Сердце потерянное в горах (СИ)

Глава 13

Лилит

Настоящий дождь льет стеной, когда я выбираюсь наружу. Моя одежда промокает до нитки. Раскаты грома проносятся по округе, разрезая темноту стрелами молний. Ледяной ветер перехватывает дыхание, но мне нужно спешить.

Страх гонит меня вперед, прошибая болью между ребер. Я не перестаю бежать, под ногами хлюпает грязь, налипая на ботинки тяжелыми комьями и превращаясь в кандалы, что тянут меня к земле. Мои мышцы яростно протестуют и ноги начинают заплетаться.

Даже не вздумай упасть. Даже не думай.

Но измотанное тело требует отдых, пересохшим ртом я жадно хватаю холодный влажный воздух.

Я хочу пить. Хотя бы один глоток воды.

Стиснув зубы, я начинаю спускаться вниз. Но это оказывается труднее, чем я думала. Из-за дождя, плита скользкая, как лед и мне приходится почти скользить вниз.

Скоро нагрянут стражники.

От этой мысли внутри меня всё переворачивается. Наверняка, на стену уже пришло сообщение о проникновении. Значит, во всех зонах будут проводить смотр.

Впереди я вижу огни шахты, но поворачиваю совсем в другую сторону, где нет света.

Почти на месте, почти дома.

Я несусь вперед, огибая засохшие деревья и перепрыгивая через упавшие стволы, заросшие желтым мхом. Выбежав на дорогу, я перехожу на быстрый шаг и стараюсь не оглядываться, цепляясь за внутреннее онемение, как за спасательный круг.

Колышущиеся на ветру тонкие стебли камышей горестно вздыхают, когда я начинаю пробираться сквозь них. Дождь льет рекой, он стекает по исхудалой крыше и пенится в бочках с мутной водой. Остановившись около двери, я опираюсь ладонями о колени и перевожу дыхание.

Закрыв глаза, я жду, пока пройдет головокружение. Но на нормальный отдых нет времени и я заставляю себя выпрямиться. Я бегу за дом, мои ноги скользят по глине, разъезжаясь в разные стороны, как у новорожденного теленка. Мне кое-как удается держать равновесие, но оказавшись около тайника, я просто падаю на колени, увязая в грязи. Мои руки дрожат от холода, я запихиваю внутрь свой рюкзак.

Поднявшись, я оглядываю двор в поиске широкой доски и нахожу ее рядом с колодцем. Я хватаюсь за нее и острые занозы впиваются в руки. Я стираю свои следы, орудуя куском дерева, как тряпкой. На всякий случай, если дождь с этим не справится.

Последнее, что нужно сделать, это привести себя в порядок. Я снимаю обувь и бросаю ее под крыльцо.

Если я останусь жива, то попробую их очистить, но не сейчас.

Я вбегаю в дом, и бросаю взгляд на часы. Времени почти не остается. Сердце стучит неровно. Трясущимися руками снимаю с себя грязную одежду и тут же срываю с кожи фальшивый идентификатор. Рубашку Данте я кидаю в кресло, остальное засовываю в топку, так глубоко, как могу. Смотрю на чип и решаю спрятать его там же.

Никто не станет заглядывать в печь.

Быстро смываю с себя кровь стражника, смешанную с сажей. Вода в ванной окрашивается в красный цвет. Не хочу думать, чья она. Выливаю ее в ведра и ставлю у двери.

Под раковиной нахожу небольшую пластмассовую бутыль, в которой я держала специальный лосьон. И начинаю удалять грим. Я делаю это быстро и уверенно. На это уходит не больше пяти минут.

Надев чистые брюки и коричневый свитер, я беру ведра, сгибаясь от их тяжести и выхожу на улицу. Дождь сыплет моросью, из-за этого серое утро здесь выглядит еще унылее. Горы мусора и отходов возвышаются среди домов, как холмы, невесть откуда появившиеся среди нищеты и бедности.

Парившие в небе тощие птицы заставляют меня вновь почувствовать неприятную тревогу. Я выливаю воду в овраг и возвращаюсь обратно, как раз вовремя, потому что входная дверь слетает с петель и я едва успеваю отскочить в сторону.

На пороге стоят пять стражников.

— Смотр! — рявкает один из них, и проходит в дом, его сапоги оставляют комья грязи на полу.

Я пытаюсь выглядеть невозмутимой.

— Да пожалуйста, — изящным движением показываю на комнату, — Мне нечего скрывать, — я незаметно обшариваю взглядом все углы в поиске какой-либо мелкой детали, что я могла не заметить и пропустить.

— Все так говорят, — хмыкает блондин с пронзительными глазами, от которых у меня бегут мурашки по коже, — Осмотрите здесь каждый сантиметр, если нужно, разберите этот дом на части! — гаркает он своим помощникам.

На его черной форме блестят сигны — платиновые бляхи трилистника. На погонах оливковая ветвь победителя и вышита одна звезда.

«Капитан, — заключаю я и судя по уверенному голосу, — привыкший отдавать приказы».

Стражники срывают нарисованные Самарой картины. Копаются в моих вещах. Один из них рассматривает мое нижнее белье. Вмешиваться и умолять этого не делать, бесполезно. Остается только смиренно наблюдать, как они разрушают то, что мы создавали годами.

— Что ты ищешь в этом старье? — вдруг спрашивает капитан, разглядывая мои книги. Он берет одну и пролистывает страницы.

Это странно. Обычно сотрудники департамента не общаются с нами, как с людьми.

И я настораживаюсь, словно для меня звучит сигнал тревоги и включается красный цвет.

— Читать нам еще не запретили, — я пытаюсь не упустить из вида любое его движение.

— Я вообще не знал, что вы умеете читать, — он захлопывает книгу, и бросает ее на пол, — Ты знаешь, почему мы здесь?

— Нет, — на всякий случай отхожу от него подальше.

— Некоторые из вас считают себя умнее, — блондин подходит ко мне, под его весом пол начинает скрипеть, — Им кажется, что они имеют на это право, но… — он останавливается в нескольких сантиметрах от меня.

Я смотрю на его ноги, закрывающие отошедшую половицу, если он сдвинется, то увидит мой тайник.

— … сегодня отступникам не повезло, — я едва скрываю свой страх, сосредотачиваясь на своем ровном дыхании.

Они знают? Знают, что я была за стеной?

— Не понимаю о чем ты, — он нависает надо мной, как скала, и я опускаю взгляд в пол.

— Нам удалось убить таракана, возомнившего себя чем-то большим, — продолжает блондин, не сводя с меня своих холодных глаз. Я сжимаю ладонь в кулак, — Но потеряли одного из своих.

— Мне очень жаль — отвечаю я, хотя внутри всё пылает от ненависти к ним.

Пока они здесь, я не позволю себе чувствовать что-то еще.

Ногти впиваются в кожу сильнее, и я чувствую, как теплая кровь собирается в ладонь.

— Не понимаю, как такому мусору удалось это провернуть?

Я резко поднимаю голову и встречаюсь с ним глазами.

Ошибка. Ошибка. Ошибка — выдает мой мозг.

Один ноль в его пользу.

— Тебе не нравится, что я называю мусор мусором? — он удивленно вскидывает бровь, словно его это действительно забавляет, маска респиратора скрывает его улыбку, но я слышу ее в его голосе, — Это нехорошо.

— У меня нет прав, — я едва сдерживаю себя, чтобы не оттолкнуть его, когда он касается моих волос, и убирает выбившие из косы мокрые пряди, — Ни чувств, ни желаний, — я стараюсь даже не моргать.

— Х-м-м… — капитан склоняет голову набок, задумчиво глядя на меня снизу вверх, — Знать бы, что ты думаешь на самом деле, — он стучит указательным пальцем по моему лбу и я против воли вздрагиваю

Этот сукин сын наслаждается моим страхом.

— На имеющем у нас видео, с ним была девчонка, — как бы невзначай произносит капитан и я задерживаю дыхание, — Небольшого роста, — он окидывает взглядом мою фигуру, — Как ты, — он наклоняется ко мне, я чувствую свежий запах его шампуня, — Сколько в этой зоне таких малышек?

— Много, — я пододвигаюсь к нему, и замечаю, как темнеют его глаза за стеклами маски респиратора, — Правда, измененные не могут покидать зону, так как я могла оказаться там? — я показываю в сторону стены и незаметно закрываю ботинком тайник, — Меня бы сразу заметили.

— И я о том же, — капитан берет мою голову в ладони, кожаные перчатки неприятно царапают воспаленную кожу. Я боюсь, что он свернет мне шею, как курице, но он только проверяет мой номер, — Шестьдесят шестая, — звучит, как угроза, — Я запомню.

— Всё, ребята, больше здесь делать нечего.

Стражники по одному покидают мой дом. Я едва заметно выдыхаю. Капитан останавливается на пороге и поворачивается ко мне. Выглянувшее из-за туч солнце золотым ореолом сворачивается вокруг его головы. Но я знаю, что под маской ангела скрывается самый настоящий дьявол, стоит только совершить еще одну ошибку.

— Я уже сказала, что не…

— Наша главная задача обезопасить Небеса, — перебивает меня капитан и я вынуждена смотреть в его непроницаемые глаза.

Я ничего не отвечаю, да он этого от меня и не ждет.

— Но я предпочитаю охотиться, а не нянчиться с вами, и когда я вернусь в следующий раз, мы будем говорить по другому. В лазарет сегодня можешь не ходить, — бросает он и уходит.

Я остаюсь одна.

Они явно что-то искали.

Неужели, чип?

Чтобы успокоиться я начинаю убираться, Самара испугается, если увидит этот разгром. Я ставлю на ножки перевернутое кресло, грубо срезанную обивку можно зашить и она ничего не заметит. Хуже дела обстоят с диваном. Я решаю накинуть на него полинявший плед, и начинаю складывать вещи в шкаф, пока не натыкаюсь на рубашку Данте.

Она все еще влажная, но я зарываюсь в нее лицом, вдыхая его запах.

Как я могла забыть, почему перестала работать с ним.

Я впиваюсь зубами в ткань, чтобы не закричать. Сожаление нарастает, оно топит меня в скорби и я сползаю на пол, прислоняясь к шкафу. Затылок прижимается к оклеенной наклейками дверце и я закрываю глаза.

Я не могу потерять и сестру. Это как лишится своей конечности. Огромного куска своего сердца и лучшей части себя.

Самара напоминает мне каждый день, что всё не так плохо и я продолжаю бороться. А если ее не станет, мне не зачем это делать. Я заставляю себя подняться. Во мне прекрасно уживаются два человека, словно после рождения мне по ошибку вручили две личности.

Одна из них действует уверенно, не думала о последствиях и готова убивать. Вторая же сжимается от страха при любом намеке на опасность, нервно прикусывает губы, чтобы не разрыдаться.

И я не знаю, какая из них одержит верх в следующий раз.

С помощью отцовской отвертки и металлических шурупов, я ставлю входную дверь на место. Теперь все выглядит так, как было. У меня даже остается время перекусить. Я отламываю кусочек черствого хлеба и пробую жевать. Тошнота подкатывает к горлу, но я заставляю себя глотать, чувствую себя так, словно по мне прошелся каток.

Я должна закрыть заказ не смотря ни на что.

Приходить к Кроту рискованно, особенно сейчас. Я поднимаю голову и смотрю на окна, занавешенные ярко-красной тканью. Новости о смерти искателя разносятся со скоростью пожара. У меня сжимается сердце. Но я выпрямляю плечи и сжимаю в кармане «Пыль».

— Что ты здесь забыла? — кидается на меня Чулок, как только я переступаю порог бара, — Здесь тебе не рады, — на его лице читается превосходство, ему совершенно наплевать на смерть Данте.

Главное, что именно я совершила ошибку, которую здесь не прощают.

— Очень жаль, но вам всем придется потерпеть, — не удостоив его и взгляда, я осматриваю присутствующих, но заказчика среди них нет.

Черт.

Я уверенно направляюсь к бару и все оборачиваются ко мне.

— У тебя вообще совесть есть? — мужчина поднимает голову, впиваясь в меня полными ненависти глазами, — Из-за тебя погиб хороший парень, — к горлу вновь подкатывает тошнота, но я еще крепче сжимаю таблетки.

— Он знал, чем рискует, — стараюсь, чтобы мой голос не дрожал, — Кто-нибудь из вас еще хочет высказаться? — обращаюсь к остальным.

Они не знают, кем был для меня Данте. Он сражался за меня. Уважал меня. Для него я всегда что-то значила.

Как они смеют говорить, что я не имею права скорбеть?!

— Теперь повсюду облавы, — меня окружают еще несколько здоровых мужиков.

Я напрягаюсь, и готова вцепиться в глотку каждому, если потребуется.

— Парни, хватит, — Крот подходит ко мне, — Отойдите от нее, живо! — он защитным жестом берет меня за плечи, тем самым прекращая нападки, — Только не в моем баре, вам ясно?

— Но из-за неё… — начинает один из них и я опять напрягаюсь, намереваясь отразить удар.

— Никаких драк в моём заведении, — повторяет Крот и уводит меня к бару.

Я без сил опускаюсь на стул.

— Ты ведь понимаешь, что больше не можешь здесь находиться? — Крот берет два стакана и наливает нам выпивку, — Погонщики уже идут за тобой.

Желудок сводит судорогой страха. Я знала, что меня исключат из отряда искателей, но чтобы так быстро…

— Там была засада.

— Что ты хочешь этим сказать? — хмурится Крот.

— Именно то, что сказала, они знали, где мы, — уверенность, с которой я это произношу заставляет его присесть.

— Данте связался с Сопротивлением? — одними губами спрашивает Крот.

Я киваю.

— У него что-то было? — он не сводит с меня своего единственного глаза, и мне становится не по себе.

Опять киваю.

— Что?

— Чип.

— Где он?

— Спрятала в надежном месте, — у меня не хватает смелости сказать, где именно.

— Хорошо, — вздыхает Крот, — Никому не говори об этом, — он опрокидывает стакан и закуривает сигарету, выпуская облачка серого дыма.

— Что происходит?

— Толком никто не знает. Ходят всякие слухи.

Я отпиваю небольшой глоток и ставлю стакан на место, сегодня мне нужна трезвая голова.

— Не поделишься? — мою спину прожигают взгляды, полные ненависти и меня прошибает пот.

— Скажу одно, им всем нужно то, что теперь у тебя, — Крот пожимает плечами, — Обоим мирам.

— Кто-нибудь из наших сможет разобраться с чипом? — быстро спрашиваю я.

Вдруг это мой единственный шанс на выживание.

Крот гасит сигарету о столешницу, и выбрасывает окурок в ведро.

— Возможно, — он сворачивает разговор, поднимаясь на ноги, — Мой тебе совет, сваливай из зоны, скройся где-нибудь, пока всё не утихнет.

Я киваю, но мы оба знаем.

Погонщики меня найдут и предадут суду.

Крот с грустью встречает мой взгляд.

— Я поговорю с ребятами, но ничего не обещаю.

— Спасибо, — я касаюсь подбородка указательным и средним пальцем, прощаясь с ним, как искатель.

На это я имею полное право.

Проходит несколько часов. Я вглядываюсь в каждого посетителя. Скоро здесь станет небезопасно, если заказчик не поторопится. Крот не сможет один сдерживать подвыпившую компанию взрослых мужчин. Дверь в очередной раз открывается и мой заказчик входит в зал. Я узнаю его по нервным движениям. Он присаживается за стол. Я спрыгиваю со стула и прямиком направляюсь к нему.

— Вот они, — вынимаю из кармана таблетки и бросаю их на стол, — Теперь заплати мне и мы больше не увидимся.

— Нет, — ошарашивает меня заказчик, даже не взглянув на измятую пачку «Пыли», одиноко лежащую на столе.

Ради них я поставила на кон всё. Я запятнала свою репутацию. Я позволила Данте умереть. И всё это зря?!

— Нет?! — меня охватывает бешенство, если нужно, я сама вытрясу из него «Фторхинолон девятого поколения».

Я его заработала.

— Ты нам подходишь, — он понижает голос, — Но говорить здесь слишком опасно, — заказчик поднимается на ноги, — Пойдем, — он спокойно направляется к выходу и мне приходится его догнать.

— С чего ты взял, что я куда-то с тобой пойду? — дергаю его за широкий рукав коричневого плаща, заставляя замедлить шаг.

— Потому что он сможет вылечить твоего подкидыша, — я думаю, что ослышалась, — И тебе больше никогда не понадобиться выходить за стену.