Осколки мира. Том 2. Рыцарь мечей

Глава 25 Приподнимая маски

В голове у меня загудело. Виски сдавило. Пульс участился, и продолжал набирать обороты.

И все это происходило вовсе не из-за какого-то там волнения или внезапно нахлынувшей радости, что контакт состоялся. Отнюдь. По всей видимости, дело было в физиологической побочке этого самого контакта.

Я коснулся ладонью лба. Он оказался влажным.

Вот, значит, как. Долго в таком режиме не поболтаешь.

«Ты — какая-то программа? Элемент системы?» — спросил я.

«А ты? — услышал я в ответ. — Тебя можно назвать какой-то подпрограммой? Элементом системы?»

«Может быть, в каком-то смысле. Но прежде всего я — человек, гомо сапиенс, личность.»

«А я — Кукольник. Личность. Элемент системы. Но не элемент игры.»

«О какой игре идет речь? В чем она заключается?»

«Понять, в чем она заключается — одна из задач игры. И я не стану тебе подыгрывать»

«А если я не хочу ни во что играть?»

«Твое желание не является принципиальным условием. И потом, ты уже в игре. Хотеть или не хотеть для тебя уже слишком поздно»

«А если я захочу выйти из игры? Это же возможно?» — спросил я, чувствуя, как толчки сердца в груди становятся все болезненней.

«Ну разумеется, — насмешливо ответил голос. — Это очень просто.»

«И как же?» — спросил я, поскольку сам Кукольник переходить на подробности не спешил.

«Умри».

Да твою ж мать, что за разговор дурацкий получается? Он вообще уверен, что он действительно «личность», а не какая-то дополнительная подпрограмма этого интерфейса?.. Надо как-то сосредоточиться, собраться…

«Вообще-то я тебя сейчас слышу, — неожиданно прозвучало в моей голове. — А разговор у нас получается ровно таким, какие ты задаешь вопросы. Попробуй мыслить шире, Отшельник. Иногда ты на это способен. И последнее. Перестань гадать, что я такое. Фундаментальные ограничения возможностей твоего мозга не позволят тебе это представить. Точно так же, как бесконечную ленту Мёбиуса в 4D или сферу с суммой углов треугольника больше ста восьмидесяти градусов. Даже сам факт разговора со мной вынуждает твои физиологические системы работать на пределе. Чего еще ты хочешь от себя? Так что в следующий раз придумай вопросы получше.»

Я бы хотел ему возразить. Как-нибудь разумно и качественно. Но, наверное, добрая половина моего сознания сейчас рефлекторно контролировала изменения физического состояния, которое буквально с каждой секундой становилось все хуже.

«Для выражения всего, что трудно представить с помощью банального воображения, существует математика!» — уже вслух возразил я, чувствуя, что еще немного — и мне придется прервать наш диалог.

В ответ я услышал…

Смех?..

«Хорошо. Тогда попробуй для начала представить с помощью математики самого себя. Мне любопытно, как ты это будешь делать. Продолжим наш разговор позже, когда ты будешь к нему готов — и эмоционально, и физически.»

После этого белый шум исчез. Перед глазами вместо черного экрана я увидел кружащиеся цветные круги и звездочки. Невидимый обруч спал с головы, и я жадно глотнул воздуха, будто долго бежал.

Личность, значит?

Что ж. По крайней мере, он не лишен эмоций, как если бы и в самом деле был живым. А еще — этот разговор не окончен, у него будет продолжение. И я подготовлюсь к нему как следует, пусть не сомневается!

— Ну что? — нетерпеливо спросил Егор, подсаживаясь ко мне. — Я так понял, все получилось?

— Его зовут Кукольник, и я участвую в игре.

— И что получит победитель? — не задумываясь, выпалил Егор.

Я озадаченно похлопал глазами.

Победитель?..

Мне как-то даже в голову не пришло спросить об этом. Факт того, что кто-то без моего ведома приписал меня к какой-то «игре» так выбесила, что я думал прежде всего о том, как от нее избавиться, а не стать победителем.

— Я… не спрашивал, — признался я.

— Ладно, — после небольшой огорченной паузы сказал Егор. — А что ты тогда узнал?

— Что с ним можно говорить, как с человеком. Он считает себя непостижимой личностью. Он нарекает имена и, как он выразился, раскладывает карты, но не играет сам. А выйти из игры можно только после смерти, — ответил я. — Кроме того, при контакте меня физически плющит, повышается артериальное давление, начинается тахикардия и прочие радости, так что беседы у нас, полагаю, будут короткими. По крайней мере, пока что. Если мне не удастся какими-то мутациями скорректировать этот эффект. Правда, я пока что не понимаю, какими.

— Ты спросил про Жреца? — подал голос Крестоносец.

Я отрицательно покачал головой.

— Не стал. Отшельник, Жрец — это ведь все игровые роли. А я не знаю, должен ли Кукольник знать о том, что Жрец назначил мне встречу.

Егор нахмурился.

— Ты серьезно в Китай собрался?

— Да, — кивнул я. — Почему нет? Мне теперь втройне интересно, зачем он хотел меня увидеть.

— Ну даешь, — хмыкнул Егор.

Я вздохнул. Поднялся со своей скамейки, сходил в общую галерею. Встретил там тётушку и попросил воды. Та выдала мне целую двухлитровую канистру и мягкий пластиковый стаканчик.

Так мы переждали бурю.

Утром нас накормили плотным завтраком и даже угостили кофе.

Потом провожали. Или, вернее, просто наблюдали, как мы собираемся. Гаврилыч сидел на камне неподалеку от спуска в подземелье и курил папиросы вместе с тётушкой, о чем-то негромко переговариваясь. Роман помогал нам расчехлять Бизона.

На место водителя забрался Егор.

— Ну что, да помогут нам боги Короткого? — усмехнувшись, сказал он и потянулся к замку зажигания.

На удивление, грузовичок лишь пару чихнул и заработал, ровно, уверенно. Как ни в чем не бывало.

— Идеально!..

Я улыбнулся. Обернулся на Крестоносца.

Тот стоял чуть поодаль с эпичным выражением лица глядя куда-то вдаль, поверх девственно чистой поверхности пустоши, разглаженной бурей.

— Вот чё он там сейчас делает? — тихо спросил меня Егор. — Спиритический сеанс связи, ёпта? С безвременно отлетевшей кукухой.

Я со смеху фыркнул, но взглянул укоряюще.

— Ты чего такой злой с утра?

— Да не злой я, просто глянь как стоит! Голову задрал, пальцы растопырил — точняк какие-то сигналы ловит…

И в этот момент до моего слуха донесся звук пролетающего вертолета. Причем не одного, а сразу нескольких.

Мы с Егором разом умолкли, подняли головы на звук и увидели, как по ржавому небу вдалеке пролетели две серебристые вертушки.

— Ехать надо, затянули мы, — проговорил я, наблюдая за их полетом.

— Да вообще насрать, — с ухмылкой отозвался Егор. — Думаешь, они трех чудил на разваленном грузовике искать будут? Да как бы сука не так. Минимум армию, с танками и пароходами. Тем более следов никаких не осталось.

— Хорошо бы, — вздохнул я.

— Эй, нам ехать пора! — крикнул Егор нашему спиритисту. — Слышь, Крестоносец!

При звуке своего прозвище великан вздрогнул и обернулся.

Впрочем, вздрогнул не только он.

Но и тётушка рядом с Гаврилычем.

Старик в свою очередь медленно поднял голову и перевел взгляд на нашего спутника, по поводу которого еще вчера все весело посмеивались, что, мол, убить за носки может.

Крестоносец двинулся к нам, уселся назад. И Егор, как ни в чем не бывало, еще раз на прощанье махнув рукой Гаврилычу, принялся разворачивать машину.

Тот тоже махнул в ответ, поворачиваясь следом за отъезжающим Бизоном с истлевшей чуть не до половины папиросой в зубах.

— Это я зря сделал, да? — когда мы уже немного отъехали, спросил меня Егор.

— Ну…

— А как еще мне его назвать надо было? Папой Римским? — развел руками Егор. — Крестоносец он и есть Крестоносец… Короче, теперь у старика еще одна байка будет.

Я улыбнулся.

— Типа того.

— Сейчас мы куда? Этого, — зыркнул он в зеркало заднего вида. — домой теперь возвращать нельзя.

— Нельзя, — кивнул я. Обернулся к Крестоносцу и на всякий случай пояснил. — Если ты останешься в пустоши, они тебя в ближайшие дни найдут и добьют.

— А в ТЦ, думаешь, не найдут? — мрачно заметил Егор. — С нами со всеми в придачу…

Я понимал, что под этим «всеми» он имел в виду не только себя и меня, но и Эмку, которую однажды уже не уберег.

— Крестоносцу не место в ТЦ, — проговорил великан.

— Это ты, конечно, как боженька смолвил, но тогда куда прикажешь тебя везти? — хмуро отозвался Егор.

— Крестоносцу действительно не место в ТЦ, — задумчиво проговорил я, — И Николаю Свиридову — тоже. А вот Москва — другое дело.

— Николаю Свиридову не место в Москве

— Тогда, может, прям тут тебя высадить? — уже сердито спросил Крестоносца Егор. — Не место ему!

Тут я хлопнул себя по лбу.

— А ведь он прав! Биосад ведь базируется не в Москве, Егор. Он базируется… — я обернулся к Крестоносцу. — Ты, кажется, в Сочи родился?

— Штаб-квартира Биосада располагается по адресу: город Сочи, улица Гагарина… — забормотал наш великан.

— Чё, предлагаешь по пути его до Сочей подбросить? — фыркнул Егор. — Или нашу мегеру попросишь вертолет для него подогнать? А заодно рассказать, как мы, сука, весело отпуск провели?

— Думаю, надо позвонить Данилевскому, — сказал я, доставая из кармана смартфон.

И стоило только мне вытащить свой булыжник на свет, как он истерически запрыгал у меня в ладони, как электрифицированная жаба, оглашая округу бравурной мелодией.

София!

Только ее, блин, сейчас и не хватало.

— Тихо! — строго предупредил я всех.

И принял вызов.

— Доброе утро, София, — любезно и жизнерадостно сказал я в трубку. — Чем обязан?..

С той стороны первые пару секунд была настолько многозначительная пауза, что я практически слышал все те слова, которые мне сейчас ментально посылала эта прекрасная доброжелательная женщина.

Оказывается, матом можно не только ругаться или разговаривать. Им можно даже молчать.

— Вы. Что. Творите? — проговорила наконец София.

— Я не совсем понимаю, о чем вы, — невозмутимо отозвался я. — В данный момент мы едем…

— Я прекрасно знаю, где вы едете, потому что отслеживаю местоположение вашего смартфона! А еще у меня есть возможность проследить, в каких точках вас фиксировала система вчера — правда, сведения обрывочные, поскольку из-за надвигающейся бури наблюдались проблемы со связью, но этого вашего пунктира мне более чем достаточно. Вашу мать, Монгол!!! — не выдержала она, сорвавшись на крик. — Какого черта вас понесло к Белой Лаборатории⁈ Что ты там делал со своими людьми?

Внезапно «Бизон» дернулся, и Егор резко ударил по тормозам.

А прямо перед нами из серого песка, поднимая облако густой пыли, поднялись три фигуры.

Юрки. Все трое — в какой-то грязной мешковине, лица и руки покрыты ожогами и волдырями, глаза — мутные, с желтым отливом. Один из них подергал головой, словно его шею крутили невидимые руки. Второй стонал, изо рта по пыльному серому подбородку текла черная кровь. А третий… третий был еще совсем молодой парнишка. И он улыбался.

Это были те самые освященцы, которых мы встретили по пути сюда!

Мы с Егором хором выругались одним и тем же коротким звонким словом, будто раньше репетировали.

Выпустив смартфон из руки, я схватился за пистолет и выстрелил в дергающегося юрку. Тот в последний раз крутнул головой — и с глухим стоном упал нам под колеса.

Крестоносец поднял было руку, но я на опережение крикнул ему:

— Не смей, ты нам стекла все вынесешь!..

Егор рывком включил заднюю и откатился от места метров на десять.

Мелкий юрка буквально исчез у меня на глазах.

Не разбираясь, куда он делся, я пальнул в слюнявого.

Тот взвизгнул, дернулся, взвился из пыли, как очумевший джинн. И длинным прыжком бросился нам на капот! Его пальцы вытянулись, кости хрустнули, превращаясь в когти. Раздался скрежет, как будто металлом царапали металл.

— Вот и обрели, сука, способности!.. — прохрипел Егор, выскакивая наружу.

Я последовал за ним.

Слюнявый ловко отскочил от машины, издал звонкий пронзительный крик и сиганул прямо на Егора.

Тот выстрелил не целясь, несколько раз. Темное пятно расползлось по пропыленному мешковатому одеянию, и уродец буквально повис на своем убийце, схватившись за плечи.

Егор отшвырнул его от себя и добил выстрелом в голову.

— Пацан-то где? — проговорил я, осматриваясь вокруг.

— Вознесся, — мрачно отозвался Егор. — Ладно, поехали дальше.

Я сел в машину первым. Подобрал забытую трубку с пола.

София уже прервала связь, так что в динамике была тишина. Зато на маленьком экране мигала иконка сообщения.

Я открыл его.

Это София прислала мне геометку.

— Похоже, нам назначили встречу, — со вздохом сказал я и показал сообщение Егору.

— Ясно, — проворчал тот. — Ну что, Монгол, хотел красивую бабу? Скоро будет. Только не ты ее будешь иметь, а она тебя…

Мы взяли чуть левее и двинулись навстречу указанной точке.

И вскоре пейзаж опять потерял какие-либо признаки жизни. Серый песок, перемешанный с осколками древнего асфальта, тянулся до самого горизонта. Валуны — огромные, отполированные ветрами, поднимались из земли, как надгробия. Небо висело низко, как всегда — коричневато-рыжее, будто покрытое слоем окислившегося металла. Становилось жарко. Горизонт дрожал в мареве.

«Бизон» кряхтел на ухабах, но держался молодцом.

Крестоносец молчал на заднем сиденье, опустив могучие руки себе на колени. Егор крепко держал руль, лавируя между ухабами.

А потом он вдруг задержался взглядом на группе высоких черных камней слева от машины. Присвистнул.

— Ну ты глянь!..

Я повернул голову и увидел сгорбленного человека в балахоне, жавшегося к каменному букету. Он услышал звук мотора и обернулся.

Египетская сила!..

— Это же предводитель освященцев, — узнал я его.

— Он самый, — хмыкнул Егор. — Пророк во плоти! Интересно, чего это его так скукожило.

Пророк неожиданно выпрямился. Вскинул руки и бросился от камней к «Бизону», только клочья его балахона замелькали на горячем ветру.

— Помогите… — застонал он. — Помогите!

— Видать, много святости-то привалило, — со злой насмешкой проговорил Егор. — Одному не унести.

Я пожал плечами.

— Как знать, — проговорил я. — Может, сейчас верная паства на помощь подтянется.

— Помогите!.. — снова сипло крикнул нам освященец. — Они… предали меня… — он захлебнулся кашлем. — Впустили в себя скверну! Воды… Хотя бы воды!..

Егор покосился на меня.

— Что скажешь, начальник?

Я пожал плечами.

— А что я должен сказать? Ходу прибавь. Нам поторопиться надо.

— Понял, — кивнул Егор.

И наш «Бизон» рванул вперед, оставляя проповедника в рыжей пыли.

В зеркале я видел, как он упал в серую пыль. Потом поднялся, шатаясь…

Я отвернулся, глядя опять на серый песок.

— Думал, ты его пристрелишь, — сказал, наконец, Егор после некоторого молчания.

— Зачем? — пожал я плечами.

— Ну… Так. За тех, кого мы недавно пристрелили.

— Так они же сами пришли с ним в эту пустошь за просветлением. Все считали себя лучше остальных и хотели обрести некую силу.

— Мы видели, чего они там обрели.

— Так он же их не насильно их сюда приволок. И сам вряд ли в бункере отсиживался. Хотя, конечно, кто знает. Так что… Жертва он, или убийца, или и то и другое, лично я судить не возьмусь. Но и помогать ему не хочется. Выживет — значит, выживет. Нет — значит, нет.

— Пустошь решит, — многозначительно произнес вдруг Крестоносец.

— Вот пускай они между собой и разбираются, — кивнул я.

Часа через два мы прибыли на место встречи и остановились в указанной точке — плоской, словно специально выровненной площадке среди бескрайней серой пустоши. Выключили двигатель. Стало тихо, если не считать потрескивания остывающего металла и редких порывов ветра, гонявшего по земле мелкие камешки.

— Сколько ждать будем? — спросил Егор, разминая затекшую шею.

— Не думаю, что слишком долго… — пробормотал я, всматриваясь в горизонт.

Как будто в ответ на мои слова где-то вдалеке послышался нарастающий гул. Вскоре в ржавом небе появилась черная точка, быстро превращавшаяся в большой и пузатый вертолет. Машина с ревом пронеслась над нами, сделала разворот и приземлилась в нескольких десятках метров, подняв вихрь пыли.

Дверь открылась, и первым вышел рослый боец в тактической экипировке, осмотрел местность через прицел автомата.

За ним появилась София.

Она была в своем обычном строгом костюме, но вместо каблуков — армейские ботинки.

За ней из вертолета ловко вынырнули еще двое вооруженных людей.

Я двинулся навстречу, Егор последовал за мной. Крестоносец остался сидеть в машине, но его силуэт было хорошо видно через стекло.

— А где Евгения? — спросила София без предисловий. Голос ровный, но в глазах — сталь.

— Это долгая история, — ответил я.

— У меня есть время, — она скрестила руки на груди.

— Не думаю, что сейчас подходящий момент, — я кивнул в сторону вертолета. — Лучше обсудим это позже.

София на секунду сжала красные глянцевые губы, затем резко повернула голову к «Бизону»:

— А это кто?

— Николай Свиридов, бывший официальный наследник Биосада.

София несколько мгновений озадаченно смотрела на него. Потом, нахмурившись, спросила:

— И что он здесь делает?

— Мы нашли его в пустоши, и он был в опасности. В данный момент он нуждается в качественной медицинской помощи и покровительстве своей семьи, — сказал я.

— Допустим, — сказала София, и в ее голосе зазвучало раздражение. — С этим мы разберемся позже. Прямо сейчас я хочу знать следующее: где вы находились и что делали в течении всего прошедшего дня и ночи, и где вы умудрились потерять члена группы.

— Мы не «потеряли» Женьку, — резко сказал Егор. — Она погибла.

Я поднял на приятеля вопросительный взгляд.

Вот как? Погибла, значит? Хочешь прикрыть ее от ЦИР?

Ох и глупость же ты затеял. Рано или поздно Зеленая начнет продавать большое количество качественных «глаз», и тогда ее спалят с потрохами. А нам с тобой придется выкручиваться и объяснять, как так могло получиться, что мы живую от мертвой не отличили.

Хотя, конечно, всегда можно что-то списать на мутации, бурю, юрок…

София на секунду замерла. Ее пальцы слегка сжали рукава пиджака.

— Подробности — позже, — быстро добавил я. — А что касается Свиридова, его действительно необходимо доставить в Биосад.

— Это решать уже не тебе, — резко ответила София. Она махнула рукой, и бойцы направились к «Бизону». — Все трое — в вертолет.

— Он не представляет угрозы, — я встал между ними и грузовиком.

— Монгол, — София произнесла мое имя с опасной мягкостью. — Ты сейчас не в том положении, чтобы диктовать условия. А я работаю здесь не первый день, и, к твоему сожалению, немножко знаю пустошь. И я в курсе, на что способен человек, который сейчас сидит в твоей машине. Я даже его прозвище знаю, представляешь? Это — Крестоносец, единственный измененный с психическими отклонениями, которого ввиду ряда причин оставили на свободе. Так что отойди и не мешай мне работать!

Мы стояли так несколько секунд, глядя друг другу в глаза. Наконец, я отступил в сторону.

Бойцы открыли дверь «Бизона». Крестоносец не сопротивлялся, молча вышел из машины. Изумленно посмотрел на меня глазами недоумевающего ребенка, но позволил себя обыскать.

— Я прошу прощения у господина Свиридова за причиненные неудобства, но таковы требования безопасности, которые я не могу нарушить, — холодным официальным тоном сказала София Крестоносцу. — Надеюсь на понимание. Не беспокойтесь, вам ничего не угрожает. Теперь вы под защитой ЦИР — она обернулся к своим людям: — Поместите господина Свиридова в изолированный отсек, — приказала София. — А этих двоих обыскать, разоружить — и в кабину, под наблюдение.

Когда нас провожали в вертолет, она вдруг сказала мне уже тише:

— Ты совершил большую ошибку, Монгол. Очень большую ошибку.