Осколки мира. Том 2. Рыцарь мечей

Глава 12 Закон джунглей

Моим доктором оказался невысокий худощавый господин лет пятидесяти с военной выправкой и титановой пластиной вместо черепа с правой стороны. Двигался он медленно, чинно. Говорил еще медленней и как-то настолько невыразительно, будто хреновая электронная озвучка зачитывала текст.

Просветив мою бедную голову вдоль и поперек, он принялся рассматривать снимки на большом мониторе, попутно жалуясь монотонным, невыразительными голосом, что работать с такими, как мы, для него невообразимая мука, поскольку понятие «нормы» для мутантов не существует.

— Изучение ваших мозгов ломает мозги адептам академической медицины, — неторопливо рассказывал он мне, пристально изучая трехмерную модель содержимого моей черепной коробки. — Вам-то все равно, а нам приходится с этим жить.

— А нам с этим жить не приходится? — с усмешкой спросил я.

— Кому-то приходится, кому-то нет… — не меняя своего сосредоточенного выражения лица, проговорил Виктор Ильич. — К примеру, есть у меня один пациент с доброкачественным новообразованием. Причем размеры ее были, прямо скажем, весьма внушительные. Я провел мини-консилиум, и мы решили провести операцию и удалить эту штуку. Операция прошла успешно… А парень в итоге потерял одну из своих дополнительных способностей. Впоследствии она восстановилась — вместе с опухолью. Новообразования размером два-три миллиметра — вообще стандартная проблема людей вашей профессии. Такие дела… У меня самого, как видите, с головой тоже не все хорошо. Знаете почему?

— Тоже какая-то опухоль? — предположил я.

Доктор усмехнулся.

— Обычно я отшучиваюсь, что поставил себе титановую вставку после неудачного нападения недовольного больного. Но вам скажу: на самом деле у меня одна половина мозга больше, чем другая. Это врожденное. Выглядит как гемимегалэнцефалия и по идее должно сопровождаться всевозможными неприятными отклонениями, однако я не страдаю ни одним из них. А все почему? Потому что критерии нормы старой медицины устарели, — протянул он, увеличивая до безобразия мой снимок. — Мутируете не только вы. Но и все мы. Человечество переживает новый виток эволюции, стремительно и неудержимо… — нахмурился Виктор Ильич. — И знаете, что самое странное?

— И что же?

— А то, молодой человек, что я не вижу у вас никаких патологических признаков. Вообще. Ваш мозг противоестественно нормален. Я вижу только небольшое воспаление внутреннего уха, и на этом все. Однако должен предупредить вас, что в том случает, если у вас в анамнезе имеется, к примеру, регенерация или что-то еще подобного рода, это может существенно затруднить диагностику, поскольку некоторые явления мы можем отследить исключительно по косвенным признакам, коими являются микроотеки, кровоизлияния, воспалительная реакция и прочее, что тут же гасится вашими способностями.

Теперь уже озадаченно нахмурился я.

Да у меня там какая-то хрень сидит размером с фасолину, какие к черту «косвенные признаки»!

Или… уже не сидит?

Я невольно посмотрел на свои пальцы, вспоминая то странное ощущение, будто твердый предмет стал в моей руке жидкостью и буквально втек в слуховой проход.

— Некоторые явления — это какие, например?

— Да какие угодно, — развел руками Виктор Ильич. — Яд, микроскопические простейшие, личинки в миграционной фазе…

У меня аж ком к горлу подступил, когда я вспомнил, какие личинки видел недавно.

Не дай бог что-то похожее живет теперь в моей голове!

— Однако у вас… — кивнул доктор на мои пластыри на груди. — нет регенерации, насколько я могу судить.

— Ошибаетесь, — вздохнул я и отлепил один из них, демонстрируя свежий шрам. — Раньше не было. Теперь — есть.

— Да? Очень любопытно, — сцепил он руки в замок, уставившись на меня с тем же пристальным вниманием, с которым только что рассматривал снимок. — Господин Данилевский сказал, вы перенесли какое-то специфическое внешнее вмешательство, которое по его предположению должно было сопровождаться видимой травмой, наличием инородных предметов и прочими интересными эффектами.

— Я тоже так думал.

— В самом деле?.. — задумчиво протянул Виктор Ильич. — А знаете что? — оживился вдруг он, будто обрадовавшись какой-то внезапной идее. — А давайте вскроем вам черепную коробку?

— Что? — оторопело переспросил я.

— Некоторые процессы и явления бывает крайне сложно определить традиционными методами… — оживленно заговорил Виктор Ильич, которому явно очень понравилась мысль раскроить мне череп.

— Я категорически против, — заявил я.

— Ну что вы, молодой человек, — обиженно проговорил доктор. — Посмотрите на эти руки! Знаете сколько трепанаций и посмертных вскрытий они сделали?

Я уже хотел возразить, что этот факт, безусловно прекрасный сам по себе, ничуть не вселяет в меня оптимизма и желания показать внешнему миру всю красоту моих процессов и явлений, как услышал за дверями шум и резкие мужские голоса.

Я замер, прислушиваясь.

Доктор тоже повернул голову на шум.

— Что там еще такое?.. — недовольно проговорил он, поднимаясь со своего места.

Дверь в кабинет распахнулась, и к нам влетел один из охранников, в шлеме, бронике и с черным пакетом в руках. Из дыры в пакете наружу торчал окровавленный клинок, который Женька принесла с собой.

— Вы — Монгол? — выпалил охранник.

— Так точно, а что случилось?

— Вооруженные люди в черном пытаются войти в лабораторию, предположительно — гвардейцы Биосада. Мне приказано организовать ваш отход через запасной выход к пожарной лестнице, вместе вот с этим! — вручил он мне пакет.

— Что значит пытаются войти, разве это не охраняемая территория ЦИР? — изумленно спросил я.

— Я должен выполнить приказ, следуйте за мной!.. — с раздраженно поднимая непрозрачное стекло шлема, чтобы я мог видеть его лицо, на котором без труда читались все те эмоции по отношению ко мне, которые он не мог выразить словами напрямую в силу должностного статуса.

— Повторяю еще раз свой вопрос, — уже громче и злее сказал я. — по закону это территория ЦИР? Мы имеем право защищать ее всеми доступными средствами?

— Из доступных средств у нас восемь человек, бронежилеты и тревожная кнопка, реакция на которую будет только минут через двадцать, а их там целый отряд! — взорвался тот, будто выругался мне в лицо. — Теперь понятно⁈

— Понятно, — кивнул я. — Шлем одолжишь? Лицом светить не хочется, — спросил я, с грохотом роняя содержимое пакета на стол опешившего доктора.

СБшник развел руками.

— Ты что делаешь?..

— Я же тебе не лаборантка, чтобы бегать с образцами по лестницам! А проходчик ЦИР. Так что служу конторе, — буркнул я, стащил шлем с его головы и нахлобучил на свою, в то время как из коридора послышались хлопки выстрелов, звон и женский крик.

СБшник даже голову повернуть не успел, когда я уже выбежал из кабинета.

На другом конце коридора, у входа, разгоралась самая настоящая схватка.

Десять чужаков в тактической броне без опознавательных нашивок давили четверых наших, прижавшихся к стене. Снова раздались выстрелы, гильзы зазвенели по гладкой кафельной плитке. ЦИРовцы отстреливались из-за угла, и еще двое держали оборону из-за стойки регистрации. Нижняя панель стойки была в выщерблинах от пуль, но за ней с внутренней стороны располагалось какое-то оборудование в металлических корпусах. Судя по тому, что по полу стелился черный вонючий дым, использовать эти приборы по прямому назначению уже не представлялось возможным, зато получился неплохой щит. Вокруг валялись осколки рухнувших вместе с подносом чашек. Вместо них спиной на столешнице лежал еще один СБшник, заливая кровью белый глянец — похоже, его бронежилет был пробит. Размазывая кровищу по стойке, наши парни затащили его с линии огня в свое убежище. Мимо главного места стычки, в противоположный от меня конец коридора, куда докторша с пучком увела моих подопечных, уже прорвались трое непрошеных гостей.

А в мою сторону с испуганным лицом бежала та самая медсестричка, что варила мне кофе — прямо по центру коридора, подставляясь всем случайным и неслучайным выстрелам.

Подняв глаза, она увидела меня.

— Вы-то куда, без всего и раненый⁈ — вскрикнула девушка, сделав такое движение руками, точно пыталась дистанционно остановить меня.

Вот дурёха, она еще обо мне беспокоится!

Я увидел, как в стойку отлетел еще один цировский боец, а на нас повернулось черное дуло пистолета. Звук выстрела смешался с человеческими криками.

Прибавив скорости, я подбежал к девчонке и вжал ее в стену. Пуля медленно проскользила за моей спиной, и, ускорившись, ударила в окно в конце коридора.

Дзынь!

В стекле образовалась дыра, от которой морозным рисунком в разные стороны разбежались узоры трещин.

Медсестра закричала, в испуге закрывая лицо руками.

— Давай к Ильичу, боком и вдоль стены, поняла? — сказал я ей.

Она убрала ладони от лица и кивнула.

Я подмигнул ей — мол, прорвемся. Хлопнул по стеклу шлема, опуская непрозрачное забрало.

И рванул вперед на такой скорости, что у самого дыхание захватило. По пути сорвал со стены огнетушитель. Подскочил к тем троим, что проскочили зону контроля, и на полном ходу врезал своим пусть не слишком высокотехнологичным, но эффективным оружием в спину ближайшему бойцу. Тот начал медленно падать, рот открылся для крика, который еще только рождался в его груди. Автоматчик, шедший рядом с ним, начал медленно поворачиваться ко мне. Я выхватил у него из кобуры на поясе тяжелый, неудобный для моей руки пистолет и выстрелил прямо в колено. Ого, бронебойный! Сустав разнесло в кровавую кашу.

Отлично. Если что, теперь будет кого допросить.

С остальными можно быть не настолько ласковым.

Последний чужак, развернувшись ко мне, только начал поднимать ствол, как огнетушитель прилетел ему в лицо. Переднее стекло защитного шлема треснуло. Парень свалился на пол. Кровь брызнула на белую плитку. Я с усилием ломанул его огнетушителем еще раз, с противным хрустом смешивая осколки стекла с осколками лицевых костей.

И обернулся к основной перестрелке.

Скорость отпустила.

Растянутые звуки, похожие на зевок Годзиллы, резко сжались, превратившись в истошные крики и мат. Прогрохотала автоматная очередь и вопль одного из чернышей с имплантированными механическими руками:

— Не косить всех подряд! Мутантов брать живыми!

И тут из бокового коридора вынесся Егор.

Босой, в нелепой больничной сорочке в цветочек и с куском стойки для капельницы вместо дубины.

А за ним — незнакомый мне длинноволосый рыжий парень, из пальцев которого с треском били молнии не хуже шокеров.

Чёрт.

Теперь у нас был еще свой сумасшедший Тесла.

Я усмехнулся. Живыми, значит?

Да нас, мутантов, здесь больше, чем вы сможете унести.

— А-а-ааа! — ору я, и мы врезаемся в драку.

Чей-то электрошоковый кулак бьет мне в плечо — мышцы сводит судорогой. Поворачиваю голову: балаклава, дикие глаза, боевая стойка. Мужик явно кайфует.

Я — нет.

Развернувшись всем корпусом, я сделал обманное движение наверх — и сразу же врезал коленом ему в пах. С хорошим таким усилием.

Мужик охнул. Согнулся. Перестал радоваться. Злобный взгляд его сразу стал жалобным.

Рыжий тем временем схватил двоих за руки — и разряд его биологического шокера ударил сразу через обоих. Парни с жутким воплем задергались и упали нам под ноги. Запахло горелой кожей.

Я поднял пистолет — неудобный, сука, как кусок говна. Может, сделан не для человеческой руки, а под какой-то имплант? И выстрелил в забрало чернышу с железной клешней, который собирался нас живьем брать.

От выстрела шлемак треснул. Защитное стекло вылетело к черту, открывая жуткий вид на то месиво, которое недавно еще было лицом.

Егор вместе с парой наших СБшников протолкнулся вперед, и с диким рыком принялся дубасить своей железной палкой направо и налево.

И сквозь всю эту безумную какофонию я вдруг услышал стрекот вертолета и звук приближающейся сирены.

Похоже, тревожная кнопка отработала быстрее, чем предполагалось вначале.

Черные обернулись на звук, и в следующее мгновение к нам в пробитое пулей огромное окно в конце коридора, разбивая его остатки, ввалился парень в стальном нагруднике, с механическими руками и ногами и шлемом на голове. На груди у него виднелся большой и яркий логотип в виде щита. Проскользив на осколках, он ринулся к нам, вскидывая автомат.

А следом за ним один за другим повалили другие полуроботы. Гул вертолета стал оглушительно громким, за окном засияли красно-голубые отблески сигнальных маячков.

Незваные гости в черном ломанулись прочь. ЦИРовцы разбежались в стороны, давая дорогу щитоносцами.

Я тоже посторонился. Задыхаясь под защитой, поднял стекло шлема, чтобы нормально перевести дыхание.

И это город. Москва. Типа элитное обиталище избранных, средоточие корпораций.

Ну и какая нахер разница между ней и серой пустошью? Небоскребы, мать их? Или юрки посимпатичней?

Я услыхал, как на лестничной клетке заработали автоматы. Похоже, теперь жалеть было уже некого, да и некому, и обе стороны расстреливали друг друга без малейших ограничений.

Пошла жара.

— И часто тут у вас так? — спросил я у тяжело дышавшего рядом со мной ЦИРовского СБшника.

Тот стащил с головы шлем и балаклаву, открывая молодое, разгоряченное до ярко-пунцового цвета лицо, как это бывает у блондинов.

— Не поверишь… — просипел он. — Пока тут работаю — первый раз такой замес.

— А давно работаешь? — спросил я.

— Второй год, — отозвался тот.

— Эй, позовите врачей! — раздались голоса из-за расстрелянной стойки. — Человек не дышит!

По коридору загрохотала каталка, которую тут же вытащили бесстрашные лаборанты, возникшие из запертого кабинета.

Я прислонился голой спиной к холодной стене. Все мое тело вопило о том, что я выжал из него слишком много после недавних травм. Боль накатывала волнами от макушки до пяток, будто меня добрые полчаса месили ботинками.

— Ты как? — спросил меня Егор, вытирая окровавленную руку о свой халатик в цветочек. — Живой?

— Где Женька? — спросил я.

— Ее на тесте развезло, заметало от нормы до полного ледяного обмундирования. Типа откат такой. А у Зеленой травмы недавние, короче плохо ей было. Доктор ввела ей седативное и какую-то подавляющую сыворотку, чтобы заглушить эту ее нейроэнвайро… Короче, способность.

— Так она в отключке?

— Да нет, просто как будто перебрала немного, — пояснил Егор. — Ну и беспомощная на ближайшие пару часов.

К нам подошел рыжий.

— Паша, — с серьезной миной заявил он, протянув мне руку.

Я усмехнулся.

— Степень прожарки точно под контролем? — кивнул я на его протянутую ладонь.

— Обижаешь, — отозвался рыжий.

Я пожал его руку.

— Монгол.

Поток щитоносцев закончился. А на подоконнике, скрипнув осколками стекла под каблуками туфель, очутился невысокий худощавый мужчина лет тридцати, с серебристо-белой прядью в густых вьющихся волосах. Одет он был в черный костюм и белую рубашку с расстегнутым воротом. На широком лацкане пиджака виднелась нашивка с изображением точно такого же щита, как и у механизированных парней.

Как же он оказался в окне? Явно ведь не прыгал с тарзанкой в зубах.

Легко соскочив вниз, мужчина уверенной походкой двинулся к нам.

— Отряд быстрого реагирования Дельта двенадцатого округа, оперативный уполномоченный Кирилл Гринев, — обыденным тоном сообщил он, касаясь пальцами встроенного в висок устройства, как две капли воды похожего на то, что носил над бровью Данилевский. — Пересылаю вам идентификационный код… — он замедлил шаг, смерил взглядом нашу дымящуюся стойку регистрации. — если, конечно, вам есть куда его переслать.