Пути Стражей (СИ)

Глава 51

— Здесь.

Воины в молчании созерцали грот, куда привела их поэтесса. Для того чтобы сюда попасть, им пришлось довольно долго идти дальше от Боннамара в сторону Диких Троп. Впрочем, дорога была не в худшем состоянии, чем в городе Легиона Мертвых. Было видно, что когда-то ею часто пользовались. Геспит вела своих спутников через поросшие съедобными грибами и мокрым кислым лишайником гроты, которые, должно быть, ранее были полями, где выращивали пищу для легионеров. Несмотря на обилие мясных цветов и скверны в самом Боннамаре, здесь их не было совсем. Причиной тому были, скоре всего, те самые источавшие слизь синие грибы, которые произростали меж съедобных во множестве. Воздух был влажным и душным. Похоже, где-то неглубоко протекали горячие воды, потому что путников то и дело овевало мокрым жаром.

— Ну, точно парная, — вслух бормотал антиванец, в который раз смахивая пот со лба. Превшие под доспехами гномы вторили ему согласным пыхтением. Даже Морриган, облаченная только в рубаху, то и дело вынуждена была утирать лицо и шею.

Но, в конце концов, путники были вознаграждены. Съедобные растения кончились. Дорога привела их к незамеченным в дальнем конце пещеры воротам, не каменным, а, против обыкновения, железным. Должно быть, оттого они теперь и валялись сорванными около проема, который поставлены были закрывать. Чуть поодаль, почти скрытые под грибной порослью, были сложены три кучи горелых камней.

— Здесь, — повторила Геспит, простирая руку в эту сторону. — Трое. Мвин, Закар и Тельм. Их приложило, когда они открывали ворота. Ловушка… Успели отдать их камню. Хотя и не совсем… совсем как надо. Бранка… торопилась.

— Бранка шла за Наковальней? — Кусланд выглядел мрачным и каким-то больным. Впрочем, остальные из его отряда едва ли гляделись лучше, хотя, против опасений, скверной не заразился никто. Синие грибы и доспехи Легиона хорошо сослужили свою службу.

— Наковальня, — Геспит кивнула, косясь на темный вход. — Бранка, моя любовь… одержима. Наковальня — вот ее демон. Использовала… всех. Вышла за пьяницу. Чтобы никчемный муж не помешал ей… ее исследованиям. А воины из его касты… присоединились к ее дому. Ей нужно было много, много воинов… — не обращая внимания на покрасневшее от гнева лицо Огрена, полубезумная гномка тяжело и шумно вздохнула. — Глупая поэтесса долго… копалась в библиотеке… в свитках древних. Поэтесса знала… старый язык лучше любого летописца. Ведь она — из касты ученых. Геспит считала, что это — во имя любви. Все — во имя любви… и нежности. Но Бранка… Бранке не нужна была ее любовь. Бранка… привязала телесно… но предала, как только ей потребовалсь жертва… жертва для тварей. Цель была близка… Поэтесса… и старый язык больше были не нужны.

Кусланд переглянулись с Эдуканом, а антиванец — с Морриган.

— Хош сказать, что промеж вас была любовь? У тебя и Совершенной? Ну, дела… — Броска покосился на рыжего проводника, подбородок которого подрагивал, заставляя подпрыгивать косицы в бороде. Мясистое лицо Огрена то краснело, то бледнело. И, против обыкновения, сказать что-то теперь он не пытался. — Я-т думал, такое только у наземников бывает, и то не соседей, а тех, что к этим… как их там… Антиве иль Орлею ближе.

— Геспит стала не нужна, — тем временем продолжала гномка, отстраненно, будто вновь погружаясь в муть бездумья. — Но нужны были другие. Чтобы пройти по Тропам. Через тварей… хозяев. Чтобы войти в Зал Каридина, проникнуть… Защититься. Они гибли… погибли все, чтобы дать ей пробиться. Но она не пробилась, — запрокинув голову, Геспит вдруг рассмеялась — хрипло и торжествующе. — Она не пробилась, нет. Она прошла Преддверие. Комнату Испытаний. Прошла по телам последних из своего дома. Но дальше не смогла. Ее не пускает. Не пускает!

— Подожди. Ты сказала — Комната Испытаний? — Дюран в изумлении поднял светлые брови. — Так она существует?

— Что за Комната? — избегая смотреть на все еще менявшего цвета Огрена, мрачно поинтересовался Кусланд. Эдукан пожал плечом.

— О ней рассказывали легионеры. Из тех, кто постарше. В особенности, когда случалось время, и поблизости не было тварей, — он невесело усмехнулся. — Хотя бывало такое, конечно, нечасто. Рассказывали, разумеется, не только о Комнате. О многом. Но о Комнате я запомнил, потому что по легенде она находится именно здесь, в Боннамаре. Каридин придумал ее сам для любого, кто осмелится войти. Любого легионера, — уточнил он.

Броска посмотрел в сторону темного проема.

— А че в ней такого? — без особой приязни спросил он. — На кой она была легионерам?

— Этого никто толком не знал, — после некоторого молчания, во время которого, по-видимому, решал, стоит ли отвечать неприкасаемому, проронил, наконец, опальный принц. — Как будто бы эта Комната… Если пройти ее из конца в конец, любой, вступивший в Легион мог его покинуть.

Кусланд остро взглянул на него.

— Покинуть Легион? — с непонятным интересом переспросил Командор, кусая губы. — Вы же… гномы… считаетесь умершими после вступления. Я думал… мне говорили — Легион можно покинуть только после смерти.

Дюран снова пожал плечами — на этот раз обоими.

— Страж, я не знаю, что имел в виду Каридин, существовала ли вообще эта Комната, и та ли Комната сейчас находится перед нами. Я слышал, что, пройдя Комнату Каридина, легионер мог с полным правом вернуться к жизни. Это… подобно второму рождению. Если был достоин. И все. Что бы это могло значить — не знаю. Мне не рассказывали.

Командор обернулся к Геспит, которая, отсмеявшись, вновь ушла в себя, перетаптываясь в опасной близости от неподвижной Шейлы. Сама же каменная женщина после визита в нору порождений тьмы сделалась еще отстраненнее и словно бы неживее, чем казалась ранее. Айан поймал плечо безумной поэтессы и встряхнул, заставив посмотреть на себя.

— Геспит, что там, дальше? — он давно уже чувствовал, как огромная толща камня все сильнее давит ему на плечи. Но отчего-то теперь это ощущение сделалось совсем невыносимым. — Что говорила Бранка? Там — Наковальня Каридина? Почему она шла по телам ее спутников? Что значат все твои слова?

Гномка поджала толстые серые губы.

— Бранка торопилась, — повторила она неожиданно внятно и почти спокойно. — Твари шли следом за нами. Растеряли всех воинов… Весь дом. Но дошли. Твари… не было конца. Они хотели нас… жаждали обладать нами. Мужчинами и женщинами. Но женщинами — больше. Мужчин они убивают… К ним милосерднее. А женщин… Нас оставалось только трое. Геспит, Ларин и Бранка. Бранка знала… И потому очень торопилась.

Она обернулась к темному проему, указав на него рукой.

— Когда дверь, наконец, сняли, Мвин, Закар и Тельм были уже мертвы. Остальные — начали умирать там. Геспит… я… слышала крики. Первых, тех, кто вошел в эту комнату. Они перекрывали даже шум битвы. Мы, те, кто остались, отбивались от… тварей. А Бранка все торопилась…

Кусланд терпеливо дожидался продолжения. После путаного рассказа вурдалака никто из прочих тоже не спешил идти в темный провал.

— Они так и не добрались до… до Совершенной, — Геспит покачала головой, несильно потряхивая ею. — Я потом часто приходила сюда. Звала ее. Но она… она не отвечает. Я, Геспит, не могу идти к ней сама. Не дойду. Твари не дошли. И я не дойду. Но мне очень надо к Бранке. Очень. Земная красота… обещала мне. Вы, Стражи, дойдете. Ведите. Я… пойду за вами.

Кусланд обернулся на вспыхнувший в руках ведьмы огонь. За время разговора успевшая незаметно для всех сползти со спины бронто Морриган стояла теперь у самого темного проема, опершись на его край. Впрочем, пещера внутри уже не казалась такой темной. Она переливалась великим множеством мелких огней, дробившихся отсветами от пылавшего в руках магини сгустка горячего света. Подошедшие ближе воины в изумлении созерцали зал, невеликий, в сравнении с прочими пещерами, которые им пришлось миновать, однако довольно протяженный. Пол и потолок диковинного зала были выложены гладкими зеркальными плитами, а стены — словно поросли длинными и узкими кристаллами, столь беспорядочно и, одновременно, плотно, что с того места, где стояли путники, было не разглядеть, являлись ли они рукотворными, или в этом месте пещера сама украсила стены подобным.

— На первый взгляд ничего опасного, — как и прочие, войти, однако, Зевран не торопился. Хотя зал оказался не просто не страшен, а даже красив, в его красоте было что-то настораживавшее. Ведь если верить словам безумной проводницы — остатки гномов из своего отряда Бранка потеряла именно здесь.

— Ну как жишь не опасно, — сунувшийся в проем Броска мотнул головой на разбросанные на гладких плитах многочисленные кости — от полусгнивших, с остатками одежды, доспехов и плоти, до выбеленных временем и гладких. Кости были везде, но более всего — в самом начале пути, перед входом. — А эти отчегой-та передохли?

Морриган размахнулаась и метнула клубок огня, что по-прежнему перекатывался у нее между ладоней, в проем. Несмотря на то, что руки ведьмы были по-прежнему слабыми и сильно дрожали, пламя беспрепятственно пронеслось через весь зал и рассеялось, не долетев всего с десяток шагов до его конца. На несколько мгновений свет огненного заклятия выхватил из темноты плотно закрытую противоположную дверь и два больших, вполовину гномьего роста, рычагов на двух противоположных от нее концах зала у самых стен.

— Давайте, попробуем вот так, — в свете огня, что вновь сотворила ведьма, антиванец подобрал средних размеров булыжник и бросил его между двух лежавших друг на друге вповалку полуистлевших порождений тьмы.

Зал оставался по-прежнему спокойным и тихим. Отвлекшийся от переживаний Огрен угрюмо шмыгнул носом.

— Гарррлокова отрыжка, и долго нам тут стоять? Пустите меня, если сами…

Ему пришлось посторониться, пропуская Стена. Говоривший еще меньше голема коссит с трудом нес перед собой кусок скалы размером с голову бронто. Остановившись в проходе, он с усилием уронил свою ношу в комнату в двух-трех шагах от двери.

Никто не успел толком понять, что произошло. Под весом скалы плита нежданно легко ушла в пол, а вслед за этим над ней словно что-то мелькнуло. Стоявшие в дверях отпрянули от внезапно ударившей во все стороны колкой крошки, которая разлетелась от покореженного как будто бы множественными ударами долота каменного куска.

— Теперь-то уж ясно, — уверенно завершил сомнения Зевран, стирая кровь с рассеченной щеки. — Обычная комната с ловушками. Это вроде как вы говорили — кто пройдет до конца, тот переродится? Создатель всемилостивый, ну, разумеется, что если пройти на другой конец этой мышеловки и остаться в живых, то это действительно можно приравнять к второму рождению.

— И чего делать? — мрачно сопя, Огрен поочередно оглядел всех спутников, кроме Геспит и Шейлы. — Тут даже вот она, — он дернул бородой в сторону невозмутимого голема, — не пройдет. Дальше двух-трех шагов. Раскрошит — потом не соберешь.

— Бранка знала, — вновь ожила безумная поэтесса, без опасений разглядывая идеально подогнанные друг к другу острейшие кромки зеркал и вновь теперь сложенные острия кристаллов, что были прочнее и тверже самого гранита и действительно могли в два-три удара разбить даже тело Шейлы. — Комнату можно… усыпить. Если… едино… моментно… прикрыть оба… Глаза Каридина. Но только единовременно! Иначе не выйдет…

— Какие еще глаза?

— Наверное, она имеет в виду вон те рычаги, — Кусланд указал в едва разрежаемую светом полутьму в конце комнаты. — Это их нужно нажать одновременно.

Морриган устало усмехнулась.

— Я погляжу, что сделать можно, — размахиваясь и бросая огнем в одно из дохлых порождений тьмы, из-за чего то внезапно вспыхнуло, словно факел, медленно проговорил она.

Сбросив с плеч рубаху, ведьма с третьего раза обернулась все-таки птицей и, тяжело взмахнув крыльями, с трудом поднялась под самый потолок Комнаты.

Мигом позже она с криком упала обратно, на зеркальный пол, зажимая располосованную руку. С потолка, словно из пустоты, невообразимым образом капало красным.

— Замри! — мигом оказавшийся в дверном проеме Зевран предостерегающе поднял обе ладони. — Замри, моя чародейка. Не сходи с этой плиты!

Пошатываясь и кусая губы, обнаженная Морриган поднялась на ноги. До безопасного места, где стояли ее спутники, было три шага. Но, чтобы их сделать, нужно было надавить своим весом еще на одну плиту.

— Что случилось? — Кусланд посмотрел вверх, однако, по-прежнему не видел ничего, кроме потолка. — Там что-то есть?

— Зеркала, — морщась, ведьма провела окутанными голубым сиянием пальцами вдоль линии пореза. — Там зеркала тоже. Как мечи. Не видно их отсюда.

Она перетекла в форму большой черной кошки и, совершив прыжок, выпрямилась у ног Кусланда уже человеком, одновременно подхватывая с пола свою рубашку. Эдукан хмыкнул, с все большим интересом оглядывая фигуру облачавшейся ведьмы.

— Никогда не завидовал вашим наземным магам, — он покачал головой. — До сих пор.

— Нужно что-то решать, мой Страж, — Зевран со вздохом распустил ремень, снимая тяжелый наплечник. — Боюсь, что наш пахучий друг прав — Шейла здесь не пройдет. Эти камни, как я понимаю, алмазы? Они раздробят ее еще до того, как она дойдет до середины комнаты. При условии, что это — единственный вид ловушек в этой… Комнате.

— И что ты предлагаешь? — Айан еще раз взглянул на изломнные кости порождений тьмы, и с силой потер костяшками пальцев нахмуренный лоб. Ему до гарлоковой плеши надоело таскаться по Глубинным тропам по колено в дерьме и скверне в погоне за неуловимой Совершенной, много недель подряд не видеть неба и все время чувствовать страх за себя и своих спутников. Встреча же, а потом и расставание с Сигрун окончательно лишили его душевного равновесия. Осознание того, что цель их путешествия была так близка, но одновременно с тем, так недостижима, приводила его в ярость и, одновременно, заставляла чувствовать усталое бессилие. Единственное, что приходило ему в голову — это все-таки отправить в комнату смерти Шейлу, хотя не мог не признавать правоты товарищей — до конца пути могучая, но медлительная и неповоротливая голем могла и не дойти. Помимо того, если они поняли все правильно, то для отключения ловушек действительно необходимы были не один, а двое.

— А что тут предложить, мой Страж? Ни ты, ни твой суровый сородич, никто из этих неповоротливых гномов, простите, мои друзья, не сможете пройти здесь и четверти пути.

— А ты сможешь? — уже понимая, к чему он клонит, угрюмо спросил Айан. Эльф дернул плечами, со стуком сбрасывая на пол нагрудник и берясь за тяжелые гномьи поножи.

— Ничего не могу обещать, — он потряс ногой, сбрасывая задребезжавший по камням доспех. — Однако…

— Однак не торчать жешь нам тут до старости, — поддержал его Броска, в свою очередь скидывая собственный нагрудник. — Чей вы смотрите? Там два рычага. Хуч поперек себя растянись, до двух сразу он не достнет. В особенности, ежели придется силой налечь.

Зевран сбросил сапоги, наблюдая, как Броска делает то же самое.

— Ты гном, — только и обронил он, глядя на бывшего хартийца со смесью уважения и сожаления. — Ваша реакция — хуже. Тебе не дойти, мой друг.

— Ты б придержал язык и беду не кликал, генлокова задница, — Броска еще раз крепче перевязал волосы и, шмыгнув, вытер под тонким носом. — А то давай наперегонки? Кто последний — тому шалобан? А? Спугался?

— Друзья, — Кусланд стиснул зубы, давя вздох. — Будьте осторожны.

— Не боись, — Фарен подмигнул Стражу, потом антиванцу. — Эт вон пусть эльф боится. Лбы-то у них слабые. Кабы не шибко-то шалобаном его приложить… А, эльфенок? Готов?

Вместо ответа Зевран показал в улыбке белые зубы и без предупреждения мягко спрыгнул босыми ногами на первую плиту.