Роксана. Детство

Глава 17

Ульяна, осознав всю важность момента, бросилась помогать. Она тщательно, но аккуратно расчесала мне волосы, заплела в косы и венком уложила вокруг головы, закрепив шпильками.

— Не выбирай белое — слишком претенциозно и не по возрасту. Видела у тебя нежно-розовое платье, вот его и надень. И не морщи носик. Тебе надо срочно менять мнение гостей о себе. Сразу это сделать невозможно. Вылезла из кустов такая замарашка, а через полчаса снежинка хрустящая? Розовый цвет подчеркнёт твою наивность и непосредственность, и молю Триединого, чтобы хан забыл, как ты его встретила.

Для завершение образа художница скрутила из атласных ленточек в тон платья несколько розочек и украсила ими мою причёску. Поставила меня перед зеркалом, чтобы я смогла оценить результат её работы.

— Ульяна, мне очень нравится, — в отражении зеркала я поймала взгляд девушки. — Даже не думала, что цветом одежды можно менять впечатление. Спасибо, дорогая!

Художница понимающе улыбнулась, ещё раз поправила атласную розочку и пообещала:

— Если хочешь, я потом расскажу, как цвета и их сочетания влияют на чувства и эмоции людей. Со временем сама сможешь это делать с лёгкостью. А сейчас пойдём — гости, наверное, уже заждались.

Мы с Ульяной чинно спускались по лестнице, когда гвардейцы распахнули двери, пропуская в гостиную хана. Очень удачно получилось, обрадовалась я, не придётся извиняться за задержку.

И тут с лёгким хлопком в центре комнаты неожиданно открылся портал.

Такого я ещё не видела. Проходы, создаваемые артефактами, раздвигают пространство постепенно. Обязательное условие безопасности перехода — необходимо дождаться, когда края отверстия станут молочно-белого цвета, что означает стабильность соединения. Этот внезапный переход раскрылся мгновенно, без предварительного мерцания и лишней иллюминации.

Гвардейцы слаженно окружили хана и его в свиту охранным кольцом, ощетинившись кто холодным оружием, кто готовыми к бою фаерболами. Защищали, но не нападали.

А из портала, ни на кого не обращая внимания, согнувшись пополам, медленно пятясь задом, выполз мужик в форме. Он кряхтел от тяжести груза и беспрестанно приговаривал:

— Пихай, бля! — дергая при этом ременную петлю багажа.

В ответ ему кто-то невидимый с неменьшей экспрессией отвечал:

— Тяни, бля!

И через эти вопли пробивался встревоженный голос Глафиры:

— Господа, осторожнее! Господа, аккуратнее!

Все, кто был в помещении, замерли. Разумеется, кроме грузчиков. Они с громким и слаженным «эх, бля!» наконец-то втолкнули в гостиную близкого родственника нашего монструозного сундука — такого же большого и неподъёмного. Убедившись, что багаж пересёк черту перехода, мужик скомандовал:

— Мадамы, вперёд! — дождался, когда Глафира и Прасковья войдут в комнату, и шмыгнул назад. Эхом только долетело: — Прощевайте!

Действие заняло меньше минуты. Всё это время люди, с изумлением наблюдавшие за происходящим, только глазами хлопали. Но стоило порталу схлопнуться, все словно отмерли. Выдохнули облегчённо гвардейцы — никто не пострадал, отступили от хана сановники — не надо больше господина телами прикрывать. И я сорвалась с места.

Эх, жаль, что уже выросла и не могу, повиснув на шее бабушки, визжать от счастья. Но могу, забыв о том, что бегать по лестнице не безопасно, перепрыгивая через ступени, вмиг оказаться рядом, прижаться всем телом и выдохнуть:

— Приехала! — потом протянуть руку к Прасковье, приобнять её, и сказать чуть громче: — Как же я по вам скучала!

Век бы так стояла, не разнимая рук, но кто же даст. Всё изменило тактичное покашливание неслышно подошедшего Николая Ивановича и его напоминание:

— Дамы, у вас гости.

Бабушка сориентировалась мгновенно. Оторвалась от меня, осмотрелась, увидела хана и едва слышно скомандовала:

— Девочки, реверанс!

У нас получилось так, словно мы не один день репетировали синхронный поклон. К нашей троице присоединилась Ульяна и тоже не подвела. Была бы идеальная картинка, если бы не ящик, совершенно не вписывающийся в интерьер гостиной, но как есть.

— Ваше Благороднейшее Высочество, рада приветствовать вас в поместье. Увы, не знала о вашем визите, иначе непременно вернулась бы раньше, — голос Глафиры спокоен, словно ей привычно по возвращению домой сталкиваться с неожиданными гостями.

Следующим стал расшаркиваться хан, путано объясняя свой нечаянный визит, и всё же смог смутить княгиню.

— Может, чаю? — жалобно пискнула я, пытаясь разрядить обстановку и отыгрывая роль пай-девочки, затем жестом показала, где на вилле столовая.

— Ты что тут учудила? — поинтересовалась Прасковья, когда мы позади всех шествовали к столу.

— Думаешь, это я? — чуть было не обиделась на подругу.

— Ну не хан же! — едва сдерживаясь, чтобы не всплеснуть руками, воскликнула целительница.

— Сын его, — показала я глазами на Таира.

— Сватается? — съязвила Прасковья.

Хорошо, мы уже расселись вокруг стола и под попой был стул, иначе от такого предположения упала бы на пол.

— Шуточки у тебя, подруга!

Надия с дочерью, опустив очи долу, бесшумными тенями скользили вокруг стола и подливали гостям чай. Я только сейчас заметила, насколько девушка похожа на мать. Стройная, гибкая, чёрные косы ниже поясницы и украшены серебряными чуть слышно позвякивающими подвесками. Ресницы длинные, брови тонкими дугами, кожа чистая без пошлых прыщей и оспенных отметин. Рассматривая служанку, подумала с сожалением: у людей траур, а они тут пчёлками кружатся. И заменить некем — другой прислуги у нас нет. Не девчат же из деревни звать хану прислуживать.

— Ты слушаешь? — тихонько толкнула меня в бок Ульяна и едва заметно кивнула в сторону вещающего хана.

Нет, не слушала. Ещё в прошлой жизни поняла, что от цветистых медовых речей, в которых много треска, но мало смысла, у меня начинает болеть голова. Видно же, как Глафира внимательно внемлет. Потом мне перескажет. Лучше я печеньку, пропитанную розовым сиропом, съем — в ней приторной сладости намного меньше, чем в речах наместника.

Но внимание моё девушка переключила, и я невольно услышала:

— … и если через пять лет они оба будут в здравии, то сегодняшнее соглашение объявим официальной помолвкой. Брак наши дети заключат после того, как закончат учёбу. Княгиня, вы же собираетесь отдавать внучку в институт благородных девиц? — обратился Кирим к Глафире.

Бабушка, мельком взглянув на меня, отвела глаза и кивнула. Собирается. Только я одного не пойму, при чём тут моя учёба и чья-то помолвка с последующей свадьбой. Посмотрела на графа — тот что-то пристально в чашке рассматривает и ложечкой это что-то беззвучно помешивает. Взглянула на Таира — бледен, желваки на скулах напряглись, наверное, всё ещё плохо себя чувствует. И зачем они его сюда притащили? Пусть бы отлёживался под присмотром целителей. Сановников я не знаю, и непонятно, с чего они на меня с таким интересом косятся. Всё ещё вспоминают, в каком виде я их утром встретила?

— Как в воду смотрела… — едва слышно выдохнула Прасковья, и тут до меня дошло.

Это хан меня за Таира замуж забрать хочет? Нифига себе награда! Типа, сама спасла, так тебе и надо. А меня никто спросить не забыл? Судя по перекосившейся физиономии принца, его мнения тоже не удосужились спросить. Хотела сказать что-нибудь в защиту собственных прав, но Николай Иванович словно почувствовал — глаза от чашки поднял и посмотрел многозначительно. Теперь и я по примеру навязанного жениха челюсти сжимаю и в стол гляжу. Хоть в этом наши желания схожи.

Чего мне стоило дождаться, пока уйдут гости!

В сторону Кирима старалась даже не смотреть, боясь, что хан слишком много неприятного для себя прочтёт по выражению моего лица. Одно дело знать — да, договорные браки для этого времени норма, и другое, когда это касается тебя лично. Меня злило то, что, обсуждая этот нелепый союз в нашем с Таиром присутствии, хан ни разу не взглянул на нас. Должно быть, на сто процентов уверен — мы в его власти и своевольничать не станем.

— И что теперь? — спросила я, когда портал за гостями закрылся.

— Ничего, — пожала плечами княгиня. — Почему ты так серьёзно к этому разговору отнеслась? Тебе всего лишь десять… скоро будет. В институт девиц с пятнадцати лет принимают, да учиться шесть курсов. Одиннадцать годов впереди. Уверена, что к той поре многое измениться может. Таир — жених твой нечаянный — три раза жениться успеет, а больше жён ему не положено. Власть вдруг на полуострове сменится или ты влюбишься, тайно обвенчаешься и сбежишь… да хоть в Канэде. А может такое быть, что изменится твоё отношение к случившемуся. О чём сейчас расстраиваться? Живи и радуйся!

Я посмотрела в мудрые глаза Глафиры и успокоилась. Нет повода для пустых волнений, когда впереди много лет свободной жизни под опекой любящей бабушки.

А что будет дальше, жизнь покажет.

Конец первой книги

Конец