Радость моя, громкоголосая

Глава 17

На вертолётной площадке под Иркутском нас встречал сам генерал Лукьянов. Он пожал нам руки, серьёзно глядя в глаза каждому из нас. Выглядел генерал неважно. Было заметно, что он толком не спал несколько ночей, в волосах добавилось седины. Здороваясь со мной, Лукьянов задержал мою руку, тяжело сказал: — прости, Олег, что я выпросил у Айка тебя и твоих ребят. Вы — последняя наша надежда. Нет, мы, конечно, рано или поздно их поймаем, но сколько человеческих жизней они загубят… одному богу известно.

Я неловко пожал плечами: — мы постараемся, Эдуард Андреевич, только вот… — я запнулся.

— Не обещаешь, что возьмёшь их живыми? — усмехнулся Лукьянов.

— Точно. Не гарантирую.

— Олег, — он внимательно посмотрел мне в глаза, — как получится. Ты понимаешь, что я хочу сказать, но ребятами не рискуй. Понял?

Да, я понял. Не мог генерал полиции сказать мне: “убейте этих подонков”, но он сказал: “как получится”.

Вместе с Лукьяновым нас встречал худощавый подтянутый полковник. Он тоже хмурился и был недоволен, как я понял, нашим приездом. Усаживаясь в приданный нам автобус, Алексей Яковлевич Николаев, как представил его генерал, чуть отстал, дожидаясь меня, и довольно грубо спросил: — что-то я не понял, товарищ старший сержант, чем таким особым вы отличаетесь от наших ребят? Тем более, что местность вы не знаете.

Я пожал плечами, не желая втягиваться в бессмысленный спор. Ведь я не имел права объяснять Николаеву нашу “особенность”.

— Обратитесь за разъяснениями к генералу Лукьянову, товарищ полковник, — сухо ответил я и вошёл в автобус.

Через полтора часа мы приехали на базу иркутского СОБРа, где нас встретили не слишком дружелюбно. Время было обеденное, поэтому мы, оставив рюкзаки в дальнем углу казармы и сдав автоматы в оружейную комнату, торопливо умылись и отправились в столовую. Нам отвели один длинный стол, на котором уже стояла кастрюля с супом и десять тарелок. Местные бойцы обедали тут же, но к нам не подходили, лишь поглядывали в нашу сторону и тихо переговаривались.

К концу обеда в столовой появился полковник Николаев и громко пригласил нас на выход, знакомиться, как он сказал, с теми, кто поведёт нас в тайгу. Мы переглянулись. Этот момент мы как-то упустили из виду. Совершенно ясно, что нам не нужны лишние свидетели и мы надеялись, что Лукьянов это понимает. Но полковник сказал, и мы нехотя потянулись к выходу. Прямо перед столовой нас ждал сюрприз. На тротуаре, выстроившись в шеренгу, стоял с десяток солдат, а у их левой ноги сидели и внимательно смотрели на нас умными глазами здоровенные овчарки. Мы с парнями замешкались на крыльце, не зная, что делать. Сзади хохотнул полковник: — не бойтесь, без команды они не бросятся!

Стоящий первым Денис улыбнулся и шагнул на тротуар: — эт хорошо, а то я уж подумал…

Собаки насторожились, замерли. Лишь один кобель, большой, матёрый, ощерился, напружинился, готовый к прыжку и глухо зарычал. Я позволил своему волку посмотреть ему в глаза. Он замер, продолжая рычать. Люди вокруг тоже не шевелились, поражённые этим противостоянием. Мой волк продолжал угрожающе смотреть кобелю в глаза, и тот не выдержал, отвёл взгляд, а потом медленно, нехотя опустился на асфальт. Лег на брюхо и замер. Следом за ним легли остальные собаки.

— Что за чёрт! — солдат-проводник резко дёрнул за поводок, принуждая кобеля встать: — сидеть! Джек, сидеть! — Но пёс продолжал лежать, повергая парня в панику. Я отвёл взгляд, и овчарка встала, а затем, как ни в чём не бывало, села слева от проводника. Встали и остальные собаки. Я повернулся к Николаеву:

— товарищ полковник, сопровождающие нам не нужны. Вы дадите нам карту, а за рулём поедет мой человек.

— Ну уж нет! — офицер резко взмахнул рукой, — поедут проводники с собаками и отделение автоматчиков. В конце концов, я отвечаю за поимку преступников, а не вы. Да, и водитель останется тот, который вас привёз.

— Подожди, Алексей, не кипятись. — Сзади подошёл Лукьянов, внимательно посмотрел на дисциплинированно сидящих овчарок, со скрытой усмешкой перевёл взгляд на меня. Я закатил глаза и надул щёки, стараясь не рассмеяться. — Старший сержант прав. Давай не будем упираться и предоставим им возможность работать так, как они привыкли. Я ведь тоже отвечаю за успешный исход операции.

В конечном итоге полковник нехотя вручил мне карту и пояснил отдельные детали. За руль сел один из моих бойцов, Андрей, а мы принялись укладывать в автобус свои рюкзаки и оружие. Местные СОБРовцы стояли неподалёку. Курили, хмурились, тихо переговаривались. К моему несказанному удивлению, парнишка-проводник оказался не так прост. Привязав своего Джека к забору, подошёл ко мне и в упор спросил: — вы кто? Я никогда не видел, чтобы Джек кого-то испугался. А вас он боится. Так кто вы?

— Я пожал плечами: — оборотни. Волки.

Он недоверчиво улыбнулся, вглядываясь мне в глаза: — шутите! Оборотней не бывает! — я усмехнулся и полез в автобус следом за ребятами.

До домика егеря мы добрались примерно через два часа. Вроде и не так далеко, но по разбитой грунтовой дороге автобус еле-еле полз. Мы постояли у раскрытой настежь двери, угрюмо разглядывая залитую кровью комнату. Тела погибших уже увезли. Тяжёлый железистый запах стоял в воздухе, заставляя наших волков тихо рычать. Глаз выхватил окровавленную куклу, небрежно брошенную в угол, перевёрнутый стул и опрокинутую детскую кроватку. У самого порога валялся карабин с разбитым прикладом. Он принадлежал егерю. Защищая семью, мужчина до последнего отстреливался, пока не был сражён автоматной очередью. Карабин следовало забрать. Я кивнул на него одному из парней.

И везде, вплетаясь в запах крови, назойливо бил в нос ещё один: человеческий. Пахло мочой, немытым телом, дешёвым куревом и сивухой. Запах принадлежал одному человеку.

Белые белёные стены были сплошь заляпаны кровавыми отпечатками большой ладони. На ней не хватало мизинца. Как сказал Лукьянов, женщину и детей убили ножом. А потом убийца вытер окровавленные руки об стены.

Я стиснул челюсти так, что скрипели зубы. Ярость пеленой застилала глаза, и я подумал, что смерть от пули — слишком хороший подарок для этих выродков. Нет, они умрут от волчьих зубов, по крайней мере тот, кто убивал женщину и детей.

Тайга угрюмо молчала, тёмной стеной окружая поляну и домик, где разыгралась трагедия. Здесь нам больше делать было нечего. Догадливый Лукьянов при отправке автобуса вручил мне плотно закрытый пластиковый пакет. Там я разглядел майку, полотенце и кусок тюремной робы. Вскрыв его, я, преодолевая отвращение, тщательно обнюхал тряпки. Затем передал их парням.

Быстро раздевшись и приняв волчью ипостась мы разбежались в разные стороны. Было необходимо определить, в какую сторону двинулись преступники. Лукьянов сказал, что собаки не взяли след, потому что дорожка отхода была обработана какой-то остро пахнущей смесью, возможно — перцем.

Действительно, на расстоянии около двух — трёх километров мы с Денисом наткнулись на бьющий по чуткому волчьему носу запах. Да, перец, смешанный с махоркой. Мы не собаки, и это нас не остановило. Двигаясь с двух сторон вдоль остро пахнущего следа, мы выбежали на берег небольшой лесной речушки. Там дорожка обрывалась. Мы переглянулись: бандиты ушли на другой берег.

Перепрыгнув речку, мы не обнаружили следа. Было ясно, что они какое-то время шли по воде, чтобы окончательно сбить погоню. Я остановился и громко провыл призыв. Все парни мне были нужны здесь.

Вскоре, один за другим, на берег речки выскочили волки. Они тяжело дышали и, прежде чем менять ипостась, долго и шумно лакали воду.

В человеческом облике мы, как были голышом, уселись на траву, глядя друг на друга.

— У меня ничего, — это Иван.

— И у меня,

— то же самое,

— пусто,

— никаких признаков,

— следов нет,

— в ту сторону они не пошли.

Андрей лишь отрицательно мотнул головой. Он вообще не слишком разговорчив.

Я обвёл взглядом своих подчинённых: — они пошли по воде. Но вот в какую сторону — нам предстоит установить. Ещё нужно решить, что делать со снаряжением. Если идём волками, то мы уязвимы для автоматных пуль. Если в человеческом обличье — то бронежилеты нас защитят, но с поиском следа будет хуже. Они прошли вчера, запах уже частично выветрился. Что будем делать?

Обсуждение получилось коротким. Мы разделились на две группы, в каждой четыре человека и волк. Люди несли рюкзаки с амуницией и запасными рожками для автоматов. Волк бежал налегке. Броники решили пока не надевать. Май месяц нынче выдался на удивление жарким, в тайге вовсю цвели травы и кустарники, солнце палило нещадно. Тяжёлые рюкзаки и оружие немного замедляли наш бег, но время поджимало.

Я выбрал для себя наиболее перспективное направление — вверх по течению реки. Дело было в том, что по карте, в восьмидесяти километрах отсюда, шла дорога на Иркутск. Мы решили, что бандиты идут к ней в надежде захватить какую-нибудь машину. Если это у них получится, то перехватить их под Иркутском будет сложнее. Я, в волчьем обличье, бежал впереди. Следом за мной, немного отставая, бежала моя четвёрка людей. Вторую половину нашего небольшого отряда вниз по течению реки вёл Денис.

Бежать было тяжело. Внезапно наступившая жара, немалый груз и труднопроходимая тайга здорово усложняли нашу задачу. Время от времени мы падали на траву и некоторое время просто лежали, отдыхая. Заканчивалась во флягах, подвешенных у пояса, вода, и нужно было свернуть к реке, чтобы набрать свежей.

Я раздумывал о том, что же делает вторая группа. Связи с ней не было. Мобильный не видел сигнала, а наши рации были маломощны. Видимо, ребята ушли уже далеко.

Мы договорились, что если следов не обнаружится, они вернутся к автобусу и поедут по дороге на Иркутск, чтобы встретить бандитов и не дать им захватить какую-то машину. Но я втайне надеялся, что мы догоним преступников раньше.

Всё же до наступления ночи мы не успевали, поэтому пришлось наскоро поужинать холодной тушёнкой с хлебом. Спали в волчьей ипостаси, чутко прислушиваясь к лесным шорохам и звукам.

Едва рассвело, мы уже снова бежали по просыпающейся тайге под барабанную дробь дятла, стрекотанье сорок и пересвист синиц.

По моим прикидкам, накануне мы прошли около тридцати километров, значит скоро мы догоним бандитов. Внезапно я уловил тошнотворный трупный запах. Тянуло с дальнего оврага, который мы должны были оставить в стороне. Вскоре и парни, хоть и были в облике людей, почуяли усиливающийся смрад и завертели головами. Не сговариваясь, мы повернули к оврагу. На дне его, кое-как заваленное лапником и мусором, лежало тело. Пришлось спуститься и осмотреть труп. Это оказался мужик лет сорока, бледный, с грубыми чертами лица. Его руки были сплошь покрыты наколками. Грудь, прямо поверх грязной изодранной одежды перетягивала такая же грязная тряпка с пятнами крови. По ним уже ползали мухи. В виске зияла дыра от одиночного автоматного выстрела. Нам стало понятно, что егерь, отстреливаясь, ранил одного из бандитов. Он ушёл вместе с двумя остальными, но вскоре стал для них обузой, и они, не церемонясь, добили его.

Мы продолжили свой бег, ничуть не жалея погибшего, а лишь радуясь, что преступников осталось двое.