.

— Ты знаешь, что я имею в виду!

— Нет, не знаю. Я просто констатировал факт.

— Меня не волнуют ваши факты. Она не мертва!

Ронин, казалось, колебался.

— Я не прикоснусь к тебе, — сказал он, отпуская ее запястье, — если только это не будет необходимо для твоей безопасности. Я помогу тебе найти ее. И я больше не буду так говорить о ней. Ты танцуешь для меня, и я обеспечу тебя всем необходимым для твоего выживания. Мы договорились?

Лара отвернулась от него, потирая запястье. Почему он не ударил ее в отместку?

— Да, — она сглотнула, во рту внезапно пересохло. Лара поклялась себе, что никогда не сделает ничего подобного. Во второй раз она продавала себя боту.

— Собери вещи, которые ты хочешь взять с собой, — он снова взглянул на фотографию, и тень движения промелькнула у него на лбу. — Мы отправимся, как только ты будешь готова.

Так быстро? Она взяла свою сумку и наполнила ее своими сокровищами, аккуратно укладывая их внутрь. Ее не волновало, что они бесполезны; они принадлежали ей. Как только они были упакованы, она оцепенело стояла перед пустыми полками. Неужели там больше ничего не было? Неужели в ее жизни здесь не было ничего другого?

Вместо того, чтобы зацикливаться на этих мыслях, она сунула запасную одежду в сумку и достала из угла ботинки. Она нахмурилась, увидев почти оторванную подошву.

— Мы починим их, — Ронин опустился перед ней на колени и бросил свой рюкзак на пол между ног. Неуверенная, Лара наблюдала, как он порылся в нем и вытащил длинную полоску ткани. На нем были следы опаливания, как будто он пережил пожар.

— Оберни это вокруг своего ботинка. Должно продержатся, но это не сохранит твою ногу сухой.

— Эм, спасибо, — сказала она. Присев на край поддона, она натянула ботинки. Ее ноги хлюпали в них; они были такими же промокшими, как и ее одежда. Она обернула ткань вокруг своего поврежденного ботинка, туго завязав его сверху. Когда она стояла, он странно сидел на ней, но это было лучше, чем травмировать ногу при ходьбе.

Наконец, она подошла к фонарю. Она покидала единственный дом, который знала с тех пор, как была маленькой девочкой. Где были слезы, душевная боль? Ответ пришел к ней, когда она погасила фитиль.

Без Табиты это место было не чем иным, как еще одним инструментом выживания.

— Готово, — прошептала она.

Не говоря ни слова, Ронин вышел наружу. Лара последовала за ним, остановившись сразу за порогом. Встав на цыпочки, она сняла колокольчики с крючка и положила их в свою сумку. Лески, несомненно, запутались бы, но она не могла оставить это здесь. Это была вещь, которую она сделала своими руками. Кроме того, разбирая путаницу лесок, ей было бы чем заняться.

Она почувствовала на себе взгляд Ронина.

Как только она закрыла рюкзак, он пошел дальше. Дождь продолжался, хотя и значительно ослаб, от капель на лужах оставалась легкая рябь. Казалось, он вел ее по самым глубоким лужам и самым большим участкам грязи, но, тем не менее, ее ботинки хлюпали по мягкой, проголодавшейся земле.

Она не могла заставить себя оглянуться на хижину.

Будет ли она все еще стоять там, ожидая, когда бот закончит с ней?