Осколки мира. Том 2. Рыцарь мечей

Глава 26 Узник замка ЦИР

В моей камере не было ничего, кроме скрипучей койки и коробки биотуалета в углу. И прозрачной стены, сквозь которую блуждающий по ярко освещенному коридору охранник мог и без системы слежения наблюдать за всем, происходящим внутри. Лежа на своей постели, я видел Егора, помещенного в точно такой же одиночный номер напротив. В отличие от меня он никак не мог усидеть на месте. Бродил из угла в угол, как тигр в зоопарке по своему вольеру. И наверняка ругался. Но слышать я этого не мог — камеры были звуконепроницаемые.

Наконец, два охранника подошли к моей двери и вызвали на выход — во второй раз за время пребывания здесь. Видимо, София считала, что ночь, проведенная в уединении, должна была делать меня сговорчивей.

Я подчинился. Егор махнул мне рукой. Он выглядел одновременно встревоженным и растерянным. Я подмигнул ему — мол, ерунда это все, где наша не пропадала. И пошел со своими конвоирами в допросную, как самый послушный заключенный.

Вообще я не ожидал, что у ЦИРа имеются собственные застенки. В прошлом проштрафившиеся проходчики подлежали передаче военному трибуналу, где с ними и разбирались при закрытых дверях. Но это были уникальные случаи. Зато имелось закрытое учреждение медицинского толка, почти крепость, где содержали людей с неконтролируемыми способностями или расстройствами психики. Но место, где содержали нас, было совершенно иным. Оно располагалось в подвале какого-то небольшого строения на окраине Москвы, спрятанного за высоким забором с колючей проволокой — не для безопасности, потому что с этим вопросом прекрасно справлялись автоматизированные системы защиты и контроля, а скорее для обозначения его статуса. И я был почти уверен, что официально его вообще не существует.

Когда София вела нас сюда, Егор несколько раз делал мне страшные глаза, недвусмысленно намекая, а не свалить ли нам куда подальше, пока есть такая возможность.

Скорее всего, шансы у нас действительно были. Но тогда мне показалось это глупостью. Да, мы влипли в неприятную историю. И были жертвы. Но разве их кто-то считает в пустоши? А если уж считать, то давайте тогда заодно пересчитаем и людей, пострадавших от деятельности лаборатории. Можем даже Крестоносца в свидетели позвать. Я был уверен, что мне предстоит долгий и непростой разговор, а потом все утрясется и уладится.

Но до сих пор ничего так и не утряслось.

Вопреки моим ожиданиям Данилевский на первом допросе не присутствовал. Только София. Поразмыслив немного, я сразу с максимальной прямотой сказал ей, что обсуждать сложившуюся ситуацию готов только непосредственно с Яном, поскольку информация, которой я обладаю, носит конфиденциальный характер и я не считаю себя вправе раскрывать её кому-либо ещё.

Она прожгла меня ненавидящим взглядом. Но при этом сказала:

— Я передам твои слова господину Данилевскому.

И приказала охране отвести меня обратно.

На этом наш разговор и закончился. Остаток дня и всю ночь мы с Егором провели в своих «одиночках».

И вот наконец-то я дождался второго приглашения.

Но когда меня ввели в переговорную, я с удивлением обнаружил, что Яна в ней нет. Только София. В своем неизменном черном костюме и с глянцево-красной помадой на губах.

— Доброе утро, — озадаченно проговорил я.

— На твоем месте я бы не была в этом так уверена, — усмехнулась она, усаживаясь в кресле поудобней и скрещивая руки на груди. — Что ж, присаживайся. Монгол.

Я сел на выставленный перед столом жесткий железный стул. Подвинуть его было нельзя: и ножки стула, и кресло Софии, и тяжелый стол — все было накрепко приделано к полу.

— София, я же все уже сказал вчера…

— На личную встречу с господином Данилевским можешь не рассчитывать, — с победоносным видом перебила она меня. — Он сейчас очень занят. По крайней мере, для тебя. Так что без вариантов. Тебе придется иметь дело со мной.

— Это его прямое распоряжение? — уточнил я.

— Похоже, ты не понимаешь серьёзности своего положения. Ты меня не слышишь? У Яна больше нет на тебя времени, — заявила София, слегка наклонившись вперёд. — А я ведь предупреждала, Монгол. Говорила, что таких ошибок Ян не прощает.

— Каких таких ошибок? — спросил я, прищурившись.

София смерила меня таким взглядом, будто я задушил ее веру в человечество.

— Вот уж не знаю, где тебя отыскал Ян, какое прошлое скрывается за твоей фальшивой биографией и по какой причине ты был зачислен в штат, но явно не за боевые способности, которых в твоем хилом перечне я даже близко не нашла, и не за высокий интеллект…

У меня непроизвольно вопросительно поднялись брови.

Так значит, в личном деле у меня даже перечень способностей имеется? Даже любопытно, какие таланты мне приписал Ян.

А София между тем продолжала:

— … Что ж, объясняю для дураков: эпоха покровительства вашей ущербной группе закончилась. Потому как если ваша причастность к уничтожению лаборатории Белой Короны станет известна хоть кому-нибудь за пределами конторы, это будет не просто скандал. С плеч полетят головы. Конец наступит не только репутации ЦИР, которую Ян поднял буквально из пепла своими руками, деньгами и связями. Но и карьере самого Данилевского, взявшего к себе на службу убийц и воров. Согласно заявлению Белой Короны, из лаборатории были похищены десятки экспериментальных образцов ока Минервы. Где они все? У вашей подружки? Где она скрывается в данный момент? Каким образом планировали связаться с ней позднее, или при каких обстоятельствах должна произойти дальнейшая встреча? Кто спланировал это нападение, и кому пришло в голову использовать в качестве прикрытия недееспособного Николая Свиридова? И главный вопрос: что являлось настоящей целью всей этой истории? Рассказывай все и по порядку!

Я задумчиво почесал затылок. На пальцах противно поскрипывала набившаяся в волосы пыль.

Буря, будь она неладна.

Вот, значит, как. Тупая кража, идиотский план с Крестоносцем, подстава самих себя и жидомассонский заговор — вот что видит в случившемся госпожа дознаватель. Тяжелый случай.

Очевидно, что Ян к этому списку вопросов руки не прикладывал.

— То есть, по-вашему, мы дружно запланировали ограбить лабораторию, взяли в долю Свиридова, а потом отдали все сокровища Зеленой в наивной надежде, что она поделится с нами позже, а сами вернулись в лоно ЦИР, потому что совесть не позволяла нам разбогатеть, не пострадав хорошенько в вашей допросной? Очень оригинальная версия.

София замерла на секунду, потом резко встала.

— Мне все это надоело, — бросила она и вышла, хлопнув дверью. Я остался один в небольшой комнате с глухими серыми стенами.

Прошло минут двадцать, прежде чем она вернулась. На этот раз не одна, а с двумя охранниками и немолодым мужчиной в простых темных брюках и светлой рубашке, с металлическим кейсом в руках. Я напрягся. Такие кейсы в ЦИРе никогда не сулили ничего хорошего.

Охрана заперла двери изнутри.

— Последний шанс, Монгол, — голос Софии зазвенел металлом. — Говори сейчас, или я достану из тебя информацию другими методами.

Человек с кейсом поставил свою ношу на стол и щелкнул замками. Внутри блеснули шприцы с мутноватой жидкостью и странное устройство с электродами.

— На случай, если ты не знаешь — это нейросканирующий интерфейс, — заявила красногубая дура. — Вещь болезненная и оставляющая… скажем так, последствия. И никто не придет к тебе на помощь, потому как стены здесь звуконепроницаемые. Выбор за тобой, — он взяла шприц, медленно сняла защитный колпачок. — Правда сейчас или правда через боль.

Я стиснул зубы.

Эта сука правда не понимает, к чему сейчас меня толкает?

Никакую хрень, само собой, я себе колоть не позволю. И говорить ничего не стану, потому что все то, что я знаю — оно не для такой маленькой головы, как у нее. И готов дать руку на отсечение — Данилевский не давал ей санкций на подобные действия. Потому что он-то как раз хорошо представляет себе, на что я способен. Даже если бы прислуживал Белой Короне, что само по себе было довольно трудно представить, то ни за что не одобрил бы весь этот инквизиторский бред и обставил бы дело совсем по-другому.

С другой стороны, если я сейчас прибью кого-нибудь из охранников или саму эту дуру, обратного пути уже не будет. Данилевский определенно не спустит мне убийства своих сотрудников. Скорее всего, даже разбираться не захочет в причинах, ему будет достаточно того, что я положил своих.

Человек, которого я хотел бы видеть своим другом, станет врагом. Причем лютым. Потому что происходящее здесь и сейчас он воспримет как личное предательство. И это понятно. Я бы тоже так воспринял. В некоторых вопросах мы с ним очень похожи.

И мне останется только один путь — в бега.

А Данилевский будет следовать за мной по пятам. И уничтожать все, к чему я прикасаюсь и что мне дорого.

По крайней мере, на его месте я бы сделал именно так.

Я поднял на Софию внимательный взгляд, пытаясь прочитать в ее блестящих глазах то, о чем она думает.

Но то ли в ее черепной коробке мыслительный процесс был временно приостановлен, то ли его напрочь перекрывала победоносная радость.

Она смотрела на меня, как на дождевого червя у своих ног.

— Ну так что? — снова спросила она меня. — Язык проглотил?

София кивком головы указала на меня охраннику справа, и тот, шагнув ко мне ближе, многозначительно ткнул в меня пистолетом.

Второй конвоир нервно поёрзал и отступил к запертой двери, поправляя кобуру на поясе. Человек с кейсом замер, будто боялся спугнуть момент. А София… София дышала ненавистью.

Ну что ж, поехали. И будь что будет.

Опережая время, я на максимальной скорости вырвал пистолет у конвоира — так быстро, что его пальцы щёлкнули по пустому воздуху, будто пытаясь поймать муху, подорвался со стула, хорошенько врезал парню коленом в пах. Смахнул со стола кейс с «нейроинтерфейсом» — так, что он полетел в стену. Медленно и плавно, будто в невесомости.

И приставил дуло к виску Софии.

Кейс с грохотом врезался в стену. Шприцы рассыпались по полу, как битое стекло после драки в баре. Обезоруженный охранник приглушенно вскрикнул, сложившись пополам.

— Вот вам и хилый перечень способностей, — сказал я, глядя в упор на Софию.

Женщина замерла. Буквально застыла, напряженно вытянув тонкую шею. Её губы дрогнули, но не от страха — от ярости.

— Ты…

— Я, — перебил я. — А теперь слушай внимательно, потому что повторять не буду. Ты позвонишь Данилевскому. Прямо сейчас. И скажешь, что твой «доблестный допрос» закончился тем, что Монгол взял тебя в заложники. И что, если он хочет получить ответы на свои вопросы — пусть приходит лично. А если нет…

Я наклонился к её уху и добавил шёпотом:

— … то, как сказала одна моя остроумная знакомая, на нашем с тобой могильном камне напишут, что мы жили счастливо и умерли в один день.

Я забрал у нее шприц, шваркнул об стену, а саму Софию развернул к себе спиной, чтобы было удобней.

Охранник справа, всё ещё сидя на корточках и держась за больное место, прохрипел:

— Как… Когда?..

— Магия, не иначе, — усмехнулся я. — Эй ты, у двери! Пять шагов вправо, и без резких движений. Ну что ты, родной, проморгайся уже и делай, что сказано. Вот так, хорошо. Теперь отстегивай поясной ремень с кобурой. Толкни ногой ко мне. Медленно подойди к своему напарнику, возьми у него наручники и пристегни к ножке стола. Отлично. Теперь ты, в рубашке! — покосился я на остолбеневшего мужика, которому я раздолбал кейс. — Сними с себя ремень и привяжи второго охранника к другой ножке.

Тот сообразил быстро. И ремень затянул, как надо — так, что бедный парень аж поморщился от его рвения.

— А теперь отойди еще дальше и развернись лицом в угол. Вот так, молодец.

София сглотнула. Чуть повернула голову, краем глаза стараясь взглянуть на меня.

— Хорошо, — прошипела она. — Я сделаю, как ты сказал. Но ты не понимаешь, что делаешь.

— Поверь, я это понимаю куда лучше, чем тебе бы хотелось, — парировал я. — Потому что, если бы Ян действительно хотел меня сломать, он бы прислал не тебя с твоим дешевым театром. Он бы пришёл сам. Ну так что? Как звонить будем?

Тишина.

— Твой смартфон у меня в правом кармане пиджака, — проговорила она наконец.

Я похлопал рукой по ее карманам. Нащупал смартфон. Вытащил.

— На, — сказал я, передавая ей устройство.

Она набрала номер. Поднесла мой кирпич к уху. Подождала немного. А потом проговорила:

— Нет, это София. Я сожалею, что…

Я больнее вдавил пистолет ей в висок:

— По существу, слово в слово! Я проводила допрос Монгола, и собиралась использовать нейросканирующий интерфейс… Повторяй!

Тогда в первый раз ее голос дрогнул.

— Я проводила допрос Монгола, и собиралась использовать нейросканирующий интерфейс… — она вздрогнула всем телом, будто от трубки ее током приложило. — Нет! Нет, я не… — забормотала она, но я перебил ее.

— Без отступлений, София! Повторяй: он оказался не в восторге от этой идеи, взял меня в заложники и ждет тебя!

Но София уже опустила руку со смартфоном, из которого доносились гудки.

— Отключился, — тихо сказала женщина.

— Что сказал?

— Приказал сидеть тихо и ждать.

— Отлично, — удовлетворенно кивнул я. — Значит, подождем.

Ну вот. Теперь начинается самое интересное.

С Софией вместе я отступил к креслу и сел в него, посадив женщину спиной к себе на пол промеж своих коленей. Так все мои заложники оставались на виду, и при этом мне было удобно.

София брезгливо содрогнулась, взглянув на кровавые пятна на моих штанах.

Не нравится, стало быть. Что ж, я бы тоже предпочел чистые. Но нам обоим придется потерпеть.

Прошло, наверное, около получаса, когда я услышал сначала шорохи за дверью, а потом она с грохотом распахнулась.

А в дверном проеме появился Ян Данилевский. Один, без сопровождения.

Он выглядел так, будто приехал прямиком со светского приема — темно-синяя тройка идеального кроя, темно-фиолетовый шелковый галстук с золотым зажимом, украшенным россыпью бриллиантов. Дорогие часы на запястье мягко поблескивали матовым золотом, перекликаясь с перстнем на другой руке. Все это лишь подчеркивало неестественную бледность его кожи и странный, почти ястребиный взгляд светло-желтых глаз.

В допросной пахнуло дорогим древесным парфюмом и едва уловимым ароматом виски.

Его тяжелый взгляд остановился на мне.

— Ян, я почти… — начала было София, но Данилевский резким движением руки приказал ей замолчать.

— Выйдите отсюда, — потребовал он. — Все.

И его голос прозвучал так, что даже у меня мурашки по спине пробежали.

Данилевский прошел в допросную, смахнул со стула невидимую пыль ладонью и сел напротив меня, закинув ногу на ногу.

София осторожно покосилась на меня, словно не была уверена в том, не выстрелю ли я.

— Ян, его способности не соответствуют заявленному перечню, и я… — во второй раз заговорила она.

— Ну разумеется, они не соответствуют, — со сдержанным раздражением отозвался Данилевский, при этом не сводя с меня пристального взгляда. — Давайте, помогите уже этим, — махнул он рукой на скованно-связанный дуэт охранников — и оставьте нас!

София поспешила исполнить его распоряжение. И через несколько минут мы остались с Яном вдвоем.

— Ну что, герой, — сказал он, переплетая пальцы в замок у себя на колене. — Ты хотел говорить со мной? Что ж, я здесь. Говори.

И его поза, и тон — все говорило о том, что я, к сожалению, просчитался.

Данилевский не был на моей стороне.

Я усмехнулся. Разжал пальцы и с глухим стуком бросил пистолет на стол.

— Честно говоря… Я теперь даже не знаю, о чем. Ты что, и правда дал ей приказ уколоть меня этой нейротической дрянью?

Данилевский резко вскинул подбородок. В его глазах, обычно ледяных, вдруг вспыхнуло что-то горячее и опасное.

— Не городи херню!

Он ударил ладонью по столу так, что пистолет подпрыгнул. От него вдруг пахнуло дорогим виски — не просто легким шлейфом, а густым, как туман в пабе после полуночи.

— София действовала по своему разумению, — сквозь зубы процедил Ян. — А разумение у нее порой мечется между преданностью собаки и «Молотом ведьм». В данном случае имеет место грубое самоуправство. Разберусь. Но знаешь, кто мне сейчас интереснее её? Ты, бл##ь.

От неожиданности у меня изумленно поползли брови вверх.

Не потому что Ян назвал меня объектом своего интереса. А то, как он это сказал!

— Смотри-ка, сколько интересных вещей я узнал одновременно, — продолжал он, как ни в чем не бывало. — Про фантастическую гибель Зеленой, которую один из моих наблюдателей случайно поймал своей онлайн трансляцией через встроенную в сетчатку камеру четыре часа назад. Живую и вполне здоровую. Про твой маленький отпуск в пустоши на территории секретной лаборатории одной из мощнейших корпораций у нас в стране. С почти сотней трупов и исчезновением экспериментальных образцов ока Минервы. Про твою добрую дружбу с Николаем Свиридовым, о которой я почему-то ничего не знал. И, насколько я могу судить, это только начало моих удивительных открытий о человеке, которому я дал новую личность, чистую биографию, дал работу, в конце концов! Я даже дружкам твоим анкету почистил! Вытащил из говна, отмыл и до последнего продолжал прикрывать вам задницу. Твою мать, Монгол, я же собственными руками собирал тебя из лохмотьев после Золотого Руна! А ты врал мне в глаза!

Он поднялся со своего стула, стянул с шеи удавку фиолетового галстука и швырнул ее на стол рядом с пистолетом. Бриллиантовая булавка тонко звякнула о металл.

Ян прошелся по допросной. А я сидел в кресле, свесив тяжелые руки с колен и напряженно соображая…

В общем-то Данилевский был прав. Я и правда о многом умалчивал. Так что у него имелось достаточно поводов злиться.

Я поднял глаза на Яна.

— Ну и что же ты решил? Вопрос непраздный, потому что при всех моих недостатках за крошечный промежуток времени я принес тебе столько новой информации о рифтах, сколько другие сотрудники ЦИР — такие, как твоя София — не сумели бы и за годы своей правильной работы.

Ян повернулся ко мне. Усмехнулся.

— Все верно. В этом-то и загвоздка. И если бы не она, ситуация разворачивалась бы совершенно по другому сценарию. Я и видеть тебя не могу, и просто так стереть с лица земли тоже рука не поднимается. По крайней мере, пока. Но пичкать тебя химией, которая может повредить то ценное, что ты носишь в своей дурацкой голове, я точно не собирался. Так что готового решения у меня не было. Зато имелось множество неотложных и очень важных дел, потому я и решил пока просто подержать тебя здесь.

Я усмехнулся. Кивнул на его костюм.

— Судя по всему, дела реально неотложные.

— А ты думал, сражения происходят только в пустошах и рифтах? — хищно прищурился он. — Вообще-то все войны и государственные перевороты начинаются не на поле брани, а в дорогих гостиных, между десертом и игрой в бильярд. И сегодня я свое сражение проиграл. А тут еще одна холера задела за живое мой персональный геморрой, и мне пришлось примчаться сюда в четыре утра, чтобы они к хренам не поубивали друг друга! — он двинулся ко мне, заложив руки в карманы. Я поднялся ему навстречу, глядя на то, как его холодная маска буквально таяла на глазах, открывая живое гневное лицо. — Ты хотел говорить со мной? Исполнено, черт возьми. Я здесь. Попробуй рассказать мне что-то такое, чтобы мое желание прибить тебя прямо здесь, на месте, на пьяную голову не победило рациональную мысль сделать с тобой что-нибудь более полезное. И будь уверен — я тебе не девочка София, и не рядовой охранник. Если я захочу тебя уничтожить, здесь даже твоего ДНК не останется!

— А чего ты хотел⁈ — взорвался я в ответ. — Чтобы я, как на духу, вывернул душу незнакомому хлыщу, который с порога заявил — здравствуй, парень, я держу тебя за яйца? Херачь во имя моей идеи, делай что скажу! Или я найду, кому продать твою шкуру подороже! Разве не так⁈

— Не так!!!

— Да с хера ли⁈ Ты мне на каждом шагу напоминал, что я под контролем, что моя жизнь и жизнь моих близких в твоих руках. А в ответ хочешь человеческого отношения? Честности там, открытости, доверия? Да ладно! Вчера меня кинула девчонка, которую я вытащил из-под насильника, перестрелял из-за нее половину лагеря вольников, прикрывал ей спину в бою, а она прикрывала мою. Так с чего бы мне верить тебе⁈

— Где она, и где я! А? Я имею в виду не какую-то фигуральную лабуду, а буквально, прямо сейчас? Так вот, я, тот самый хлыщ, который, видите ли, говорил, что держит тебя под контролем, прямо сейчас нахожусь здесь! В допросной, рядом с тобой, испачканном в неизвестно чьей крови! Хотя по-хорошему закопать бы тебя и дело с концом!.. А та, кому ты доверял, подала мне твою голову на блюде и свалила в розовый закат. О чем это говорит, Монгол? Ты — идиот. И нихрена не разбираешься в людях!

Мы стояли буквально в шаге друг от друга. И орали друг другу в лицо.

И, похоже, это был наш первый по-настоящему откровенный разговор.

В воздухе повисла пауза.

— Хорошо, — сказал я, выдерживая яростный рысий взгляд. — По-честному — значит, по-честному. Что ты делаешь с юрками?

Ян непонимающе отодвинулся от меня.

— Какими юрками?

— Больными. Которых твои вертолеты пачками высаживают в серой пустоши.

Ян отвернулся. Устало провел ладонью по лицу, словно пытаясь смахнуть с него лишние эмоции и остатки хмеля.

— Это еще здесь при чем…

— Да при том!..

— Заражаю генофагом X-25.

Такого быстрого и четкого ответа я не ожидал.

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Он — в своем шикарном костюме, заложив руки в карманы. Я — в пятнистой спецовке, отросшей щетиной и озадаченностью на лице.

— Зачем? — спросил я.

— Для сокращения популяции и подавления приобретенных способностей, позволяющих им трансформироваться в щитовиков. И, к слову, делаю это не только в серой пустоши. Для вольников этот генофаг безопасен — если, конечно, не жрать зараженных. И если ты хотел узнать об этом раньше, мог просто спросить.

Я вздохнул. Теперь мой ход.

— Белая Корона уже давно имеет доступ к интерфейсу рифтов, знает о происходящем в Золотом Руне, а еще ее глава — мой бывший куратор и личный враг, — выпалил я на одном дыхании.

Ян на мгновение застыл. Потом одна его бровь медленно выгнулась. Выражение лица Данилевского было непередаваемым. Смесь недоверия, удивления и озадаченности на фоне гнева, который он все еще не успел взять под контроль.

— Что?..

Я отступил в сторону. Кивнул на кресло.

— Садись. Разговор будет долгим…

Он помедлил. Но в кресло сел.

Я устроился на стуле с другой стороны стола. Между нами символично лежали сорванный галстук и брошенный пистолет.

И я начал рассказывать. С самого начала. Про Таню, про Гамму, про свое возвращение. Про стычку с Егором и знакомство с Крестоносцем. Когда я перешел к истории про Зеленую, пухлого и Командора, Ян расстегнул воротник.

— Подожди минуту.

Он тронул устройство у себя в ухе и громко сказал:

— Принесите виски, и что-нибудь поесть. Без разницы, что найдете.

— И, повернувшись ко мне, пояснил: — Голова болит, когда трезветь начинаю.

Буквально через несколько минут к нам собственной персоной вошла София. С бутылкой, стаканом и тарелкой с сыром и ветчиной. Бросив украдкой на меня ненавидящий взгляд, поставила все на стол.

Он поднял на нее усталый взгляд.

— Стакан, София.

Женщина поспешно подвинула ему хрустальную емкость.

— Этот я вижу. Второй где? — с мукой в голосе спросил он.

У Софии дрогнули красные губы.

— Извините, я не подумала, — проговорила она. — Одну минуту.

Когда, наконец, нам принесли второй стакан, Ян открыл бутылку и щедро налил в них золотистую жидкость. Мы выпили. После чего он потребовал:

— Продолжай!

И я опять заговорил. Под виски процесс пошел быстрей и легче. Я не упустил ничего. Ни расправы над Медведем, ни ритуала с оком Минервы в рифте, при описании которого Ян положил обратно кусок сыра, который планировал съесть.

Когда я приступил к рассказу о битве с богиней, он даже будто дышать перестал.

А я понял, что все-таки есть кое-что, о чем я даже сейчас не хочу ему говорить — о способности, подаренной мне Гаммой.

— Получается… Ты убил ее оком Минервы? — уточнил Ян.

Я вытащил из кармана черный камешек и положил на стол перед ним.

— Вот этим.

Он взял его в руки.

— Кажется горячим.

— Оно всегда такое. Мы с Зеленой хотели попробовать поставить его вместо ядра в какое-нибудь устройство. Но не срослось, — усмехнулся я и одним глотком допил свой виски.

— Дальше, — потребовал Ян, снимая пиджак, в котором ему стало жарко.

— Как скажешь, — кивнул я, и подробно описал события в лаборатории ЦИР. Потом, уже вкратце и смягченном варианте, момент с побегом в компании разноглазой девчонки по имени Лекса, которая оказалась дочкой какой-то важной шишки. А после приступил к описанию нашей поездки в пустошь.

Вот тут Данилевский даже пить перестал. Он не задавал никаких вопросов, ничего не уточнял — просто слушал, уставившись на меня пристальным взглядом.

Наконец, я закончил. Подлил себе вискаря и опрокинул в пересохшее горло.

— Вот теперь — все, — сказал я, со стуком поставив стакан на стол.

Ян молчал.

Я почти слышал, как в его голове, толпясь и перекрикивая друг друга, роятся мысли и эмоции.

— Ферма, значит, — проговорил он, наконец.

Я кивнул.

— И, судя по размаху, рынок сбыта у нее немаленький. К тому же я совсем не уверен, что у Короны это единственная лаборатория соответствующего профиля.

Ян покачал головой. Покрутил в руках пустой стакан.

Потом резко встал, надел пиджак и бросил:

— Ладно. Хватит на сегодня.

Он подошел к двери, распахнул ее и, переступив через порог, обернулся.

— А ты чего сидишь? Или особое приглашение нужно? — сказал он.

И я пошел за ним.

В коридоре, у стены, все еще топталась София. Ян даже не взглянул в ее сторону, только бросил через плечо:

— Оформите ему временный пропуск для въезда в город. Далее закажите в «Магнате» приличный костюм и обувь на его размер и пришлите на служебную квартиру в Садовом переулке. Потом свяжитесь с секретарем госпожи Селиверстовой и скажите, что я согласен на предварительную встречу в резиденции Анны Сергеевны, и мне будет очень удобно увидеться с нею в пять.

София открыла рот, но Данилевский уже шел по коридору, не оглядываясь. Я последовал за ним, ловя на себе ее взгляд — такой, будто она мысленно вырывает мне ногти по одному.

И тут я вспомнил, что вообще-то здесь остается мой бородатый приятель.

— А что насчет Егора? — спросил я Данилевского.

— А что насчет него? — Данилевский на ходу поправлял манжеты. — Он тоже поедет. Только не в резиденцию, а в медблок. А потом я вышлю его в ТЦ, пусть отдохнет немного в реальном отпуске, прежде чем снова вляпываться в неприятности.

Мы вышли на улицу.

Утро успело расцвести по полной. Яркое солнце блестело на стеклах и металле, в воздухе пахло свежестью и недавним дождем, от которого на темном асфальте яркими бликами вспыхивали лужи. Возле подъезда стоял черный лимузин с тонированными стеклами.

— Садись, — кивнул Ян.

Я усмехнулся.

— Думал, ты предпочитаешь «Кассандру».

— Предпочитаю, — хмуро отозвался Данилевский. — Но лимузин как галстук. В некоторых ситуациях просто должен быть, и все. Сейчас я отвезу тебя на служебную квартиру, где ты поешь и поспишь. И приведешь себя в порядок. А то воняешь, как помойка.

Мы сели в машину, и автопилот, мигнув зеленым огоньком, завел двигатель.

— Если я правильно понимаю, никаких доказательств нашей причастности к случившемуся в лаборатории у Белой Короны нет. Впрочем, как и у нас нет никаких доказательств проводимых там экспериментов. Но есть один неприятный свидетель…

— Вообще-то свидетелей с нашей стороны хоть отбавляй, — поправил я его.

— Показания Свиридова никто не будет принимать в расчет. Как и ваши с Егором. По-хорошему в эту лабораторию надо было входить иначе, заручившись поддержкой конкурентов Короны и департамента карательной юстиции. Конечно, Корона бы открестилась от собственных сотрудников, нашла какого-нибудь козла отпущения и в итоге замяла бы дело, но ЦИР после этого случая обрел бы дополнительный вес, а садистам пришлось бы действовать сдержанней.

— Ну во-первых, на все это просто не было времени, а во-вторых…

— Во-вторых, или в-пятых, уже не имеет никакого значения, — прервал меня Ян, в то время как автомобиль плавно притормозил перед воротами. — Дело сделано, исходим из того, что имеем. Так вот про неприятного свидетеля. Из реестров сотрудников я Зеленую уже удалил, но, если кто-то ее поймает раньше нас, кто знает, что она там наговорит.

— Не думаю, что она станет признаваться в том, что только усугубит ее положение.

— Думаешь, ее кто-то спрашивать будет? — фыркнул Ян. — Обколят всем, чем можно, электроды к вискам и вперед. Поверь, они узнают все, что захотят. Вплоть до имени хомяка, которого она нечаянно придушила в раннем детстве…

Лимузин двинулся дальше, плавно покачиваясь на неровностях дороги.

— С другой стороны даже имея на руках кучу доказательств Корона вряд ли обратится в ДКЮ с этим делом, — продолжал Данилевский, глядя в окно. — Потому что им не с руки подпускать так близко к своим делам чужих людей. Но врагов мы себе наживем. Прежде всего — конкретно ты, само собой. И лучший способ тебя сейчас защитить — это сдать в аренду.

Я поморщился.

— Чего-чего, прости?..

— Сдать в аренду, — невозмутимо повторил Ян. — Передать по контракту некой более могущественной структуре, чем в данный момент является ЦИР. С которой просто не станут связываться. В конце концов, они ведь тоже прекрасно понимают, что твои слова, даже если ты вдруг решишься заговорить, ничего не стоят. А я со своей стороны постараюсь добавить им насущных проблем, чтобы думать о всяких мелочах у них не было ни желания, ни времени. Ну что ты смотришь на меня так, будто я продал тебя в рабство?

— А это не так?

— Не так! Обычная работа по контракту. Я так и так собирался подписать согласие на твое сотрудничество, но в нынешних обстоятельствах лучше поторопиться с заключением договора. Анна Селиверстова — глава огромной корпорации, одна из самых влиятельных женщин у нас в стране, игрок мирового уровня. И совсем недавно она перенесла репликацию. Чтобы вернуть свои способности, ей теперь предстоит долгий путь по рифтам. А в качестве сопровождающего потребовала тебя.

— Меня⁈ — удивился я. — С чего это вдруг?

— Ее очень впечатлило то, что ты сделал для Биосада. Захотела включить тебя в команду своих телохранителей.

Я развел руками.

— Но… Я же не могу пойти в рифт вместе с ней!

— Можешь, и пойдешь.

— А если там активируется еще какой-нибудь мир? Ходячие мертвецы поломятся, или опять какие-нибудь всадники с глазами Минервы наперевес? И что я тогда делать буду?

— Девушку в беде спасать, — с тонкой улыбкой отозвался Данилевский.

— Ты хотел сказать, бабушку? Нет, ну ты серьезно сейчас? А если эта могущественная пенсионерка помрет там⁈

— А если серьезно, то поначалу вы с ней пойдете не в какие-то серьезные и нестабильные рифты, а самые обыкновенные. А вот потом… Невская Губа, Рыбий глаз, Альфа Астраханского дуэта!

Закрытые частные рифты с уникальными мутациями. Я бы замучился продавливать туда допуск для тебя. А тут такая возможность. Если вдруг где-то поймешь, что игра опять запустилась, просто не иди вглубь этого мира. Отведи клиентку от разлома метра на два, и возвращайтесь назад, как только переход обратно станет активен. Все! К тому же ты будешь не один, у нее там целая группа телохранителей. Ну а если что-то пойдет совсем не так, то просто сделай удивленное лицо и приложи все силы, чтобы спасти ее от опасностей этого жестокого мира рифтов. Говорят, в молодости она была вполне привлекательной, так что тебе должно понравиться. И ей заодно. Неплохой вариант, между прочим.

— Ян!..

— Извини, но придется потерпеть, — со вздохом сказал он. — А пока ты будешь в рифте, я постараюсь найти Зеленую.

Я задумчиво потер колючую щеку.

В целом, если отключить эмоции, идея Данилевского была не такой уж безумной. Уникальные мутации — это хорошо. По крайней мере, попробовать точно стоило.

Одно только меня смущало.

— Я согласен, но при одном условии. Вернее даже при двух.

— Ну началось, — устало откинулся на спинку сидения Ян. — Дал же бог сотрудников. Ну?

— Егор пойдет со мной. Он — моя команда, а значит, мы работаем только вместе.

— Ты его усыновил что ли? — недовольно фыркнул Данилевский.

— А ты, значит, хочешь спрятать меня от Короны в рифте, а его одного в ТЦ отправить? Так не пойдет.

Ян вздохнул.

— Да понял я. Не могу обещать, но можно попробовать.

— Что значит «можно попробовать»? Все ведь зависит от тебя, как преподнесешь — так и будет. Один я не пойду.

— Я же уже сказал — посмотрю, что можно сделать. А второе что?

— Присмотри за его дочкой. Пожалуйста.

— Девчонку они трогать не станут, даже не переживай. Им как раз совсем не нужно, чтобы у вас предохранители посрывало, и вы пошли во все тяжкие. Им нужно ваше молчание. Но я все равно присмотрю.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я.

Ровно в пять часов дня Данилевский, Егор и я вошли в просторную гостиную, залитую мягким светом хрустальных люстр. Шелковые обои, антикварная мебель, картины в тяжелых рамах — все кричало о деньгах и вкусе, причем таком, который не нужно демонстрировать. Он просто был.

Ян шел чуть впереди, безупречный в своем светло-сером костюме, а я — в новом, только что доставленном из «Магната» обмундировании следовал за ним, чувствуя, как непривычно скрипят лакированные туфли. Черный костюм сидел идеально, но все равно казался мне чем-то инородным, как будто я нарядился в чужую кожу. Жесткий воротничок белоснежной рубашки, поджатый узлом изумрудного галстука в мелкую полоску, безжалостно натирал мне шею.

Позади нас всех шел Егор. Приказ Яна был категоричным и конкретным: не отсвечивать. Просто стоять и помалкивать, изображая мебель.

Я волновался. Еще никогда я не работал на женщину. Тем более — на старушку. Что там происходит у них в головах? Чего она ожидает от меня, и как мне себя вести, чтобы эта миллионерша не превратилась в еще одного врага вместо условного партнера?

И тут из глубины комнаты навстречу нам поднялась… девушка.

Высокая, стройная, в облегающем платье цвета слоновой кости, с волосами, собранными в небрежный, но явно продуманный до мелочей узел. Блондинка. Лицо — будто выточенное из мрамора, с высокими скулами и светлыми голубыми глазами. Она двигалась легко, но чуть неуверенно, словно еще не привыкла к собственному телу.

Ян галантно склонил голову.

— Анна Сергеевна, добрый день, — улыбнулся он.

Я последовал его примеру, приветственно склонил голову под пристальным взглядом внимательных голубых глаз. А в голове крутился вопрос: ну и где же тут старуха?

Опомнись, Монгол. Женщина в этом теле — древняя, как… Как…

Может быть, даже как ты сам.

— Ян, — ее голос оказался неожиданно низким, томным, чуть хрипловатым. — Наконец-то. Я уже начала думать, что вы не хотите принимать мое предложение.

— Ни в коем случае, — отозвался Данилевский. — Просто некоторые формальности потребовали больше времени, чем ожидалось. Позвольте представить — Марат, он же Монгол.

Анна Сергеевна подошла ко мне ближе. Медленно обвела взглядом — от ботинок до лица. И в ее глазах мелькнуло что-то… знакомое?

— Ну, здравствуйте, Марат, — бархатным голосом проговорила она, улыбаясь. И с таким выражением лица, будто ждала от меня какой-то определенной реакции.

Вот только какой?..

— Рад познакомиться с вами, Анна Сергеевна, — сказал я, стараясь выглядеть вежливым. — Обещаю, что приложу все силы, чтобы не разочаровать вас.

Ее взгляд вдруг стал холодным. Улыбка все еще сохранялась на губах, но я чувствовал своим внутренним предсказанусом — что-то пошло не так. Вот только я не понимал, что именно.

— Что ж… — задумчиво проговорила она, легонько касаясь тонкими длинными пальцами лацкана моего пиджака, словно чтобы смахнуть несуществующую пушинку. — Уж постарайтесь, Марат. У вас для этого есть… потенциал.