Сердце потерянное в горах (СИ)

Глава 48

Макс

Я зависаю над пропастью. Пульс бьется в висках. Дыхание задерживается в раздутых легких. Я пытаюсь взобраться обратно на мост, но мои потные пальцы соскальзывают вниз, хватаюсь за обломившуюся деревяшку и в ладони впиваются занозы.

Лилит кричит от боли, и я беспомощно дергаюсь.

Все сразу становится неважным.

Мне нужно добраться до нее. Спасти во чтобы то не стало. Вне себя от паники, я уже не могу мыслить рационально. Колочу ногами по воздуху и из последних сил подтягиваюсь. Мне удается взобраться обратно на мост, и я выламываю сгнившую доску, опять едва не сорвавшись вниз.

— Пошел прочь! — яростно кричу я, — Отвали от неё, — бью ворона изо всех сил, он истошно каркая, отлетает прочь.

Отбрасываю в сторону кусок дерева, и осторожно беру Лилит за запястья.

— Макс? — полные ужаса глаза встречаются с моими.

Я помогаю ей подняться. Она так дрожит, что едва может стоять на ногах и опирается на мои руки. Такая бледная, крошечная и уязвимая. По ее белоснежной коже стекает алая кровь, и у меня шумит в ушах от ярости.

Я хочу убить ворона.

Уничтожить.

Стереть в порошок.

— Все нормально, — Лилит выпрямляется, и я отворачиваюсь от нее, чтобы она не заметила мою темную сторону.

— Ты можешь идти?

— Да, — тихим, дрожащим голосом, выдавливает она.

— Хорошо.

Мы осторожно обходим ворона, пытающего безуспешно взлететь. Теперь он не выглядит опасным, одно его крыло бьет по воздуху, а другое беспомощно висит. Кость сломалась и проткнуло кожу. Черные глаза-бусинки, наполненные болью и ненавистью, пристально следят за нами.

— Погонщик сильно разозлится.

— Плевать, — сквозь зубы бросаю я.

— Не знаю, что он с нами сделает, — как в трансе продолжает Лилит, и у меня возникает желание вернуться и закончить начатое.

Мы переходим мост. Лес с этой стороны напоминает засушенный гербарий и кажется, от любого удара, просто рассыплется в прах. Моя правая лодыжка пульсирует, но боль уже не такая острая, может быть, все дело в адреналине, бушующего в моей крови. Не останавливаясь, мы срываемся на бег. Моё сердце колотится в ушах и отдается звоном в голове.

Я поглядываю на Лилит. Крови становится больше. Она уже пропитала горловину темно-синей кофты. Мы углубляемся в лес, оставляя мост позади и я уже не слышу отчаянного крика ворона. Пробежав еще несколько метров, я останавливаюсь, вынуждая Лилит сделать тоже самое. Вокруг нас тонкие стволы деревьев, покачивающихся от легкого дуновения ветра. Она раздраженно поднимает голову, дыхание с шумом вырывается из ее рта.

— Нам надо идти дальше, — намеревается обойти меня, но я останавливаю ее, положив свою ладонь на ее плечо.

— Дай мне посмотреть, — мягко прошу я, — У тебя кровь идёт.

Лицо Лилит принимает упрямое выражение, но к моему облегчению, она сдается.

— Хорошо, только быстро.

Я осторожно убираю с ее шеи прилипшие волосы и она дергается.

— Больно?

— Терпимо, — в уголках ее глаз застывают слезы.

Царапины глубокие и похожи на две запятые. Желчь подкатывает к горлу. Чувство вины колет, она не отпускает, бродит по краю моего сознания, и стоит только отвлечься, утягивает в черную бездну.

— Выглядит скверно, — выдавливаю я, — Но не так плохо, как я думал, — отрываю от своей футболки куски ткани, — Жаль, что обработать рану нечем и у нас нет воды, — охрипшим голосом продолжаю я и начинаю очень нежно стирать с ее светлой кожи кровь.

Мои руки сильно трясутся.

— И верхней одежды, — морщится Лилит, она права, всё осталось лежать с другой стороны леса вместе с одной единственной бутылкой воды, — Но на мне всё очень быстро заживает, так что, это лишнее, — говорит так, будто пытается меня успокоить.

Чувство вины крепнет.

— Нет, не лишнее, — твердо говорю я, — Неизвестно какая зараза на его когтях…

— Зараза к заразе не пристает, — Лилит смотрит на меня своими большими печальным глазами прежде чем опустить взгляд, — Не понимаю, почему он не пришел на зов своего ворона, — озадаченно морщит лоб, — Погонщики не из тех, кто щадит своих жертв и отступаются от погони.

Слова повисают в воздухе, как зловещее предостережение. Плохое предчувствие охватывает затылок. Отец всегда действует рационально и не оставляет следов. Он не знает, как много мне известно, поэтому был вынужден обратиться к тем, кто никогда не заговорит или…

Погонщик ищет Лилит.

Как много она мне не сказала? Что утаила? И была ли честна до конца?

В груди нарастает болезненное давление. Лилит мне не доверяет и от осознания этого, становится совсем паршиво.

— Тот мост не выглядел крепким, — нахожу в себе силы усмехнуться.

— Или ты слишком тяжелый, — ворчит Лилит без привычной злости, — Темнота его задержит и даст нам время оторваться.

Кивнув, я заканчиваю перевязывать ее раны, но не спешу отходить от нее. Смотрю на тонкую линию изящной шеи. Жемчужная кожа практически пропускает свет. Перевожу взгляд на ее цифры и татуировку компаса.

— Нужно идти, пока он не нашел другой путь добраться до нас, — Лилит отступает от меня, я тянусь к ней, хочу прижать ее к себе и удержать, но только сжимаю руку в кулак и отхожу прочь.

— Ты права.

За всё время нам не встречается ни одной местной живности, но напряжение меня не отпускает. Я с тревогой смотрю на темнеющее небо, холод возвращается, зной отступает и постепенно всё леденеет. Вокруг нас простирается лес, покрытый легкой дымкой изморози. От моего дыхания у рта образовывается облака пара.

Я наклоняюсь и подбираю часть проржавевшего дорожного указателя. Острая боковина обломанного треугольника довольно острая и сойдет за нож. Я убираю ее за пояс брюк, вздрагивая, когда она касается кожи.

— Нам нужно найти место для ночлега, — вздрогнув от очередного ледяного порыва ветра, говорю я.

— Мы не можем развести огонь, дым привлечет Погонщика.

— Но в таком виде мы здесь долго не протянем, — мой голос звучит жестче, чем я того хотел, — Без теплой одежды и костра… — умолкаю на полуслове.

У нас нет воды, еды и оружия, нет даже места для ночлега.

— Будем идти дальше, пока можем, — Лилит решительно шагает вперед.

«Или пока не умрем», — бьется в голове назойливая мысль.

Мороз усиливается с каждой минутой, звонкий скрип от наших шагов больше меня не беспокоит. Мозг становится будто резиновым и все звуки кажутся приглушенными. Пронизывающий ветер забирается под футболку и сковывает движения. Я еле переставляю ноги, несколько раз проваливаясь в сон прямо на ходу.

Иней оседает на ресницах и волосах Лилит. Сильный порыв ветра практически сбивает меня с ног. От мороза, промокшая от пота футболка стоит колом, и я не чувствую своего тела. Я дую на руки, пытаясь растереть ими замерзающее лицо. Лилит прислоняется щекой к стволу одного из обледеневших деревьев и неожиданно сползает вниз.

— Нужно идти, — онемевшими губами настаиваю я, но почему-то тоже опускаюсь рядом с ней.

— Немного отдохну, — она устало приваливается ко мне, и сильно дрожит.

Не выдержав, я беру ее на руки и усаживаю к себе на колени. Прижимаю к своей груди, пытаясь согреть, и чувствую тепло. Такое желанное тепло.

— Помощь твоего волка нам бы сейчас не помешала, — стуча зубами поддразниваю я.

— И когда он стал моим? — Лилит поднимает голову и пытается строго посмотреть на меня.

— Ты ему нравишься, — тянусь к ней и убираю за ухо заледеневшую серебристую прядь, мои пальцы задевают ее похолодевшую щеку.

— Ну, не знаю, — бормочет Лилит и я рассеянно усмехаюсь.

Она запускает ледяные руки под мою футболку. Но я не чувствую ничего, кроме этого дикого холода и усталости. Мои зубы стучат и я боюсь менять положение, предпочитая вообще не двигаться. Наши слабые попытки согреть друг друга уже не помогают. Меня клонит ко сну.

— Что едят аристократы? — вдруг спрашивает Лилит.

— Правда хочешь услышать? — хриплю я.

— Самое время поговорить о еде, не находишь?

— Ладно, — сдаюсь я.

— Что подают на приемах? Я всегда пыталась разглядеть, но показывали только ваши начищенные задницы.

Я смеюсь и ледяной воздух проникает глубже, вгрызается в мою плоть колючими иголками.

— Чаще всего устрицы, омары и лангусты, — не смотря на жуткий холод, мой желудок пронзают голодные спазмы.

— Лангусты, — мечтательно повторяет Лилит, словно хочет пробовать их на вкус, — Что это? — она поднимает голову, кажется, ее глаза светятся изнутри, как тлеющие угли.

— Ракообразные, — прислоняюсь затылком к стволу, — Тонкий, чуть сладковатый на вкус, никакого намека на запах рыбы, — мой рот наполняется слюной и я сглатываю.

— Звучит божественно, — с ее губ срывается стон, — Но я бы не отказалась и от куска черствого хлеба, — Лилит прижимается ко мне всё сильнее или может быть, это делаю я, в тщетной попытке согреться.

— Знаешь, я рад, что мы остались в живых…

— Ненадолго, — печально подмечает она.

— … и что ты оказалась здесь со мной, — признаюсь я, северный ветер не дает мне нормально дышать, высасывая остатки тепла и я проглатываю некоторые звуки.

— Все-таки решил покаяться?

— Типа того, — перевожу взгляд вдаль, с неба начинают сыпаться крупные хлопья снега и нас медленно засыпает снегом.

— Будь у тебя выбор, ты бы никогда не захотел оказаться тут с измененной, — глухо говорит Лилит.

— Я давно не думаю о тебе так, — я закрываю глаза.

— Вот ты и попался, — она шутливо бьет меня в грудь, пробую улыбнуться, и не могу. Новый порыв ветра заставляет меня втянуть в себя ледяной воздух. Легкие словно становятся меньше.

Теперь остается только ждать.

Ждать конца…

Отец отобрал у меня свободу выбора, как мне жить, и… как мне умирать. Ему не составит труда разыграть убитого горем отца. Может быть, мама тоже прольет слезу. Единственная, кому будет не все равно, это тата…

Голова отказывается работать, как надо. Постепенно дрожь проходит и по телу разливается приятная теплота. Лилит молчит, и кажется, спит. Наклоняюсь к ней.

— Не спи, — едва слышно шепчу ей в волосы, — Нельзя спать, — нащупываю ее пальцы и легонько сжимаю ладонь, — Говори со мной, можешь даже гадости, только не молчи.

— Наверное, я исчерпала весь свой словарный запас, — Лилит не может даже поднять голову, — Тем более, я всю жизнь мечтала умереть с аристократом в обнимку.

— Это ещё один повод остаться в живых, — невнятно отвечаю я, — Еще не поздно. Просто скажи. Скажи, что я тебе нравлюсь.

— Не нравишься.

— Но ты не можешь отрицать, что я отлично целуюсь.

— На меня твой убийственный шарм не действует, — я смеюсь и у меня перехватывает дыхание.

Вдруг, Лилит берет мою руку и тянет к себе.

— Макс…

— А говоришь, что я тебе не нравлюсь…

— Заткнись и смотри… — она показывает на мой перстень, я моргаю, и стряхиваю с себя снег.

Теперь и мне бросается в глаза неестественный блеск на моем кольце. Дремота мигом слетает с меня. Мы рассматриваем его со всех сторон. На золотой поверхности много трещинок, показывающий почтенный возраст кольца. С внутренней стороны нанесены инициалы «АЛ» и цифра «2022».

— Что это означает? — спрашивает Лилит.

— Моего прадеда зовут Александр, а про остальное, я не знаю, — пожимаю плечами и поворачиваю перстень в сторону. Кровавый рубин в центре излучает красный луч, нарисовав в воздухе что-то наподобие стрелки. — По-моему, он куда-то указывает, — наконец, произношу я, и изнуренное, мертвенно-бледное лицо Лилит озаряется надеждой.

— Наверное…

С огромным трудом, нам удается подняться. Кровь начинает циркулировать в моих онемевших конечностях и я морщусь от боли, разгибая ноги. Нерешительно вытягиваю вперед кулак, чувствую себя полным идиотом. Тонкий луч гаснет, а потом разгорается ярче, разбивая стену снега. От всплеска адреналина, всё моё тело обдает жаром.

— Указывает на север, — мы встречаемся взглядами и не сговариваясь, направляемся вперед.