Осколки мира. Том 2. Рыцарь мечей

Глава 6 Сила благодарности человеческой

Мне кажется, я еще никогда не слышал настолько неисчерпаемого в сочетаниях потока ругательств, как в то утро от Егора. Это было настолько виртуозно, извращенно и яростно, что почти прекрасно. Я открыл для себя тот уровень владения табуированным корнями, на котором похабщина вдруг перерождается в искусство.

Я стоял рядом, сунув руки в карманы, и слушал, как из Егора соловьиной трелью без запинки и паузы вылетают все эти перемноженные друг на друга слова, похожие на мутантов.

Откуда-то сверху в качестве фона доносились приглушенные женские голоса, которые нараспев тянули что-то очень жалостливое. Как будто они нас там одновременно отпевают, хоронят и очень оплакивают.

А я размышлял, ставит ли нас этот замурованный выход в действительно безвыходное положение.

Во-первых, моя неуправляемая интуиция предательски молчала все это время. И до сих пор никакого внутреннего зуда или чего-то в этом роде я не испытывал.

Во-вторых, если это какое-то хранилище торпед или чего-то в этом роде, то вполне естественно предположить, что вряд ли их сюда сбрасывали в подобные проходы, Рельсы должны вести к каким-то более-менее пологим проходам.

Правда, не было никаких гарантий, что проходы эти не завалены к чертовой матери. Или не замурованы добрыми скотоводами.

Откуда здесь вообще могло взяться подобное хранилище? Местные вон столбам поклоняются!..

Столбы.

Мне вдруг пришло в голову, что эти расписные ритуальные поделки на самом деле чем-то очень напоминают замшелые штуки прямо под нами. Могло ли быть такое, чтобы местные поклонялись торпедам? Яблоки там всякие им жертвовали. Тыквы. Теперь вот нас пожертвовать решили. Ну а что, тоже продукты природы.

Хотя обычно те места, где обитает объект поклонения, обычно называют «священными», а не «проклятыми».

С другой стороны, я понятия не имел, насколько в данном случае можно опираться на логику и стоит ли искать взаимосвязь между объектами и локациями. Ощущение чего-то искусственного не покидало меня. И я не очень бы удивился, если в конце квеста нас бы ждал край земли, соединяющийся с пластмассовым небесным сводом. Так что и подземелье могло быть не каким-нибудь артефактом прошлого, а просто некой точкой для одного из заданий.

Хорошо еще, если проходы не упрутся в текстуры.

— Ладно, заканчивай, — сказал я, наконец, Егору. — А то у меня ощущение, что ты уже повторяться начал.

— Паскуда, мать их, — задохнулся своим неиссякающим гневом Егор. — Вот если бы не мы, Марат, вот что бы с ними было со всеми? А? Где хоть какая-то благодарность? Суки драные, надо было там за деревом тупо отсидеться, а потом пойди и еще добить, кто останется!

— Угомонись уже, — тронул я его за плечо. — Пойдем, тебе антибиотик уколоть надо и раны обработать, а то на тех желтых зубах может оказаться вся холера этого мира.

— Вся холера этого мира сейчас вон, наверху завывает, — звучно сплюнул Егор в сторону. — Нет, ну что за люди, а? Вот впервые в жизни я чувствую себя причастным к чему-то… высокому, что ли. Даже героическому! И вот это вот что, благодарность? Да лучше быть всю жизнь мудаком, чем один раз почувствовать себя таким идиотом!

— Вот поэтому я всегда жду зарплату, а не благодарности, — усмехнулся я. — Пойдем!

И мы двинулись вниз — туда, где нас возле рюкзаков ожидала Женька.

Распаковав аптечку, я помог Егору обработать место укуса, и мы наугад двинулись вправо от разворотного зала. Время от времени от света фонариков с характерным царапающим звуком и шуршанием в темноту убегали уже знакомые нам хвостатые твари. Теперь мы были начеку, но они как будто больше не собирались нападать. Проход тянулся по прямой, без каких-то разветвлений и прочих достопримечательностей. Так что шли мы без задержек, громко разговаривая о всякой ерунде.

Время от времени на стенах встречались странные пометки и буквально выдолбленные в бетоне символы.

А потом мой фонарь вдруг осветил полуистлевший труп. В первое мгновение нам всем показалось, что он смотрит на нас и даже движется навстречу. Егор даже за нож схватился.

Но присмотревшись, я понял, что мертвец просто подвешен на веревке к выступающему из потолка толстому металлическому штырю, загнутому петлей.

— А ведь это кто-то заморочился, — сказал Егор, тронув мертвеца острием ножа.

Труп, превратившийся в мумию, легонько качнулся — и со стуком осыпался на пол, развалившись на части.

— Похоже, это было очень давно, — иронично усмехнулась Женька.

— Но зачем? — сказал я, и, остановившись, повнимательней осмотрел бетонные стены.

— Старина Сильвер клад пометил? — саркастично предположил Егор.

— Да тут так пахнет, что я не удивлюсь, если даже не единожды, — сморщила нос Зеленая.

Я хмыкнул — запах тут и правда стоял специфический.

— Ладно, идем дальше, — сказал я и пошел вперед.

— Монгол, а ты никогда не хотел жить нормальной жизнью? — вдруг мне в спину сказала Женька. — Жену там иметь, детей, работу строго по графику.

Я обернулся.

— Стесняюсь спросить, этот вопрос про жену, детей и нормальную жизнь тебе в голову пришел, пока ты на подвешенную мумию смотрела? Или чуть позже, когда она весело развалилась?

— Какая разница?

— На самом деле никакой. Это я просто к тому, что до нормальности нам всем, как пингвинам до Северного полюса.

Егор озадаченно покосился на меня.

— Что-то я шутки не понял. А они разве там не живут?

Мы с Женькой рассмеялись, и в этот миг я услышал легкий шорох за спиной.

Решив, что это очередные длиннохвостые, я обернулся и посветил фонарем назад, все еще продолжая смеяться…

И тут смех застыл у меня у груди.

Потому что это были не твари.

За нами медленно двигались две темные человеческие фигуры — в рваной одежде, с обнаженными клинками в руках. Двигались они как-то странно, касаясь одной рукой стены, и чуть склонив головы, будто прислушиваясь к звуку своих шагов.

И никто из них даже не вздрогнул, когда луч света упал на их изуродованные шрамами лица.

Мои спутники тоже разом умолкли. Егор, готовясь к стычке, уронил с плеч рюкзак, и он с мягким стуком ударился о бетонный пол.

Все четверо разом напряглись и остановились, подняв лица на звук.

И только тогда я понял, что у них нет глаз.

Мы с Женькой следом за Егором тоже избавились от ноши за плечами. Я вытащил из ножен на поясе нож, звякнув тонким лезвием о край.

И услышал похожий звон с другой стороны коридора.

Я повернул голову.

Еще три фигуры неторопливо двигались нам навстречу. Две крупные — впереди, и одна небольшая — за их спинами, придерживаясь рукой за плечо идущего впереди мужчины.

Я развернулся спиной к стене. Женька выпустила шипы на руках.

— Ну вот, — тихо сказал я ей. — А ты говоришь — жена, работа по графику. — и, повернувшись к тем троим, что вышли нам навстречу, громко произнес на местном языке: — Если вы уберете мечи, мы сможем поговорить. Если же нет, придется убить вас, хотя нам это совершенно не нужно.

Фигура за спинами двух слепцов с мечами приподняла голову, укрытую капюшоном.

— Убейте их, — негромко приказал женский голос из-под капюшона.

И двое мечников с другой стороны бросились на нас.

Егор, подхватив свой тяжеленный рюкзак, с размаху швырнул его в слепцов.

Один будто услышал, как он летит, и на мгновение прижался спиной к стене. Его напарнику повезло меньше — груженый запасными магазинами и прочей неподъемностью рюкзак влетел ему прямо в лицо.

Женька бросилась на того, что оказался удачливей, и с размаху ударила его шипом в лицо…

И вдруг с пронзительным криком отскочила в сторону.

Полупрозрачный шип из ее руки с тонким звоном упал на бетон. Из ладони заструилась кровь.

Схватив тяжелый автомат, как булаву, я ринулся ей на выручку. Уклонившись от выпада, ломанул по вытянутому мечу автоматом. Клинок с лязгом сломался и отлетел в сторону. Локтем я ударил противника в лицо. Тот отшатнулся, схватился рукой за стену, чтобы не упасть…

И тут я понял, что от моего удара на нем не осталось ни единого следа. Ни разбитой губы, ни сломанного носа, хотя удар был таким, что у меня теперь локоть болел.

Как это понимать?..

Телохранители женщины в плаще не вмешивались в нашу драку. Они застыли на своих местах — видимо, для того чтобы ни единый шорох не ввел в заблуждение их незрячих товарищей. И теперь чутко прислушивались к происходящему.

— Все напрасно, они неуязвимы, — бесстрастным голосом проговорила женщина.

Я хмыкнул, быстро смекнув, что к чему.

Это они были неуязвимы, дура. До того момента, пока ты рот не открыла и не сболтнула, что ты, кого они прикрывают собой, в отличие от них, не обладаешь этой прекрасной особенностью. Иначе бы ты сказала «мы неуязвимы». Так ведь?

— Егор, повтори! — крикнул я, отскакивая в сторону.

Тот все понял. Схватив второй рюкзак, с воплем ломанулся вперед.

А я, подобравшись пружиной, бросился вперед на ускорении, прямо промеж двух телохранителей.

Они среагировали. Начали сдвигаться — но слишком медленно для меня. Наклонившись под выставленный меч, я прорвался прямо к тетке в плаще, и, схватив ее за шею, припер к стенке.

— А ну всем стоять, или я вашей бабе голову отрежу! — крикнул я слепцам — в тот самый момент, когда второй мечник рубанул по Женьке мечом.

Клинок жалобно лязгнул, крошась об ее выступившие по всему телу шипы.

Все четверо разом вздрогнули и обернулись на мой голос. Я придавил женщину еще немного сильнее, чтобы те услышали ее хрипение.

— Оружие на пол! Сейчас! — приказал я.

Мечники, встревоженно вслушиваясь в сиплое дыхание моей пленницы, несколько мгновений в нерешительности покрутили головами, будто ожидая услышать подсказку, что же теперь делать. А потом один за одним побросали свои мечи. Металл громко лязгнул о бетон.

— Егор, во внешнем кармане моего рюкзака лежат стяжки. Свяжи этим ниндзя руки и ноги, — велел я. И добавил уже на местном: — Всем сесть, где стоите, соединить руки в замок и протянуть вперед — вас свяжут. Живей, я сказал!

Для пущей убедительности я встряхнул тетку у меня в руках и легонько приложил ее затылком о бетон.

Она слабо вскрикнула и застонала.

А с головы наконец-то слетел капюшон, открывая лицо.

Молодое. Красивое. С характерной родинкой под нижней губой.

Я ослабил хватку, давая ей вздохнуть.

— Ты — та женщина, что была с белым рыцарем? — спросил я, разглядывая ее.

— А ты пришел из его мира? — ответила она вопросом на вопрос, с вызовом глядя на меня.

— Верно, — сказал я. — И ты почему-то решила убить меня и моих товарищей. — обернувшись, я скомандовал: — Женька, помоги Егору! Поторопитесь там!

И перевел взгляд обратно на девицу.

Должен отдать должное вкусу Крестоносца. Даже в этом сраном подземелье, в рваном тряпье она была хороша настолько, что я сразу вспомнил, как давно у меня не было женщины. Эти огромные влажные глаза, высокие скулы, острый подбородок и мягкие, яркие губы были способны еще как взволновать воображение.

Я медленно отпустил ее и отступил на шаг.

— Зачем вы напали на нас?

— Затем, что никто из странников не должен пройти этой дорогой, — тихо ответила она.

— Это еще почему?

— Так велел рыцарь.

— Да ну? — хмыкнул я, вспоминая Крестоносца. Как-то мне сложно было представить, чтобы он приказал женщине, с которой делил постель — а в том, что это было именно так, я почему-то не сомневался, — сторожить проход и убивать всех, кто появится в поле зрения. — Что, прямо так и сказал: нападай, дорогая, на путников, и вешай их на веревках в подземелье?

— Твое какое дело? — спросила она, глядя на меня своими инопланетными глазами. — Делай, что должен.

Я фыркнул.

— И что же, по-твоему, я должен сейчас делать?

Она пожала плечами.

— Вероятно, убить нас. И продолжить свой путь.

— Что-то у тебя туго с воображением. Кроме «убить» ты еще какие-нибудь глаголы знаешь? Например, «писать». Почему бы тебе не написать рыцарю письмо, а? Когда вернусь, смогу его передать.

Ее щеки вдруг вспыхнули.

— Он… он живой?..

Я вздохнул. Ну вот, наконец-то какой-то контакт.

— Да, он жив. И мыслями все еще здесь, — добавил я, и это была чистая правда.

Она задохнулась от волнения. Опустила ресницы, чтобы спрятать проступившие слезы.

— Я рада…

— Меня Монгол зовут, — сказал я, протянув ей руку.

— Я Тамала, — ответила та, неуверенно коснувшись огрубелыми пальцами моей ладони.

— Я правда не хотел навредить ни тебе, ни твоим охранникам, — сказал я, с каким-то ворованным удовольствием задерживая на мгновенье ее руку в своей и отводя в сторону. — Так мы поговорим?

Девушка как-то неопределенно пожала плечами.

— О чем?

— Об этом месте. О твоих слепых друзьях. И о том, почему ты охраняешь проход. У меня не было возможности поговорить с твоим… другом об этом месте. Мы вообще оказались здесь случайно, прочитав его записи. Думали — заглянем на минутку. А вышло так, что твои соплеменники взяли и замуровали проход.

— Они вас боятся, — ответила Тамала. — Говорят, вы приходите из преисподней. И приносите болезни. Приносите гнев богини.

— А ты что думаешь? — спросил я.

— Я думаю… наши миры никогда не должны были пересекаться,

— вдруг с такой болью проговорила она, что я сразу понял — она до сих пор ждет его.

Сколько там лет прошло? Года четыре, если я правильно запомнил дату отчета по изменившемуся рифту?

Сейчас ей на вид не больше двадцати пяти, значит, в момент встречи с Крестоносцем она совсем девчонкой была.

Но помнит до сих пор.

Честно говоря, даже завидно.

— Не буду спорить, — ответил я. — Так что за проход ты сторожишь?

— Это путь к западной части жертвенника великой богини, — нехотя ответила Тамала.

Я усмехнулся.

— Оригинальный путь, надо сказать.

— Согласно преданию, когда людей на свете было много, мужчины и женщины, отданные своими семьями в дар богине, загонялись прямо в этот коридор, а потом следом за ними пускали свору голодных собак.

— Сколько же ей было нужно жертв?

— Много, — ответила девушка. — По крайней мере, сейчас ей точно нужно много. Я видела.

— Да что это за богиня у вас такая кровожадная?

— У нас говорят, что она рождена небесными светилами и держит небо. Пока она питается, она жива. Но ее потребности растут с каждым годом. Еще немного, и богиня сожрет всех нас. Но мы слишком слабые, чтобы противиться ей. Единственное, что в нашей власти, — Тамала коснулась шрама на своем виске. — это избавиться от благословения, чтобы богиня не могла контролировать нас. Те, кто под контролем, не могут противиться ее воле. Как они, — кивнула она в сторону своих слепцов. — Они пришли в город, чтобы напитать богиню. Но я их спасла. Вырезала благословения. Они стали свободными и сами употребили то, что было предназначено богине в качестве трапезы. Теперь они живы и неуязвимы.

— А почему ты себя не сделала неуязвимой, если была такая возможность?

Девушка содрогнулась.

— Я… Не смогла. Не каждый способен принять в себя частицу божественной жертвы. Мои братья, чтобы выжить, ели плоть и глаза друг друга. Ты бы смог такое?

Я содрогнулся. Обернулся на ее «братьев», с пустыми глазницами и жуткими уродливыми шрамами на лице. И честно ответил:

— Не уверен.

— Это все, что ты хотел знать? — спросила меня девушка. — Я достаточно рассказала тебе, чтобы ты отпустил их?

Я шумно выдохнул.

— Слушай, я ведь уже говорил — у нас нет причин вредить вам.

— Моя мать и сестра хотели принести меня в жертву, потому что я отдала себя чужаку и стала нечистой. Мужчина, который поклялся, что никогда не оставит меня, на девятый день после клятвы исчез. А один из тех обреченных, кого я спасла, проклял меня и попытался убить — если бы не мои братья, что сбросили его в колодец, из которого не выбраться, я уже была бы мертва. Поэтому извини, что не доверяю тебе. У меня для этого тоже нет причин, — грустно сказала Тамала.

После такого возразить ей было нечего.

— Мы можем тебе чем-то помочь? — спросил я. — Ты говорила про болезни. Может быть, нужны какие-то лекарства? Еда? Фонари? В смысле, переносной свет.

Она отрицательно покачала головой.

— Нам ничего не нужно. Мы со всем справляемся.

— Как скажешь, — не стал я настаивать. — Вообще нам нужно попасть в город на праздник Солнца. Скажи, мы успеем, если пойдем этим путем?

Тамала пожала плечами.

— Может быть, если поторопитесь. Отсюда до выхода идти почти один день, а праздник начнется на рассвете.

— Спасибо, — сказал я. — Один последний вопрос. Так почему белый рыцарь сказал тебе охранять этот путь?

Девушка покачала головой.

— Он не так сказал. Просто, когда я показала ему этот праздник в первый раз, он сказал, что больше никому из странников не следует видеть это. И все. Больше он ничего не говорил, а я не спрашивала.

Я почесал затылок.

Что же там происходит, на этом празднике?

Почему это странникам не стоит видеть какое-то первобытное жертвоприношение? И почему «посетить праздник Солнца» вынесено системой в отдельное задание — словно как раз для того, чтобы проходящие здесь квест в обязательно порядке увидели то, что Крестоносец хотел бы скрыть?

Мое предчувствие опять зашевелилось внутри.

И я понял — здесь таится что-то важное.

— Может, мне все-таки что-нибудь ему передать? — еще раз спросил я Тамалу. — Если хочешь, можешь написать письмо, у меня есть и бумага и карандаш.

Девушка отрицательно качнула головой.

— Не нужно. Я не знаю, что сказать ему. Да и писать я не умею.

Когда я подошел к Егору, тот как раз заклеивал уже обработанную рану на правой Женькой руке.

— Прикинь, она когда шип сломала, там из руки будто кусок мяса выдернули! — сообщил он мне. — Но ничего, заживет. А ты там до чего договорился?

— Этот коридор, насколько я понял, ведет прямиком туда, куда нам нужно, — сказал я. — Но если мы не поторопимся, то можем опоздать на событие, которое должны посетить. Так что выдвигаемся.

И, оставив Тамалу освобождать своих названных братьев, мы поспешили дальше по тоннелю.

Мы уходили, и я усилием воли заставлял себя смотреть вперед и не оборачиваться.

В самом деле, что я мог сделать для нее?

Она принадлежала миру, в реальность которого я даже не верил. Я не мог изменить ее прошлое, и не имел права обещать повлиять на будущее. Потому что как только мой маршрут завершится, я уйду. А она останется. Со своими воспоминаниями, надеждами и потерями. Я не мог ей дать ничего, даже надежду на встречу с ее рыцарем. Потому что в один и тот же рифт не входят дважды. Изменения, которые происходят в результате мутации, приводят к конфликту с входными требованиями пространственного разрыва.

Крестоносец больше не придет к ней.

Этот поганец просто сломал ей жизнь, выдернув из привычного и естественного уклада, сделав чужой для собственной семьи и племени. Что, врата штанов не вынесли натиска вражеских сил? Потому что девочка была красивая?

Я шел, и чувствовал, как неприятное саднящее чувство разливается в груди.

Как и почему он ушел? И, что важнее, каким образом нашел и активировал задания?

Первую передышку я разрешил сделать только часа через три активной ходьбы — как раз когда по моим подсчетам должно было истечь время ожидания.

Усевшись на раскатанный туристический коврик, мы сначала поели консервов, потом выпили по сто грамм разбавленного спирта из моих запасников. И достали портативный анализатор. Внешне он напоминал прибор для измерения артериального давления, только с проводками на липучках, два из которых нужно было прикрепить определенным образом к вискам, один — на грудь промеж каких-то там ребер, и еще один датчик со сменной иголкой в прищепке нужно было установить на указательный или средний палец левой руки.

Женька ухмыльнулась и демонстративно выставила третий, который я и проколол.

Прибор думал долго.

Сначала мигал желтой лампочкой, и на мониторе светилась надпись «подготовка к анализу». Потом монитор засветился голубым светом, и на мониторе появилась индикация песочных часов.

И вот песок все сыпался, и сыпался, и сыпался, а данных все не было.

Егор даже съязвил, что скоро уже из него песок посыплется, а эта чертова машина все никак процесс не завершит.

Но наконец монитор мигнул красным.

И на нем высветилось:

адреналиновый буст, класс D, уровень 7

ледяная броня, класс В, уровень 42

пирокинез, класс В, уровень 5

— Зашибись плюшка! — с радостной завистью в голосе воскликнул Егор, хлопнув ладонями по коленям.

— Ага, еще как зашибись, — оторопело пробормотала Женька. — У меня конфликт.

— Какой конфликт? — посерьезнел Егор и сунул нос в коробочку с монитором. — Где написано?

— Красным светом по всему дисплею! — раздраженно ответила Женька. — Интересно, это поэтому у меня шип сломался?

Я отрицательно качнул головой.

— Нет, тогда еще было слишком рано. Это шкура у тех парней такая прочная.

— Ну и в чем этот твой конфликт выражается? Что-то я не вижу ничего, — принялся разглядывать Женьку Егор.

— Конфликт — это не диатез, он на лице обычно не прописывается, — еще раздраженней прокомментировала его действия Зеленая.

— Может, тогда попробуешь огонь вызвать?

— Вот это я бы сейчас пробовать не рекомендовал, — возразил я. — Первые попытки управлять способностью чаще всего бредовые. Можно и себя поджечь, и кого-нибудь другого.

— Согласна, — кивнула Женя. — Тогда я…

Она поднялась, вздохнула — и выпустила шипы на руках и плечах.

Повертелась.

— Да вроде бы и ничего, — проговорила Женька, пожимая плечами. — Может, это потому что уровень ма… А-а-а-а!!! — закричала вдруг она, уставившись на свою правую руку.

На которой под разорванной рубашкой начала пузыриться и шипеть кожа, как от ожога, начиная от запястья и на глазах поднимаясь все выше…

— Убирай, не жди! — прикрикнул я на нее, и Женька втянула шипы обратно.

Ее трясло. Зубы начали отстукивать дробь, как после резкого прилива адреналина — или на морозе.

— Аптечку достань, — скомандовал я Егору.

— Лучше еще сто грамм, — с мрачным лицом и дрожа всем телом, проговорила она. Потом перевела взгляд на меня. — И давай, кудесник. Покажи мне твой могучий потенциал.

Строго зыркнув на нее, я перехватил у Егора спрей, срезал у Женькиной рубашки рукав и нанес пену ей на раненое место. Потом достал спирт.

— Разбавь ей как следует, — сказал я Егору.

И, усевшись поудобней на коврик, развернул окно интерфейса.

— Каким образом я могу использовать способность «мутационный блок»? — вслух спросил я. — Или даже нет. Что нужно сделать, чтобы полностью блокировать мутацию другого человека?

Ваш уровень владения навыком не позволяет блокировать мутации другого человека, — сообщил мне голос помощника. — Уровень с 1 до 5 подразумевает манипуляции исключительно с собственными мутациями.

Меня аж в жар бросило.

Как так-то⁈

— С какого уровня начиная я смогу применять «мутационный блок» на других?

Манипуляции с мутациями других носителей открываются с 6 уровня способности

У меня отлегло.

— Перенести бонусные баллы в «мутационный блок».

Вы использовали: 3 бонусных балла

Мутационнный блок, класс S, уровень 6,5

Чего?

Он что, считать не умеет?

— Почему шесть и пять, когда должно быть восемь?

Вместо ответа система вывела перед моими глазами таблицу

Уровень Рост за 1 бонусный балл

D 4

C 3

B 2

A 1

S 0.5

Я огорченно выдохнул.

Ладно, хрен с тобой, золотая рыбка.

— Так как мне блокировать мутацию другого носителя?

Инструкция по использованию способности «мутационный блок»

Войти в прямой контакт с носителем Запросить у системы информацию о последней мутации носителя Выбрать необходимое действие из выпадающего списка

Я аж присвистнул. Ничего себе прогресс!

— Ну-ка, Женька, иди сюда, — не сворачивая окошко, я наощупь нашел ее и обнял за плечо.

— Запра…

Я даже договорить не успел, как экран перед моими глазами очистился, и на нем высветилось:

Последняя мутация носителя: пирокинез

ослабить / уменьшить вполовину / удалить?

— Удалить, — сказал я.

Красная галочка отметила сделанный мною выбор.

И тут я услышал голос Егора.

— Эй-эй-эй, подруга!..

Я поспешно свернул окно и обернулся на Женьку.

Ты была вся зеленая.

Широко раскрыв глаза, она начала жадно хватать воздух ртом, как будто кислород закончился.

— Твою ж… Егор, дай воды!

Тот на автомате сунул мне стакан в руку, и я чуть было не плеснул его в лицо Женьке.

— Это же спирт, идиот!..

И тут я почувствовал, как у самого земля поплыла из-под ног.

Воздух стал тяжелым, как камень. Он наваливался на меня все сильней, буквально расплющивая по полу.

— Эй-эй, Монгол, ты куда?.. — сквозь шум в ушах услышал я голос Егора. Он поддержал меня за плечо, чтобы я не проломил себе затылок об бетон, и аккуратно прислонил к стенке.

Тем временем Женька на четвереньках отползла в сторону. А потом ее стошнило.

Сквозь мутную пелену я видел, как Егор дал ей воды — на это раз, судя по всему, правильной. Женя плеснула себе на ладонь и растерла по лицу. И тут же снова согнулась напополам от накрывшего приступа тошноты.

— Да вы что, черти, совсем оборзели⁈ — гаркнул на нас Егор. — Помирают мне тут синхронно. Я вам тут что, реанимация?

Я попытался что-то ответить ему, но сам ужаснулся тех звуков, которое издало мое будто сдавленное горло.

— Даже не вздумай! — бросился ко мне уже совсем всерьез перепуганный Егор. — Вернемся — там уже как хочешь, а здесь ты нам нужен живой!..

Он умыл меня водой из фляги. Потом сунул под нос разбавленный стопарь.

— На, выпей!

— Да я и так… Дышать не могу… — с трудом выдавил я из себя, отворачивая голову.

— О, ругаешься — значит, ничего, жить будешь, — облегченно выдохнул Егор.

— Монгол, ты меня наизнанку вывернул, — измученным голосом проговорила Женька.

— Себя, походу, тоже, — пробубнил Егор. Покрутил в руках кружку со спиртом, и, чтобы не пропадало добро, сам выпил. — Никакой выпивки с вами не напасешься, чтобы нервы успокоить. Мутанты, ёпта.

— Сам такой, — взглянул я на него из-под тяжелых век. — Теперь. Тоже.

Еще минут пятнадцать мы приходили в себя.

Потом, наконец, Женя измученным голосом сообщила, что, кажется, ей стало получше.

Егор, следуя ее инструкциям еще раз провел анализ, и прибор показал, что пирокинез у нее все еще есть, но снизился до второго уровня.

Еще через десять минут его уже в списке не оказалось. А я, закинувшись капсулой от головной боли, пришел в себя.

— Между прочим, ты обладаешь страшным оружием, Монгол, — сказала мне Женя. — Ты даже не представляешь, как мне было хреново в самом начале. Даже без блокировки мутации такой приступ сам по себе — жуть жуткая.

— Я бы с тобой, вероятно, согласился, если бы после его применения сам не превращался бы в кисель, — хмыкнул я.

— Ну, а теперь давайте, наконец, меня проанализируем, — потирая руки, Егор поудобней устроился на коврике, подставляясь под датчики.

Мы закрепили на нем все, что надо, прицепили прищепку.

Прибор думал не дольше десяти секунд и загорелся зеленым.

— И что там? Что? — сунулся к дисплею Егор, изнемогая от любопытства.

А на дисплее было черным по зеленому написано:

Выносливость, класс D, 5 уровень

— Чего?.. — с таким огорчением выдохнул Егор, что я с трудом удержался, чтобы не рассмеяться. — Эй, а где моя пиромания? Почему вдруг выносливость? Мне боевые навыки нужны, а не вот это вот все!

— Неплохой подарок, между прочим, — хмыкнула Женька. — Для того, кто просто рядом постоял.

— Так я и прошу себе нормальную боевую способность! Полезную!

— Между прочим, у тебя очень полезная способность, — с серьезной миной сказал я. — Сможешь сразу три рюкзака носить, например, пока мы с Женькой от врагов отбиваемся…

— Да ну вас на хрен! — беззлобно, но обиженно ругнулся Егор.

— И будет у тебя боевое прозвище — сундук на ножках! — с трудом подавляя прорывающийся смех, предложила Зеленая.

— На хрен вас, я сказал! — буркнул Егор, снимая с себя датчики.

— Ногастый сейф? — продолжала дразнить его Женька. — А, поняла! Чемодан с ручками! — не выдержала она и расхохоталась.

— Твари вы бездушные… — уже с улыбкой проворчал Егор. — Но ничё, я все вынесу. Я ж теперь, сука, выносливый, — добавил он под наш дружный хохот.

Все-таки когда ты не один, в этом есть не только риски, но и приятные бонусы.