Пути Стражей (СИ)

Глава 83. Эпилог

— … и она сказала — если будет ребенок… ребенок от Стража… она обещала, что душа архидемона после его гибели устремится в этого ребенка. Где бы она ни находилась. Я… мне казалось — это дурно, это против заветов Создателя… Но я так… я так люблю Айана. Я… не могла… не могла позволить ему умереть. Понимаешь? Только не ему!

Красивое лицо орлесианской бардессы распухло от слез. Она стояла, прислонившись плечом к стене и то и дело вытирая под носом насквозь мокрой тряпкой. Рядом подпирал ту же стену хмурый Дайлен Амелл. Его сложенные на груди руки то и дело сами собой смещались для того, чтобы тереть плечи. Лицо мага почернело и осунулось. Глаза горели как угли — то ли от того, что Страж тоже оплакивал свое горе, то ли от долгой бессонницы.

После победы над пятым из проклятых богов прошло уже почти четыре дня. Все это время Дайлен был занятее, чем все в городе вместе взятые. Единственный, кто не боялся скверны, он был вынужден ходить по домам и выжигать очаги заразы — вместе с тушами дохлых порождений тьмы. При том необходимо было умудриться не поджечь половину города, из-за чего вслед за огнем приходилось вызывать воду — а потому Страж-маг был очень занят все эти дни и почти не спал.

Другие не спали тоже. Гигантские костры с трупами тварей день и ночь полыхали у городских стен. Для их поддержания вырубили всю насаженную вокруг Денерима рощу. Оставшиеся в живых люди, гномы и эльфы работали не покладая рук, разбирая завалы, туша пожары и спасая то, что можно было спасти. Но большее внимание уделяли телам. Тварей уничтожали тут же, по возможности сжигая на месте, но погибших горожан и защитников выносили за стену и укладывали на сложенные здесь поленья. Погребение должно было быть единственным для всех — как завершение того, что принес Мор.

Меж тем молчание затянулось. Дайлен переменил положение у стены и все-таки потер плечо.

— Дальше, — угрюмо приказал он.

— Дальше, — Лелиана не сдержалась, и снова всхлипнула. — Ну, как дальше… Айан бы никогда не согласился… на… такого… ребенка. И Алистер бы не согласился. Стражи… никто из Стражей не стремится к смерти, но они к ней всегда готовы. Они бы отказались, оба. Это и так понятно… И тогда мы… мы придумали план. Айан и Алистер вечно ходили вместе. Везде… Нужно было их разделить. И я… отвлекла Айана. Увела его из королевского шатра, чтобы он не мог помешать. А Морриган… Я… я не знаю, что у них произошло с Алистером. Я… уснула. Быть может, ничего не случилось? Или… что-то пошло не так…

Она умолкла, даже сквозь слезы углядев изменившееся выражение лица мага. Черты Дайлена исказила такая гримаса, что Лелиана невольно забыла о своем горе и попятилась.

— Вы… — по-видимому, горло Амелла сдавило, и он не сразу смог вытолкнуть из него то, что хотел сказать. — Вы… дуры вы, курицы безмозглые! Мало того, что ты, бывшая послушница, презрела Песнь и все заветы! Решилась на… на такой грех, который страшно держать даже в мыслях! Собственными руками взрастить нового архидемона, скрытого от взора Создателя! Так ты еще и… вы с этой ведьмой… Не смогли ваше страшное деяние совершить как надо!

В ярости он ударил кулаком в стену, но тут же поморщился, хватаясь за запястье. Потом поднял взгляд на непонимающее лицо бардессы и поморщился сильнее.

— Что ты пялишься на меня, как глупая корова? Ты же сама сказала — для того, чтобы зачать ребенка, способного вместить душу архидемона, нужен Серый Страж! Страж, гарлок вас зажуй! А если вам нужен был именно Страж, тогда какого… какого рожна твоя Морриган отправилась за этим к Алистеру?

И, видя, что его по-прежнему не понимают, заорал, уже не сдерживаясь.

— Мы целую ночь забирались за проклятую гору, к гробнице, где был захоронен прах Невесты Создателя, неужели не помнишь? Прах, который может излечить любой недуг, любую болезнь! И скверну тоже! Морриган исцелила Алистера своими руками!

В синих глазах Лелианы дрожали слезы, но само лицо застыло, как орлесианская маска. Похоже, до нее, наконец, начало доходить, кто был виноват в смерти ее возлюбленного.

— Так значит… значит Алистер больше не Серый Страж? В этом все дело? Если бы Морриган легла с тобой или Айаном… Айан бы остался жив? Значит, Морриган меня не обманывала? Она… она просто ошиблась?

На несколько мгновений между ними царила тишина. Потом собеседник бардессы с шумом вдохнул.

— Значит-значит… тупые ослицы, — Дайлен с силой провел ладонью по лбу и волосам. — Сама судьба воспротивилась вашим мерзким планам. Айан… вот Айан сделал все как надо. Он навсегда… останется… в истории Ферелдена, как… как герой. А я… я должен был быть на его месте. Я не успел… на какие-то несколько мгновений. Я… никогда не успеваю. Проклятье! Никогда…

Он не сумел сдержать голоса под конец. Лелиана, по лицу которой снова потекли слезы, качнулась вперед и, обхватив его за шею, прижалась к груди. Дайлен вжал ее в себя и некоторое время они стояли молча, в объятиях друг друга — разные люди, сплоченные одним великим горем. Должно быть, на короткое время каждый из них ушел в себя, поэтому тому, кто неслышно приблизился к ним со стороны входа, пришлось повторить свой деликатный кашель трижды прежде, чем он был услышан.

— Я… прошу меня простить, добродетельный Страж, и ты, прекрасная дева, но мне не к кому больше обратиться. Королю понятное дело, что не до меня, а прочие и слушать не будут, — ушастый светловолосый проситель склонил голову в знак неподдельной почтительности. — Страж… пусть между нами были разногласия, но ты единственный, кто меня помнит, и может подвердить, что… В общем, Командор… — в голосе эльфа из Антивы, который был известен Дайлену под именем Зевран, ничего не изменилось, лишь необычная серьезность тона могла свидетельстовать о его глубокой искренности. — Айан Кусланд был моим другом. Пожалуй, единственным человеком во всем Тедасе, которого я мог бы назвать другом. А потому… Вы ведь сейчас идете к погребальному костру. Весь город идет. Но к телу Командора пустят только…

Он помолчал. Потом дернул щекой и вновь коротко поклонился.

— Страж. Немного найдется во всем мире тех, кого я о чем-то попросил. Но тебя попрошу. Помоги мне пройти к… моему другу Айану. Я… хочу вместе с вами… зажечь его последний огонь.

Конец второй части