Радость моя, громкоголосая

Глава 6

Телефон Пола не отвечал. Теперь я был уверен, что с ним что-то случилось. Опять позвонил Айку, и тот предложил привлечь к поискам ещё и десяток Софьиных гвардейцев. Скрепя сердце, я согласился, но сказал, что поговорю с его женой сам.

Не без внутреннего трепета я набрал её номер, и когда Софья ответила, рассказал ей о случившемся. Она не перебивала и даже не отругала меня, а лишь расстроенно спросила: — ну зачем же ты отпустил с ним Пола, Олег? И где их теперь искать?

Я виновато скривился, хотя она и не видела меня: — Соня, я хочу попросить ваших гвардейцев. Всё же двадцать — не десять, побыстрее будет. И я хочу вас просить: не говорите ничего Аллочке, Я потом сам ей расскажу.

— Да уж конечно буду молчать, — сухо сказала она. — Забирай моих и побыстрее начинайте поиски, Пасечнику я позвоню. И к Аллочке сейчас поеду. Придётся врать, что тебя отправили в срочную командировку.

— Как там наши ребятишки? Устали вы от них, наверно? — мне было неловко, что я повесил на друзей свою беспокойную малышню, но и к родителям их увозить не хотелось. Всё же они уже не молодые, трое озорных разбойников доконают их. Да и до садика от Гранецких гораздо ближе.

— На головах ходят, — усмехнулась Софья. — Ты сейчас о другом думай — как Пола будешь спасать. — Она рассказывала мне о моих щенках, а я, слушая её, одновременно думал, что убью этого задохлика. Представляя, как хрустнет в зубах его цыплячья шея, я пропустил момент, когда Софья замолчала: — Олег? О чём ты задумался? — и уже сурово: — не смей! И думать не моги, что искалечишь мужика или вообще убьёшь. Ты понял?

Я вздохнул: — понял я, понял. Харю-то ему начистить можно?

— Никаких харь. Знаю я вашу звериную натуру. — Она помедлила, — ну… если только так, слегка, без тяжких телесных, понял?

Софья давно уже не вмешивалась в разборки между волками, но поединков стало значительно меньше. Вожак, с удовольствием избавившись от значительной части своих обязанностей в связи с передачей их своей паре, теперь редко серьёзно наказывал виновных, что раньше частенько оканчивалось жуткими травмами или даже гибелью волка. Слава богу, Софья никого не убивала. Она и словами могла отхлестать так, что запоминалось надолго. Пренебречь её прямым запретом я не мог. Жаль, конечно. На том мы и распрощались, и я принялся собирать ребят.

Мы собрались в моём доме, где всё пропахло ненавистным чужаком. Мужики, обернувшись волками, тщательно принюхивались, запоминая запахи Пола и этого урода. Темнело, и беспокойство всё сильнее охватывало меня. Бедный наш Пол, умненький, самостоятельный, рассудительный, но всё же ребёнок, доверчивый и наивный. От злости я скрипел зубами, с ненавистью вспоминая нагловатый взгляд и едва заметное снисходительное выражение его лица. Убью эту тварь!

Внезапно зазвонил телефон, и слабый лучик надежды мелькнул передо мной. Пол! Наконец-то он вышел на связь. В страшной тревоге я закричал: — сынок, где ты?? Почему молчал??

— Э-э…, извините, это не ваш сын. Я телефон в урне нашёл, возле парка. Смотрю, в адресной книге “мама” и “папа Олег”. Первый телефон не ответил, тогда я вам позвонил.

У меня сжалось сердце. — Вы кто? Когда телефон нашли?

— Так дворник я, Василий меня зовут. Сейчас начал урны чистить, а телефон-то и выпал. Смотрю — хороший, дорогой, только мне чужого не надо, решил вам позвонить.

— Спасибо тебе, Василий. Сейчас к воротам парка человек подъедет, скажет, от Олега. Отдай ему телефон, пожалуйста.

— Да пусть подъезжает, я тут ещё с полчасика буду.

Я вернулся к парням, поискал глазами одного из Софьиных гвардейцев: — Алёша, съезди к парку, пожалуйста. Там дворник телефон Пола нашёл. Скажешь, что от меня, да денег дай мужику. Ну и ещё раз спасибо скажи.

Когда вернулся с телефоном Алексей, я провёл с ребятами небольшой инструктаж. Настроены они были очень решительно. Ещё бы! Даже Софьина молодёжь уже была жената. Некоторые имели маленьких щенков, а уж у моих парней и вовсе немаленькие выводки. Так что каждый представлял, каково это, когда крадут ребёнка. Правда, я им строго-настрого запретил калечить ублюдка, если они найдут его раньше, чем я. Денис, здоровенный мужик, про которых говорят “косая сажень в плечах”, захохотал: — да ну, Олег, что, уж и потрепать его немножко нельзя?

Я вздохнул: — Софья сказала — никаких тяжких телесных. Если ты готов объясняться с ней, то флаг тебе в руки. Я не готов, однозначно. — Улыбка сползла с лица Дениса, он промолчал.

Мы выехали на четырёх внедорожниках. Пятую я отправил в Демидово. Если похититель направился туда, то ребята его догонят. В Красноярск он рванёт только через райцентр. Вряд ли он знает, что есть ещё довольно заброшенная объездная дорога. Но мы, в любом случае, проверим и её. Хотя, — я усмехнулся про себя, — до неё ещё надо добраться. Едва ли городской житель хорошо ориентируется в тайге. Некоторую тревогу у меня вызывала мысль, что самая наезженная дорога как раз была тупиковой и упиралась в болото, но была надежда, что Пол сообразит и не станет туда лезть. Нынешняя осень стояла сухой, дожди не напоили землю влагой, и болота не то чтобы пересохли, но стали не столь опасны. Во многих местах вылезли кочки плотной болотной осоки, а кое-где — целые островки.

За всеми этими разговорами я не сразу услышал телефонный звонок. Звонила моя Радость, и её весёлый голосок пробудил во мне угрызения совести. Никогда мы с ней не обманывали друг друга, но сказать жене, что бывший муж украл Пола было смерти подобно. Для меня, я имею в виду. Уж я-то уж как-нибудь бы пережил её обвинения в безголовости и ротозействе, но я боялся, что на почве нервного потрясения у неё пропадёт молоко. Нет, пусть всё остаётся, как есть. Потом я признаюсь, конечно, но не сейчас.

Софья сказала Аллочке, что я срочно уехал в командировку, и гвалт, услышанный ею, лишь подтвердил обман. Так что моя родная даже не стала меня допрашивать, где я и когда вернусь, а лишь сказала, что завтра, во второй половине дня, её с сыном выпишут.

Я отбился и встал, прекращая обсуждение. — Всё, мужики, по коням. Поехали!

Толпой мы вывалились из дома и ударили по газам. За город выехали минут через десять. Здесь разделились. Одна машина свернула на Демидово, а остальные углубились в лес.

Хотя запахов Пола и чужака мы не уловили, но почти сразу обнаружили свежий след от машины. В это время в тайгу редко кто ездил, а уж если кому-то и приспичит, так проще обернуться и в зверином обличье пробежаться до нужного места.

Ехали мы довольно долго, боясь потерять след, оставленный старой “лысой” резиной. Наконец, завернули к развилке, и тут я выругался: по закону подлости этот идиот повернул к болотам! Надо было срочно их остановить.

Мы выскочили из машин. Иван предложил в обличье волков бежать напрямик, через лес. Кто-то возразил, что можем напугать мужика, но я отмахнулся. Пол нас узнает, а до этого..- матерные выражения так и вертелись у меня на языке, — нам нет дела, пусть пугается. Собственно, что и произошло.

Спешно разделись, и вот уже почти два десятка волков улыбаются мне. Я поднял голову и завыл. Потом прислушался, но было тихо, лишь шумели кроны вековых сосен, шуршала в пожухлой траве мышь и где-то далеко треснула кора старого дерева. Я снова завыл, и ко мне присоединились все волки. Вдруг, далеко-далеко, едва слышно, ветер донёс звуки человеческого голоса. Я узнал Пола! Рванувшись вперёд, я летел через ночной лес, а за мной мчались остальные.

Я вылетел на поляну и остановился у кромки болота. Совсем рядом, на небольшом островке, прыгал, размахивал руками и ликующе вопил Пол! Урод сидел, съёжившись, на земле и со страхом смотрел на меня. Побоявшись прыгнуть сразу на островок, чтобы не сбить Пола в воду, я поплыл, но тут же попал в трясину. Сгруппировавшись, резко рванулся вверх и вскоре был на островке. Пол бросился ко мне. Обняв за шею, зарылся заплаканной мордашкой в испачканную болотной жижей шерсть и, всхлипывая, шептал: — папа Олег, я знал, что ты меня найдёшь! Этот дядька меня не послушал, когда я ему сказал, что тут болото! Мы чуть не утонули из-за него! — Я поднял голову, посмотрел дураку в глаза и угрожающе зарычал. Он спрятался от меня за чахлую берёзку!!

Лизнув в последний раз зарёванное личико нашего с Аллочкой щенка, я одним прыжком вернулся на берег. Медлить было нельзя, и парни торопливо последовали за мной к машинам. Вид у нас был ещё тот! Толпа голых здоровенных мужиков хмуро слушала мои краткие указания, а затем, натянув штаны, расселась по машинам.

Мы встали у самой кромки болота. Похватав из багажников топоры, трое Софьиных гвардейцев принялись рубить ближайшую сосну и вскоре её свалили. Нам было жаль загубленное дерево, но выхода не было. Я быстренько перебежал по стволу, перекинутому на островок и подхватил Пола на руки. Уже развернулся, чтобы вернуться к машинам, когда услышал: — а как же я?

Сдерживая опять вспыхнувшую в груди ярость, я сквозь зубы процедил: — ты хочешь, чтобы тебя тоже взяли на руки?? — Мужик всё же устыдился, отвёл глаза и промолчал. — Ну ты и наха-а-ал! — мне хотелось скинуть его с островка и оставить в болоте, раз уж нельзя наносить “тяжкие телесные”, но я стерпел, снова отвернулся от него и перебежал на берег с Полом на руках. Он был страшно грязным и мокрым. Я чувствовал, как ребёнок дрожит от холода. Посадив его в свою машину, я принялся сдирать с мальца пропитанную болотной жижей одежду. Переодеть его было не во что, и я уж хотел завернуть его в свою рубашку и куртку, но заглянувший в машину Денис бросил нам толстое верблюжье одеяло, которое он стелил у себя на заднее сиденье. Я благодарно кивнул ему и закутал Пола, как младенца, с головой. Термос с горячим сладким чаем, который я, на всякий случай, прихватил из дома, был очень даже кстати. Пол счастливо улыбался, прихлёбывая из пластикового стаканчика чай. Я поцеловал его в лоб: — посиди, я сейчас вернусь, — уже открыл дверцу, когда он тихо сказал:

— папа Олег, ты его не убивай, ладно? Он сказал, что меня любит и хочет, чтобы я жил с ним.

Я хмыкнул: добрый он мальчик, наш Пол. Улыбнулся: — да пусть живёт, конечно. Сейчас мы его вытащим с островка, а завтра отправим в Красноярск.

— Ты маме не говори, ладно? А то она расстроится, — у него на глаза навернулись слёзы, он жалобно посмотрел на меня.

— Едва ли нам удастся от неё утаить твоё приключение, — я скептически покачал головой, — но мы подумаем, что рассказать. Хорошо? — Пол кивнул и опять налил чаю, а я вышел из машины и подошёл к кромке болота. Мои парни угрюмо наблюдали, как по стволу сосны, наполовину ушедшей в жижу, медленно, на четвереньках, полз Владимир. Я встал рядом с ними, не собираясь ему помогать. Он дополз до берега и остановился, боясь выпрямиться. Тогда Иван, нагнувшись, легко вздёрнул его за воротник куртки и поставил на ноги рядом с нами. Окружённый толпой здоровенных мужиков, босых, полуобнажённых, одетых лишь в брюки, хмуро его разглядывающих, он смешался, неловко развёл руками: — э-э-э… спасибо, что спасли нас… мы… с сыном не ожидали, что заедем в болото… — Его трясло от холода, в ботинках хлюпала вода, с куртки текло ручьём. Я отвернулся, сказал одному из своих:

— Дима, возьми его к себе в машину. И найдите ему что-нибудь, вместо мокрых тряпок. — Димыч скривился, но промолчал. Зато этот, спасённый, вдруг прорезался:

— а как же машина? У меня там и документы, и деньги…

Я с трудом удержался, чтобы не зарычать, вежливо ответил: — можешь остаться и вытаскивать свою машину, а мы этим заниматься не будем. — Он понуро побрёл за Димкой, а я вернулся к Полу.

Малыш уже согрелся и дремал, завёрнутый в толстое одеяло, но когда я захлопнул дверцу, поднял голову, сонно спросил: — вы его спасли, да?

— Спасли, спасли, не беспокойся, — я подоткнул одеяло вокруг его босой ноги.

— А машина?

— А машину сам пусть вытаскивает, мы ему не нанимались в болоте плескаться, — усмехнулся я.

Сегодня, после обеда, моя родная и наш сын будут дома! Я несколько побаивался встречи с ней, потому что представлял, как расстроенно она посмотрит на меня, когда узнает, каким наивным глупцом я оказался, отпустив Пола погулять с отцом. Но дело сделано, тут уж ничего не изменишь.