Сердце потерянное в горах (СИ)

Глава 51

Лилит

Под напряженным взглядом аристократа я чувствую себя незащищенной. Я выбираю желтый свитер и зеленые брюки. Шикарное шелковое белье я смущенно засовываю в карман. Беру махровое полотенце и направляюсь в ванную.

Закрыв дверь, я прижимаюсь к ней затылком.

Нам удалось выжить в горах, уйти от Погонщиков, но что если это место небезопасно? Что если мне лучше выбраться наружу?

Что если главный мой враг скрывается здесь…

— Ваша ванна готова.

Я вздрагиваю, услышав всё тот же идеальный женский голос, теперь обращающий прямо ко мне. Хотя в комнате кроме меня никого нет, я всё равно оборачиваюсь. Вокруг клубится ароматный пар и воспаленные глаза реагируют на слепящий белый цвет.

— Мне приглушить свет? — сочувственно спрашивает она, такого явно не ожидаешь от искусственного интеллекта, — Я могу включить расслабляющую муз…

— Не надо, — я грубо обрываю её, стараясь овладеть собой, нервы жгут тело, как сотни муравьев. Мне неприятно, что кто-то смотрит на меня, будто подглядывает в замочную скважину. Я осматриваюсь, пытаясь найти камеры, но ничего нет, — Можешь меня больше не беспокоить, ладно?

— Как скажете, если я буду вам нужна, только скажите.

Воцаряется тишина и я слышу только своё шумное дыхание. Подхожу к раковине, мои грязные ноги оставляют маленькие четкие следы на белоснежной плитке. Я кручу бронзовый кран и как завороженная смотрю на воду.

Вода. Кристально-чистая вода.

Почему меня это так удивляет, если ванная полна благоухающей пены? Я подставляю под горячие струи ладони и держу их до тех пор, пока кожа не краснеет. Медленно снимаю с себя потную влажную одежду, и бросаю ее на пол. Я подхожу к зеркалу.

Всё моё тело — большой кровоточащий синяк. Я разглядываю выступающие из-под бледной кожи рёбра и провожу по ним подушечками пальцев. Неуверенно, поднимаю глаза выше. Серебристые волосы грязными, тусклыми прядями висят около моего лица.

Под левым глазом у меня царапины, оставленные крыльями ворона. Под правым небольшие шрамы в форме полумесяца. Я даже не помню, что могло оставить такие. На скуле яркий кровоподтек, кончик носа покраснел и шелушился, под глазами лежат багровые синяки, как густые мазки краски.

Я осторожно разматываю повязку на шее и морщусь от боли, отрывая присохшую ткань. На коже выступают несколько свежих капель крови. Я кидаю окровавленную тряпку в мусорное ведро и разглядываю несколько глубоких ран. Они покрылись корочкой и уже начали затягиваться.

Я тянусь за расческой и смотрю на свои ногти. Они почти полностью обломались, обнажив кусочки розового мяса. Я отрываю заусенец и острая боль простреливает палец. Я наблюдаю, как кровь постепенно заполняет края.

По крайней мере, я не разучилась что-то чувствовать.

Я расплетаю косу и пытаюсь разодрать спутанные сальные пряди. На это уходит больше времени и сил, чем я рассчитывала. Закончив, я залезаю в ванную, положив полотенце на полку рядом с собой.

Горячая вода приятно расслабляет израненное тело, все ссадины щиплет, но я скольжу глубже, погружаясь в неё с головой. Я не закрываю глаз, чувствуя себя за стеклом, как Белоснежка, которую гномы уложили в стеклянный гроб.

Все чувства притупились, но через несколько минут, грудь больно сдавливает от нехватки кислорода и я всплываю на поверхность, жадно втягивая влажный воздух и стирая с лица воду.

Я ожесточенно тру тело мочалкой, пока кожа не начинает зудеть и скрипеть от чистоты. Сбив пышную пену, я мою голову, обдумывая возможные варианты, которые у меня еще остались. Пытаюсь мыслить рационально и не поддаваться эмоциям.

Думаю, Макс действительно не знал, что творится в «Ковчеге». Но разве это что-то между нами меняет? Стоило мне только усомниться в нем и страх вернулся. К тому же, Макс сам превратился в жертву, когда сюда были отправлены Погонщики.

А вдруг…

Мои мысли принимают совсем другой оборот.

Что если всё дело в его жене?

Сенатор представлял фракцию совершенных и если Макс говорил мне правду, то его политика могла разрушить стену. И кажется, я понимаю, в чем дело. Шахты приносят корпорации огромные деньги, работникам почти не платят, используя изменённых в качестве дармовой силы. Это позволяет им гасить свои кредиты и жить на широкую ногу. Наверняка, отец Макса ежегодно добавляет в свою копилку миллионы и может себе позволить финансировать новые секретные проекты, но если правда об этом месте всплывет, то мятежников станет больше, а это подорвет власть аристократов.

И он сделает всё, чтобы этого не допустить. Даже пойдет на убийство собственного сына.

Я опускаюсь ниже, вода касается моего подбородка и я откидываюсь назад, закрывая глаза. Попробую добраться до неочищенной зоны и затеряюсь там. Свяжусь с Сопротивлением, и расскажу о цветке смерти.

Вода расслабляет моё измученное тело и я проваливаюсь в сон.

«Лили»

Вздрогнув, я просыпаюсь и в первые секунды не осознаю, где нахожусь. Сердце бьется как бешеное. Вода уже полностью остыла и я выбираюсь из ванной, закутавшись в махровое полотенце. Достаю из кармана шелковое нижнее белье. Оно кажется мне чересчур красивым для меня, но я одела кружевные трусики и точно такой же бюстгальтер. Всё оказывается впору, как и ярко-желтый свитер с зелеными брюками.

Прежде, чем открыть дверь, я заталкиваю свои грязные вещи в мусорную корзину и выхожу в коридор. Мои шаги заглушает ковер и на секунду, я останавливаюсь, наблюдая за Максом со стороны.

Он успел принять душ и побриться. Его волнистые длинные волосы по цвету напоминают молочный шоколад, а не каштан. На нём простая клетчатая рубашка и черные широкие брюки.

Он такой красивый, что у меня перехватывает дыхание. Выглядит точно таким же, каким я впервые увидела его. Ему было тринадцать и родители вывели его в свет.

Почему я об этом помню?

Делаю пару вдохов и выдохов.

Макс поворачивается ко мне, будто почувствовав мое присутствие.

Несколько секунд мы смотрим друг на друга. Его выразительные, бирюзовые глаза темнеют. Он так напряженно, так внимательно изучает моё лицо, что мне становится неуютно в своем собственном теле. Я прохожу на кухню и Макс следует за мной.

— У нас полно еды, — говорит он, — В основном консервы и вино.

— Неплохой выбор, — в замешательстве, я открываю шкафчики и читаю этикетки, — «Рагу из форели и овощей», — морщу нос, — Это вкусно? — я оборачиваюсь к нему и тут же испытываю неловкость.

Макс стоит чересчур близко ко мне, легкий запах одеколона и сигарет окутывает меня и кожу начинает покалывать.

— Да, — помедлив отвечает он, на его лице вспыхивает странное чувство, но Макс быстро стирает непонятное мне выражение из своих глаз, — Давай попробуем его.

Форель имеет резкий запах свежих огурцов и я не уверена, что мне нравится вкус, но во рту помимо воли скапливается слюна. Макс сидит напротив и внимательно наблюдает за тем, как я ем. Он хмурится, когда я отодвигаю от себя тарелку, не съев даже половины.

— Тебе нужно больше есть, — говорит Макс, — Ты слишком худенькая, — это напоминает мне о других словах. О другом парне.

Колючий холод пробегает по позвоночнику, пересчитывая все нервные окончания.

— Как ты думаешь, где мы? — вместо ответа я с хрустом разламываю крекер и засовываю кусочек в рот.

— Эпицентр взрыва недалеко отсюда, можно предположить, что мой прадед использовал его, как убежище… — он задумчиво смотрит на перстень, и мне кажется, что Макс сам в это не верит.

— От чего?

— Не знаю.

— Здесь что-то происходило… — я не сразу понимаю, что озвучиваю свои мысли вслух. Он переводит на меня взгляд своих удивительных глаз и я не решаюсь продолжить.

— Что ты имеешь в виду?

Я сглатываю.

— Та гравировка на твоём перстне, помнишь? — Макс серьезно кивает, — В 2022 году произошло «Изменение», — помедлив, начинаю я, — Разве тебя не настораживает, быстрая смена погоды, зараженные животные… — перечисляю я, разглядывая красную жидкость в своем бокале, — Что если всё, что случилось в прошлом не просто случайность? — прямо спрашиваю я.

Темная бровь Макса удивленно ползет вверх.

— Звучит не очень убедительно, — он не выглядит рассерженным, скорее задумчивым, — Думаешь мой прадед в этом замешан?

— Может быть, проще спросить у основателей? — я тянусь за новой порцией крекеров, — Твоих родственников, например.

— Не получится, — Макс проводит ладонью по своим густым волосам, — Тата давно отошла от дел, как и многие перворожденные.

— Тата?

— Агата, жена моего прадеда, — терпеливо поясняет он, — Она нарушила одну из главных заповедей перворожденных — не последовала за своим мужем, когда тот решил лечь в криокапсулу и осталась со мной. Отец был в ярости, ведь это бросало тень на нашу репутацию, но тата была непреклонна.

— А твоя мама? Она не сможет нам помочь?

Макс никогда о ней не упоминал. Ни в одном из своих интервью. Ни в одном разговоре со мной.

— Мы с ней редко общаемся, — он рассеянно смотрит куда-то сквозь меня, — Я не могу вернуть ей то, что она хочет, — его взгляд становится неспокойным и я не рискую задать вертящейся на языке вопрос:

Что именно он не мог ей вернуть?

— Кроме связи Призрака с моим отцом у нас ничего нет.

У нас.

Я натягиваю на руки рукава кофты, спрятав дрожащие кисти под широкой вязаной тканью. Чувство необъяснимой тревоги не покидает меня.

— И что ты предлагаешь?

Макс достает из пачки сигарету:

— Можно?

— Валяй, — я пожимаю плечами.

Щёлкает зажигалка и в воздухе плывёт терпкий табачный дым. Несколько минут проходят в полной тишине. Мой живот сжимается от дурного предчувствия. Ладони покрываются потом.

— Мы свяжемся с Сопротивлением, — наконец, говорит Макс и кладет на стол разбитый смартфон.

Я каменею, не в силах выдавить из себя ни звука. Еще мгновение назад в комнате было тепло, теперь она кажется холодной и слишком маленькой. Молчание затягивается, как петля на шее. Огромное давление в моей груди грозит перекрыть дыхание.

— Перед самым ритуалом я встретил измененного, — не дождавшись от меня ответа продолжает Макс, пристально глядя мне в глаза, — Точнее Джен притащил его к себе. Парень был ранен, но цеплялся за жизнь. Нам пришлось прятать его.

Джен… Клуб… Чип… Сопротивление…

Всё сходится.

О, боже…

Стараюсь сохранить невозмутимое выражение на лице, запихиваю готовое сорваться с языка имя, но даже просто думать о Данте чертовски больно.

Капитан говорил, что кто-то из совершенных помог ему сбежать, но чтобы это был один из аристократов… Невозможно. Горло перехватывает. Ноги превращаются в желе. Мне нужно обрести контроль над ситуацией и своим телом. Заставить связки говорить.

— Я не устраиваю заговоров против совершенных, — подняв подбородок, заявляю я, но почему-то голос звучит жалко и неуверенно.

Макс разочарованно вздыхает и у меня все сжимается внутри. Необъяснимая смесь чувств и эмоций бурлит во мне. Сердце колотится в груди. Во рту пересыхает. Мой фукус сужается до маленькой точки. Я вижу только Макса. Время замедляется.

— Это еще не всё. Оказалось, Эмма имеет прямое отношение к Сопротивлению. С помощью меня, они хотели заполучить информацию о «Ковчеге». Глупый поступок, — тень пробегает по лицу Макса, — У отца кругом свои люди, я бы не успел переступить порог технического отдела, как информацию бы стёрли. Он ненавидит меня настолько, что лучше доверится измененному, чем собственному сыну.

— Не понимаю… — облизываю пересохшие губы.

Плечи Макса напрягаются и его глаза меняют цвет, теперь я знаю, как выглядит его боль.

— Я живое доказательство творящихся в «Ковчеге» ужасов.