Сборник проза и блоги

Обожаю обнимашки!

дата публикации:01.09.2023

Великая Беатрикс по-прежнему бродит в поисках пятого угла. И направление ей подсказать некому. Ни чешуйчатого дружка, ни красавчика колдуна здесь нет. Я сонно смотрю на стакан с Алекзандром. В тишине моего убежища слышен один-единственный звук, это копошится пушистый верноподданный маленького мокрого королевства, который деловито обустраивается в горшке с землей. Мордочка со смешными дрожащими усиками торчит из него. Зверек как всегда ждет подачку.

Отщипнув кусочек от крисиного бедрышка я бросаю ему. Держи, блохастик. Пока он расправляется с подарком, я хмуро размышляю. Что-то происходит. Что-то нехорошее. Я это чувствую, отчего на душе неспокойно. Неспокойно, это мягко сказано, я начинаю бояться. Потому что понятия не имею, что делать дальше. Все о чем я думала, само собой зашло в тупик. Каждый план, каждая глупая идея уперлась в непреодолимую стену. Каким бы путем хитроумная принцесса не шла. Присоски на руках! Ха! При этой мысли я грустно усмехаюсь. Придет же такое в голову с похмелья!

Даже маленькая красивая штучка, за которую так топил Ва во сне, на поверку оказалась совершенной ботвой. Застежка от дамской сумочки, подумать только! Вздохнув, я смотрю на нее, лежащую на ладони. Еще одна бесполезность в мире бесполезных вещей несчастной принцессы. Тем не менее, я сую штучку в карман. Слепая вера в чудеса мешает мне от нее избавиться.

Мой чешуйчатый увалень редко ошибается. При любых невероятных раскладах. У него особый нюх, который иногда удивляет. Ведь чешуйчатый совсем не разбирается в колдунстве, и, тем не менее, раз за разом попадает в цель.

— Трикси, глянь на того обморока! — весело кукарекает он, — сейчас ему прилетит!

И колдуну, который пытается навести на нас порчу, действительно прилетает. Что немудрено, если трогаешь подозрительную зеленую банку с ушками. А тем более, пытаешься метнуть ее в мирно обедающих принцессу с драконом. И что с того, что пару минут назад они тебя немного обобрали? Пара баночек морковной гнилушки и моток проволоки, которая, как я посчитала, может пригодиться бедняжке Беатрикс для производства вершей для креветок, вовсе не то, за что стоит положить свою жизнь. Пара тумаков не идет ни в какое сравнение с мощным взрывом, после которого от тебя остается совсем ничего.

Совсем ничего, если не принимать во внимание дымящуюся воронку, окруженную красивыми горькими ноготками. Их оранжевый ковер лежал повсюду в Мусорной Долине. Это воспоминание вызывает у меня улыбку. Как же хочется туда вернуться! Алекзандр на столе отбрасывает мягкую янтарную тень, уютное солнечное пятнышко в поганом, промозглом мире. Пара квадратных сантиметров Старой Земли, странных в этом сером окружении. Я искоса смотрю на стену справа. На темный провал открытой двери. Еще одна потеря. Как оказалось, тысячи красных глаз погасли. И я этому совсем не рада. Волшебные потроха умерли. Почему? Ответ на этот вопрос можно ждать бесконечно.

Один глоток поднимающий горькую волну пыльного солнечного света. Перед моими глазами тысячи огоньков, бессмысленно глядящих на то, как Беатрикс пытается колдануть. Мир вашему праху, хоть вы мне никогда не нравились. Никогда не понимала, что от вас ожидать.

В бутылке остается еще половина. Пять моих пальцев. Или три толстых драконьих от дна. Как я понимаю, это последняя порция, потому что других нет, и уже не будет. И кто в этом виноват, я не знаю. Может быть прекрасная Беатрикс, прижавшая браслеты из блескушки к прозрачной груде пронизанной тонкими проволочками. А может те два пришельца в белых комбинезонах которые терлись здесь. А может и вовсе Железный Густав, бог всех «добровольцев». Или еще какая случайность. Например, кто-то сказал: пора, народ Панджаара. Штуковины невообразимо непонятны, в их желаниях нет никакой логики. Они могут сохранить тебе жизнь, а могут убить. И это заставляет всех держаться от них подальше. Всех, кроме меня. У несчастной Беатрикс нет выхода. И потом, ведь любому когда-нибудь придется умирать. Даже принцессам время от времени.

По большому счету на это плевать. Поиск виновных последнее дело. На случай когда у тебя уже не осталось проблем. Откинувшись на спинку стула, я прикрываю глаза. Сверху на меня давят миллионы этажей небоскребов, плотная облачность и Харидвар, добраться до которого также легко, как укусить собственный локоть. И ладно бы, если обстоятельства позволяли маленькой принцессе остановиться и все тщательно продумать. Изобрести великолепный план, который потом с треском бы провалился. Но нет же. С каждым мгновением ситуация становится все хуже. Это совсем незаметно, если сидеть на одном месте прихлебывая бухлишко. Но стоит начать загибать пальцы, как наметившаяся катастрофа становится очевидней.

Тысячи красных глаз погасли, превратив волшебство в груду унылого желе. И с этим уже ничего не поделать — это раз. Сразу после ужина Манджаротти ускакал в келлу Железного Густава ябедничать на мигрантов и теперь непонятно, что будет дальше. Придумать предлог, чтобы его остановить, я так и не смогла. Это два. А самое гнусное: через час мне нужно быть у Сью и пытаться получить хотя бы за ту мизерную добычу, что мы сумели настрелять сегодня.

— Сегодня придется идти тебе, Бет, — лицемерно заявил Томашек, — мне кажется базары с келларем это надолго. Ты там как-нибудь разберись, а? Сью должна нам хотя бы десять кредитов.

Разберись, ага. Смешно. Представляю, как я предъявлю ей пять хвостов и потребую десять кредитов. В лучшем случае толстуха выставит меня за дверь. Вздохнув, я закидываю последний глоток. Пять хвостов крис. Потому что остальные мы посеяли, когда спасались бегством, лезли на спасительную статую. Пока Томашек поливал бетонную макушку своей кровью. Пока бен Афлекк дул в свою волшебную дудку. Пока…

Надо собираться. Завтра нужны припасы, иначе мы никогда не разделаемся с парком. Застрянем в бесконечном глухом углу, из которого один выход, к черту на рога.

У проема прикрытого бетонной плитой я притормаживаю на всякий случай. И внимательно вслушиваюсь. К моему облегчению с улицы помимо обычного шума Нижнего города не доносится ничего подозрительного. Пьяные разговоры прохожих, топот ног, шорох колес в лужах, звонкие удары капель. Наверное, я становлюсь слишком мнительной. Мне кажется, что этот мир долго пытался напугать и, наконец, у него получилось. Бедняжка Беатрикс начала нервничать и это плохо. Колесо, в котором я застряла, сошло с креплений и покатилось в темноту. Что дальше? Хотелось бы знать. Я вздыхаю и выхожу под дождь. Нижний город обнимает меня, липнет ко мне туманом. Что дальше, моя дорогая Беатрикс?

— Осторожно, красавица!

Мгновенно обернувшись, я дружески скалюсь. Опять ты? Старый пьянчужка тоже пытается мне улыбнуться. Желтое пальто стало еще грязней, а шапка, похожая на старый носок совсем поникла. Он по-прежнему караулит рекламную приблуду укрывшись под навесом. Вероятно, она позволяет ему сводить концы с концами, раз уж он торчит на своем посту который день. Это его предназначение. У каждого в этом мире есть предназначение, так говорил Фогель. Мой красавчик колдун, м’техник корпорации «Всеобщая забота, понимание и поддержание чистоты и экологии» у которого тоже есть предназначение: чинить Штуковины и любить меня. И единственно у кого его нет, кто совершенно не вписывается в местные порядки это бедняжка Беатрикс. Которой, черт побери, ничего о своем долге неизвестно и она хочет только одного: вернуться домой.

— Опять попадетесь, — предостерегает старик, хотя я и так вижу слабый свет датчиков на тротуаре. Хищный монитор молчит, готовый взорваться в любое мгновение.

— Спасибо, — благодарю я почти искренне, — как ваши детишки?

— Детишки? — удивляется мой собеседник и неуверенно заключает, — все хорошо. Растут, сорванцы.

В этом его наивном обмане нет ничего плохого, старик всего лишь пытается как-то существовать. А мифические детишки предлог стрясти деньжат побольше. Ступив пару шагов, я останавливаюсь. И шарю под накидкой, с которой стекает мелкая морось. Принцесса даже в самых стесненных обстоятельствах должна оставаться принцессой. Это судьба и возможно ее предназначение. Даже если у нее в карманах дыра размером с дом и перспектив никаких.

— Держите, — говорю я. Он с надеждой смотрит на пластик и огорченно поджимает губы. Ну, да, старина. У Беатрикс сегодня туго с деньгами, но пять сотых кредита это все же больше чем ничего, согласись? Понятно, что их хватит только на запах синтепойла, но много ли надо для счастья? Иногда и запах вполне себе ничего.

— Спасибо, — он делает микроскопическую паузу, словно рекламный автомат определяющий кто перед ним. Делает и неожиданно заканчивает, — принцесса.

— Кто? — вспыхиваю я.

— Ну… Принцесса. Как в старых сказках, — шмыгает носом попрошайка, — мне читала бабушка. В старых сказках принцессы — все как одна добрые. Расстанутся с последним, чтобы помочь.

Нашел добрячку. Хотя, возможно, старый пьянчужка не так уж далек от истины. Это признание греет мне душу, и я с ангельским терпением выношу входящий уже в привычку ритуал с целованием рук. Старые сказки мне нравятся, хотя я не читала ни одной. Да и вообще читала только одну книгу. Ту, что должна прочитать каждая принцесса.

«Правила этикета или как вести себя в обществе» — так она называлась.

— Храни вас Господь! — желает он напоследок. Я киваю, и осторожно обходя по дуге затаившиеся датчики бреду дальше. Маленькая гордая принцесса, прекрасная золотая крошка над которой высятся бетонные стены тронутые плесенью.

В конторе Сью меня встречает обычная суета. Мелкие чиновники снуют из кабинета в кабинет, затирая любого, кто к ним попадает к стене. Приходится постараться, чтобы проложить себе дорогу. Естественно никак не уронив своего достоинства. Я тщательно отдавливаю пару ног и пихаю локтем самых активных, вызывая раздраженную ругань. Владелица Мусорной Долины на Старой земле знает как вести себя в обществе.

В конце коридора видна приоткрытая дверь нашего начальства. Все то время пока я топала к ней, я размышляла, как начать разговор. Как жополиз Томашек? Сью, ты сегодня прекрасна! Сью, мы сегодня употели, но добыли отличных жирных крис! Нет. Пожалуй, жирных, будет звучать как-то не к месту. Я даже похихикиваю от этой мысли. Если я начну с этого, то, как пить дать толстуха начнет кипятиться по-пустому.

— Где твой унитестер, замарашка? — мстительно проквакает она. — Не думай, что я такая наивная, как твой тощий придурок Манджаротти! Ты мигрантка!

Это скользкой темы я опасаюсь. Да и вообще, побаиваюсь Сью. Поэтому немного притормаживаю, перед тем как войти. Немного, самую чуточку. Снижаю скорость, додумывая последние мысли. Делаю глупое выражение лица и…

Оборачиваюсь, бросая взгляд назад. Так на всякий случай. Никогда не знаешь, что окажется у тебя за спиной. Поэтому осторожная Беатрикс, всегда оглядывается, перед тем как совершить очередную глупость. Это не раз меня спасало. И этот раз очередной. От неожиданности, я вздрагиваю и цепенею на мгновение. Судорожно пытаюсь сообразить, что делать дальше.

Позади среди суеты мелькает черная куртка с белой майкой. Рядом трется тощая фигура в пятнистом одеянии. Поколебавшись еще пару секунд, я стремительно прижимаюсь к стене, сливаясь движением в коридоре, а потом ныряю в соседний с кабинетом Сью закуток. В полную темноту, в которой пахнет грязными тряпками, химией и потом. Прикрыв дверь, я затаив дыхание жду, стараясь остановить заходящееся сердце. Любой сюрприз в этом мире — плохой. Судьба здесь завзятый шулер, уловки которого сплошной мрак и печаль, карты в колоде крапленые, а взгляд беспощаден. Она оставит бедную принцессу в дураках даже не поморщившись.

Клаус и Манджаротти. Да. Да. Черт бы их взял! Клаус!! Я готова к любым непредвиденным вещам, но эта самая неожиданная из всех. Что они делают вместе? За ними топают еще четверо громил очень похожих на цветовода. Те же черные куртки, белые майки. Выцветшие под светом мазербомб глаза. На висках контакторы мультисна, стоящие много денег. Все в них говорит о том, что связываться с этой компанией последнее дело.

Сквозь щелочку между дверным полотном и притолокой я смотрю, как они проходят мимо. Мой случайный знакомый из заведения Муммеда сильно поменялся. И это мне совсем не нравится. Я пытаюсь понять причину своего страха, определить, зачем я спряталась, вместо того, чтобы встретить их, невинно похлопать ресницами и произнести: привет, дорогие! Какая приятная неожиданность!

В глазах огромного владельца цветочной лавки ни капли алкогольной расслабленности. Лицо напряженно и выглядит злым. Томашек семенит рядом с уверенно шагающим цветоводом как побитая собака.

— Клаус, — тихо говорит он, — да я сам пострадал от них! И Бет может подтвердить. У него была дудка.

— Кто такая Бет?

— Моя напарница. Девчонка немного не в себе, но стреляет неплохо.

— Ты совсем идиот, скажи мне? Доверяешь оружие невменяемой девке? А если она проделает дыру в твоей глупой голове? У тебя в парке шатаются мигранты, управляющие опасным зверьем, которое ты не можешь истребить уже полгода. А келла должна за тобой убирать?

— Господин келларь! — умоляюще ноет Томашек, — это невозможно проделать с одним стволом! Можно же было сначала перетереть с теми фанатиками? Ведь худшее, что им может грозить это Корпус или работы в шахтах.

— Расскажи это парням, — обрывает его Клаус, — ты же все видел. Три в больнице, один в морге. Крисы. Крисы, сечешь? Которым никто не предавал значения, пока там не образовались твои мигранты. Шахты! Ты издеваешься?

— Они не мои, Клаус. Клянусь Густавом, я вообще не при делах!

— Скажи еще, что они тебе не платили, за то, что ты их там пригрел.

— Да клянусь тебе! Я же сам пришел к вам!

Я заворожено слушаю. Клаус — келларь! И даже ослу понятно, что дела у него сейчас, примерно такие же, как с торговлей растениями. Видимо они сунулись в парк, чтобы выкурить бен Афлекка с товарищами и жестко обломались. Цзыгу — келла железного Густава, один ноль. Совсем немудрено, если лезешь на рожон, не зная где поскользнешься. Тут мой милый дракончик, чьи раны я не раз шила проволокой дал бы пару советов. Увы, мудрого чешуйчатого обжоры здесь нет.

Один — ноль. Обозленный келларь Клаус спешит сравнять счет. А для этого ему каким-то чертом понадобилась Сью. Хвала бородатой Матушке, что я не заперлась к толстухе! Одно мгновение и ситуация запуталась бы до безобразия. Хотя. Я же разболтала цветоводу, что работаю в парке? И кто меня за язык тянул? Медленно выдохнув, я слышу, как хлопает дверь и возмущенно визжит Сью, которой совсем не нравятся поздние визиты, у нее день до тридцати шести и вообще много важных дел. Отчет на служебную записку начальнику сектора и подготовка к совещанию.

— Позже подготовишься, — злобно определяет Клаус, — сейчас не до вашего дурацкого цирка. Твои крисы только что сожрали моего товарища.

Его голос глухо доносится из-за тонкой перегородки между вонючим убежищем прекрасной Беатрикс и кабинетом нашего начальства. Медленно скользнув пальцами по стене, я обхожу хлам брошеный уборщицами как попало и, сместившись глубже в кладовку, прижимаю ухо к стене.

— Выметайся!! — вопит Сью. Все как всегда, ей только что наступили на больную мозоль, на ее любимую бюрократию. И теперь бегемотиха немного не в себе.

— Или что?

— Или я звоню господину начальнику сектора!

В ответ келларь советует ей проделать кое-что с этим самым начальником, отчего я краснею. Сью задыхается от возмущения.

— Ты разговариваешь с келларем Нижнего Города, если ты еще при памяти. Мы в ваши дела не вмешиваемся никогда, но сейчас я буду вынужден доложить в Харидвар, что парк это потенциальная угроза жизни местных жителей, просекаешь, мадам? Что он заражен мигрантами и необходим карантин. Мы только что попытались выкурить оттуда шестерых мигрантов и потеряли четырех человек. Не твоих идиотов — мальчиков в пиджачках, не кретинов из пешеходного контроля, а четырех ветеранов. Ты понимаешь, что это значит для келлы Железного Густава? И понимаешь, кому я сообщу об этом?

— Ветеранов, — фыркает Сью, — я вас туда не посылала! Вы все добровольцы и если хочешь тыкать мне своим статусом, сначала запишись на прием. Талоны на входе.

— Ты совсем тупая? — угрожающе гудит Клаус, — мне наплевать на твое отношение к Корпусу. Я просто введу карантин по парку и прилегающим кварталам. Что ты будешь делать?

— Парком занимается Манджаротти и его припадочная девка, мы им за это платим. У меня с бумагами все в порядке, келларь, — бухтит жируха. Последнее слово я еле слышу, и мне кажется, что она обливается потом. С чего это такой испуг? С чего, черт побери? Карантин? Колесо моей судьбы ускоряется, вихляясь на ходу. Не хотелось бы на полном ходу слететь с него и разбиться. Еще более не хотелось рехнуться от скорости наступающих событий. Я внимательно прислушиваюсь к спорщикам.

— Мне до одного места твои бумаги. Можешь ими подтереться. Я затребовал технику, через шесть часов ее доставят из Харидвара, и мы выжжем твой парк дотла.

— Ну, не собираетесь же вы в центре города устраивать боевые действия?

— Именно это я и собираюсь сделать.

— Не думаю, что это понравится господину начальнику сектора. Скоро открытие парка, мы уже почти отремонтировали мериканские горки и скоро привозим ларек с пирожками.

— Горки? Это там, в прошлом году четверо скончались от испуга? Еще один слетел с них на полном ходу, останков так и не нашли, — стул под Клаусом раздраженно скрипит, судя по всему келларь в бешенстве. И ищет повод навалить кому-нибудь за воротник. Хотелось бы, чтобы это была Сью, я плотней прижимаю ухо к стене, потому что та принимается щебетать очень тихо.

— Сектор же не виноват, что рядом протекает река, согласись? Тот бедолага улетел в нее. Расследование показало, что сектор тут не причем. Это было самоубийство. Я тогда еще не занималась парком, — толстуха тоже скрипит сиденьем. Открыв рот, я завороженно слушаю. К мериканским горкам мы с лохматым так и не пробились. Тот угол парка зарос колючками до безобразия. Келларь отвечает, что ему фиолетово, кто у них там чем занимается, он собрался выжечь все дотла и официально предупреждает об этом руководство сектора.

— Ты развела паразитов в центре, мадам! Паразитов, которыми могут управлять мигранты с дудками. Ты понимаешь, чем это пахнет?

— Я тут не причем, Клаус, милый! Этим занимаются Манджаротти с его блаженной девкой в дурацкой шапке.

Ах, ты свинья! Видела бы ты свои мерзкие косички! Я касаюсь козырька. Не такая уж моя шапка и дурацкая, а очень даже милая. Во всяком случае, прекрасно защищает от постоянного дождя.

— Шапке?

— Ну, с дебильной надписью: Обожаю обнимашки! Малахольная такая оборванка. Ты бы ее видел! Постоянно шмыгает носом, словно у нее насморк.

Я не успеваю возмутиться наглым враньем, как Клаус удивленно восклицает.

— Стоп! Что ты только что сказала?

— Насморк, — угодливо хихикает Сью, — постоянно вытирает нос ладонью. Словно не знает про носовые платки.

— Не это, — раздраженно кидает Клаус, — про надпись. Про надпись, мадам!

— Обожаю обнимашки. А что?

— Синяя? — уточняет келларь.

До меня, наконец, доходит, по коже бежит холод, ведь он видел меня в моей шапочке! Обожаю обнимашки. Прекрасная надпись! Был бы тут мой Фогель и дракончик они бы ее оценили. То, что я слышу дальше, заставляет меня прекратить дышать, в глубине души растет паника. Если до этого момента я надеялась, что Клаус настолько нарезался у Муммеда, что позабыл, кто его тащил домой, то сейчас внутри меня все обрывается и летит в пропасть. Душа прекрасной Беатрикс кувыркается в темноте. Я задыхаюсь от страха.

— Ну, да. Ты с ней знаком?

— Браслеты. Вы видели у нее на руках браслеты? Манджаротти! Тебя тоже касается.

— Браслеты? — уточняет толстуха, — она постоянно в рубашке с длинным рукавом. Может Томашек…

— Я не видел, — быстро отвечает мой компаньон. Я пытаюсь выдохнуть, но воздух застревает в легких.

— У тебя тут везде камеры, выведи ее запись, — требует Клаус. И пока бегемотиха пыхтит и возит пальцами по стеклянной панели, интересуется.

— Бетрикс? Ее зовут Бетрикс?

Ну, конечно, он меня запомнил! Я прикусываю губу, черт, черт, черт! Какая же ты дурочка, глупышка Беатрикс!