Сердце потерянное в горах (СИ)

Глава 8

Макс

Я просыпаюсь от собственного крика, он звучит у меня в голове даже тогда, когда я открываю глаза. Такого давно не случалось. Я весь мокрый от пота, одеяло сбилось у меня на груди, вызывая чувство удушья. Комната расплывается перед глазами. Кажется, что люстра над головой качается в такт моему быстрому сердцебиению.

Я раздраженно скидываю одеяло на пол и сажусь на постели.

— Проклятие! — срываю с себя всю одежду, но это не помогает избавиться от жара, ломающего все кости.

Я провожу ладонью по лицу, сгоняя остатки сна и тянусь к телефону. Но не успеваю снять блокировку, как он сам начинает звонить. Мне даже не надо смотреть на имя. Я кидаю взгляд на часы и, вздохнув, беру трубку.

Пунктуальность всегда было ее лучшей стороной.

— Привет, — хрипло отвечаю я, в горле пересохло и язык, как наждачная бумага.

— Ты еще в постели? — мамин голос звучит ровно, словно она разговаривает с лаборантом, а не со своим единственным сыном.

— Уже нет.

— Я заеду за тобой через час, — деловым тоном продолжает она, значит, отец ей ничего не рассказал, оставив это мне, — И пожалуйста, на этот раз будь трезв.

— У меня не получится.

Секунду она просто молчит, я слышу только ее дыхание и больше ничего.

— Не получится что? Быть трезвым?

И на мгновение… Короткое мгновение, я слышу в ней прежнюю маму. Ту, которая могла шутить. Ту, что осталась там. На дороге.

Я прикрываю глаза.

— И это тоже, — едва слышно шепчу я, но добавляю громче, — У меня не будет времени, — на этот раз, пауза длится дольше.

Впервые за семь лет я отвечаю отказом. Наверное, ее бы так не удивило известие о моей кончине.

— Почему? — я сжимаю трубку крепче, она вновь возвращается к ледяному тону. Я не видел маму целый год и проклинаю отца, что он отнял у меня и эти нечастые встречи, — Твоей сестре сегодня исполняется двадцать один, — ее слова, как удар под дых, как острый нож, вскрывающий старую рану.

— Мне жаль, — я просто хочу, чтобы мама услышала меня. Может быть, если я буду говорить это достаточно долго, она меня простит, — Мне действительно, очень жаль.

— Знаю, — мамина холодность всё еще причиняет мне боль, — И ты не ответил на мой вопрос, — напоминает она, нетерпеливо кашлянув.

— Прием по случаю моей помолвки, если ты еще не слышала об этом, то ты приглашена, — эти слова обжигают мне горло и я поднимаюсь на ноги, чтобы избавиться от тошноты. До ванной всего несколько шагов. Пошатываясь, я плетусь в сторону матовой двери.

— Ты решил жениться? — в голосе мамы нет интереса, но ее вопрос вызывает у меня короткий смешок, — Что смешного? — разочарованно осаживает она меня и к этому я тоже привык.

Я вечно разочаровываю ее.

— Спроси у отца, ладно? Мне пора. Пока, — я нажимаю отбой прежде, чем она что-то ответит и открываю дверь.

Свет сразу включается и я морщусь. Блеск. Кругом блеск, куда не глянь. Роскошь, от которой можно задохнуться. Швыряю мобильник на пуфик и быстро избавляюсь от остатков одежды. Устанавливаю самую горячую температуры воды, какую могу только вытерпеть и залезаю в душ.

Обычно в этот день я напиваюсь в хлам в каком-нибудь баре и провожу ночь с привлекательной девчонкой. На короткий промежуток времени, реальность перестает существовать. И мне совершенно все равно, кто помогает мне в этом.

Секс. Алкоголь. Наркотики.

Я подсел на таблетки в тринадцать лет. «Пыль» можно было достать, где угодно и в любом количестве. Особенно, если у тебя на пальце кольцо аристократа. Это помогало мне в учебе. В спорте. Помогало быть первым. Лучшим. Пока мне не пришлось за это дорого заплатить.

Я прислоняюсь рукой к влажному мрамору и наклоняю голову, позволяя каплям воды стекать по волосам. Сейчас я вновь хочу испытать это чувство. Больше всего на свете, я хочу позвонить курьеру, чтобы он привез мне волшебные пилюли.

Я выхожу из ванной, обмотав бедра полотенцем и направляюсь на кухню. Босые ноги оставляют влажные следы на дорогом и редком дубовом паркете. По квартире разносится запах свежесваренного кофе.

— Когда я прописал тебя в своей квартире и забыл об этом? — недовольно спрашиваю я и подхожу к 3-D принтеру.

На зеркальной панели выбираю вафли с ванильным вкусом.

— Я привез тебе смокинг, — отвечает Клаус.

Я безучастно кидаю взгляд на темно-синий однобортный пиджак с шелковыми лацканами, который он держит в руке вместе с брюками и рубашкой.

— Давно ты стал подрабатывать еще и посыльным? — беру в руки чашку с кофе, — Но спасибо, — нехотя добавляю я и делаю глоток. Горячий обжигающий вкус бодрит лучше, чем утренний душ.

— В твоих загрузках нет нормальной еды? — Клаус аккуратно кладет смокинг на диван и разглаживает складки, — Вся эта сладкая хрень не имеет ничего общего со здоровой пищей, — он неодобрительно качает головой.

— Зато улучшает настроение, — ухмыляюсь я, — Глядишь, и ты станешь добрее, если попробуешь.

Принтер начинает пищать, я вынимаю дымящиеся вафли и кладу их на стол, поливая кокосовым сиропом. Клаус морщится и берет в руки свой кофе без кофеина, сахара и молока.

— Тебя убьет только старость, — мне доставляет какое-то извращенное удовольствие его дразнить, — Врачи заменят твою убитую поджелудочную.

Я давлюсь приторно-сладкими вафлями, но продолжаю откусывать большие куски, пока меня опять не начинает мутить, я боюсь, что меня вырвет прямо на пол кухни.

— В пять вечера ты должен быть в Северной башне, — проигнорировав мой выпад, читает в своем органайзере Клаус, — И еще… — он поднимает на меня серые проницательные глаза, — Отец просил передать тебе, что хочет с тобой кое-что обсудить, — я настораживаюсь, встреча с ним не сулит ничего хорошего.

Я вытираю рот салфеткой и бросаю ее на стол.

— Ясно, — допиваю остатки кофе, теперь он кажется мне горьким и безвкусным, — Есть что-то еще, что я должен знать? — нахмурившись, я сминаю смокинг и направляюсь в спальню. Там я швыряю его на кровать, подальше от своих глаз.

— Нет, до этого времени, можешь быть свободен, — кричит мне Клаус, я натягиваю трусы и тянусь за брюками, — Но я должен проследить, чтобы ты не нарушил дресс-код, — моя рука замирает на полпути.

— Ты издеваешься?! — облачаюсь в брюки, — Я непременно надену этот чертов смокинг! — яростно застегиваю мелкие пуговицы на рубашке, — Для этого не обязательно торчать здесь.

— Тоже самое ты говорил мне про ботинки, — припоминает мне Клаус, — Но они каким-то волшебным образом стали черными.

Я громко чертыхаюсь, когда одна пуговица отрывается и мне приходится сменить рубашку на новую.

— Я прекрасно понимаю, чего ты добиваешься, — приглаживаю влажные волосы пальцами и пытаюсь одновременно натянуть пиджак, — Но у тебя ничего не выйдет, — покончив со своим туалетом, я возвращаюсь обратно.

— И чего же я по-твоему, добиваюсь? — Клаус удивленно глазеет на меня, сидя в кресле. Я прохожу мимо и открываю входную дверь, — Я просто забочусь о тебе, — продолжает он и я не верю своим ушам.

— Заботишься?! — с силой сжимаю ручку двери, — Ты выполняешь приказы отца, а не по доброте душевной таскаешься за мной. Тебе хорошо за это платят.

— Мне жаль, что ты так думаешь, — на суровом лице проступают желваки, но Клаус поднимается с кресла и с грохотом ставит чашку кофе на барную стойку.

— Засунь своё раскаяние поглубже, — я указываю ему на выход.

— Я знаю, какой сегодня день, поэтому не злюсь на тебя, — взгляд, брошенный из-под густых черных бровей, острее бритвы, — Но если ты и дальше будешь позволять себе разговаривать со мной в таком тоне, я перестану тебе помогать, — он выходит за порог.

— Как страшно, — с грохотом захлопываю дверь.

Корпорация «Возрождение» находится в деловом секторе. За время своего существования, из единственного научно-исследовательского института, занимающего изучением ядовитого газа, она разрослась до неимоверных размеров, где работают свыше миллиона сотрудников.

В сферу деятельности моего отца входят финансирование новых проектов и международная торговля. Огромные деньги приносят не только шахты. Благодаря современным биотехнологиям, в лабораториях производят продукцию нового поколения. И это не только медицинские препараты, создание усовершенствованных криокапсул, но и выращивание синтетических органов.

Я выхожу из машины и снимаю солнцезащитные очки. Установленный в полукруге трилистник парит в воздухе. Прищурившись, я несколько минут, наблюдаю, как солнце играет на его гладкой поверхности разноцветными бликами.

Почему я понадобился отцу именно сегодня?!

Вздохнув, я пересекаю уютный дворик и толкаю вращающуюся дверь. Оказавшись в прохладном холле, я сталкиваюсь с группой стражников. Все вооруженные до зубов, они равнодушно следят за моим появлением. Сквозь черную форму проступают стальные мускулы. Никто из них не спешит ввести код, чтобы пропустить меня вперед.

И это происходит каждый раз, как я появляюсь здесь.

Я раздраженно надеваю очки на нос, отгораживаясь от них за темным стеклом. В этом месте личный идентификатор не работает. Я копаюсь в карманах в поиске золотого пропуска, но как назло, мне попадаются одни скидочные карты. Я гневно швыряю их в мусорный утилизатор, жалея, что не проверил раньше.

— Послушайте, ребята, — я поднимаю голову, — Давайте так, — подхожу ближе, — Вы подойдете вон к тому дисплею, — я показываю на селектор, — И вызовете Романа Москвина…

— Пропуск, — холодно перебивает меня стражник, я поджимаю губы, не позволяя грубым словам сорваться с языка.

Какого хрена я должен терпеть такое отношение?

Сама эта ситуация приводит меня в бешенство.

— Парни, — захожу я с другой стороны, — Видите это кольцо, — я показывая на золотой ободок в окружении красных рубинов на своем мизинце, — Оно вам о чем-то говорит? — один из стражников нервно дергается, испуганно глядя на другого.

Неужели подействовало?

— Какие-то проблемы? — снисходительно интересуется у меня мужчина и становится рядом.

Его лицо полностью скрыто за снежно-белой маской, напоминающей птичий клюв. Я вижу только его блестящие черные глаза. Белый бархатный плащ небрежно накинут на плечи и скреплен рубиновой брошью.

Я сглатываю, когда понимаю, кто передо мной.

Призрак.

Не уверен, что кто-то еще помнит его настоящее имя. Учредитель корпорации, владеющий основным пакетом акций и предпочитающий живому общению монитор. Он единственный из аристократов, кто не носит темно-синий цвет.

— Нет, я просто развлекал их анекдотами, — обретя способность говорить, иронически отвечаю я.

Мужчина смеется, из-за маски его смех звучит жутковато, так же, как и голос. Призрак вызывает страх, какое-то неприятное чувство, что начинается на шее и расползается по позвоночнику.

— Люблю людей с чувством юмора, — он проходит вперед и подносит к биометрической панели ладонь. На дисплее, в самом низу загорается зеленая полоска и двери с легким шипением, раздвигаются.

Призрак проходит внутрь вместе со своей охраной, но не спешит уходить.

— Так и будешь там стоять? — он стоит ко мне спиной, словно ждет моего решения. Мое сердце начинает стучать быстрее и я прохожу следом, — Запомни, такие, как мы, никогда никого не ждем.

Кабинет моего отца находится на восьмидесятом этаже и выходит окнами на площадь. Мои родственники подготовили тепленькое место для своих потомков. Отец пользуется этим на всю катушку. Скоро и мне предстоит стать советником.

— Он у себя? — спрашиваю я секретаря, вскочившего со своего места.

— Да, но… — парень делает попытку меня остановить.

Я не обращаю на него внимания и без стука распахиваю дверь.

— Я так и думал, — вхожу в кабинет, со вкусом обставленный светлой мебелью, — Привет, папа, — без спроса заваливаюсь на диван и сминаю аккуратно уложенные декоративные подушки.

Отец поднимается из-за стола, его тень кажется мне просто огромной. В детстве я испытывал к нему только страх. А сейчас жгучую ненависть. Я всеми силами пытаюсь показать равнодушие.

Если Клаус сказал ему о вчерашнем, то мне придется здесь задержаться.

— Принеси нам кофе, — обращается отец к ошарашенному секретарю, маячащему в проходе, — И поживее, — добавляет он и ждет, когда тот прикроет за собой дверь.

Тишина действует мне на нервы.

— О чем ты хотел со мной поговорить? — не выдерживаю я.

— Я разговаривал с Клаусом, — отец подходит к окну. Я резко выпрямляюсь, готовый всё отрицать. Я не за что не вернусь в реабилитационный центр, — Он считает, что тебя пора вводить в курс дела, — такого поворота событий я совсем не ожидал и мои напряженные плечи окатывает волной облегчения.

Я чувствую, как легкость возвращается обратно.

— Хотя я считаю, что ты еще не готов, — отец бросает на меня оценивающий взгляд и краткое облегчение оборачивается новой волной напряжения, — После ритуала, ты возглавишь наш филиал в Японии.