Осколки мира. Том 2. Рыцарь мечей

Глава 9 Битва титанов

Поклонники богини, превратившиеся в огненные силуэты от пламени бывшего пленника, с криками метались из стороны в сторону, пытаясь хоть где-то найти помощь. В воздухе запахло жареным мясом и паленой кожей.

Но и великой госпоже, к которой они взывали, и их сородичам было совершенно начхать на чужие проблемы. Какого-то деда уронили себе под ноги и топтали, не обращая внимания на его крики. Тощая тетка с острым угловатым лицом склонилась над ним и начала трясущимися руками пытаться всунуть в глаз старика маленькое око Минервы, бормоча себе под нос:

— Сделай меня неуязвимой! Сделай меня неуязвимой прямо сейчас!..

Вот дура! Даже я теперь знаю, что урожай не мгновенно зреет!

Проталкиваясь мимо, я схватил ее за руку, отобрал камень: если выберемся отсюда, лишним не будет. И от души врезал садовнице пощечину.

Тетка охнула, и, пошатнувшись, упала прямо на стонущего старика.

А я бросился вперед, к толпе испуганно сбившихся в кучу посреди площади жертвенных головастиков, крепко завернутых в белые пелены. Несостоявшиеся жертвы беспомощно жались друг к другу, а вокруг них, причитая и заламывая руки, суетились растерянные жрецы.

На меня выскочили двое крепких вояк с круглыми раскрасневшимися лицами и бритыми головами.

— А ну стоять! — рявкнул один из них, выхватив меч из ножен.

А другой, с отрубленным ухом и перекошенным от ярости лицом вскинул руку вверх…

Я среагировал моментально. Пригнулся и наугад отскочил в сторону, а прямо возле моего плеча просвистело несколько дротиков. Два из них воткнулись в оказавшегося поблизости молодого парня с длинными косицами и тощей бороденкой. И тот рухнул, как подкошенный, забившись в судорогах и пуская изо рта зеленую пену.

Я на скорости подскочил к метателю и, сорвав с себя автомат, принялся орудовать им, как битой.

Пока парень заторможено поворачивал ко мне голову, я несколькими ударами превратил ему лицо в месиво. Сломанная челюсть пробила щеку насквозь, и теперь оттуда торчал обломок кости, нос размазало, губы насадились на битые зубы. Потом ударил прикладом в живот, и воин с недоумевающим выражением лица начал падать. А я подскочил к мечнику, повалил его на землю, выхватил нож и впихнул его в приоткрывшуюся от недоумения пасть своего противника — так глубоко, как только мог, до хруста, до кровавой пены изо рта.

И в этот момент раздался оглушительный треск и грохот.

Люди вокруг попадали на колени, закрывая голову руками.

Я, наоборот, повернулся на звук.

И увидел, как преображаются местные боги.

Выдернув секиру из лопнувшей ступени главной пирамиды, великан вскинул руки и разъяренно взревел. Его тело странным образом задвигалось. Под кожей сами по себе зашевелились бугры мышц, то сгасая, то проступая с удвоенной силой и объемом, отчего фигура становилась все крупнее, приземистей и монументальней. Вдоль могучей спины пробежали лиловые искры, разливаясь по поверхности едва заметным свечением, как если бы сверху появилась кираса из тонкого цветного стекла.

Тем временем серебристый комбинезон на блондинке расползся, потому что его обладательница хоть и осталась такой же стройной, но вытянулась еще на добрый метр. Ее тело полностью покрылось сталью, даже лицо. Руки трансформировались в два огромных меча, из плеч показались шипы, похожие на Женькины, только из металла.

— Ты еще не раз проклянешь себя за то, что не умер раньше! — прогромыхала богиня.

И резко взмахнула мечами в стороны.

От ее движения всю толпу на площадке перед пирамидой разнесло в клочья. Обрывки одежды и части тел разметало по камням, окрасившимся в красный цвет.

Расчистив пространство, богиня спрыгнула вниз и бросилась на противника.

Они оба принялись с такой скоростью наносить удары, что силуэты их тел размылись и переплелись в единое сверкающее веретено, от которого в разные стороны сыпались искры. Металлический лязг превратился в постоянный гул.

Наконец-то люди будто очнулись. Перестали хаотично носиться из стороны в сторону и устремились прочь, спотыкаясь об чьи-то головы, руки или еще дымящиеся черные тела.

А потом я увидел Егора — с отжатым у кого-то мечом и самодовольной ухмылкой на лице.

Рукой он махнул в сторону людей, закутанных в белые ткани, все еще мнущихся на своем месте. Видимо, им очень крепко вдолбили в головы, что цель их жизни — стать лункой для проращивания личинки. И теперь, оставшись невостребованными, они совершенно не понимали, что делать.

Я кивнул и тоже поспешил туда.

А по пути заметил под ногами горожан тело, завернутое в белые ткани, как в саван. Перепачканное кровью и грязью.

Пробегающий мимо толстый мужик в кожаных ботинках с размаху ударил по нему ногой, не заметив препятствия на пути, чуть не упал, покачнулся…

У меня будто красная пелена застелила глаза.

Сметая горожан, я бросился к телу. Врезал по морде жирдяю, отпихнул какую-то орущую девку.

Убью всех нахрен, если это Зеленая.

Не потому, что она мне была как-то особенно дорога. Просто я как будто отвечал за нее. Не знаю, с какого перепугу вдруг так вышло, но ощущалось именно так.

Наклонившись, я закрыл человеческий сверток собой, развернул к себе…

Сверток оказался парнишкой.

У меня отлегло. Онемевшими руками я осторожно положил мертвеца обратно.

И тут над головой у меня просвистело что-то тяжелое. Вжавшись в землю, я перекатился в сторону.

В мостовую, расколовшись надвое, впечатался невесть откуда взявшийся обломок плиты размером с маленькую лошадь.

И тут мне пришла в голову совершенно неуместная, странная мысль.

Интересно, откуда в этом мире взялись лошади? Они генетически идентичны нашим, или какие-то другие?..

— Марат!!! — перекрикивая происходящее вокруг безумие, крикнул мне со спины Егор. — Марат, она там!..

Я дернулся на звук — и то ли движение оказалось неловким, то ли я давно не получал отката за свою скорость, но мне так свело руки судорогой, что искры из глаз посыпались.

Нож выскользнул из пальцев и со звоном ударился о булыжники.

Повернув голову, я увидел, как жрецы уводят с заметно опустевшей площади своих подопечных, которые семенили друг за другом гуськом, как мультипликационные гейши.

Но Женьки среди них явно не было.

Егор подбежал ко мне. На его щеке кровавила ссадина, один глаз заплыл, лицо блестело от пота. Вместо рюкзака за спиной на лямках висел клок ткани.

— Она там! — указал Егор в сторону главной пирамиды.

Посмотреть туда я не успел.

Потому что прямо перед нами пронеслась богиня, оставляя за собой сияющий шлейф, похожий на расплавленную сталь.

Следом за ней бежал наш знакомый великан. Его грудь, руки, плечи — все было исколото и изрезано в кровь. Через лицо, разрубая нос, пролегла глубокая рубленая рана.

— Тва-а-арь!..

Он ударил секирой в блестящие булыжники площади, и земля у меня под ногами качнулась. По поверхности площади пошла волна. Она с хрустом прокатилась по кладке от места удара метров на сто вперед, выворачивая камни.

Меня аж сразу отпустило от такого зрелища.

Железная богиня запнулась — и обрела четкие очертания, потеряв скорость.

Выглядела она уже не так празднично и безупречно, как тогда, на пирамиде. Стальной покров местами растрескался, и из этих трещин сочилась кровь.

— Бежим, бежим!.. — крикнул я Егору, увлекая его за собой.

Быстрей, пока эти два безумца не схлестнулись в следующем раунде.

Мы помчались к главной пирамиде, а за нашими спинами все опять загудело и залязгало.

Тут я наконец-то увидел Зеленую.

Она стояла на первой ступени пирамиды, облаченная только в шипастые доспехи в пятнах крови, а в руках держала развевающееся полотнище того савана, который ей навязали вместо одежды жрецы.

Заметив нас, девушка улыбнулась и разжала пальцы, отчего полотно, извиваясь на ветру, скользнуло вниз.

Добежав до пирамиды, мы подскочили к Женьке. Запустив пальцы ей в волосы, я потрепал Зеленую по голове.

— Молодец, что живая.

Мои слова перекрыл громкий вопль, переходящий в рычание.

Я обернулся.

На пустой середине площади, раскинув руки, лежал бывший пленник. Над ним склонилась стальная фигура богини.

Левой руки у нее больше не было. Вместо него из плеча торчал съежившийся опаленный обрубок. А вторая рука с длинным мечом вместо кисти быстро вонзалась поверженному богу в грудь, живот, руки, плечи.

Он кричал. Бился под ней, не в силах сбросить с себя или вывернуться…

— Бегом в рифт, — скомандовал я.

— В рифт это на свободу или в объятия дурдома? — спросила Женя.

— Да, по-моему, уже похрен, — пробормотал Егор, ладонью размазывая пот вместе с кровью по лицу. — Все равно где умом тронуться, тут или там. Но там хоть кормить в психушке будут…

— Да нету больше штрафа за побег, так что погнали! — крикнул я им, подгоняя вперед.

Но бежать наверх оказалось невозможно из-за их размера. Ступени явно были сделаны для кого-то повыше, так что пришлось энергично шагать.

Мы не успели добраться даже до середины лестницы, когда хриплые вопли умолкли.

Стало тихо. Ни звуков голосов, ни криков, ни звуков борьбы — ничего. Только шорох мелких обломков и песка по земле.

После оглушительного лязга и гула эта тишина казалась противоестественной и угрожающей.

Я обернулся.

Площадь почти опустела. Последние запоздавшие граждане, держась за раненые места, покидали ее прямо сейчас, не оборачиваясь. Ветер раздувал одежды погибших. Обуглившиеся тела все еще дымили, испуская специфический запах паленого мяса. Красную дорогу теперь было не найти, потому что добрая половина площади стала красной. Повсюду виднелись рассыпанные ударной волной оторванные конечности подданных великой богини, попавшихся под горячую руку.

А она сама, тяжело дыша, все еще стояла, склонившись над своим врагом. И, как на костыль, упиралась в землю своим единственным мечом.

Из трещин стальной кожи струйками стекала кровь. Влажные белые волосы сбились в неровные пряди. У ее ног лежал растерзанный бог — или, по крайней мере, он так себя называл.

Богиня обернулась на нас. И бросилась к нам, то исчезая, то появляясь вновь, но уже гораздо ближе.

— Быстрей! — прикрикнул я на своих, пропуская их вперед. — Валить и не оглядываться, ясно?

— А ты не охренел, гражданин начальник? — протянул Егор, вдруг останавливаясь.

— Это приказ!!! — проорал я ему в лицо, перезаряжая автомат.

— Говно твой приказ, — спокойно возразил мне Егор, покрепче сжимая меч в руке. — Если ты со мной не согласен, можешь потом дать мне в морду еще раз.

— Идиот, ты выносливым стал, а не бессмертным! — уже в бешенстве проорал я. Он правда не понимает, что против этой твари они оба мне не помощники, а обуза? — А я был и есть быстрей вас обоих! Мать вашу, да идите вы уже!

— У нас саботаж, — услышал я голос Женьки за спиной. — Дай мне пистолет, что ли?..

— Дал же бог двух придурков на шею… — прошипел я.

И бросился навстречу богине.

Хотите остаться? Ну так оставайтесь на здоровье, это ваш выбор!

А мне, раз от стычки уже не уйти, теперь очень хочется кое-чего другого.

Убить эту стерву.

Стальное лицо возникло прямо передо мной неожиданно.

Только что эта железная сука была вон там — а теперь уже здесь!

Клинок втянулся ей в руку, и вместо него появилась ладонь. Пальцы, ногти — все будто отлитое из металла.

Схватив меня за горло, она приподняла меня на добрые полметра.

Автомат вывалился у меня из рук и повис на шее.

Еще никогда он не казался мне настолько тяжелым.

— Это ведь ты освободил безумного Тархе, верно? — проговорила она, глядя на меня широко распахнутыми глазами с красными огоньками внутри зрачков. — Ты, я знаю. Бездарный выкидыш своего мира. Хотя может не такой уж бездарный, раз решился влезть мои дела? Давай-ка посмотрим…

Я хрипел. Так что слушать ее лирику настроения не было. Голова кружилась, глаза налились кровью.

Надеюсь, это можно считать «непосредственным контактом»? Как по мне, непосредственней уже некуда!

Запросить у системы информацию о последней мутации носителя! Эй, ты слышишь? Понимаю, что у моего хрипа хреновая дикция, но…

Перед моими глазами высветилось:

Последняя мутация носителя: стальной нрав

ослабить / уменьшить вполовину / удалить?

Удалить! Удалить полностью!

Уровень этой способности носителя слишком высок для того, чтобы вы могли полностью удалить ее.

Ладно, тогда уменьшить насколько возможно! Слышишь? Уменьшить вполовину!

Между тем богиня с ухмылкой перечисляла мои характеристики.

— … какой ценный, наверное, навык — спать меньше, чем все остальные люди, — с насмешкой проговорила она. — Вот только интересно, и чем же это тебе поможет? А вот у нас две последние позиции — пирорезистентность и…

Тут ее зрачки резко расширились.

Рука, которой она держала меня затряслась и разжалась. Я плюхнулся к ее ногам, а богиню стремительно вырвало. К счастью, не совсем на меня. Вместе с содержимым желудка на ступень плюхнулись две личинки ока Минервы. Они так омерзительно зашевелили своими отростками, похожими на червей, что я чуть было тоже не принялся хвастаться сокровенным.

Стальная кожа на богине начала трескаться и будто бы таять, оставаясь на поверхности кожи в виде неравномерных чешуек.

Но самое главное — тварь покачивалась из стороны в сторону, согнувшись напополам, и никак не могла перевести дыхание.

Получилось!

Подорвавшись с земли, я всунул ей в рот ствол автомата и, схватив одной рукой прямо за божественную шею, нажал на спусковой крючок.

Великанша дернулась всем телом. Уставилась на меня красными зрачками. Попыталась вырваться, но я просто подмял ее под себя своим весом и, стиснув зубы, изо всех сил продолжал давить на крючок, хотя рука моя уже тряслась в изнеможении, башка раскалывалась, в глазах потемнело настолько, что ступенька подо мной начала будто раскачиваться. Воздух вокруг стал плотным. Он лег мне на плечи, как бетонная плита, прижимая все ниже и ниже.

Из ее рта потекла густая кровь. Чешуйки брони исчезли вовсе — видимо, ей больше не хватало энергии на ее поддержании.

Но эта сука все еще была жива!

Из моей груди рвался какой-то жуткий утробный звук, и я продолжал стрелять до тех пор, пока автомат не выбило у меня на отдаче.

Богиня издала пронзительный крик. Высокий, почти птичий. Она вывернулась из-под меня, высоко подняла единственную руку, не обращая внимания на выстрелы Егора.

Рука богини, сверкнув на солнце металлическим блеском, превратилась в кривой щербатый клинок.

И этот самый клинок она воткнула мне в грудь.

Теперь пронзительно закричал я.

От боли мое сознание раскололось надвое. Одна часть меня корчилась на каменной ступеньке, пришпиленная богиней, как бабочка на игле лепидоптерофилиста. А другая невозмутимо наблюдала откуда-то сверху, как к богине бегут Женька с Егором.

Пули несколько раз звякнули по ее непробиваемой коже, но даже следа не оставили.

Все плохо, Монгол.

Надо собраться.

Прямо сейчас.

Ну же, последний рывок!

Усилием воли я протянул руку дальше по ступеньке, прямо в рвотную массу, где красными огоньками блестели два ока Минервы.

Богиня не заметила моего движения. С яростным воплем она вытащила окровавленный клинок из меня и вонзила еще раз, ближе к плечу.

Я даже услышал, как под ним что-то хрустнуло и лопнуло. Будто электрический разряд ударил по всему телу.

Я судорожно сжал в руке гладкое округлое семя — за то время что оно пролежало на открытом воздухе, тварь уже давно успела окуклиться.

Женька подскочила к богине сзади и с размаху огрела по спине шипастой рукой, раздался такой звук, будто стекло ударилось о каменную стену. Сразу несколько шипов Зеленой разбились вдребезги.

Зеленая аж присела, стиснув зубы, чтобы не закричать. Рука закровоточила, ледяная броня от кисти до самого плеча начала таять и съеживаться.

Тут к ней на помощь пришел Егор.

Он ударил склонившуюся надо мной богиню с ноги, уронив рядом со мной на ступени.

И в этот момент я сунул ей в глаз проклятое яйцо.

Верней даже просто приложил, потому что сил не осталось никаких. Я даже собственную руку с трудом мог поднять.

Но тварь внутри яйца, видимо, была очень голодна. Мгновенно выпустив из себя тоненькие корешки, она впилась богине в глазницу.

Крик стервы зазвенел в воздухе, как сигнальная сирена.

Схватившись за свое лицо, она будто старалась вытащить семя из себя, но рука ее тряслась, из глаз полились алые слезы.

Богиня растянулась на ступеньке рядом со мной, забившись в судорогах. Видимо, семени пришлось очень по вкусу древнее, многократно мутировавшее ДНК. Ее носительницу буквально раздувало на глазах. Лицо, повернутое ко мне, отекало и менялось до неузнаваемости.

Я видел, как под тонкой кожей на скулах и щеках шевелилось что-то живое. Как с хрустом начал лопаться череп, и на лице расцвели багровые пятна внутренних кровоизлияний. Черт возьми, все это происходило буквально в полуметре от меня!..

Лучше бы я находился в этот момент подальше.

Голова у меня кружилась, рук и ног я уже почти не чувствовал. Во рту стоял острый металлический привкус. Я не мог пошевелить даже пальцем, но все еще оставался в сознании.

Женька с Егором сначала аж замерли, вытаращившись на происходящее с богиней.

А потом Зеленая вскрикнула:

— Егор, мы скоро начнем терять Монгола! Кровотечение слишком сильное.

Тот мгновенно вышел из своего созерцательного ступора, матернулся, зачем-то сунул Зеленой меч в руки и присел рядом со мной.

— Помогай давай, на спину мне его!

— Может, жгут какой наложить? — растерянно пробормотала Женька.

— Дура, куда наложить? — ругнулся Егор, подхватывая меня за руки. — Поперек грудины? Давящую повязку можно было бы сделать, но мы с тобой тут дольше провозимся. Я щас быстро его дотащу…

— По таким-то ступеням? — с сомнением в голосе возразила Женька, помогая Егору уложить меня ему на спину.

А у меня даже голова не держится — свешивается, как у пьяницы.

— Ничо, щас я приподнимусь… — проговорил Егор, вставая на полусогнутых. — Домчим, как экстра-реанимация с припердом для ускорения!

Он поудобней поправил мое безвольное туловище, и попер наверх.

И тут перед моими глазами развернулся черный экран. Белые буквы размазанными кляксами плясали по строчкам, но главное я понял, потому что крик богини внезапно стих.

Задание выполнено.

Егор притормозил и обернулся.

Женька, присев рядом с богиней, без зазрения совести выдрала у нее из глаза «плод».

Такого ока Минервы я еще не видел. Оно было настолько темным, что казалось почти черным. Оно прытко зашевелило своими лапками, и Женя невольно выронила свою добычу.

— Да хер с ними, сваливаем! — прикрикнул на девушку Егор.

— Нет уж, — буркнула Женя и брезгливо выхватила сначала второй камень из выплеснувшегося наружу содержимого богининого желудка. А потом, скривившись, двумя пальцами подцепила агонизирующую личинку.

Егор не стал ее дожидаться и поспешил вперед, к рифту.

Мои руки безвольно раскачивались у него на плечах, а он все прибавлял и прибавлял ходу, рассказывая мне о том, как же хорошо, что сегодня нет дождя. Потому что иначе было бы трындец как скользко. А сейчас не скользко, и можно почти бежать, не опасаясь свернуть себе шею.

— А вообще, хочу я тебе сказать… — шумно переводя дыхание, продолжал он. — Ты слушаешь там, Монгол? Слушай внимательно и не смей отрубаться, понял? Так вот, что я сказать хотел. Хреновый из тебя командир. Ясно? Парень ты хороший, а командир отстойный. И знаешь, почему? Потому что не умеешь делегировать задачи. Ты вроде как с командой, а делать все стараешься в одно лицо… По привычке. Но ты ж не один. Понимаешь? Слушаешь меня? Ты орешь на своих исполнителей, только приказывая им что-то не делать. И что им делать надо не говоришь. Понял? Это я тебе как глава группы со стажем говорю. Лидер… Это не тот, кто сам все за всех делает. А кто грамотно распределяет задачи, учитывая… Учитывая возможности и навыки людей. А тот, кто один везет не себе все и за всех, это не лидер. Это осел. Понял?.. Ты, главное, не вырубайся, понял? Давай, мужик. Ты мне еще в морду должен. Только чур с другой стороны. Чтоб для симметрии…

— его голос становился все дальше и глуше. — Женька, нахера ты мне руку в штаны суешь?

— Не в штаны, а в карман. Или у тебя есть другие идеи, куда мне глаза положить? — прозвучал сзади голос девушки.

— Я б тебе сказал, но щас как-то не очень удобно, — двусмысленно хмыкнул Егор. — Эй, Монгол! Все, последний рывок!

Сквозь мутную пелену я увидел яркую вспышку.

Неужели и правда все закончилось?..

Сияние было таким ярким, что я прикрыл глаза.

Ну же, давай. Вези меня домой, хвостатая комета.

Еще никогда в жизни я не хотел так сильно домой…

Мы вывалились из разлома дружно, все втроем сразу.

Первой в стеклянную дверь впечаталась всем своим голым телом Женька, полностью раздевшаяся от полупрозрачных шипастых доспехов, которые хоть как-то выполняли функции одежды. Застучала по стенкам колбы, размазывая кровь.

Причем в одной руке она почему-то держала меч.

И тут в голову вдруг пришло, что вообще-то все это может оказаться предсмертным видением. Поэтому буквально минуту назад мне было адски больно, а теперь уже почти нет. Егор символизирует Харона, перевозящего душу умершего из мира живых в мир мертвых, голая Женька с мечом в руках — это смерть с колюще-режущим предметом для перерезания пуповины, соединяющей душу с телом. А эта колба — мое чистилище… Сейчас выйдет великий судия с весами в руках и начнет взвешивать все головы, пробитые за последние дни моей рукой… Собьется со счета… И вариться мне в адском котле на мыло для ангельских перьев…

К реальности меня вернул стук отворившейся дверцы колбы.

Я увидел, как Женька вывалилась буквально в руки какому-то молодому парню в белом халате.

Голая. Вся в крови. С мечом в руке.

А потом я увидел Данилевского.

Он спешил к нам, сбрасывая на ходу пиджак и галстук.

— Давид, иди сюда, помоги мне! Антон Георгиевич, приготовьте хирургический и реанимационный набор!

Швырнув одежду мимо кресла, он поддержал меня на спине Егора и стащил со спины ужатый до небольшой сумки рюкзак, о котором я успел подзабыть.

— Господи, вы откуда вообще⁈

— Из жопы, в которую ты нас сунул! — прохрипел Егор, прямиком направляясь к медицинскому уголку.

— Стой здесь, я сам! — приказал Данилевский. — Еще не хватало, чтобы ты по пути вместе с ним упал!

— Я нормально, это все не моя кровь, — пробормотал Егор, в то время как Ян вместе с появившимся будто из-под земли Давидом вдвоем подхватили меня на руки и поволокли на кушетку.

— Алексей, оставьте уже девушку в покое! — раздраженно гаркнул Данилевский, обернувшись на растерявшегося парня, который так и застыл с прильнувшей к нему Женькой. — Она по крайней мере сама стоять может! И одолжите ей, в конце концов, свой халат! — и, повернувшись ко мне, добавил уже совсем другим голосом. — Монгол, ты живой? Ты меня слышишь?

Я напрягся и чуть шире приоткрыл глаза.

Яна сейчас было не узнать. В рубашке, обляпанной моей кровью, с растрепавшимися волосами и встревоженным лицом он выглядел совсем иначе.

Из моей груди вырвалось что-то невнятное типа «м-ммм».

— Вот и хорошо, — приободряюще проговорил Ян, поправляя меня на кушетке. — Сейчас все будет хорошо. Антон Георгиевич, займитесь вторым мужчиной!

— Сева, ничего хорошего здесь не будет, — проговорил Давид вполголоса Данилевскому. — У него большая кровопотеря, до Москвы мы его живым не довезем…

— А я разве сказал, что мы его куда-то везем⁈ — резко возразил Ян, наскоро закатывая рукава. — Я сказал «помоги мне»!

Он схватил со столика рядом с кушеткой шприц и что-то уколол мне в плечо.

— Занавеску задерни, — приказал Данилевский Давиду Георгиевичу, и, вооружившись скальпелем, принялся срезать с меня одежду.

— Извини, что лезу с советами, которых ты не просил… — неуверенно снова начал возражать Давид, но Ян перебил его.

— Извиняю. А сейчас просто сделай так, чтобы кроме тебя здесь больше никого не было и помолчи. Этот человек мне нужен живым.

Между тем боль отступала. Я уже плохо понимал, что происходит вокруг. Слышал только гул голосов. А перед глазами мелькали яркие вспышки…