Роксана. Детство

Глава 11

Просыпалась с трудом. Опять не выспалась.

Но на сей раз мешал не шум штормового ветра, а беспокойство за гостя. Принц спал тревожно. Вскрикивал, приподнимался на локтях, таращась невидящими глазами в пространство.

Я, подпрыгнув в кресле, подбегала к ложу болящего, гладила его по руке и тихо, надеюсь, что успокаивающе, шипела:

— Тш-ш-ш-ш-ш…

Таир напряжённо вслушивался в этот звук, выдыхал облегчённо и падал в мягкие шёлковые объятия подушек. А я возвращалась в своё кресло. К утру мне надоело скакать туда-сюда, и я прикорнула на краю широкого ложа.

И вот просыпаюсь. Мало что некомфортно, но ещё чувствую, что происходящее в крайней степени неправильно. Принц сполз с подушек и водрузил голову мне на живот. Щекой придавил и руку перекинул через моё тело. Офигел, да? Вообще-то тельце у меня немягкое. Утренние тренировки, бесконечная беготня в течение дня по всяким делам, практические занятия магией с Прасковьей, сжигавшие массу калорий — всё это никоим образом не способствовало нарастанию жирка.

В комнате мы были вдвоём. Под утро кто-то из домашних прибегал за Надией, и экономка, спросив разрешения, ушла. Что у них там случилось? Об этом я думала, но каким-то самым дальним краем сознания. Сейчас куда важнее для меня было выбраться из постели принца.

Какое счастье, что я ещё ребёнок! Но и всё равно, край неприличия, если кто увидит этакое непотребство. Упираюсь руками в макушкупарня, одновременно пытаясь соскользнуть на пол. Милость Триединого, из чугуна у него голова что ли? Тяжёлый, зараза…

— Ты кто? — удивлённые глаза, опушённые длиннющими чёрными ресницами, слишком близко. — Что ты в моей постели делаешь?

О-о-о-о-о! Может, у него амнезия развилась на фоне перегрузки магической?

— Хотела температуру померить, а ты вот… — и я плавным жестом обвожу рукой живописную картину наших тел.

Принц немедленно отодвигается в глубь постели, а я, наконец-то, скатываюсь на пол. И вовремя. Кто-то стучит в дверь. Кое-как поправляю одежду, сбившуюся во время сна, приглаживаю волосы. Умыться бы да зубы почистить, но где там… Распахиваю дверь. На пороге мнётся один из сыновей Абяза и Надии.

— Госпожа, матушка велела передать, что Галия-битай почила. Будут ли от вас какие распоряжения?

Я опешила. Старушка умерла. С одной стороны, жалко неимоверно, а с другой… Она прожила хоть и нелёгкую, но долгую и достойную жизнь. А если водились за ней какие-то грехи, то помощью в борьбе с ведьмой она искупила всё.

— Да какие распоряжения… Делайте всё, что требуют вера и обычаи. Если моя помощь в чём нужна, то скажите.

Парень низко поклонился и хотел было идти, но я, вспомнив о принце, его остановила.

— Послушай, нашему гостю надо помочь с утренними процедурами. Он сам ещё очень слаб, а мне не пристало… — с преувеличенной скромностью объяснила я.

Толковые дети у моих слуг. Парень аккуратно обошёл меня и, непрерывно кланяясь, подошел к ложу Таира.

— Готов служить досточтимому эфенди, — приложив руку к груди, ещё раз поклонился он.

Вот и славно, парни и без меня разберутся, решила я и рванула к себе в комнату. Тоже ведь с утра организм своего требует.

Всё же я слишком привыкла к постоянной помощи Глафиры. С трудом расчесав волосы, кое-как заплела косу, поменяла бельё и платье, сложив ношенное в корзину. Осмотрела себя в зеркало и, решив, что выгляжу неблестяще, но прилично, пошла узнать, как дела у принца.

Хоть и была в доме своём хозяйкой, но в двери комнаты, выделенной гостью, постучала. Открыл мне сын Абяза — надо бы имя парня узнать, мелькнула мысль, но тут же исчезла. Болящий мой сидел в кресле, полностью одетый. Похоже, что одежду ему мои слуги одолжили, но она ему не особо нравится.

— Ты зачем встал, твоё высочество? — возмутилась я, видя, что Таир ещё слишком слаб, чтобы восседать в кресле.

Ишь ты! Голову вздёрнул, как скакун норовистый, очами на меня, невежду, сверкнул, но ответил:

— В твоём поместье женщина умерла. Внук её, — кивок в сторону парня, — сказал, что рида поблизости нет. Значит, я, как старший, не по возрасту, но по положению единоверец, должен прочитать над ней суру покаяния. Иначе душа её не успокоится и будет блуждать между жизнью и смертью. Хорошо бы на кладбище это сделать, но я слишком слаб, не дойду. Там пусть кто-то из старших родственников прочтёт. Так и соблюдём традиции погребения.

Принц протянул руку, и парень со всем почтением, на какое был способен, поддержал досточтимого эфенди.

— А мне можно пойти с Галия-битай проститься? — робко спросила я.

Обычаев местных не знаю. Вдруг невзначай нарушу какую-нибудь традицию и не упокоится душа старушки, как того требует её вера.

Парни остановились, переглянулись, будто совещаясь. Внук кивнул, а принц озвучил:

— Можешь. Но не вздумай причитать о покойной, лучше бы и вовсе без слёз обойтись. Наша вера требует переносить горе смиренно и терпеливо, сдерживая страдания.

Я пожала плечами — требует, значит, сдержусь.

К дому, где жила семья управляющего, плелись медленно. Таир едва-едва ноги переставлял, но взяв на на себя обязательства, упрямо шёл исполнять их.

Печально постоять у гроба старушки не получилось. Не было никакого гроба, были носилки на плечах крепких мужчин и тельце старушки, замотанное в ткань, словно мумия. Внук окликнул выходивших из дома, они остановились. Таир из последних сил подошёл поближе, прикрыл глаза, провёл по лицу ладонями и начал нараспев по памяти читать молитву.

Читал долго. Я устала стоять на одном месте, носильщики незаметно топтались и поводили плечами. Наконец принц ещё раз провел раскрытыми ладонями по лицу, гортанно-распевно произнёс:

— Алла! — и отступил в сторону, освободив путь похоронной процессии.

Хорошо, что около дорожки, на которой мы стояли, росло дерево. Дуб, кажется. К нему и привалился Таир. Бледный, от слабости на лбу и верхней губе, покрытой чёрным пушком, испарина. Вот чего я вокруг него всю ночь пляски с бубнами устраивала, если он сам себя не бережёт?

Но плачевное состояние принца видела не я одна. К нему тут же подбежал сын Абяза, — как же его зовут-то? — и Надия замахала нам рукой, приглашая войти в дом. Едва Таир, висящий на плече внука покойной, и я следом за ними подошли, женщина повалилась в ноги гостю.

— Благодарю вас, досточтимый эфенди, за оказанную честь. Милостью вашей молитвы душа Галии не заблудится в тумане барзаха* на пути в загробный мир, — хоть и благодарила экономка коленопреклонённо, но не выла, не рыдала, не рвала на себе одежду или волосы, выражая скорбь по ушедшей. Всё эмоции сдержанны, поведение достойно. Выказав почтение, женщина поднялась, поправила одежду и охнула, всплеснув руками. — Вы же ещё не завтракали!

Нас тут же потянули к низкому столику, на который Надия ловко принялась выставлять угощение. Я было подумала, что трапеза превратится в поминальную тризну, но никто и слова не сказал об умершей. Нам подливали в пиалы горячий, сдобренный специями, бульон, подкладывали малюсенькие пирожки с мясом и тыквой, спрашивали, не желаем ли мы ещё чего-нибудь, и только.

— В нашей культуре не принято устраивать пиршества в день похорон, — объяснял мне Таир, когда мы возвращались на виллу. — Три дня родственникам умершего следует молиться. Поминальные трапезы будут позже. На них и вспомнят добрым словом покойную. Пока же пост и молитвы.

Фарух — наконец-то я узнала имя младшего сына Абяза — одной рукой заботливо поддерживал принца, в другой нёс корзину, полную снеди.

— Позже девчонку пришлю прислужить вам, госпожа, а пока… — Надия виновато развела руками.

Понимаю её. Вроде бы все знали, как стара Галия, но её смерть всё равно оказалась неожиданной, нарушив привычный уклад нашей жизни.

Утомлённого, вспотевшего от слабости Таира Фарух раздел, обтёр тёплыми влажными полотенцами, уложил в чистую постель, забрал его одежду и вышел из комнаты, оставив высокочтимого эфенди отдыхать. Доклад об оказанных принцу услугах я выслушала в гостиной, куда парни меня выставили сразу по возвращению на виллу.

— Спасибо тебе, Фарух. Я бы одна точно не справилась. Скажи отцу: пока принц гостит в поместье, ты будешь рядом с ним, — распорядилась я, понимая, что так лучше для всех.

Зайти в комнату, чтобы заставить полоскать горло или накапать укрепляющего зелья в питьё — это одно, и совсем другое всю ночь сидеть рядом с постелью болящего. Я ещё девочка, и мне такое не по силам. Незачем грудью амбразуру закрывать.

Малоэффективное и опасное для жизни действие.

*Барзах — согласно Корану, промежуточная жизнь, которую душа человека проходит после смерти.