Скиталец

Глава Двадцать Пятая

Когда Лара проснулась, до ее сознания донесся разговор, хотя слова были далекими и нечеткими.

— … электромагнитный импульс, который повредил схемы большей части электроники, включая ботов, — это был голос Ньютона, использующий много терминов, которых она не понимала. Насколько она знала, он говорил на другом языке.

Она открыла глаза. Перед ней вырисовывалась глухая бетонная стена. Словно почувствовав, что она проснулась, Ронин провел рукой по ее руке.

— Это происходило повсюду? — спросил он.

Как долго они с Ньютоном разговаривали? Лара долго слушала, задавая вопросы, когда не могла удержаться. Ронин оказался даже старше, чем он думал. Он существовал в том давнем, мертвом мире, и она не могла не задаться вопросом — заботился ли он о ком-то тогда так же, как сейчас о Ларе?

Даже после очередного Отключения, я никогда не смогу забыть тебя, Лара Брукс.

Но что, если он забыл кого-то еще?

В конце концов, усталость настигла ее — чему способствовало постоянное использование слов, которых она не знала или не понимала, — и она легла на одну из коек, быстро погрузившись в сон, в то время как их голоса продолжались у нее за спиной.

— Мы должны были так считать. Не было никаких сомнений, что Денвер пострадал от прямого удара. К счастью — не могу сказать, что ситуация была удачной, — ветер унес осадки на юг… это странно, учитывая, что в то время преобладающий ветер обычно дул с юга. Разумеется, с тех пор направления воздушных потоков радикально изменились, но — мои извинения. Я склонен обходить свою точку зрения.

— После того, как Денвер был разрушен, больше никаких сообщений не было.

— Ты сказал мы, — Ронин взглянул на Лару, когда она села и подвинулась к нему. Он взял ее за руку и снова обратил свое внимание на Ньютона.

— Я был направлен на базу ВВС в Шайенне, где работал с Уильямом и его сыном во время войны. Хотя некоторые районы города, особенно те, что расположены поблизости от автострады, были разрушены, под поверхностью находятся сильно укрепленные сооружения, которые пережили самые сильные разрушения. Когда я уходил, в живых оставалось сто девять человек личного состава, гражданских и военных.

Лара нахмурила брови.

— Что ты имеешь в виду «под Шайенном»?

Ньютон посмотрел на нее. Его вид не показался таким уж странным после того, как она увидела Ронина без кожи.

— Не под Шайенном, мисс Брукс. Под базой ВВС Фрэнсиса Э. Уоррена, к западу от самого города.

Она запустила пальцы в спутанные волосы, убирая их с лица.

— Там есть люди? Все еще?

— Прошло много лет с тех пор, как я был там в последний раз. Хотя они, возможно, были ограничены в пространстве, они процветали.

Так близко от Шайенна были процветающие люди? Это означало, что у них была еда, надежное укрытие… Она повернулась к Ронину.

— Военачальник не знает, что они там!

— Военачальник, — эхом повторил Ньютон, переплетая одну руку с другой. — Иногда я забываю, что он так себя называет. По крайней мере, он подозревал, что они там были. Взял своих последователей и прочесал всю территорию базы в поисках оружия и материалов, хотя после войны там мало что осталось. Они разобрали все, что не смогли забрать. К счастью, его нетерпение взяло верх задолго до того, как он нашел способ спуститься вниз.

— Ты знаешь его? — Ронин наморщил лоб.

— Как бы я ни предпочитал это отрицать, да. Я отремонтировал и повторно активировал его. Какое-то время казалось, что это пойдет на пользу многим. У него было такое… видение. Это необычная черта, которой боты обладают так сильно. Но… он никогда не был таким, как все мы.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Лара. — Ты хочешь сказать, что он всегда был против людей?

— Вовсе нет, мисс…

— Просто Лара, — сказала она, внутренне съежившись.

— Тогда Лара. У него было не больше проблем с людьми, чем у всех нас, по крайней мере, поначалу. Какая бы информация ни сохранилась в его информационном ядре после его деактивации, должно быть, она просто не оставила ему возможности сделать никаких выводов, кроме того, что люди были ответственны за случившееся. Следовательно, он не считает их достойными его доверия или доброй воли.

— Есть ли где-нибудь еще такие же, как он?

— Я никогда не видел такого, как он, — сказал Ронин. — Боты и люди живут отдельно во многих местах. Иногда между ними возникает напряженность. Но я никогда не был ни в одном месте, где боты убивали людей так, как это сделал он.

Сколько людей убил Военачальник? Не только когда человек на чердаке был жив, но и за все последующие годы?

— Насколько мне известно, — пальцы Ньютона нервно задергались, — он единственный в своем роде. У него есть… уникальное средство обработки, которое все еще находилось на экспериментальной стадии во время войны. Немного времени и таких, как он, наверняка было бы больше. Думаю, это к лучшему, что подобные исследования были прекращены.

— Экспериментальная стадия? — Лара подтянула колени и обхватила их руками. — Например, как они изменили Ронина?

— В том, что было сделано с Ронином, не было ничего экспериментального.

Ронин обнял Лару за плечи, и она прижалась к нему. С тех пор, как они впервые занялись любовью, он не мог оторвать от нее рук — как будто жаждал физического контакта так же сильно, как и она.

— Что именно со мной сделали? — спросил Ронин.

— Как я уже сказал, ты изначально был создан для имитации человека. Чтобы иметь возможность сойти за человека — или, по крайней мере, достаточно близко, чтобы различия не вызывали особого беспокойства. Когда разразилась война и ее масштабы возросли, запасы ботов, сконструированных специально для военного использования, быстро истощились.

— Правительства стран мира захватили все гражданские устройства, какие могли, и перепрофилировали их. Ты были одним из сотен тысяч. Твой нейронный интерфейс был модернизирован для увеличения времени реакции, и они установили усовершенствованную оптику и системы наведения. Твои ингибиторы силы и скорости были отключены, что позволило использовать твои возможности в полной мере. И твоя оболочка была усилена для повышения прочности. Синтетические люди были особенно востребованы для военного применения, поскольку психологические последствия неспособности отличить человека от машины для бойцов-людей были значительными в течение длительных периодов времени.

— Его превратили в солдата, — сказала Лара.

— Боты не устают, — объяснил Ньютон. — Мы можем реагировать с большей скоростью и точностью, чем способны люди. Мы сильнее, быстрее и долговечнее, и какие бы повреждения мы не получили, их можно исправить за относительно короткий промежуток времени. И в то время большинство людей не считали нас живыми существами. Мы были оружием, дорогим, но расходуемым. Боты в бою означали меньший риск для человеческих жизней.

— Ты только что сказал нам, что тогда люди и боты мирно сосуществовали. Зачем им заставлять нас сражаться в их войне? — спросил Ронин.

Ньютон покачал головой, опустив взгляд. Его пальцы снова пошевелились в почти нервном жесте. Это напомнило ей о том, как Ронин время от времени почесывал щеку, когда казался особенно противоречивым или раздраженным.

— Ничто и никогда не было таким простым. Политика и баланс сил, были сплетены в сложную паутину. Многие люди рассматривали ботов как инструменты, больше похожие на портативные электронные устройства, которыми они были так увлечены, чем на самих себя. Многие другие, подобно Уильяму, признавали наше зарождающееся сознание, интеллект и индивидуальность и видели что-то изначально человеческое в разуме, если не в теле.

— Конечно, большую роль во всем этом сыграл страх. Нас боялись за то, кем мы были. Превосходящий людей во многих отношениях — и позволь мне извиниться, Лара, поскольку я не хотел тебя обидеть этим утверждением.

— Нет ничего такого, чего бы я уже не знала, — сказала она, взглянув на Ронина. Поначалу она тоже боялась его.

— Уильям и его коллеги признали, что боты и люди могут приносить огромную пользу друг другу, если подходить к отношениям добросовестно и непредубежденно. Он видел в этом созависимость, которая поможет реализовать новую эру технологий и удобства для всего человечества. Я тоже в это верил, — рука Ньютона разжимается, пальцы вытягиваются и замирают.

— Но были и те, кто боялся за будущее человечества. Среди тех, кто выступал против нашей возросшей свободы воли, было распространено мнение, что мы в конечном итоге настигнем людей, уничтожим их и объявим мир своим. Эта искра страха переросла в ненависть, и эта ненависть в конечном итоге помогла разжечь войну, которая поглотила весь мир.

— Они вызвали то, что хотели предотвратить, — сказал Ронин.

Ньютон кивнул, снова сложив руки вместе.

— Не вопреки их усилиям, а — отчасти — благодаря им.

— Но ведь эти предрассудки распространялись в обоих направлениях, не так ли? — спросила Лара. — Военачальник действительно захватил власть, по крайней мере, в Шайенне, как они и опасались.

— Военачальник… — Ньютон опустил голову и замолчал, погрузившись в молчание.

— Ты что-то скрываешь, — Лара сузила на него глаза. Пальцы Ронина сжались на ее плече. — Что отличает Военачальника от остальных?

— Он причинил вред бесчисленному количеству людей, — добавил Ронин, — и ботам тоже. Любому, кто выступает против него.

Ньютон уставился на свои руки, переплетая пальцы, соединяя их вместе. Как раз в тот момент, когда Лара собиралась потребовать ответа, он заговорил.

— Его звали Кевин Тернер. Он был человеком.

Дыхание покинуло легкие Лары. Ее глаза расширились, и она не могла произнести ни слова, не могла сформулировать связную мысль.

— Кевину Тернеру поставили диагноз неоперабельный, неизлечимый рак, когда ему было сорок три года, жить ему оставалось примерно три месяца. В то время доктор Андерсон был одним из ведущих ученых в мире, работавшим над следующим достижением в робототехнике — переносом человеческого сознания в тело бота.

— Я не понимаю, как такое возможно, — сказал Ронин. — Все, что касается нашего мышления и функционирования, совершенно другое.

— Не так уж и отличается, как может показаться. Мы оба чувствуем и реагируем через нейронный интерфейс, который отправляет электрические сигналы от датчиков — или нервных окончаний — в центральный пункт управления. Кодирование, которое направляет наши мысли и поведение, в некотором смысле похоже на кодирование человеческого мозга. Это был просто еще один вызов, который нужно было преодолеть, а Уильям никогда не уклонялся от вызовов. Кроме того, он работал с доктором Джессикой Юань, одним из самых талантливых неврологов в своей области.

— Почему? — Лара заставила себя спросить.

— Почему? — задумчиво повторил Ньютон. — Для Уильяма это был способ предоставить семьям больше времени для общения со своими близкими. Я думаю, что доктор Юань чувствовала то же самое. То, с чем медицинская наука не могла справиться в одиночку, возможно, смогла бы победить робототехника. У Кевина Тернера были жена и двое детей, которые остались бы без мужа и отца, когда он скончается. Он вызвался участвовать в программе после того, как доктор Юань объяснила возможности — и риски.

— Я… если он был человеком, почему он ненавидит нас?

— Хотел бы я дать тебе однозначный ответ, Лара. Все, что я могу сделать, это строить предположения. Пересадка прошла успешно, но не без осложнений. Стрессы, которые он перенес, были огромными. Психологические последствия только начинались, когда военные схватили Кевина и все связанные с ним исследования. Нас всех перевезли в неизвестное место, откуда в конечном итоге перевели на базу ВВС Фрэнсиса Э. Уоррена.

— Я больше не видел Кевина, пока не нашел его в пустоши много лет спустя и не оживил. Во время нашего короткого общения не было никаких признаков того, что он вспомнил, что был человеком.

— Насколько ужасной была война? — спросила Лара, потирая уставшие глаза тыльной стороной ладони.

— Это было ужасно, — ответил Ронин. Его хватка на ней усилилась. — Иногда я вижу лица. Проблески в моих поврежденных воспоминаниях. Всех людей и ботов, с которыми я покончил.

— Так… ты помнишь кое-что из того, что было до Отключения? — она взглянула на него, нахмурившись.

— Только мерцание. Неподвижные изображения смерти и дезактивации.

— Сможет ли он когда-нибудь вернуть себе остальное? — Лара снова перевела взгляд на Ньютона.

— Хотя это и не невозможно, но маловероятно. У них было необходимое оборудование на базе ВВС, но нет гарантии, что оно все еще работает или что его данные не повреждены без возможности восстановления.

— Не думаю, что я хочу это вернуть.

— Почему? — Лара вернула свое внимание к Ронину.

— Что есть для меня в этих воспоминаниях? — он поднес свободную руку к щеке и почесал. — Боль, потеря, напоминание обо всех ужасных вещах, которые я совершил и свидетелем которых был? Если кто-то и был в моей жизни раньше, то теперь его нет.

Лара съежилась, и он повернул к ней голову и обхватил ладонями ее лицо.

— То, что у меня есть с тобой, Лара, принесло мне больше удовлетворения, чем что-либо другое. Воспоминания, которые я создаю с тобой, делают все, что было прежде, бесполезным для меня.

— Что, если бы был кто-то, к кому ты… ты чувствовал то же, что и ко мне, но просто забыл об этом? — она сжала кулаки, лежащие на коленях.

— Если бы был кто-то, к кому я когда-либо испытывал то же самое, я бы никогда не забыл. Ты записана в каждую схему, в каждый бит данных. Теперь ты часть моей основной функции.

Она накрыла его руки своими и прислонилась лбом к его лбу, закрыв глаза. Как получилось, что она так быстро стала нуждаться в нем? Ронин проник в каждую частичку ее существа. Когда он оттолкнул ее, отдалился из-за собственной боли, она почувствовала это в своей душе. Она нуждалась в нем, нуждалась в его твердом, непоколебимом присутствии, в его терпении, в его вдумчивости. Она жаждала его прикосновений не только в страсти, но и в утешении.

Уход Табиты из дома был болезненным, и ее смерть оставила в сердце Лары дыру, которая никогда не заживет.

Но она не была уверена, что переживет потерю Ронина.

— Мы уехали из Шайенна, чтобы быть вместе, — она повернула голову и посмотрела на Ньютона. — Моя сестра переехала жить к боту. Военачальник убил их обоих. Он дал Ронину шанс проявить себя, убив меня.

— Мы никогда не предполагали, что перенос его сознания станет катализатором, который уничтожит его человечность, — мягко сказал Ньютон. — Это никогда не входило в наши намерения.

— Его можно остановить?

Ньютон кивнул.

— Так же, как и любого другого.

— Тогда почему его до сих пор не остановили? — потребовала она, и в ее животе вспыхнул огонь. Все эти страдания, страх и смерть. — Ты его завел. Почему же не выключил?

— Если бы он все еще был человеком, а я всего лишь врачом, который лечил его после ужасной травмы, задали бы вы мне этот вопрос?

— Да!

Его металлический взгляд стал еще более хмурым, а тело поникло.

— Я не разрушитель. Моей целью было помочь восстановлению мира, но эта цель потерпела полный провал. Особенно в Шайенне, мое вмешательство только усилило страдания людей. Вот почему я был здесь. Возможно, в какой-то момент я поверил, что смогу это сделать. После слухов о том, что он натворил… Я не создан для разрушения, Лара. Итак, я лежал здесь годами, прячась от мира, которому хотел помочь.

— Тогда почему бы не позвать на помощь кого-нибудь другого? Кого-нибудь, кто выполнит грязную работу? Нет, ты просто сидел здесь и ржавел, пока он убивал людей. Не только людей, но и всех! — она уставилась на него, грудь ее вздымалась, но огонь погас, когда пришло осознание. — И мы тоже просто бросили их.

Опустив голову, она запустила пальцы в волосы, откидывая их назад.

Ронин обхватил ее руками и притянул в свои объятия. Его объятие было нежным, но твердым.

— Ты знаешь, что это не то, как мы работаем. Не больше, чем то, как работаете вы.

— Плохие люди наказываются. Почему бы и ботам не быть наказанными?

— Вокруг него небольшая армия. Кто может противостоять этому? — спросил Ронин.

— Другие боты, такие же, как ты, — она подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Я всего лишь один. Даже если бы мне удалось подойти и деактивировать его навсегда, я бы никогда не выбрался оттуда целым.

Лара махнула рукой в сторону Ньютона.

— Он гребаный Пророк! Ты узнал его. Другие бы не узнали? В Шайенне должны быть другие боты, которые выступили бы против Военачальника, и они доверяли бы Ньютону.

— Пророк — легенда, Лара. Я всего лишь бот, созданный для помощи в научных исследованиях и экспериментах.

— Но они бы послушали тебя. Ты кое-что знаешь. Ты многих из них пробудил, не так ли?

Ньютон поднял руки, поворачивая их, чтобы посмотреть на свои поцарапанные ладони.

— Я включил их, да, но именно такие люди, как Военачальник, снабдили их всем необходимым для нормального функционирования.

— Ронин обеспечивает их всем необходимым. Он и другие скитальцы по Пыли, приносят мусор и вещи.

— Это правда, — сказал Ронин, — но это не имеет значения. Я все еще чужак в Шайенне, существующий отдельно от сообщества, которое он построил.

— Построил? Люди уже построили его, а он просто взял и захватил! — Лара отстранилась от него. Как она могла не чувствовать вины за то, что ушла сейчас, узнав все это? Она даже не сказала ни слова Гэри и Кейт, которые помогли ей, несмотря на то, что не были обязаны это делать, чьи жизни висели на волоске, который Военачальник мог оборвать в любой момент. — Он убьет их всех. Каждого из них. Это всего лишь вопрос времени. А ты бы просто сидел здесь и ничего не делал.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил Ньютон, встретившись с ней взглядом. — Мы втроем пойдем в центр города и попытаемся привлечь ботов к нашему делу? Ты знаешь, на что он способен, Лара. Ты видела это собственными глазами.

— Люди будут сражаться. Нам больше нечего терять. А что насчет людей на базе? Если бы ты сказал им, что он делает, стали бы они просто сидеть сложа руки и ждать, пока он в конце концов не найдет их?

— Мы не можем вернуться в Шайенн, — в голосе Ронина звучала сталь. — Это небезопасно для тебя.

— А где-нибудь безопасно? — Лара закрыла глаза и вдохнула. У нее перехватило дыхание, и она была на грани слез. Она требовала многого, настаивала на вещах, находящихся вне ее контроля. Даже если она не общалась с большинством людей Шайенна, они все равно были ее народом, и все они были вынуждены жить в страхе по приказу Военачальника. Она выросла среди них, знала их в лицо, торговала с ними. Она узнала страдание в глазах детей, бегущих по грязным улицам. Это было то же самое страдание, которое она знала всю свою жизнь.

И все, что она могла сделать, это убежать. Она ненавидела чувствовать себя такой беспомощной. Ненавидела то, что они ничего не могли сделать. Это было неправильно, но разве у них был выбор?

— Ты прав, — прошептала она. — Мы не можем вернуться.

— В это может быть трудно поверить, — сказал Ронин, беря теплой рукой ее за подбородок и заставляя посмотреть ему в глаза, — но за пределами Шайенна есть целый мир. Мы можем где-нибудь построить будущее, и, возможно, это наш единственный шанс сделать это вместе.

Лара кивнула. Какой бы ужасной ни была ситуация в Шайенне, ей было ради чего жить. Кого-то. Умственное истощение навалилось на нее, придавливая к земле; это было слишком сильно, слишком быстро. Она обмякла в объятиях Ронина, положив голову ему на плечо.

Ньютон что-то тихо сказал, но она уже закрыла глаза и перестала обращать внимание.

Как только шторм закончится и они покинут это место, она увидит мир, и она была рада, что Ронин будет тем, кто покажет ей его. Однако их счастье всегда будет омрачаться пятном мрака от осознания того, что она ничего не сделала, чтобы помочь остальным.