Осколки мира. Том 2. Рыцарь мечей

Глава 19 Бессердечная ты сука, субординация

Не прошло и получаса, как мне позвонила София. Вся такая в разгневанных чувствах из-за того, что я со своими проблемами обратился напрямую к Данилевскому, а не к ней, своему официальному куратору. Она недвусмысленно намекнула мне, что рядовому аналитику негоже поминать имя господа нашего Яна всуе, и что разберется со всеми возникшими сложностями, в то время как мне нужно всего лишь покурить в сторонке и дать возможность людям соответствующего статуса делать свою работу.

Кажется, я ей не нравился.

Думаю, она ждала каких-то извинений. Но вместо этого я огорошил своего куратора (сама напросилась) внезапной просьбой о предоставлении в личное пользование портативного анализатора. Сказал, что моей группе он жизненно необходим.

Жаль, что я через телефон не мог видеть ее лица во время последующей длительной паузы.

Но в любом случае с задачей София справилась быстро.

Оказалось, что Егор запаниковал по поводу Эмки совершенно напрасно. С ней все было нормально, не считая того, что девчонка попала в больницу. Вообще нам всем стоило бы сразу сообразить, что после Медведя ее неплохо бы показать соответствующему специалисту. В итоге ситуацию, как мог, разруливал Короткий. Деньги, оставленные на отель, он отдал за медицинские услуги, и еще остался должен. Подумывал продать Бизона, но в итоге нашел подработку в какой-то мутной мастерской, где доводились до ума и получали фальшивую заводскую маркировку всякие левые запчасти и устройства. София была в бешенстве, что у нас такие знакомые. Я — в приятном удивлении. Даже не думал, что Короткий окажется настолько отзывчивым парнем.

К вечеру вернулись мои тюремщики. Вместе с портативным анализатором. Прямо с доставкой в номер.

Орать я на них не стал. Потребовал у Женьки оба ока, которые она прихватила с собой из рифта, потому что весь лут с моей точки зрения следовало продать и добычу поделить на троих — кроме черного глаза богини, который я не собирался выставлять на торги. Деньги, которые я получил за свои камни, я уже к тому времени разделил и оформил на три разные карты.

Неожиданно для меня Женька возмутилась.

— Это я их принесла из рифта, и отдавать никому не намерена! — сверкнула она на меня глазами.

— Зеленая, не дури, — возразил я.

Но той будто шлея под хвост попала. «Мое», и «я принесла».

В ответ я не выдержал и взорвался.

— Точно, это ты их принесла, — кивнул я. — В кармане Егора. Потому что я убил богиню. И все это стало возможным, потому что я согласился на предложение Данилевского и взял тебя с собой в рифт. Хотя нет, подожди. Еще раньше ты должна была стать биологическим сырьем или чем-то в этом роде, если бы мы с Егором не вмешались. С другой стороны, все это сейчас не имело бы никакого значения, если бы конфликт мутаций все еще крыл тебя вдоль и поперек.

— Ты меня теперь попрекать этим будешь? — прищурилась Женька.

Я подошел к ней. Низко наклонился к самому ее лицу, глядя в упор.

— Хочешь, чтобы к тебе относились по-человечески — не веди себя, как сука. Мы смогли выйти оттуда и имеем то, что имеем, потому что нас было трое. А деньги нужны всем. Как их делить решать буду я. И сейчас, и в будущем. Не устраивает — пошла вон.

Зеленая вся съежилась, отступила назад, но взгляд не опустила.

— Так ты теперь не только в рифте командовать хочешь? Но и здесь? — пытаясь сохранить насмешливую интонацию, сказала она.

— Именно так. Если ты еще не в курсе, Данилевский оформил вас обоих как сотрудников ЦИР и моих подчиненных. Не нравится — свободна. Иди и ищи себе другое место, где так же закроют глаза на твое прошлое, дадут возможность зарабатывать, да еще из тюрьмы вытащат, если что. Но имей в виду: если уйдешь, обратно не возвращайся. Подыхать будешь — я мимо пройду. Потому что верю человеку только один раз.

Несколько секунд Женька молчала. Потом швырнула камни на стол.

— Подавись, — буркнула она.

— Благодарю за сотрудничество, — холодно ответил я. Невозмутимо забрал глаза. И ответным жестом швырнул на стол Женькину карту. — А это твоя зарплата. И такими темпами в следующий раз поднимать ее ты будешь с пола. Усвоила?

Женька молча забрала карту.

— Сколько на ней? — спросила она.

— В банке узнаешь, — ответил я. — Теперь по поводу рифтов и приказов. Я помню, что ты мне говорил, пока тащил по лестнице, — повернулся я к Егору. — И во многом ты прав. Во-первых, вы не солдаты, чтобы беспрекословно исполнять распоряжения. И никогда ими не станете. Это данность, и мне следует ее принять. Во-вторых — в прошлой экспедиции я чувствовал себя не столько командиром, сколько проводником-экскурсоводом, которому в первую очередь кровь из носа как необходимо вернуть всех в целости и сохранности. Это была неверная установка. Вы же не туристы, а мои партнеры и соратники. В целом умение принимать самостоятельные решения — это необходимое качество для любого проходчика. И у каждого из нас должно оставаться право на личный выбор, если он не идет вразрез с интересами группы. Если так подумать, для первого раза у нас очень неплохо все получилось. А теперь вот из-за денег сремся…

Женька опустила голову.

— Хватит, Монгол, — сказала она. — Я поняла.

Я облегченно вздохнул.

— Если так, то хорошо. Но я все равно еще раз проговорю. Выплата за проделанную работу, бонусы и премии — личное дело каждого. Доплата за образцы, деньги за побочный лут делятся поровну между всеми участниками. Некоторые экземпляры по разным причинам могут не подлежать продаже. Как, например, черное око. Мы ведь понятия не имеем, что оно из себя представляет. Может быть, это уникальный артефакт, которому цены нет. А может, бомба замедленного действия. Я про него даже Данилевскому не рассказывал, а вы умудрились с ним попасться службе безопасности! Они там составляли опись имеющихся у вас предметов? У меня есть подозрение, что все, случившееся в лаборатории, может быть связано с нашим походом в Золотое Руно. Не опасаетесь, что теперь на вас могут начать охоту с двойным усердием? Просто чтобы завладеть диковиной.

У Женьки забегали глаза. Судя по всему, об этом она даже не подумала.

Егор кашлянул.

— Ну, это… — пробормотал он. — Если что, никакой описи не было. Нам просто выдали коробки, куда нужно было сложить все свои вещи, а взамен мы получили местную форму заключенных. Потом обратно эти самые коробки и отдали. Глаза как были в кармане, так и остались.

— А вот это замечательно, — облегченно вздохнул я.

— И кстати, — проговорила Зеленая. — вот ты говоришь, что мы понятия не имеем, что из себя представляет черный. Так ведь это можно посмотреть.

— Как?

— Купить соответствующий компьютер с ядром из ока Минервы. И тупо заменить одно на другое.

Я задумчиво почесал за ухом.

— И сколько такой девайс может стоить?

— Где-нибудь около миллиона.

— Охренеть, — выдохнул я.

— Так ведь эти деньги можно взять в качестве займа, — поспешила пояснить Зеленая. — Нам же сам компьютер не нужен. Попользуемся, сколько надо, и обратно продадим.

— Кстати, да, — согласился я. — Мысль неплохая. Надо обдумать. Ну а пока…

Я спрятал в карман черный глаз, а второй отдал Егору.

— Око продайте, выручку поделите на троих. Мне можешь сразу на счет бросить, я дам реквизиты. А это, кстати, — протянул я карту. — твоя зарплата. И давайте, отдыхайте, приводите себя в порядок — только чур не в моем номере, а где-нибудь у себя.

— А ты куда? — спросил Егор, который все это время молча наблюдал за нашими препирательствами с Зеленой.

— В бар какой-нибудь. Выпить хочется.

— Иди в «Уху из русалки», это за площадью направо, — предложил Егор. — Открытая веранда с цветными лампочками, мимо не пройдешь. Там неплохо и недорого. А я к тебе попозже подойду, если ты не против побухать на двоих.

В «Ухе» и правда оказалось довольно уютно. Столы и стулья были дешевые и пластиковые, но целые и чистые. Цветные лампочки, тусклое освещение ночной веранды и медитативная электронная музыка в динамиках добавляли атмосферы. Куриные колбаски оказались вкусными, пиво — разбавленным, но сносным.

Егор сразу и очень удачно продал око почти за полмиллиона, и в итоге полностью закрыл свой долг и оплатил больницу. Он был счастлив.

Про Зеленую сказал, чтобы я не сильно злился на нее.

— Она не просто так как с цепи сорвалась. У девчонки какие-то свои долги имеются, — пояснил он. — Как только перечислил ей долю, сразу довольная побежала что-то куда-то переводить.

Я вздохнул.

— Да я не злюсь. Тут скорее организационный момент. А вообще… Если обрадовалась она только после еще одной продажи, то нехилые, стало быть, у нее долги.

— Правду говоришь, — кивнул Егор. — Но тут уж, как говорится… У каждого свой багаж. Что наработали, то и тащим.

— Кстати, про «тащим». Как думаешь. Бизон пройдет по пустоши? — спросил я.

Егор фыркнул.

— Пройдет? Пролетит! Ну, если не развалится, конечно. Это ж не какая-нибудь реплика с паркетника, а настоящий ящер, он под это заточен. Иначе бы нахрена он хозяину нужен был? Там впереди лонжеронная рама, сзади неразрезные мосты, пятирычажная подвеска и стабилизатор поперечной устойчивости — все как надо. Только старое. И шины лысые давно поменять надо. А ты куда-то собрался?

Я кивнул.

— Мне Крестоносца навестить надо. После похода в рифт с этой штукой в голове у меня к нему целая куча вопросов. Данилевский дал нам две недели отгула, вот я и хочу метнуться, пока возможность есть.

— Так поехали, — отозвался Егор, допивая одним махом очередную кружку пива. Смахнул ладонью пену с усов и добавил: — Завтра вон Короткого выловим, и сходим в мастерскую со своим самоваром, так сказать. Лучше, чем он, никто не сделает. Парню реклама, а нам машина на ходу.

Я удивился.

— Ну, тут такое дело… Может быть, конечно, все быстро получится. А может, и на несколько дней растянется. Вдруг он за какими-нибудь дровами в соседнюю пустошь уйдет или еще черт знает куда, и нам его ждать придется. Или искать. Я думал, ты с Эмкой захочешь остаться.

Егор вздохнул, покачал головой.

— Остаться, говоришь. И что делать? За руку ее держать, что ли, пока лежит? Не умею я все вот это. Завтра вон навещу, денег дам. Так что поехали, Монгол.

— Ну, за это стоит выпить, — предложил я, и мы заказали еще по одной.

Приятная расслабленность растекалась по телу. И даже барменша, косившая на нас неисправным глазным имплантом, казалась уже не такой страшной, а стул — не таким уж неудобным.

Да и вообще. Жизнь как-то налаживалась.

Как и когда к нам присоединилась Женька, я уже помнил смутно.

Мы пили вместе и строили планы на поездку в пустошь. Потом придумывали позывные. Ведь если Зеленая и Егор теперь сотрудники ЦИР, им полагалось официальное прозвище. Придумали целую пачку абсурдных и смешных обзывалок, поржали. Потом Егор сказал, что, наверное, хотел бы остаться Хирургом. А Зеленая наоборот очень хотела избавиться от своих прежних имен, но в итоге так и не смогла придумать новое.

Проснулся я в постели, в своем номере. Один. В тишине.

Когда-то мне очень хотелось такого вот утра. Чтобы свежее белье, крыша над головой, в кране горячая вода и вокруг — ни змей, ни ящеров, ни комарья. Это же просто счастье какое-то.

А в итоге я лежал на спине, смотрел в потолок и в буквальном смысле слова изнемогал от ощущения долгого, медленно текущего времени.

Мне некуда было спешить. Я мог провести в этой постели хоть весь день, и ничего не случилось бы.

И это почему-то воспринималось как что-то совершенно жуткое.

Будто моя жизнь остановилась.

Если бы мне сейчас сказали — все, больше никаких рифтов и пустошей, ты будешь просыпаться в этой комнате, и каждое утро будет таким же мертвенно-тихим, а время — медленным, я бы, наверное, волком завыл.

Не думал, что когда-нибудь это скажу, но уж лучше ящеры и комары.

Так что я подорвался с постели, с грохотом распахнул дверь в ванную и принялся энергично собираться.

Два следующих дня прошли в мелких хлопотах: ремонт, поиск нужных шин по магазинам, закупка одежды, масок, оружия и всяких прочих нужностей в дорогу, в том числе заказ Крестоносца на керосин и консервы.

Зеленая держалась тише воды и ниже травы. Часто зависала в своих мыслях, теряя нить происходящего вокруг. Все думала о чем-то своем.

С расспросами я к ней не лез. Только один раз вопрос задал, чего это она так удивилась, когда Лексу увидела. И что тогда сказать хотела. Но Женька только головой покачала и отмахнулась. Мол, не в себе была, не помню.

Свою новую способность Зеленая вычислила без нас, и называлась она «Усиленные сухожилия (ноги)» и не вызывала никакого конфликта. По крайней мере, так нам сказала Зеленая.

Женька осталась довольной, а я — озадаченным.

Теперь мне явственно бросалось в глаза, что она здорово темнит. То, что в самом начале нашего знакомства казалось логичным, сейчас выглядело избыточным. Ее регулярное недоговаривание каких-то вещей, скрытность и проблемы с деньгами — все это вызывало у меня множество вопросов.

Но давить на Зеленую сейчас было бы бесполезно.

Она явно не собиралась делиться своими переживаниями. Даже вечерами, набираясь вместе с нами чего-нибудь горячительного, Женька упорно выдерживала дистанцию. И вопреки всем законам пьянства готова была говорить о чем угодно, кроме себя.

С Егором все было проще. Мы на всякий случай вместе проанализировали его способности, и обнаружили новую мутацию класса C под названием «Импульсная сила» сорок пятого уровня. Так что прибавка получилась удачная и очень к месту.

На третий день с утра пораньше мы собрали весь свой необходимый скарб и погрузили в обновленного Бизона.

Егор явился весь в черном, заметно наслаждаясь своей крутостью. Женька — в мешковатом льняном костюме с запасной рубашкой до колен.

А я купил себе дешевый легкий комплект, состоящий из брюк с накладными карманами и тонкой куртки с коротким рукавом. И все это странного камуфляжного цвета с романтичным названием «буря в пустыне». И темные очки. Пистолет в кобуре, автомат на спине — красота! Готов к прогулке!

Бизон утробно заурчал, покидая мастерскую. Сдержанно пыхтел, пока мы неторопливо тащились к воротам ТЦ, причем чуть ли не каждый СБшник посчитал своим долгом тормознуть нас и спросить разрешение на перемещения транспорта внутри территории, которое нам, кстати, пришлось покупать отдельно, чтобы привезти Бизона в мастерскую.

Наконец, мы вырвались за волю, и я с удовольствием вдавил педаль газа в пол. Бизон взревел и попылил по дороге, навстречу надвигающемуся зною, почему-то с запахом гари.

И тут у меня зазвонил мой «кирпич».

Я достал из кармана девайсину, взглянул на экран.

София.

— Помолчите немного? — сказал я своим и, нажав на кнопку приема вызова, прижал трубку к уху.

— Доброе утро, Монгол. Это София. Только что был зафиксирован ваш несанкционированный выезд за пределы ТЦ. Сообщите цель поездки.

Голос был ровным, как дикторский текст, но в нем чувствовалось стальное напряжение.

Я переглянулся с Егором, который ехидно приподнял бровь.

— Доброе, София! — жизнерадостно отозвался я. — А вы ранняя пташка.

— Вообще-то нет. Однако у меня есть подопечные, которых необходимо контролировать. Так что вашей радости я не разделяю. Куда направляетесь? Доложите по форме.

— Мы же в отгуле, помните? Данилевский лично разрешил две недели отдыха. Так что ничего такого, просто решили сменить обстановку.

— Отгул не подразумевает самовольных выездов в пустошь без согласования маршрута или посещений других ТЦ. По крайней мере, для вас. Я ознакомилась с личными делами всей вашей команды. Вы в курсе, что оба ваших компаньона в некоторых городах официально объявлены в розыск? — ее тон стал еще холоднее. — Вы уже создали достаточно проблем ЦИР за последние дни. Неужели вам обязательно проверять пределы нашего терпения?

Я вздохнул. Ясно, как-нибудь отмахнуться тут не получится. Эта женщина, как танк. Идет строго по прямой и напролом.

В некотором смысле даже достойно уважения.

— Слушайте, я все понимаю, — сказал я. — Правда. Я вам не нравлюсь, и мои люди вам тоже не нравятся. В сущности, мы и не обязаны нравиться друг другу, просто каждый должен делать свою работу. Мы — взаимодействовать с рифтами. Вы — анализировать данные, организовывать рабочий процесс и, кстати, обеспечивать для этого подходящие условия. Но ваш уровень контроля переходит все разумные границы. Мы же не из-под домашнего ареста сбежали, черт возьми, а просто поехали прокатиться по своим делам во время своего законного отпуска! Что дальше? — с трудом сдерживая раздражение, выпалил я. — Потребуете писать запрос на каждый поход в пивную? Или ждать официального разрешения на то, чтобы посрать? Так что у меня к вам есть предложение. Давайте попробуем все-таки наладить нормальные рабочие отношения.

Женька, сидевшая сзади, еле слышно фыркнула.

София помолчала пару секунд, и я услышал, как она слегка сдерживает дыхание — явный признак раздражения.

— Хорошо, давайте попробуем заново, — наконец ответила она, и каждое слово звучало так, будто она высекала его на скрижалях. — Мое главное требование — следите за тем, чтобы оставаться на связи. Второе — больше никаких позорных конфликтов со Службой Безопасности. Ни пьяных потасовок, ни хулиганства, ни проблем с наркотиками. И третье. Обо всех вдруг возникших проблемах я должна узнавать первой, и непосредственно от вас. И давайте начистоту, Монгол. Вы — условный сотрудник ЦИР. Ваши друзья — люди с тёмным прошлым. И если вы думаете, что Данилевский закрыл на это глаза просто из доброты душевной, то вы ошибаетесь.

Я почувствовал, как у меня напряглись мышцы спины.

— Это намёк?

— Это факт. Вы нужны ему для работы. Но если вы станете проблемой — вас перестанут беречь. Усвоили?

— Усвоил, — наконец ответил я.

— Тогда приятного отдыха, — отчеканила София, и связь прервалась.

В гробовом молчании я убрал трубку обратно в карман.

— Ну? — спросила Женька. — Что она в итоге сказала?

— Ничего такого, — ответил я. — Просто старается произвести впечатление на новых подопечных и, по-моему, здорово боится, что не справится со своей задачей.

— Да сука она просто, — протянул Егор, откидываясь поудобней на спинку кресла.

Я с усмешкой кивнул.

— Не буду спорить.

И вдавил педаль газа в пол посильней.

Мимо нас проносились зеленые заросли, в которых нет-нет да и мелькали загадочные очертания то какой-то паршивой коровы, то горбатой собаки. Один раз в кювете показалась расстрелянная машина — когда мы ехали это же дорогой в ТЦ, ее еще не было.

А потом, наконец, показалась пустошь. Бескрайняя равнина, покрытая серым песком, каменными глыбами и редкими пучками выжженной травы. Небо над головой — тяжелое, ржавое, будто придавленное собственной тяжестью. Воздух дрожал от зноя, и где-то вдали мерцал мираж — то ли озеро, то ли руины.

— Так странно, — мечтательно проговорила Женька, откинувшись на сиденье. — Когда я очутилась здесь в первый раз, серая пустошь показалась мне жутко унылым и мрачным местом. А сейчас смотрю — красота ведь. Жутковатая такая, грозная — но красота!

— Ага, курорт, — иронично хмыкнул Егор, доставая флягу. — Щас еще товарищи отдыхающие подтянутся — вообще веселуха начнется

Я промолчал. Но был склонен согласиться с Зеленой. Я еще в прошлый раз заметил какое-то особое притяжение этого места — ночью, когда мы остановились на отдых, и зеленоватое марево кружило на тонущей во мраке землей.

И остановил Бизона.

— Теперь ты садись за руль, — сказал я Егору. — Для меня местная география — потемки. Это ты распознаешь дорогу по камням и еще черт знает по чему. Я так пока не умею.

— Салага, — с довольной ухмылкой отозвался тот и охотно поменялся местами.

Бизон опять заурчал, оставляя за собой шлейф пыли, а я смотрел вперед, на дорогу. И вскоре заметил темное движущееся пятно. Сначала я подумал, что это мираж. Но, присмотревшись к нему соколиным взглядом, понял, что это не так.

Это были человеческие фигуры.

Десятка два людей шли друг за другом цепочкой. Медленно, словно в трансе. Все, как один, завернутые в выцветшие балахоны из мешковины. На головах — тряпичные капюшоны, лица скрыты под стандартными респираторами. На шее у некоторых поблескивали на солнце какие-то металлические подвески типа амулетов.

— Чёрт… Освященцы, — пробормотал Егор, сбавляя ход.

— Что, правда? Настоящие? — оживилась Женька. — Как интересно… Никогда их сама не видела.

— Да было бы на что смотреть, — с мрачным видом проговорил себе под нос Егор. — Чокнутые суицидники.

— Освященцы — это те сектанты, которые верят, будто бы пустошь дает особые силы тем, кто достоин? — уточнил я.

— Не пустошь, а буря, — поправил меня Егор. — Не к добру мы их встретили, ох не к добру…

— Они агрессивные, что ли? — удивился я.

— Да нет. Просто примета плохая. Ну, типа как во время свадьбы похоронную процессию встретить, или там ящерицу раздавить на дороге, — ответил он мне.

Освященцы тоже заметили нас и остановились. Подождали, пока Бизон подъедет поближе. А потом нам навстречу вышел высокий мужчина в плаще из брезента. Его лицо скрывал кожаный респиратор с стеклянными окулярами.

— Путники… — поднял он руку в жесте приветствия, и я увидел, что кожа у него между пальцами тянется в виде перепонки аж до второй фаланги. — Скоро будет буря.

Егор сбавил скорость настолько, что Бизон уже не ехал, а медленно полз по песку.

— А с чего ты взял, что скоро буря? — деловито спросил он, нахмурившись.

Мужчина развел руками.

— С того, что она всегда где-то рядом.

— Тьфу ты, — ругнулся Егор. — А я уж подумал…

— Вы тоже ищете бурю? — с радостной надеждой в голосе спросил человек в брезентовом плаще, который, судя по всему, был их предводителем. — Идете к Чистоте Сердца?

Женька высунулась в открытое окно:

— Да нет, мы просто мимо проезжаем! — крикнула она, с любопытством разглядывая его.

Предводитель медленно покачал головой:

— Нельзя проехать мимо бури, как нельзя пройти мимо судьбы. Ничего в этом мире не бывает просто. Червь кормит птицу, птица кормит зверя, зверь кормит человека, а человек в свой черед накормит червя, которым кормится птица. И круг замкнется, — почти печально проговорил он.

— Притормози на минутку? — попросила Женька Егора.

— Да ну их… — брезгливо поморщился тот.

— Ну пожалуйста, тебе жалко, что ли? Мне же интересно.

Егор недовольно вздохнул, ругнулся, но машину все-таки остановил.

Зеленая высунулась из окна чуть ли не до пояса.

— То есть ты считаешь, что все в жизни предопределено? — спросила она.

— Нет, — ответил человек в плаще, глядя на нее сквозь стекла своих мутных очков. — Но у всех вещей есть свое предначертанное место. Может быть, твое место — среди нас?

Женька хмыкнула.

— Это вряд ли. Я не верю в чистоту сердца. И точно знаю, что бури убивают.

Предводитель обернулся к своим последователям. Сделал знак рукой. И один из освященцев снял капюшон. Под ним оказался мальчик лет двенадцати с умиротворенным, почти ангельским лицом. Только кожа на шее была покрыта серыми чешуйчатыми пятнами.

— Посмотри на него, — предводитель положил свою большую ладонь на плечо пареньку. — Тёма пережил уже две бури. Следующая даст ему Дар. Он слышал в шепоте ветра голос создателя, который отвечал на его вопросы! А что слышала ты, кроме предсмертного стона своих врагов и плача собственной совести?

Он одобрительно потрепал мальчика по плечу. Тот улыбнулся. В его остекленевших глазах с расширенными зрачками не было безумия. Только абсолютная безмятежность.

Я содрогнулся.

— Нам пора ехать, — вмешался я в разговор. — Трогай, Егор.

Предводитель освященцев не стал нас удерживать. Махнул рукой и крикнул нам вслед:

— Только чистое сердце знает свое предназначение!

Мы прибавили ходу, и процессия тоже двинулась дальше. Тени растягивались на мертвой серой земле.

Последним шел великан с явными признаками акромегалии — он волок на веревке тележку с бочкой воды и какими-то свертками.

— Черт возьми… — проговорила Женька, уставившись в одну точку прямо перед собой. — Они же все умрут.

Егор мрачно посмотрел им вслед:

— Не все. Кто-то станет таким, как он.

— В смысле немножко мутантом?

— В смысле немножко болтуном, который будет накачивать своих подопечных всяким дерьмом и с умным видом водить по пустоши в поисках бури, — мрачно ответил Егор.

— Думаешь, он просто шарлатан? — задумчиво спросила Женька. — И в чем тогда его выгода?

— Думаю, они просто наркоманы, которым плевать на выгоду и все остальное, для чего нужен здравый смысл и хоть какая-то логика. Ты видела глаза пацана? Неудивительно, что ему голоса мерещатся.

В зеркале заднего вида освященцы становились все меньше,

растворяясь в поднимающейся пыли.

Женька высунулась в окно, чтобы еще раз увидеть их.

— А что, если они в своем трансе действительно видят что-то важное? — спросила она. — И находят какое-то успокоение…

— Я тебе щас как дам промеж глаз — тоже и просветишься, и успокоишься! — буркнул Егор, глянув на Женьку в зеркало заднего вида. — Запомни, Зеленая. Это пустошь, ёпта. Здесь каждый второй — пророк, и каждый первый — убийца. В жару с расстояния, бывает, хрен различишь, марево это, человек или юрка. Есть хорошая местная поговорка. О том, что надо крепкие корни иметь. Это означает, что какая бы чудь не творилась вокруг, твой разум, принципы и понимание вещей должны крепко удерживать тебя в реальности. Иначе может крыша поехать…

Тут из-за большого серого валуна в нашу сторону метнулась тощая тень в рванине.

— Иии-да!..

Юрка неловко прыгнул нам на капот, с грохотом ударился костями о крепкий бронированный металл и сполз в пыль.

Я высунулся в свое окно. Поймал поднявшегося уродца в прицел и дважды выстрелил.

Юрка взмахнул руками и упал на серый песок.

— Вот у него — крепкие корни, — с ухмылкой кивнул на меня Егор.

— Почему? — быстро спросила Женька. — Потому что убил юрку, хотя тот не представлял для нас никакой опасности?

— Монгол убивает юрок, потому что видит в них людей. Если ты понимаешь, о чем я. Я вот тоже их убиваю, но потому что вижу в них опасность, всегда. Не для себя так для других. Не сейчас, так завтра ночью. Понимаешь? И дело не в юрках как таковых, это я их просто как пример привел. А во внутреннем стержне. Понимании, кто ты, что ты делаешь и по какой причине. Это и есть — корни.

Дальше мы поехали молча.

Егор и правда отлично ориентировался в пустоши, точно родился среди этого песка и камней. Так что вскоре на горизонте показался знакомый дом.

В первый момент мне как-то даже радостно стало. Вспомнилась гречневая каша с грибами, и серьезные, важные интонации, с которыми мне показывались странные чертежи и схемы…

А потом недоброе предчувствие липкими мурашками пробежало у меня по спине.

— Притормози-ка здесь! — сказал я Егору.

Бизон послушно остановился на некотором расстоянии от обиталища Крестоносца.

А я уставился на дом.

Вместо разбитой наглухо двери стояла новая, аккуратно выкрашенная в серый цвет.

И она была не заперта.

Ветер со скрипом раскачивал ее, загоняя клубы серой пыли в темную прихожую.