Роксана. Детство

Глава 4

— Ступайте, Глафира Александровна, со спокойной душой занимайтесь делами. Я побуду с Роксаной.

Смутно знакомый женский голос рядом со мной. Кто это?

— Как всё не ко времени, — чуть ли не со стоном произнесла опекунша. — Не могли они со своим обозом повременить?

— Вы же сами дату доставки назначили, — в голосе незнакомки слышится едва уловимая ирония.

— Да кто же знал, что Роксаночка опять занедужит!

— Ступайте. Девочка спит, вы сейчас ей ничем не поможете, а купцы будут сердиться. — Шорох одежды, лёгкие шаги, скрип двери. — Всё, Глафира ушла, можешь не жмуриться. Я же вижу, что ты не спишь. Поговорить хочешь?

Кажется, последние слова адресованы мне. И я открываю глаза, чтобы осмотреться. Наша времянка, из которой мы пока не переехали, — интересно, помощники с котом переночевали уже в новом доме? — я на бабушкиной лежанке, с влажным полотенцем на голове. У стола на табуретке сидит бабка Параскева. Я что, заболела?

— Не помню, — тряхнула я головой. — Что со мной?

— Сознание потеряла.

— Почему? — я жадно посмотрела на кружку, которую травница держит в руках. Жажда иссушила и рот, и губы.

— Хотела бы это у тебя спросить, — женщина подошла, помогла сесть и придержала тяжёлую кружку, пока я пила отвар. Что-то мятное с лёгкой горчинкой.

Я задумалась. А правда, что случилось? Умерла — воскресла — выжила. Тело ребёнка — сознание взрослой тётки. Планы наполеоновские, постоянный контроль ситуации, знакомство с магией и помощниками, что в сказках прежней жизни нечистью называли. Ведовство, что в любую минуту ведьмовством оборотиться может.

— Стресс? — предположила я.

— Что это? — заинтересовалась знахарка.

— В моей прежней жизни, так называли реакцию организма на различные неприятности.

— Занятно… — женщина задумчиво покрутила в руках кружку, потёрла лоб, кивнула каким-то своим мыслям. — Может и так. Я думаю, ещё и резонанс добавился. Твоё новое тело не в силах принять и усвоить вибрации твоего сознания. Магию просыпающуюся добавить надо. Факторов, что совместно привели тебя к… эээ… к стрессу, — правильно назвала? — много.

— Магия? Аким говорил, что ведовство, — вспомнив о помощниках, я осмотрелась, желая их увидеть, но ни их, ни корзины с котёнком не было.

— Ведовство? — брови Параскевы удивлённо вскинулись. — Чему тогда удивляться, что ты в беспамятство впала. Сил физических мало, а дара отвалили много. Смотри, как бы не погибнуть в таком потоке.

Предупреждение, хоть и было облечено в художественный образ, звучало вполне серьёзно. О чём говорило выражение лица собеседницы.

— Что же мне делать? — растерялась я.

— Тело укреплять и магию приручать, природу слушать, — пожала плечами травница, словно говорила о чём-то само собой разумеющемся.

— Как тренировать тело — это я понимаю. А что делать с магией? Дело в том, что в моей прошлой жизни волшебство только в сказках было. Я из мира, где научно-технический процесс развивается. А вот это, — я повела руками вокруг себя, имея в виду весь мир, — считается шарлатанством.

— Даже не верится, что без магии жить можно! — не переставала удивляться знахарка. — Понятно, что и у нас не все даром наделены, но есть амулеты или, опять же, купить услуги мага можно. Хоть и дорого, конечно. Но чтобы вовсе без магии… Может быть, вы чего-то не знаете?

— Может и не знаем, — равнодушно пожала плечами. Что теперь об этом думать, если я здесь живу. — Скажи, Параскева…

— И ты туда же! — травница с раздражением поставила пустую кружку на стол. — Мне показалась, что ты человек образованный, а говоришь, как селянка тёмная. Зовут меня Прасковья Вадимовна. Запомнила?

— Прости, я не знала… — мне стало неловко, но решила до конца выяснить все непонятки относительно этой необычной женщины. — Может, заодно, объяснишь, почему тебя «бабкой» называют? Ты же молодая. Хоть и показалось мне при первом знакомстве, что тебе за сорок, но сейчас вижу, что лет тридцать… не больше.

— Молодой незамужней женщине трудно одной жить. Желающих поближе познакомиться всегда хватает. Вот я морок и навожу, чтобы старше казаться и охотников отвадить. А «бабками» в деревнях всех знахарок и травниц кличут. Это не возрастной показатель, а профессиональный, — Прасковья грустно улыбнулась чему-то своему, но быстро вернулась к разговору. — Так что ты спросить хотела, а то я тебя перебила…

— Спросить? Ах, да! Скажи, как мне магию тренировать и природу слушать?

— С магией я тебе помогу. Хоть и нет у меня профессорского звания, но в академии первокурсникам общеобразовательные дисциплины читала. А вот слушать самой придётся… Тут никто тебе не поможет. Могу только сказать, что надо будет тебе научиться отрешаться от всего. От мыслей, что в голове крутятся, от внешних раздражителей. Хорошо бы в лесочке это делать. Только лежать нельзя, чтобы не уснуть…

— Медитировать, что ли? — уточнила я.

— Хм… не знаю этого слова. Показать можешь?

Хоть и ходила я несколько лет на занятие йогой, но интересовала меня исключительно тема физического расслабления. Всегда считала, что тратить время на медитацию и заменять животный белок растительным — глупость несусветная, так что всячески избегала этих тем. Но если я не делала, это не значит, что я не слышала.

— Могу конечно. Надо сесть вот так… — гибкое тело ребёнка легко скрутило ноги в позу лотоса, — … руки на колени — глаза закрыть и постараться ни о чём не думать.

— Вот и славно. Только делать надо это каждый день. Поняла? И старайся избегать погостов. Место твоего учителя в ведовстве пока свободно, но его быстро может занять кто-то из ведьмовства. Но тут уже я прослежу…

— Спасибо тебе, Прасковья Вадимовна… — руки на груди сложила и голову склонила в поклоне.

— Да ладно, — отмахнулась та. — У меня тоже свой интерес есть. Расскажешь о своём мире? В голове не укладывается, как люди без магии живут.

Так у меня появилась учительница магии. Прасковья забирала меня из дома, и мы уходили в лес или в поле собирать ранние травы. Попутно я слушала лекции по истории магии, по основам векториального чародейства и травоведения. Также меня учили упражнениям на развитие гибкости кистей рук.

— Зачастую физическая невозможность создавать сложные мудры ограничивает способности мага. Твой Гарри Поттер волшебной палочкой заклинание поддерживал, а мы жестами. Понимаешь? Вот и тренируйся.

Наставница с удовольствием слушала мои рассказы, быстро подхватывала и включала в свой лексикон слова из моей прежней жизни. Мне тоже нравилось общаться с Прасковьей. Рядом с ней не надо было постоянно себя контролировать, притворяться ребёнком, бояться сказать что-то не то. И она при общении со мной тоже не изображала из себя умудрённую жизнью полуграмотную тётку. Мы крепко подружились.

А вот Глафире моё увлечение не очень нравилось. Бабушка ревновала. Ей хотелось всецело владеть моим временем и вниманием. Она боялась меня отпускать от себя, страшась потерять последнего родного человека.

— Роксаночка-детка, я понимаю, что Прасковья Владимировна обучает тебя магии, но не с утра до вечера же… Ты совсем не бываешь дома. Целыми днями то с ней, то с псом своим где-то бродишь, — жаловалась Глафира по вечерам, помогая переодеться ко сну, расчесать и прибрать в ночную косу волосы. — Я скучаю, птичка моя.

С Дружком я уходила в ближний лесок за огородом медитировать. То ли ведовство моё, то ли мотивация появилась, но навык отстраняться от суеты мыслей приобрела быстро. Учителей, которых мне должна была дать природа, пока не было, но я легко ощущала токи подземных вод, чувствовала рост растений, слышала животных, птиц и насекомых в радиусе десяти-пятнадцати метров. В таком состоянии у меня обострялся слух и обоняние. Мне больше не надо было срывать цветок, чтобы насладиться его ароматом.

Одно плохо: состояние транса словно выводило из реальной жизни, и ко мне можно было незаметно подойти. На этот случай у меня был надёжный охранник и защитник, который — я точно знала — никому не даст меня в обиду.

— Ба, вот когда ты училась, сколько лет не виделась со своей семьёй?

— Ох, долго, лапушка! Без малого восемь лет, — вздохнула Глафира, видно, вспомнила, как скучала в институте по дому. Но тут же выпрямила спину, расправила плечи и вздёрнула подбородок. — Только это было необходимо. Чтобы няньки-мамки не сбивали настрой учебный.

— Вот видишь, — я прижалась к опекунше, показывая, что по-прежнему нуждаюсь в её тепле и заботе, — сколько времени должно было пройти, чтобы девочки навсегда запомнили все даваемые науки и стали достойными хозяйками домов своих. А я магии учусь… Это куда более ответственно. Да и видимся мы каждый день.

— Да понимаю я, птичка моя, — бабушка гладила меня по спинке, целовала в макушку и украдкой смахивала слезинки, — но тревожусь я за тебя. И дома одной одиноко.

— Да как же одиноко-то? Тут и Аким с Яром, и Рыжик…

Котёнок подрос и стал задиристым хулиганом. Он ураганом носился по дому, кубарем скатывался по лестнице, сидел в засаде под кроватью и был готов в любую минуту выпустить острые, как иглы, когти и сделать «кусь» руке, погладившей его без разрешения.

— … и ты хотела написать подруге об упрощении правил написания слов. Марфу необходимо постоянно консультировать по растениеводству, чтобы соблюдали технологии, папенькой разработанные. В доме уют создать, мебель по местам расставить, скатерти-¬салфетки разложить. Благотворительность опять же. Мне кажется, дел у тебя и так выше крыши. А я под присмотром. Тут тревожиться не о чем.

Вот не хотела, но опять контролирую и Глафиру, и домочадцев.

Неисправима…