Пути Стражей (СИ)

Глава 47

В другое время неспешно проплывавшие мимо опоры и перила великого моста, могли бы вызвать восхищение и немалый интерес. Однако теперь всеобщая подавленность и близость порождений тьмы не располагала к разглядыванию диковин Глубинных троп. Айан несколько раз оборачивался назад, в надежде, что Сигрун, избегавшая его с тех пор, как они расстались у той самой пещеры, все же выйдет попрощаться хотя бы издали. Однако девушка не появлялась. Впрочем, она могла стоять среди охраны моста. Тяжелый полный доспех легионера с закрытым шлемом скрадывал очертания гномьих фигур, делая их одинаково похожими на мужские. Как бы то ни было, молодая гномка ни словом, ни жестом не дала понять, что изменила свое решение, и Айан ушел с тяжелым, мутным чувством, унося на душе тревогу и недосказанность, настолько сильно беспокоившие его, что они перекрывали собой даже жалость к умиравшему Леске, и Фарену, вынужденному терять лучшего друга, и не могущего сделать ничего, чтобы этому помешать.

Переодетая в чужую женскую рубаху и самый легкий из найденных у легионеров доспех, Морриган гляделась как обычно. По ее отстраненному, равнодушному виду нельзя было предположить, что лишь дневную меру назад она без сил лежала на камнях, с сорванным нутром и кровавой пеной на губах. Лица Огрена нельзя было различить за наличником закрытого шлема, и даже Зевран гляделся сумрачным и усталым, несмотря на то, что отряд только начинал очередной переход после продолжительного отдыха. Томился ли он по солнечному свету, как эльф испытывая недостаток в нем более других обитателей Тедаса, или причина была в другом, по виду антиванца было не понять. Впрочем, никто особо и не старался этого сделать.

Пройдя на другой берег пропасти, Айан обернулся на мост в последний раз. Фигуры легионеров были едва различимы на другом его конце. Командор был уверен, что видит Кардола, что вышел провожать отряд, и не уходил, продолжая отслеживать их путь. Однако Сигрун не было. Она так и не пришла.

Огромный мост привел на вымощенную крупным камнем обширную площадку перед гигантскими воротами. Весь вид колоссальной крепости поневоле создавал впечатление того, что все, что как-то относилось к Боннамару, не могло быть незначительных размеров. Однако у самых ворот, оказалось, что створки пригнаны так плотно друг к другу, что между ними нельзя было просунуть и клинка. О том, чтобы попытаться открыть ворота вручную, не могло быть и речи.

— Тут не пройти, — до сих пор никак не напоминавший о себе и державшийся позади отряда Дюран приблизился вплотную, коснувшись закованной в броню ладонью огромной двери. — Такие ворота приводятся в действие особыми механизмами. Если те и работают до сих пор, находятся все равно там, с внутренней стороны.

— Что же делать, друг? — Зевран, по настоянию Кардола также вынужденный облачиться в тяжелый доспех, в который раз повел плечами, поудобнее умащивая на них непривычно тяжелое железо.

— Как что — пойдем в обход, — судя по звуку, Огрен передумал харкать в последний момент, вовремя вспомнив про свой закрытый шлем. — Твари как-то оттуда выходят!

— Верно, здесь должна быть лазейка. И не одна, — Дюран отошел от ворот, и окинул взглядом исполинскую стену древнего города. — Не думаю, что порождения тьмы их прячут.

— Тогда пошли, че зря время тянуть, — Фарен поддернул пояс. С тех пор, как отряд покинул стоянку легионеров, он ни на кого не смотрел. — Камень знает, какой этот город большой. Небось, шариться тут будем не один день.

Они двинулись вдоль стены, осматривая ее ниши и углубления. Великая крепость, хотя и выстроенная гномами, издали казавшаяся незыблемой и монолитной, вблизи, однако, была покрыта сетью трещин и даже осыпей. Все признаки указывали на то, что некогда, уже, должно быть, после того, как это место покинули гномы, почва под Боннамаром подверглась смещению, как это иногда бывало с пещерами Троп, где раскаленная плоть земли выходила ближе к поверхности. Однако, щель, широкая настолько, чтобы в нее можно было пройти двуногим и тяжело груженому бронто, нашлась не сразу. Лишь когда великий мост почти скрылся с глаз отряда, растворившись в пещеном сумраке, путники нашли, наконец, нужное им место.

Вероятно, этим проломом в стене часто пользовались, так как края его оказались затерты, а вокруг имелись множественные подтверждения тому, что здесь ходили, и нередко. Никем, кроме порождений тьмы, эти ходоки быть не могли, потому Страж и его спутники были готовы к чему угодно. Однако кроме доносившегося из огромной пропасти отдаленного гула, издаваемого тысячами тварей, потрескивания факела в руках Зеврана да гулких звуков, который при дыхании издавал их вьючный зверь, более ничего слышно не было. На улицах огромного города-мавзолея стояла тишина.

— Да… — раздалось из-под наличника шлема Огрена.

Больше он не сказал ничего, да этого и не требовалось. Выбравшиеся в пролом путники в молчании созерцали дома, такие высокие, какими люди обычно ставили стены своих замков. Непросто было понять, для чего по замыслу Каридина служили выстроенные под его началом здания. В том, что дома не были выстроены для привычного обитания, не было сомнений. Отряд Стража словно попал в гигантский лабиринт улиц, сотворявших высоченные жилища необыкновенной красоты, в которых нельзя было жить.

— Город Легиона Мертвых, — подчиняясь царившей здесь тишине, негромно пробормотал Дюран, однако, вышло все равно громче, чем в любом ином месте. — Его строил Каридин как памятник защитникам от тварей. Тут все дожно быть подчинено нуждам Легиона. Здесь не надлежало обитать семейным гномам. Лишь бойцам и тем, кто справлял бы за них необходимое для жизни… их жизни.

— Только кажется, что это место такое большое, мой друг, — подал голос эльф, тоже шепотом, и тоже — очень громко. — Но присмотрись, изнутри оно меньше Орзаммара. Город — слишком громко сказано. Скорее — действительно — крепость.

— И дрянь какая-то на стенах, — несмотря на бесцветность, в голосе Броски сквозило немалое отвращение. — Глядите. Там, там… и еще вон там. Что это?

Дома действительно кое-где были покрыты непонятными мясными наростами, похожими на коконы бабочек, либо паучьи яйца, из которых сочилась слизь. В стенах Боннамара сделалось гораздо жарче, чем было у пропасти. По-видимому, те подземные силы, что некогда своим смещением повредили творение Каридина, нарушили и какую-то из вентиляционных шахт, что отводили воздушные потоки и вытягивали лавовый жар. От жары казалось, что можно было почуять гнилостный дух, исходивший от влажно поблескивавшей в свете факелов мясной мерзости.

— Гарлоково дерьмо, что ж еще, — Огрен дернул себя за висевшую из-под шлема бороду. — Ежели и не найдем мою мохоедку, так хоть недаром сходил. Знать буду, как оно выглядит.

— Ищите следы экспедиции, — напомнил Кусланд, с усилием отводя глаза от поневоле притягивавшей его взгляд дряни. — И касайтесь всего поменьше. Скверна здесь повсюду. А в особенности — в этом мясе. Не надейтесь на броню.

Они двинулись вперед, по узкой улице между двумя стенами — внешней и той, что составляла высокий и длинный каменный дом, назначение которого было неясно даже Дюрану. Добравшись до первого же проулка, свернули в него, инстинктивно намереваясь добратся до центра диковинного города. Тянувшиеся по обеим сторонам квадратные каменные колонны и резьба поневоле заставляли вертеть головами, забывая все прочее, ибо город, посвященный Легиону Мертвых, был действительно красив. Красота эта была схожей, с теми творениями гномьей работы, что им доводилось видеть ранее, однако, размеры, величие и необычность построек вынуждали даже забыть об обуревавших печальных мыслях и созерцать, дивясь и восхищаясь одновременно.

Зевран оказался прав. Несмотря на высоту зданий, размеры самого Боннамара нежданно оказались не такими большими. Пройдя улицу, и миновав арочный зал, путники вышли к достаточно небольшой, однако, необычной для гномьих городов площади.

Необычность ее заключалась в том, что на этой площади не стояло ни статуй, ни каменных указателей, ни, даже, колонн. Вместо этого центр схождений всех улиц занимал большой рукотворный пруд округлой формы. Из него, приподнятый на камнях иного цвета, возвышался пруд поменьше, также заполненный водой, а еще выше — и вовсе небольшой, размерами более напоминавший круглую бадью в купальне. Из центра бадьи бил фонтан воды. Над поверхностью самого большого и самого малого из заполненных водой прудов, поднимался едва заметный пар.

— Чистая, — стащив перчатку, Зевран в изумлении сунул руку в воду. — И горячая. Но не совсем. В самый раз искупаться.

— Нашел время, — наблюдая, как все, даже невозмутимый коссит, подходят к фонтану, дабы сунуть руки в теплую воду, и смыть хотя бы с них последствия многодневного похода, Огрен приподняв наличник, презрительно сплюнул, и отступил к равнодушному ко всему бронто. — Ты бы еще спать тут лег.

Морриган сбросила обе перчатки, потом наплечники, и с наслаждением погрузив обе руки в воду, омыла лицо. Будто бы смыв раздражение, что уже долгое время не сходило с него, застыв окаменелой маской. Дюран снял шлем, аккуратно поставив его на каменный бортик бассейна, и умылся тоже, отшатнувшись, когда сунувший в воду лицо Фарен обдал его брызгами, помотав мокрой головой.

— Эльф тебя, что ли, делал? — принц смахнул последние капли с бороды, окидывая недовольным взглядом отжимавшего косицы Броску. — Смотри куда трясешь!

— Могет быть, что и эльф, — неожиданно согласился Фарен, присаживаясь на край и, зачерпнув воды, принялся намывать крепкую шею. — С кем ток моя мамаша не кувыркалась, спьяну, поди, сама не разбирала, — он ухмыльнулся и вдруг пошел на большую откровенность. — Папаши-то своего я ни разу не видал. Рика, сеструха моя, в одном чреве со мной сидела, и красотка такая, что даж брательник твой, Белен, ее как взял к себе, так уж и не отпускает. Оч могет быть, что оба мы — от эльфа. Можешь заранее начинать волноваться, ежели все ж таки породниться нам доведется.

Он демонстративно шмыгнул тонким носом. Дюран выпрямился.

— Ты что несешь, неприкасаемый? — тише обычного проговорил он. Броска дернул плечом, подхватив и вытерев лицо краем выступавшей из-под доспеха рубахи.

— Про Рику, что ль? Говорю ж, сеструха моя, из охотниц за знатью, — безразлично пояснил он. — Три седьмицы поджидала под воротами Алмазных залов. Берат, тот, что Хартией тогда заправлял, уж думал гнать ее взашей, потому как хуч красивее гномки нет во всем Орзаммаре, но че ж тут делать, как не везет? А она возьми да подцепи самого Белена. Едва не в последний день. Ну и… крепко запал брательник твой. Уж надул ей пузо, как она мне перед походом шепнула. Как заделается королем, посадит ее с собой королевой. Да, ее, Рику. Тряпку из Пыльного. Вот, терь могешь об этом думать. Ток смотри не переусердствуй. Я-то к этому ни при чем.

Против ожиданий, несмотря на свалившуюся на него новость, выяснять больше Дюран не стал. Отвернувшись, он, по примеру хартийца сел на край бассейна, однако, не трогая воду и, по-видимому, действительно крепко о чем-то задумался. Убедившись, что эти его спутники не собираются ссориться, Командор, к подавленному состоянию которого прибавились уже знакомые страдания от резкого запаха немытого проводника, сделал попытку воззвать к голосу совести Огрена, который, единственный из всех, даже не приблизился к воде.

— Вот еще, Страж, — возмущенный его притязаниями, Огрен попытался скрестить руки на груди, но не вышло. — Занимайся своими делами. А в мои — не лезь.

— Страж говорит дело, — вмешался Стен. Стоя рядом с Шейлой и ростом приходясь вровень с ее головой, он гляделся еще более внушительно и сурово. — Рядом со свежей кучей — и то свежее.

— Всамделе, окунуться б, а, воин? — Фарен вытер шею углом рукава. — Ить не убудет от тебя.

— Неужели тебе самому не приятно быть чистым?

— Когда гном чист — у него зуд по всему телу, — усмехнулся Эдукан, вынимая из крепления топор и пальцами пробуя шатнуть его острый клюв.

Лицо Огрена побурело. Он открыл рот, чтобы ответить всем обидчикам сразу, но внезапно Командор, который сам это начал, резко вскинул руку, призывая всех к тишине. По лицу товарищи поняли, что он не шутит.

— Скверна, — Кусланд выхватил меч, делая знак отряду сплотиться ближе. — Вдруг. Рядом. Среди нас.

Тиская оружие, члены невеликого отряда заозирались, однако, на хорошо освещенной кристаллами, вделанными в стены со всех сторон, площади, не было никого, кроме них. Ведущие к ней улицы тоже просматривались достаточно далеко, чтобы исключить внезапное нападение. Но чутью Стражей принято было доверять. Если Командор слышал поблизости порождения тьмы, значит, так оно и было.

— Странно, — Броска прокрутил в ладонях мечи, делая пробный выпад в сторону. — Никого не…

Лезвие задело словно что-то живое, вырвав дикий взвизг, и обдав Фарена брызгами темной крови. В тот же миг прямо из воздуха вокруг ошарашенной компании стали появляться долговязые и тощие, но к удивлению проворные твари, с узкими зубастыми мордами и очень длинными, вытянутыми ушами.

— Крикуны! — Дюран первым обрушил топор на ушастый череп рванувшегося к нему порождения тьмы. — Они могут обманывать глаз! Стерегитесь!

Необычайная ловкость и словно бы прозрачность тварей, однако, была уже видна всем. Застигнутые у воды, путники, сплотившись, пытались пробиться к одной из стен, чтобы иметь возможность прикрыть спины, и убраться с пути Шейлы. Вновь сделавшаяся молчаливой и малоподвижной с того самого памятного разговора с Командором о невозможности сделать ей смертную плоть, в бою каменная женщина словно ожила, делаясь проворной и быстрой. Каждый взмах тяжелого каменного кулака разил по твари, что падая, уже не поднимались. Воины из отряда Стража едва успевали разбегаться с ее пути. Твари, впрочем, быстро осознали преимущество предполагаемых жертв, словно имели разум для того, чтобы осознавать. Еще несколько мгновений — и крикуны растворились в воздухе так же внезапно, как и появились, успев даже утащить несколько тел дохлых сородичей. Все прочие валялись на площади, размазанные по камням. Над этими стояла Шейла — так же неподвижно, как и до начала стремительной схватки.

— Ушли? — огромная секира Огрена, единственного, кто, кроме голема, успел завалить тварь своим оружием, подрагивала в его руках. — Совсем, Страж?

— Ушли, — Командор подошел к убитым и склонился над ними, поводя головой. — При Остагаре довелось увидеть немало тварей. Но таких там не было. Клянусь Создателем.

— Это крикуны, — Дюран, морщась, сунул так и не обмоченный в крови топор обратно в крепление. — Встретить их можно очень редко. Даже во время Моров. Появляются и пропадают. Как они это делают — не знает никто.

— Но, как будто, мы им задали! — Броска плюнул на продолжавший истекать соками труп. — Пусть еще только сунутся!

— Все благодаря Шейле, — каменная женщина стояла по-прежнему неподвижно, но Командор чувствовал, что она как будто ждала похвалы. — Спасибо тебе.

На миг вспыхнувшие лириумом глаза голема слегка прижмурились. Вспомнив, что Шейле нравились прикосновения, Айан погладил ее по плечу.

— Да, без женщин мы никогда и никуда, — антиванец сунул мечи в ножны и обернулся. — Верно я говорю, моя прекрасная чародейка?

Его вопрос повис в воздухе. Все еще не понимая, спутники Стража заозирались. Морриган в начале схватки была среди них, о том свидетельствовали следы гари на камнях, там, где падали сгустки творимого ею огня.

Однако теперь ее не было. Когда и, главное, куда могла пропасть закованная пусть и в легкую броню, лесная ведьма, в пылу схватки не заметил никто.