Осколки мира. Том 2. Рыцарь мечей

Глава 5 Проценты и вопросы

Пока мои товарищи ходили за водой, возились с горелкой и настраивали чай наверху, я остался в нижней комнате и, усевшись поудобней, занялся изучением еще одного очень важного вопроса. А именно интерфейсом и наградами.

За первое, или, вернее, за четвертое по счетчику системы задание мне начислили баллы, и это было прекрасно.

Но больше всего меня сейчас интересовали мутации, предложенные в качестве награды. Ведь среди них я видел пирокинез!

Я развернул окно с последним оповещением.

Испытание 5 — «Повелитель огня»: выполнено.

Награда: мутация

Выберите мутацию: пирокинез (5 %), пирорезистентность (97 %), увеличение силы (100 %)

Через 10 часов 02 минут 38 секунд выбор будет сделан автоматически

Активировано Испытание 6 — «Праздник Солнца»

Задание: посетите праздник Солнца в городе

Штраф за использование огнестрельного оружия: — 5 % к силе

Штраф за побег: — 70 % к интеллекту

Какой мальчишка не хотел бы обладать властью пускать фаерболы? Вне зависимости от возраста. Огонь — это сила. И в сказках, и в новостных сводках он всегда производит неизгладимое впечатление.

Вот только какие-то проценты рядом с наименованием мутаций меня очень смущали.

Оставалось только надеяться, что система заточена под разных пользователей, в том числе и таких неосведомленных, как я.

— Что означают проценты, указанные в скобках? — четко и достаточно громко спросил я.

И голосовой помощник ответил:

Значения в скобках указывают степень совместимости новой мутации с параметрами участника испытаний

Я присвистнул.

Получается, пять процентов совместимости — это что-то очень близкое к конфликту мутаций.

В то время как девяносто семь и сто — идеальное попадание. Кажется, пирокинез помахал мне ручкой. И, вероятно, навсегда. Хотя этот момент стоило прояснить.

— Какие параметры участника испытаний влияют на совместимость? — задал я уточняющий вопрос.

Под параметрами подразумевается совокупность врожденных генетических данных и комплекса имеющихся мутаций — последовал ответ.

Я задумался.

С точки зрения логики при таком раскладе получалось, что чем шире набор этих самых мутаций, тем выше шанс, что вновь прилетевшие способности могут начать конфликтовать с какими-то из них. А значит, коллекционировать различные мутации нет смысла. Гораздо продуктивней прокачивать то, что уже имеется, если есть такая возможность.

— Каким будет уровень у мутации «пирорезистентность», если я ее выберу?

Уровень мутации система выбирает автоматически

Ладно, допустим.

— А какого уровня будет моя мутация «сила», если я ее выберу? — для уточнения спросил я.

Уровень мутации система выбирает автоматически, — повторила система.

Понятно.

Мне предлагается выбрать мутацию, а уж насколько продвинутой она окажется — это в любом случае всегда решает система.

Я задумался.

И что же для меня было бы лучше?

Как бы, с одной стороны, вроде логичней выбрать силу. Она никогда не будет лишней.

Но что-то внутри меня подсказывало, что решение, кажущееся с первого взглядом самым логичным и простым, далеко не всегда бывает правильным.

Положа руку на сердце, я бы никогда не поменял свою скорость на силу. В мире, где кольт давным-давно уравнял всех, умение выхватить оружие в два раза быстрее противника куда важнее. И никакая сила не устоит против точного выстрела в голову.

А еще эта мутация встречалась довольно часто. Правда, я никогда не встречал человека, способного, скажем, одной рукой поднять груженый вагон. Но вот как железо в кренделя ради бравады крутят, я видел.

А вот про устойчивость к огню только мельком слышал.

И в этом была своя прелесть. Ведь когда ты сталкиваешься с неизвестным противником, то изначально предполагаешь, что он может оказаться сильней тебя, быстрей, ловчей. Но ты никогда не станешь строить свою атаку на гипотетическом предположении, что он умеет выпускать еще две пары рук, плюется кислотой или…

Умеет противостоять огню.

— Выбрать пирорезистентность, — решительно сказал я.

Таймер, тикавший в углу интерфейса, погас.

Выбор осуществлен

Вам присвоена мутация пирорезистентность, класс А, уровень 8

Я огорченно вздохнул. Не густо. Ну да ладно, это дело поправимое.

— Открыть анализ пользователя.

На черном экране интерфейса высветилась таблица способностей.

Иммунитет, класс D, уровень 24

Стрессоустойчивость, класс D, уровень 6

Высокий болевой порог, класс С, уровень 10

Синдром короткого сна, класс D, уровень 17

Обостренное обоняние, класс D, уровень 4

Соколиное зрение, класс C, уровень 33

Импульсное ускорение, класс С, уровень 49

Синаптический буст, класс В, уровень 16

Субконитивный анализ, класс А, уровень 17

Пирорезистентность, класс А, уровень 8

Мутационный блок, класс S, уровень 5

Неиспользованных бонусных баллов: 3

Судя по тому, что система нигде не упомянула временных ограничений, распорядиться баллами я мог как угодно и когда угодно. Я пока не был уверен, куда хочу их перенести, и поэтому решил не торопиться и отложить это дело до лучших времен. Возможно, даже до самого выхода из рифта.

Посидев немного в тишине, я попытался прислушаться к внутренним ощущениям, пытаясь определить, появилось во мне что-то новое, или еще только начинает появляться? Сколько времени потребуется, чтобы я мог воспользоваться новой способностью?

Но это были вопросы без ответа.

Прихватив с собой тетрадку и карту Крестоносца, я поднялся наверх.

— Я слышал, тут чай разливают?

Егор покосился на меня, с нежностью раздувая облачко белого пара над кружкой.

— Тебе в детстве сороку-белобоку на ладони крутили? — с хитрым прищуром спросил он. — Помнишь, как там? Ты воду не носил, дрова не рубил…

— А ноги врагов за дрова никак нельзя засчитать? — с улыбкой спросил я, в то время как Женька начала молча готовить для меня кипяток.

— Ноги — это хорошо, — кивнул головой Егор, шумно отхлебнув из кружки черный от заварки чай. — Но, как сказал бы хозяин этого пентхауса — непорядок.

— Это да.

— Так какие у нас планы? — подала, наконец, голос Зеленая. — В подземелье идем? А то, когда ты стал эту Палу про город расспрашивать, я решила, что нам туда надо.

— Вообще-то так и есть, — отозвался я, откладывая тетрадь на край стола. — Наше следующее задание — попасть в город на праздник Солнца. Но до этого момента нужно выждать не меньше одиннадцати часов. Лучше — двенадцати.

— Почему?

— Ну, потому что через одиннадцать с чем-то часов у вас обоих скорее всего проявятся какие-то мутации.

— Да ладно⁈ — радостно воскликнул Егор. — Серьезно? Я уже заработал какую-то мутацию?

— Ага. Главное только понять, какую именно. Фасеточное зрение там, гидроцефалия, — саркастично ответил я. — Ну или действительно что-то полезное.

Егор тихо выругался. Поставил горячую кружку.

— Ну вот что ты за паскуда, Монгол? Вот вечно как скажешь что-нибудь, так всю радость испортишь!

— Это да, — не стал я возражать. — Радость — не совсем моя специализация. Но как по мне, лучше пусть ты будешь не сильно радостным, но зато человекообразным и жизнеспособным, чем лежать в подгузнике с непроходящей счастливой улыбкой.

— Как будто, блин, у меня есть выбор!

— В том-то и дело, что есть, — ответил я. — Главное, чтобы эта твоя способность оставалась последней — до тех пор, пока мы не сможем точно определить, какими талантами тебя наделил рифт. И ее не перекрыла какая-нибудь другая. Поэтому мы и не пойдем сейчас искать город, чтобы нечаянно не влезть в цепочку событий, которую нельзя будет остановить, и которая приведет к новой награде в виде мутации. Теперь понятно?

— То есть мутация нам уже присвоена, а проявится она только через двенадцать часов?

— Нет. Если все участники получают одинаковую награду по завершению задания, то прямо сейчас система предложила вам несколько мутаций на выбор. Но поскольку у вас нет интерфейса, и вы не можете управлять процессом, придется подождать, пока присвоение мутации не произойдет рандомным образом. А случится это через одиннадцать с лишним часов. Вот тогда и посмотрим.

Егор вздохнул, заворчал.

— Ты сказал, важно оставить новую мутацию последней, — сказала вдруг Женька, подвигая ко мне мою кружку с чаем. — Это нужно чтобы что? Есть какой-то способ отказаться от мутации, если она не подходит?

Егор перестал ворчать.

И теперь они оба пытливо смотрели на меня, ожидая ответа.

Еще один минус стайного сосуществования. Тебе приходится делиться со своими той информацией, которую предпочел бы скрыть.

Чтобы тебе кто-нибудь мог прикрыть спину, приходится это самой неприкрытой спиной к нему поворачиваться.

С другой стороны, для этих двоих я — гарант свободы и безопасности. Не станет меня — не станет покровительства ЦИРа, и все возможные перспективы накроются медным тазом.

Так что риск казался мне вполне оправданным.

И я ответил:

— Насколько понимаю, отказаться от мутации нельзя. Но я могу ее удалить.

— Ой, ну и слава богу! — облегченно выдохнул Егор. — А то начал тут пургу страшную гнать. Про гидроцефалию, и прочую хреновину…

А вот Женька, в отличие от Егора, не то, что не расслабилась. Наоборот, на ее малоподвижном лице отразилось сначала недопонимание, а потом — почти испуг.

— Вот это бомба, — тихо проговорила она. — Еще кто знает?

— Как по мне, то и нас троих многовато, — хмыкнул я, отхлебывая горячий сладкий чай.

Она помолчала. Кивнула. А потом добавила:

— Даже страшно представить, сколько теперь стоит твоя голова. Вернее даже, не сама голова, а устройство в ней. Если кто узнает, тебя просто на части порвут.

Видимо, она решила, что все мои новые способности связаны с интерфейсом.

Тут и до Егора дошло.

— Точно. Это же ты вообще у кого угодно можешь последнюю мутацию снять. И кого угодно безопасно прокачать!

— Типа того, — отозвался я, с удовольствием глотая согревающий горьковатый напиток. — И пока кроме нас никто этого не знает, мы на коне и на свободе. И, раз уж у нас зашел такой откровенный разговор, я бы хотел кое о чем спросить Зеленую.

Лицо Женьки стало холодно-отстраненным.

— Можешь спрашивать, что угодно, — сказал она. — Вот только ответов я не гарантирую.

— Так уже не получится, — спокойно, но твердо возразил я. — Мы теперь не просто случайные попутчики. Мы влипли в непростую историю, и, если хотим отсюда выбраться живыми, более-менее здоровыми и в своем уме, придется научиться хоть немного доверять друг другу. А значит, тебе придется рискнуть. Как и мне. Как Егору.

Она фыркнула.

— Этот-то, интересно, чем рискнул?

— Что значит чем? — возмутился Егор. — Да он мне это сраное доверие прямо в челюсть вбивал!

— Сейчас мы говорим не про него, а про тебя, — оборвал я стихийно возникшую дискуссию. — Ты очень сообразительная, у тебя своеобразные связи и нестандартные навыки. Так что я очень хочу знать, кем ты была до того, как очутилась на том дереве.

Женька недовольно скривилась. Но на вопрос все-таки решила ответить.

— Ладно. Будем считать, убедил. Я работала техническим координатором репликации.

У Егора аж рот открылся.

— Нихрена себе!.. Так ты типа клонировала богатеев?

— Не клонировала, а следила за процессом переноса функций и информации с одного биологического носителя на другой через цифрового посредника, — отчеканила Женька.

— И кого ты переносила, если не секрет? Вдруг среди них был кто-нибудь, кого я знаю!

— Стопудово знаешь, но это не имеет никакого значения, — отозвалась она.

— А потом? — спросил я у Зеленой, пока разговор не успел улететь в другую плоскость.

— Что потом?

— Вряд ли ты очутилась в пустоши прямиком из лаборатории, или где там все проводится.

Женька с вызовом вздернула подбородок.

— А потом я убила человека. По заказу. Если быть точнее, нарушила процедуру репликации, что превратило клиента в полубеспамятного идиота. Так что меня разыскивают не только они… — она указала на отметину у себя на шее. — И не только служба безопасности. Есть и посерьезней субъекты. В том числе заказчик, который, как оказалось, собирался сразу после дела отправить меня в утиль. Но не получилось. Теперь доволен? Этого достаточно? Или ты хочешь что-то еще обо мне знать?

Егор озадаченно потер подбородок.

— М-да… Детектив, однако!

— Того, что ты рассказала, вполне достаточно, — кивнул я Женьке и принялся пить свой чай, пока не остыл.

— Если что, я этим не горжусь, — помолчав немного, сказала вдруг девушка, глядя себе под ноги.

— Ты на ком-то из нас судейскую мантию видишь? — хмыкнул Егор. — Никто тут никого осуждать не собирается. Так ведь, Марат?

Я пожал плечами.

— Ну уж точно не нам это делать. Скольких медведевцев мы вчера на тот свет депортировали? С той лишь разницей, что я в общем-то горд результатом.

— Ты сейчас про нелюдей говоришь. А я убила человека, — тихо возразила Женя.

Егор развел руками.

— Извиняй, подруга, за отпущением грехов, если что, тоже не к нам. Зато теперь понятно, откуда ты вдруг такая умная.

Зеленая усмехнулась.

— Да уж. Кстати, я из запасников ЦИРа с собой портативный анализатор прихватила. Согласно инструкции, он якобы определяет все известные мутации вплоть до первого уровня. Верится с трудом, чтобы он отрабатывал чище моего стационарного, но, если он отрабатывает хотя бы две трети своей рекламы, вещь полезная.

— Вот это ты молодец! — искренне похвалил я Зеленую.

— Ну должен же был хоть кто-то обеспечить команду современной техникой, — улыбнулась она.

И это была не прежняя усталая ухмылка, и не саркастичная усмешка. А хорошая широкая улыбка, глядя на которую хотелось улыбнуться в ответ.

После чая мы еще часа два ждали, когда рассветет.

Егор устроился подремать.

Женька размышляла о чем-то своем, растянувшись на жесткой лавке и глядя в потолок.

А я немного полистал тетрадку.

Поначалу это был путевой дневник, где вкратце описывались и пещера, где он очутился после перехода, и долина, и нападение гориллы.

Все изменилось после того, как Крестоносец взорвал проход в горном хребте, который казался ему сплошным и бесконечным.

Последняя внятная заметка была полна радости. В ней он писал, что встретил людей.

А потом стиль ведения дневника резко изменился.

Даты исчезли. А пересказ недавних событий вдруг превратился в набор неоднозначных высказываний, смысл которых было не так-то просто уловить.

Что же с тобой случилось в этот промежуток, Крестоносец?..

Наконец на улице посветлело, и мы отправились искать ущелье, в котором находился спуск в какие-то «проклятые подземелья».

Деревню накрыло туманом. Пожары догорели, только едкий дым все еще поднимался от почерневших сараев и заборов. Утренняя синева медленно светлела, и в этой наступающей ясности улицы почему-то выглядели уже не так чтобы трагично, а скорее обыденно.

Хотя, что может быть обыденного в горе трупов на площади и разоренных домах?

Может быть, это просто мое внутреннее окно Овертона с момента возвращения так круто расширилось?

Слишком много всего пришлось увидеть и сделать за короткие сроки.

Ущелье мы нашли сразу. А вот вход в подземелье пришлось немного поискать — оно выглядело как небольшое квадратное окно, расположенное прямо в земле промеж двух невысоких увесистых валунов.

Приблизившись к нему, мы обнаружили, что на самом деле проход вел в какой-то каменный подвал, крыша которого возвышалась над общим уровнем земли буквально сантиметров на двадцать и уже давно поросла всеми видами растительности, какая только обитала в этом ущелье.

Увидев размеры прохода, Женька предложила спрятать рюкзаки где-нибудь в кустах, на что мы с Егором чуть ли не хором ответили «нет».

— Пожила бы немного в пустоши, там бы тебя быстро научили, — проворчал Егор, сунув в лаз руку с фонарем. — что лучше быть черепахой, чем дураком, у которого сперли все ценное.

Я присел рядом с ним, тоже заглядывая в проход.

— Без веревки не обойтись, — констатировал я. — Тут метров десять до уступа, а потом, кажется, еще железная лестница.

— Да это хер бы с ним, — задумчиво проговорил Егор, ощупывая лучом обложенные кирпичом стены. — Меня другое интересует. Как думаешь, почему вдруг этот погреб называют «проклятым подземельем»? Я вот пока ничего проклятого не вижу.

— Отсюда вообще пока мало что видно, — заметил я. — Но что вообще этот погреб делает здесь, в ущелье? Для чего он? Я думал, подземелье будет природным, типа устья подземной реки или что-то в этом роде. А здесь все сделано руками человека.

— Так мы вниз пойдем, или здесь пообсуждаем? — не выдержала Женька.

И мы полезли.

Сначала хорошенько закрепили веревку за один валун, и я первым спустился к уступу. Потом принял рюкзаки, помог Женьке, за что был удостоен укоряющего взгляда — мол, нашел золушку, я бы тут и без тебя в два счета справилась.

Ну и фиг с тобой, больше помогать не стану.

Последним спустился Егор.

Мы забрали свою ношу и с фонарями двинулись к выступающим из темноты перилам.

Заглянув вниз, я охнул — проход устремлялся так глубоко вниз, что конца ему не было видно.

А потом обратил внимание на стены.

— Никто не видит ничего странного? — спросил я, подсвечивая спуск, похожий на широченную трубу.

— Например? — пожала острыми плечами Женька.

— Бетон. У них там на поверхности дома кривые из грубого камня сложены и сараи кособокие из палок. А тут — идеально ровный цилиндр из бетона.

И мы двинулись вниз, в густой запах сырости и плесени, пятна которой виднелись на стенках трубы.

На спуск у меня ушло минут десять. Наконец-то ощутив под ногами твердь, я осмотрелся.

Узкий проход вел в большую галерею, где на полу среди пыли и бетонной крошки я увидел… ржавые рельсы.

Похрустывая бетонной крошкой под ногами, я прошел в большую галерею.

Что бы не катили здесь по рельсам, в этой галерее была возможность это «что-то» развернуть. Темные тоннели уходили аккуратно в три разные стороны. По стенам в пластиковой оплетке висели связки толстых проводов и виднелись бетонные выступы-держатели. И на некоторых лежали потемневшие, в буквальном смысле слова замшелые предметы удлиненной формы, до боли напоминавшие…

— Это что, ракеты⁈ — охнул во весь голос у меня за спиной Егор.

И в этот миг, шурша лапками по бетону, на нас из темного коридора напротив с тонким присвистом, как у канарейки, выскочили две отвратительные твари — размером с крупную собаку, почти лысые, приземистые, с плоскими длинными головами и небольшим чешуйчатым хвостом, как у крысы.

Я едва успел отскочить в сторону от вонючей зубастой пасти, не рассчитал вес рюкзака за спиной и едва не упал, неловко пошатнувшись.

А вот Егор сориентироваться не успел. Противное существо вскочило ему передними лапами на грудь, ухватившись когтями за куртку, и вцепилась в предплечье, которое Егор сам пихнул ей в зубы, защищая лицо. Фонарь вывалился из его руки и с грохотом покатился по бетонному полу.

Скинув тяжесть с плеч, я развернулся к нему, но вторая образина, недовольная промашкой, подобралась пружиной и, царапнув когтями по бетону, снова прыгнула на меня.

В этот раз я уклоняться не стал. Просто выхватил нож и выставил его перед собой, ожидая, что глупая тварь сама напорется на клинок.

Но существо вдруг отскочило от меня. Продолжая посвистывать, она выгнула спину и обошла вокруг меня.

И тут раздался оглушительный звук, похожий на хриплую трель — это Егор вспорол брюхо своей охотнице.

Тварь выпустила его руку и бросилась прочь, волоча за собой разматывающиеся белесые кишки.

Вторая, отказавшись от меня, вдруг устремилась следом за ней.

— Вот ведь с-сука драная, все-таки прокусила! — выругался Егор, поморщившись.

И тут прозвенел громкий окрик Женьки:

— Парни, там какая-то возня наверху, и мне показалось, будто что-то громыхнуло!..

Мы с Егором переглянулись.

Возня. Наверху.

Я бросился прочь из галереи к железной лестнице, проскальзывая ботинками по мелким камешкам, и понесся вверх, перешагивая через перекладины и подтягиваясь на руках.

— Эй, мы здесь! — во все горло прокричал Егор, торопясь за мной. — Мы здесь!..

Выскочив из бетонной трубы в кирпичный погреб, я запнулся ногой о лежащую на полу веревку. Поднял голову и увидел, что светового пятна наверху больше нет.

И в этот момент что-то вязкое, пахнущее сырой землей плюхнуло сверху мне на плечо.

Что-то, похожее на цемент.

Судя по всему, нас здесь замуровывали. И это делали явно не какие-нибудь злобные воины злобной богини, а самые что ни на есть мирные и многострадальные жители, которых мы несколько часов назад дружно спасали.

Как обычно, н еудачные эксперименты с иллюстрациями будут в комментариях утром:)