Осколки мира. Том 2. Рыцарь мечей

Глава 16 Час расплаты и зарплаты

Женька выбралась из машины и, босиком, в больничной пижаме, потащилась посмотреть на трупаки. Осторожно переступая через лужи крови и прочие массы, она с любопытством зависла над парнем, которому Егор снес полчерепа. Присвистнула.

— Красиво сработано, — заметила Зеленая. И, повернувшись к Егору, крикнула: — Ну что, мелкого не нашел?

— Похоже, сбежал, падлюка, — с досадой отозвался Егор. — И это, кстати, тоже странно! Обычно им стоит только увидеть добычу, как все, перемыкает напрочь. Мордой в стекло долбиться будет, но никуда не уйдет. А тут…

Краем уха слушая их разговор, я мягко отцепил руки Лексы от руля. Потому что, казалось, если этого не сделать, она так и не выпустит его до конца дней.

— Ты молодец, — подбодрил я девушку, глядящую на меня какими-то затуманенными глазами. — Не каждый с первого раза так сможет. Решительно, без истерики и соплей. Аптечку дашь?

— Да, — полушепотом проговорила она, продолжая смотреть на меня туманным взглядом.

— Ну так… давай.

— Что? — не сразу поняла Лекса.

— Аптечку, — повторил я, отпуская ее руки и показывая на свой бок.

Взгляд девушки прояснился

— А, да, конечно! — спохватилась она.

Открыла багажник, и, осторожно перешагивая через всякие артефакты недавнего происшествия, пошла доставать свой айболитный комплект.

Я хмыкнул.

Однако. Для девочки, укушенной единорогом, у нее действительно очень устойчивая нервная система.

Через минуту она уже вернулась, держа в руке белый чемоданчик с красным крестом.

— Тебе что нужно? Антибиотик, антигистаминное… — начала перечислять она.

— Дай-ка я сам, — перебил я девушку, отняв у нее сундук со сказками. Задрал себе футболку, залил какой-то дезинфицирующей промывкой порезы и, сняв зубами защитную пленку, прилепил пластырь.

— Готово. Убирай остальное.

— Фига ты тренированный. Тебе надо в скорой помощи работать. Чтобы смерть со скуки уволилась.

Я показал рукой вокруг себя.

— Как видишь, у меня слегка другой профиль.

Где-то в глубине леса раздался протяжный вой — нечеловеческий, леденящий.

И не один голос. Много.

Женька резко подняла голову.

Мы все, умолкнув, повернули голову на звук.

— Охренеть, — проговорила она — Я надеюсь, это волки?

Егор нахмурился, прислушиваясь.

— Не похоже.

Лекса бочком подошла ко мне поближе, впиваясь пальцами в локоть:

— Да какие к черту волки, тут давно повымерло все…

Из зарослей, ломая ветки, вывалилось нечто.

Двухметровый горбун с сероватой кожей, покрытый желтоватыми окостеневшими наростами, сросшимися в пластины, как у броненосца. Его руки заканчивались не пальцами, а изогнутыми серповидными когтями. Но самое жуткое — лица у него не было. Верхнюю часть закрывал нарост с узкими прорезями для глаз, нижней губы не существовало, подбородок белел голой костью, проступающей из лохмотьев рваной плоти.

— Это что за херня такая?.. — пробормотал Егор, изумленно уставившись на горбуна.

— Все отступаем к машине, медленно и без резких движений, — прошептал я, не в силах отвести взгляда от урода.

Мы начали отступать.

А что еще делать? У этого горбача без Нотр-Дама целая группа поддержки где-то неподалеку, а у нас на руках две беспомощные женщины и нет оружия. Ни огнестрельного, ни холодного. Вообще никакого.

Горбун продолжал стоять на своем месте, не двигаясь. В глубине костяных щелей его маски горели красные огоньки, которыми он изучающе сканировал меня, как автоматическая турель, готовая выстрелить в любую минуту.

А потом он шагнул вперед.

— Бежим! — крикнул я.

И мы рванули в машину. Лекса первой влетела за руль. Двигатель взревел.

Егор еще вталкивал тормозную Женьку на заднее сиденье, когда рядом с ним очутился горбун. Взмах!

Но монтировка в руке моего приятеля оказалась быстрее. Костяной нарост на морде чудовища треснул. Раздался высокий, резкий свист, похожий на возглас птицы, и горбун с неожиданной ловкостью отскочил назад.

— Залезай уже! — крикнул я, влетев на штурманское место.

Егор вскочил в машину, и Лекса вдавила педаль газа в пол.

Мы рванули вперед.

— Ребят, я, конечно, нихрена не специалист, — проговорила Лекса. — Но, по-моему, это был не юрка!

— По-моему, тоже, — проговорил я, обернувшись назад.

Уродец не пытался гнаться за нами. Он стоял на прежнем месте, раскачиваясь из стороны в сторону и глядя нам вслед.

— Осторожней, справа! — гаркнул вдруг Егор так, что я вздрогнул. Машина дернулась в сторону.

Я посмотрел вперед, в перепачканное мозгами и кровью стекло. И увидел еще одного «броненосца», только ростом пониже и не такого горбатого.

— Гони! — крикнул Егор, зажимая рану рукой.

И мы помчались еще быстрей, оставляя костяных монстров за спиной.

Они больше не пытались атаковать нас. По-птичьи наклонив головы и покачиваясь из стороны в сторону, они лишь смотрели нам вслед.

Просто стояли и смотрели.

Наконец, тяжеловесные силуэты исчезли вдали.

Еще пару минут мы все молчали. Женька помогала Егору с раной, разодрав всю его футболку на временные бинты.

— Это что-то новое, — проговорил я, наконец. — Другие повадки и другой внешний вид. Вот только какого черта они делают в условно безопасной зоне? Это же считай в шаге от Москвы.

— Да насрать, — мрачно буркнул Егор. — У них там пояс безопасности целых два километра, и тонны боевой техники в ангарах. Уж как-нибудь разберутся.

Машина вырвалась на открытый участок дороги, когда послышался узнаваемый низкий гул.

— Вертолет, — сквозь зубы процедил Егор, высунувшись в окно.

Капитан очевидность, блин.

Я тоже выглянул наружу, прищурился и попытался разглядеть какие-нибудь опознавательные знаки, но солнце слепило так, что выступали слезы, и мой великолепный супервзгляд просто тонул в этих влажных бликах.

Лекса встревоженно посматривала на меня, но вслух ничего не спрашивала.

Наконец, черная вертушка с красными полосами вдоль бортов пронеслась над нами, развернулась и приземлилась на ближайшем поле, поднимая вихрь пыли и сухой травы.

Вот теперь я наконец-то смог рассмотреть символ у нее на борту.

Маленький будда!

Я облегченно выдохнул.

— Притормаживай, — сказал я Лексе. И, обернувшись назад, негромко добавил:

— Вроде наши.

Разноглазая сбавила скорость и плавно затормозила.

Из вертолета выскочили трое в черной экипировке, с автоматами наготове. И гибкая женская фигура в строгом черном костюме. В сопровождении автоматчиков она двинулась к нам.

Лекса недовольно поджала губы. Покосилась на меня.

— И что все это значит? — спросила она.

— Что скорее всего приключение подошло к концу, — ответил я и вышел из машины им навстречу.

Следом потащилась и моя безумная гвардия. Лекса тоже выбиралась из машины, но тактично осталась стоять рядом с ней, чтобы не мешать разговору.

— Это вы — Монгол? — спросила женщина. Ее короткую стрижку забавно раздувало в одну сторону, глаза защищали темные очки, на губах блестела ярко-красная помада.

— Полагаю, вы и сами прекрасно знаете ответ на этот вопрос, — заметил я.

— Верно, — кивнула женщина, лицо которой с каждым мгновением казалось мне все более знакомым. — Меня зовут София, и временно я буду вашим куратором. Прямо сейчас мне приказано доставить вас и ваших людей в ТЦ.

И тут я вспомнил.

Красотка с крестиком на лацкане!

— И я должен вам поверить на слово? — прищурился я.

— Понимаю ваши опасения, — кивнула София. — То, что произошло в Москве… Просто беспрецедентно. Мне велено передать вам, что расчет будет согласно договоренности. Один эксклюзивный образец будет оплачен вам в объеме пятидесяти процентов от рыночной стоимости, изъят и подвергнут исследованию, а другой… — она осторожно, двумя пальчиками вынула из кармана небольшой велюровый мешочек с округлым предметом внутри, размером с грецкий орех. — мне приказали передать вам лично. За остальные артефакты вашей команде выписана небольшая общая премия.

Я взял мешочек. Усмехнулся.

Око Минервы в качестве кодового слова — это было красиво. Значит, София встречалась с Данилевским.

— Хорошо, — кивнул я. — Есть одна личная просьба, — я обернулся на Лексу. — Вы можете обеспечить этой девушке качественное сопровождение? Мы по пути натолкнулись на группу юрок и еще кое-кого.

— Да, я уже в курсе, — кивнула София. — Мы видели последствия вашего столкновения. Территория будет зачищена в ближайшие час-полтора. И, безусловно, мы обеспечим госпоже Штальман полную безопасность.

— С сохранением конфиденциальности произошедшего, — добавил я.

София сняла очки.

— Что вы имеете в виду под «конфиденциальностью»? Вы подвергли опасности жизнь единственной наследницы русско-германской корпорации ГеймМастер, дочери Генриха Штальмана, одного из крупнейших инвесторов ЦИРа. И заодно раздолбали до состояния лома ее эксклюзивную машину. Так что за девушкой прямо сейчас прибудет еще один дежурный вертолет. Кроме того, контора посодействует экстренной выплате страховки и выкупит автомобильный лом для исследований. Разумеется, все это мы постараемся сделать без привлечения прессы и лишней огласки. А к вам огромная просьба на будущее, лично от господина Данилевского. В следующий раз выбирайте себе попутчиков попроще, и машину поскромнее. Тогда все действительно можно будет замять по-тихому.

Я вздохнул.

Да уж. Надо было все-таки брать кабриолет…

Потом София сделала жест рукой, и двое автоматчиков, оставив нас, направились к Лексе.

Я пошел вместе с ними.

— Вот и все, — с улыбкой сказал я девушке.

Лекса уставилась на меня ненавидящим взглядом.

— Что значит — все? После всего, что случилось, ты вот так просто улетишь, весь такой загадочный, как хренов Карлсон⁈

— Контора доставит тебя обратно в целости и сохранности, ущерб тебе тоже возместят. За резкое знакомство и паштет извини, если что, — тут я поднял глаза, и увидел еще один снижающийся вертолет. — А вот и твоя карета примчалась.

— Ты дурак⁈ Я не про это спрашиваю! Когда мы встретимся? Я решила, что ты мне должен, ясно? Ужин в «Небе», в воскресенье. Ты угостишь меня выпивкой и расскажешь…

— Мы вряд ли когда-нибудь еще встретимся, — честно сказал я.

— Почему⁈ — возмущенно воскликнула Лекса.

Я улыбнулся.

— Учитывая мой ареал обитания и круг интересов, на самом деле это лучшее, что я мог бы тебе обещать. Береги себя.

Махнул рукой и поспешил догонять остальных.

— Дурак! — услышал я вслед.

Лекса так и осталась стоять у машины, обняв себя за плечи, пока мы грузились и винты набирали обороты. Ветер трепал ее волосы, и на секунду мне показалось, что, прежде чем пойти, наконец, вместе со своими сопровождающими в кабину дежурного вертолета, она опять что-то крикнула мне.

Но звук потерялся в реве двигателей.

Наша вертушка рванула вверх, и земля поплыла под нами, превращаясь в зеленое полотно, исчерченное линиями дорог. Просеки, заброшенная котельная с провалившейся крышей, бескрайнее поле.

— Эй, смотри! — Женька внезапно вцепилась мне в плечо, её голос едва пробивался сквозь рёв винтов. — Вон туда! — крикнула мне на ухо, пальцем указывая направление.

За лесополосой открылась заправка — видимо, та самая, куда везла нас Лекса.

И с ней явно что-то было не так.

Сверху чётко просматривались три брошенных автомобиля, образовавших хаотичный треугольник у центрального здания. Возле дальней постройки, похожей на караульный пост, чернело пятно — возможно, след от пожара. Две фигуры в униформе заправщиков лежали неподвижно у входа в кафе. От них к ближайшим кустам тянулся темный влажный след, будто кто-то тащил по асфальту что-то пачкающее.

— Они были здесь, — крикнула мне Зеленая.

Я кивнул.

Потом повернулся к Софии и, наклонившись к ее уху, спросил:

— Что это за твари в наростах? Мы в первый раз таких видели!

Женщина, пахнув горько-сладкими духами, придвинулась ко мне.

— Щитовники! — ответила она. — Наши разведчики уже встречали их. Причем сразу в нескольких пустошах, значительно удаленных друг от друга. Но так близко к городу они подошли в первый раз.

— А как там Биосад?

София усмехнулась.

— Не считая варварского вторжения в лабораторию — нормально. Но, думаю, это все лучше обсудить позже, когда прилетим.

Я кивнул. Но не удержался и, еще раз наклонившись к ее уху, сказал:

— Это был не Биосад!

София удивленно взглянула на меня. Нахмурилась.

— С чего вы взяли? Это просто предположение, или есть какие-то факты?

Я коварно улыбнулся.

— Думаю, это тоже будет лучше обсудить позже.

А потом добавил:

— А ваша религиозная деятельность в ТЦ — это прикрытие или хобби?

София хмыкнула. Смерила меня взглядом.

— Запомнили, значит? Не поверите, но религиозная деятельность в данный момент официально является моим основным местом работы. А вот это, — обвела она взглядом вертолетную кабину. — как бы мое хобби и социально полезная активность.

Я только головой покачал.

Нет, серьезно? Она и правда самая настоящая церковница?

Даже подумать было страшно, что за винегрет у нее в голове, и как посты с молитвой в ее системе ценностей совмещаются с отстрелом юрок, пространственными разломами и генетически измененными людьми. Но, вероятно, я просто отстал от жизни.

Вскоре мы добрались до ТЦ.

Приземлились на небольшой площадке в отдалении от автомобильной стоянки, где нас уже ждал неприметный серый автомобильчик с помятым капотом и серебряным крестиком на носу. На месте водителя никого не было — несмотря на внешнюю простоту, машина управлялась автопилотом.

Подбросив Женьку и Егора к отелю, мы с Софией отправились в штаб-квартиру ЦИР, чтобы обсудить дальнейшие планы сотрудничества.

Пока машина разворачивалась на перекрестке, пропуская то пёструю ватагу молодых парней с какими-то эксклюзивными винтовками с кучей непонятных мне навесов и приспособлений на стволах, то возвращавшихся с работы ночных бабочек с потекшим макияжем, София решила обозначить основные пункты, которые нам предстояло решить на сегодняшней встрече:

— Сейчас приедем на место, и я первым делом отдам вам карту со всеми выплатами. Так что рекомендую сразу сходить в банк и привязать ее к вашим биометрическим данным со специальной пометкой «вариативная верификация» — так делают все измененные, которые планирую дальнейшие трансформации. Ваше личное дело в полном порядке, документы оформлены, так что никаких проблем с этим не будет.

— Отличные новости, — одобрительно кивнул я.

— Второе — вы расскажете мне про нападение на лабораторию. Все, что вы знаете, со всеми подробностями и догадками.

— Есть, мэм, — хмыкнул я.

Она строго зыркнула на меня.

— Третье — вы прямо сейчас перестанете шутить и наш разговор будет исключительно серьезным.

— А вот это вряд ли, — отозвался я. — Видите ли, с моей работой нельзя без юмора. Если ко всему подходить исключительно на серьезных щах, так и свихнуться недолго. Так что манера иронизировать и подшучивать настолько прочно прописывается в кодах центральной нервной системы, что срабатывает непроизвольно на уровне рефлексов.

София недовольно поджала губы.

— Ладно, как-нибудь переживу… Четвертое — ваше новое задание… — тут она не выдержала. — Слушайте, вы на меня теперь так посматриваете, как одержимый на пастора с молитвенником. У вас какие-то проблемы с церковью?

Я улыбнулся.

— Просто в первый раз сталкиваюсь с тем, чтобы один человек работал… скажем так, в настолько противоположных ведомствах.

— Церковь — это серьезный и опасный инструмент, — сказала София после некоторого молчания. — Всегда была, есть и будет. Сейчас очень многие ее недооценивают, и совершенно напрасно. Вы знаете, что Нейротик на заре своей деятельности дважды чуть не обанкротился из-за того, что фармакологические и анти-эйдж компании, объединившись, профинансировали соответствующую активность в разных конфессиях? — рассказывала она, в то время как за окнами нашего авто медленно проплывали недавно открывшиеся закусочные и пивные. — Репликантов объявили вне закона, им запретили посещать религиозные обряды и принимать в них участие, за репликантов можно было молиться только как об усопших и тому подобное. Устраивались целые демонстрации с яркими лозунгами, появилась организация радикально настроенных исламистов, которые начали охоту на людей, прошедших репликацию. И все это длилось до тех пор, пока действующий папа Римский Августин Первый не заявил со своей кафедры, что гонения на репликацию есть великое заблуждение и ересь, точно так же, как и добровольный отказ от медицины. Он сравнил старое тело с гниющей рукой. И сказал, что нет греха умереть от гангрены, если нет возможности ее вылечить. Но если человек прибегнул к помощи хирурга и избавился от гниющей конечности, заменив ее протезом, в этом также нет греха. Так почему некоторые христиане позволяют себе клеймить тех людей, что имеют возможность избавиться от гангрены старости, и воспользоваться протезом молодого здорового тела, созданного искусственно в лабораторных условиях точно так же, как создаются в мастерских титановые суставы и зубные импланты. И плотина неприятия рухнула.

— Интересная история, — отозвался я. — Поучительная.

— В самом деле? — скептически усмехнулась София. — И чему же она, с вашей точки зрения, учит?

— Что если бы Иуда прошел школу современного маркетинга, он бы продал Христа не за тридцать серебряников, а за тридцать процентов акций, и вдобавок стал бы официальным сооснователем христианской церкви, — хмуро ответил я.