Пути Стражей (СИ)

Глава 17

— Это точно та тропа?

Алистер пожал плечами, вновь зарывшись в карту так глубоко, что елозил по ней носом, если бы не железо наличника.

— Не знаю. Может, и не та. Но другой-то здесь вообще нет!

Лелиана заглянула к нему через плечо, но ничего вразумительного в изрисованном куске кожи не углядела.

— Какой-то дурак рисовал эту карту, — спустя долгое время разглядывания, решила она, наконец. — Ничего не разобрать. Та, которая у Дайлена, гораздо лучше. Я видела.

— Так ведь она — на Орлей, — подняв шлем, опальный бастард и Серый Страж почесал нос. Надвинув ведрообразную часть доспеха обратно, он вновь с отчаянием вгляделся в испещрявшие жёлтую кожу обозначения и пометки. — О, Создатель, тут вообще ничего не отмечено, и не понятно!

— Вот тебе и съездили в разведку, — Лелиана уныло вздохнула, и, уложив перчатки перед собой между лукой и конской шеей, принялась тереть одну об другую и дышать на свои руки. — Далеко еще не отъехали — смотри, как хорошо виден дым от лагерного костра за тем холмом. А уже чуть не заблудились. И почему из всех именно нам выпало разыскивать дорогу к этим эльфам, вместо того, чтобы спокойно доехать до цели по Имперскому тракту! Конечно, он не везде проходим, и обвалился, но, по крайней мере, придерживаясь его, заблудиться невозможно!

Алистер вздохнул в ответ. С тех пор, как, в стремлении добраться до Южных Холмов, они сошли с Имперского тракта и углубились в череду занесенных снегом возвышенностей и зажатых между ними выбеленных зимой равнин, поиск правильной тропы превращался для них в каждодневную пытку.

— Ладно, — решил он, вовсе не уверенный в своем решении. — Давай сделаем так. Сейчас поедем в эту сторону. Мне, все же, кажется, что тут под снегом — дорога. Ну, или широкая тропа. Посмотрим, куда она ведет. Нам нужно на восток. Если она сильно отклонится к югу или северу, вернёмся обратно и поищем другой путь. В конце концов, прямоезжей дороги к лагерю долийцев все равно нет, потому что никто не знает, где их лагерь. Да и они постоянно кочуют. Нам в любом случае разыскивать их прямо по цельному снегу.

Мнимые храмовники тронули коней, медленно продвигаясь вперед между холмов. Как ни вглядывалась Лелиана, предположенной Алистером тропы она не разглядела. Впрочем, в словах сына Мэрика имелся резон. Они слишком уклонились к югу от населенных мест, и в окружавшем их уже второй день безлюдье едва ли была надежда найти хотя бы натоптанную стежку.

Мера от меры их путь делался труднее. В особо коварных яминах кони по брюхо увязали в снегу, а перегораживавшие путь павшие деревья или заросли кустарника приходилось объезжать куда менее удобными путями. И, хотя они продолжали двигаться на восток, скорость их передвижения оставляла желать лучшего.

— … Интересно, если долийцы все же не нашпигуют нас стрелами сразу, и даже согласятся выслушать, — пыхтя, Лелиана тянула коня за повод, пытаясь заставить его идти вперед. Предполагалось, что животное должно было помочь Алистеру отодвинуть с дороги большой древесный ствол, который иначе было не объехать. — Как они, мать их, выберутся из своего леса, если дорога к нему — вот такая?

Конь всхрапнул, мотая головой. Рукавица девушки-барда спрыснула, в неловком движении едва не вывихнув ей кисть. Уже сдвинувший бревно Алистер уронил его на ногу.

Выругавшись, Страж резко выдернул ступню, переждал короткую боль и неслышно выдохнул сквозь зубы.

— Давай, попробуем еще. Тут везде бурелом, — даже не следуя взглядом за перчаткой сына Мэрика, Лелиана не могла не знать о его правоте. — Нам этого места не обойти — еще увязнем.

Его спутница молча взялась за повод коня. Спустя некоторое время, ценой неимоверных усилий, им удалось сдвинуть бревно настолько, чтобы лошади могли там пройти, не ободрав бока о торчащие ветки.

— Тьфу ты, Создатель милосердный, — с трудом взбираясь в седло, Лелиана в сердцах сплюнула на только что отодвинутую корягу. Некогда казавшаяся изящной, почти воздушной, орлесианская бардесса и бывшая послушница уже второй восход ругалась, как сапожница. — Если так дело пойдет дальше, я… я… просто лягу в снег, и не встану!

Алистер промолчал. Выносливое тело молодого рыцаря было привычно к ношению тяжелого доспеха, и муки Лелианы он понимал не до конца. Куда больше Стража тревожило то, что путь, по которому им приходилось добираться до цели, оказывался таким тяжелым, как и одолевавшие сомнения всякий раз, когда приходилось изыскивать новые тропы. Непривычная роль командира тяготила его.

Лес Бресилиан, бывший целью невеликого отряда сына Мэрика, по праву считался одним из самых гиблых мест во всем Ферелдене. Все прямые дороги, что когда-либо были проложены туда, давно пришли в запустение и негодность. Во всей стране не было желающих соваться в непролазные чащобы, где непосвященного под каждым кустом подстерегала гибель. Происходившие под сенью его деревьев магические войны древнего эльфийского Арлатана с Империей Тевинтер исказили саму сущность Великого Леса, истончив Завесу, закрывающую мир смертных от безвременной Тени. Изуродованные постоянным влиянием мира духов деревья переставали быть деревьями, такими, как ранее, уродливо видоизменяя свою сущность и все вокруг. Ядовитые туманы, появлявшиеся внезапно, и так же внезапно уходившие в никуда, голодные кусты, пожиравшие мясо, и одержимые твари, которыми делались большинство зверей — все это на долгие годы отвратило людей от проклятого леса, и только кланы долийцев прятались на его окраинах, будучи твердо уверенными в том, что туда людские солдаты за ними не сунутся.

Солдаты действительно не совались, и за цепью холмов, безлюдья и бездорожья уцелевшие эльфы обитали бы в относительной безопасности. Обитали бы, если бы не сам лес, который собирал с них жатву, быть может, чуть менее щедрую, чем собирал бы с людей — только потому, что за долгие поколения они научились если не жить с ним в мире, то угадывать угрозы и даже избегать их. Претерпевая травлю со стороны некогда одолевших их в войне людей, и расплачиваясь жизнями за защиту леса, почти полностью растеряв остатки своей былой культуры и величия, жившие хуже полудиких хасиндов и от поколения к поколению все более вырождавшиеся эльфы, или, как они называли себя, долийцы, уже неисчислимое множество десятилетий были озлоблены на людей, гномов, весь проклявший их мир, и даже на самих себя.

Таких союзников Алистера отправил добывать Айан. Если бы Тейрин не был уверен в том, что Серым Стражам действительно нужна была любая помощь, откуда бы и от кого она ни происходила, он бы мог подумать, что Кусланд попросту замыслил его убить особо изощренным способом.

Впрочем, еще до отъезда Айан не скрывал, что многого от похода Алистера не ждет. По планам Командора, основу армии Стражей должны были составить храмовники капитана Хосека и гномы Орзаммара. Он едва ли брал в расчет тех магов, которым удалось уцелеть в башне Круга. И вовсе не надеялся на долийцев. «Согласятся — добро. Откажутся — не уговаривай. Пусть их порождения тьмы, к демонам, пожрут, не жалко. Вернуться ты должен живым». Так сказал Айан, и Алистер тогда с ним согласился. Необходимость похода среди зимы по бездорожью в проклятый лес в компании двух женщин, одна из которых была сильно стара, приводила его в отчаяние. А надобность самому принимать решения нагоняла настоящую тоску.

Теперь же, исподволь испытав на себе радости бездорожья и похода с бывшей ферелденской послушницей из Орлея, Алистер все чаще ловил себя на мысли, что такие усилия не должны были сделаться напрасными. Что бы ни говорил Кусланд, безвестный потомок Тейринов прочно вознамерился привести под начало Командора всех долийцев, с которыми сведет его судьба. Дело было за малым — оставалось их только найти.

Стискивавшие узкий заснеженный проход между ними холмы, меж тем, делались все лесистее. Стоявшие на склонах деревья, голые и в снегу, частый бурелом и свешивавшиеся с обрушенных откосов косматые корни, почти полное отсутствие зверья и птиц, и холодное безмолвие этих мест оказывали гнетущее впечатление на настроения и так безрадостных путников. Лелиана поеживалась под тяжелым доспехом, и постепенно ее нервозность стала передаваться Алистеру. Чем дальше они отъезжали от лагеря, где оставили Винн и вьючных лошадей, тем сильнее у Стража складывалось впечатление, что за их передвижением следят. Следят скрытно и недоброжелательно, но безусловно. Некстати вспомнилось напутствие отправлявшемуся в Бресилиан путнику, вычитанное еще в бытность послушником при Церкви «… если в лесу вам покажется, что за вами следят — это так и есть…». Но до Бресилиана было еще далеко. А шестое чувство Алистера, всегда предупреждавшее его об опасности, чем дальше, тем громче советовало быть начеку. Спустя какое-то время оно буквально вопило, заставляя Стража бросать настороженные взгляды по сторонам из-под глухого наличника шлема. Однако вокруг по-прежнему все было тихо. Никаких звуков, кроме тех, которые издавали их лошади, да шума ветра, перекатывавшего снег, слышно не было.

— Хотя, с другой стороны, может, из Бресилиана в обжитые места можно добраться и более удобной дорогой, — Лелиана заговорила так, словно начатый давно, и несколько мер пути назад брошенный, разговор не прерывался. — Я уверена, такая дорога есть. Мы просто о ней не знаем.

— Может и есть, — напряженно согласился Алистер, разглядывая ближайшие к ним заросли. — Да только открывается она наверняка поздней весной, когда снег сойдет, и высохнет грязь. А к тому времени порождения тьмы от нас и памяти не оставят. Или, с помощью Создателя, мы от них…

Его конь, идущий первым по тропе, внезапно провалился передними ногами во что-то невидимое под снегом по самую морду. От неожиданного сильного толчка Алистер перелетел через голову и упал в снег, уйдя в него на глубину в половину человеческого роста.

— Лелиана! — от его крика лошадь лучницы заплясала на месте, встревоженная еще и видом коня Алистера, скользившего задними ногами, и пытавшегося не провалиться куда-то окончательно передними. — Тут вода! Под снегом! Быстрее, брось мне что-нибудь! Быстрее!

Попытавшись спрыгнуть на землю, Лелиана в спешке зацепилась полой мантии и мешком свалилась в глубокий снег. Вскочив, заозиралась, но ничего похожего на веревку в их снаряжении не было. Крики Алистера становились все отчаяннее — девушке была видна только его рука, отчего-то уже без перчатки, отчаянно цеплявшаяся скрюченными пальцами за сваленный снег, пока ее хозяина тянуло на дно, под холодную воду, тяжестью его же доспеха. Провалившийся в тот же коварный источник огромный черный иноходец Стража оглашал окрестности заливистым ржанием и бил копытами в опасной близости от растерянно замершей девушки. Лошадь Лелианы, обычно смирная, взволнованно переступала ногами, грозясь наскочить на свою же хозяйку.

— Лелиана! — Алистер, видимо, сделал попытку подтянуться, нащупав ногами какую-то опору. — Плащ! Прошу…

Снег схрупнул под его пальцами, и Тейрин с плеском скрылся в огромной, черной, колыхавшейся кусками плававшего в ней снега, полынье. Отчаянно и надсадно вскрикнув, девушка сорвала с плеч отороченный мехом плащ, разодрав серебреные застежки. Выхватив меч, она с силой воткнула его в мех, пропоров подкладку, и, упав животом на край полыньи едва не прямо под копыта жеребцу, с маху зашвырнула утяжеленный мечом край плаща в стылую воду.

Меч скрылся под колыхавшимися кусками льда и снега, камнем уйдя под воду вслед за рыцарем. Некоторое время Лелиана прождала, дергаясь всякий раз, как ржавший конь ступал задними ногами в непосредственной близости от нее, но за меч никто не хватался. Девушка была уверена, что не ошиблась с местом — Алистер скрылся именно там. Но вода молчала. В отчаянии, Лелиана вытащила плащ за край, и закинул его снова. Оружие плеснуло о воду, но безрезультатно. Пойманный в ловушку коварного источника жеребец, меж тем, сумел выбраться, обрушив в полынью добрую половину большого сугроба, стоявшего у ее края, и теперь топтался рядом, не убегая, но и не стоя на одном месте, волнуя и без того встревоженную кобылу.

Лучница выбрала мокрый плащ. Звякнул протащившийся следом меч. Подтянувшись, девушка села на край полыньи. Ее мокрые лицо и руки тут же схватило морозом, и Лелиана мимовольно содрала сперва одну перчатку, затем другую. Сбитое дыхание не грело побелевшие пальцы, на глазах покрывавшиеся коркой льда. Девушка неловко поднялась на ноги, не отрывая взгляда от полыньи. Бледность ее лица могла бы поспорить со снегом растянувшегося вокруг белого безмолвия.

Снег в том месте, где только что бился за свою лошадиную жизнь жеребец Алистера, едва заметно вздрогнул. Лелиана медленно перевела взгляд огромных, наполненных слезами синих глаз туда и, не веря себе, снова бухнулась на колени.

Потерявшие чувствительность пальцы отчаянно разгребали мокрый снег, царапая оказавшийся под ним лед. Кое-как расчистив крохотный пятачок, Лелиана наткнулась словно бы на стекло, из-за которого на нее смотрело искаженное ужасом и удушьем лицо сына Мэрика. Алистер медленно, словно во сне, отвел руку, и вновь ударил по толстой кромке льда — снизу, из воды. Лед дрогнул, но не поддался. На глазах у Лелианы мотавший головой от нехватки воздуха Страж пытался хвататься за лед руками, видимо, пытаясь удержаться на месте, но течение неумолимо сносило его дальше, в черноту.

Обернувшись, Лелиана схватила валявшийся тут же меч, и что было силы всадила его в лед рядом с собой. Острие совсем ненамного пробило его толщу, но Алистеру достало и этого, чтобы ухватиться за острие и, в последнем отчаянном движении, рвануть оружие на себя. Сил у него не хватило, но надавившая всем весом на рукоять Лелиана протолкнула меч к задыхавшемуся Стражу.

Лед треснул, и от неожиданности Лелиана головой и грудью шлепнулась в воду, оцарапавшись о брызнувшие во все стороны надломанные куски льда. Стылые руки сына Мэрика вцепились в нее мертвой хваткой, в одном сильном рывке едва не утянув на дно. Напрягая все силы, Лелиана дернулась вверх, и мигом позже над водой показалось лицо Алистера, видимо, оттолкнувшегося от дна ногами. Судорожно втянув в себя воздух, Страж закашлялся, и ухнул обратно, но Лелиана держала крепко. Медленно, пядь за пядью, они выползали из ледяной каши, окоченевшие, мокрые, и в любой миг рисковавшие вновь оказаться в коварном подледном источнике, едва не сделавшемся их общей могилой.

Наконец, выдравшись из цепких смертельных объятий полыньи, задыхаясь и кашляя, они на четвереньках отползли подальше, увязая в снегу. Лошади бестолково топтались рядом. Лелиана сотрясалась так, словно решила встряхнуть долину. Алистер, не попадая руками по земле, и кашляя все сильнее, кое-как заставил себя встать сперва на колени, затем на ноги. Одной рукой цепляясь за сбрую своего иноходца, а другой придерживая горевшую огнем грудь, он полез в переметную сумку и, пошарив там, выудил на свет плотно закупоренную флягу. С третьего раза вытащив пробку зубами, упал на колени рядом с Лелианой и влил в ее посиневшие кривящиеся губы столько, сколько смог.

Девушка схватилась за грудь, как до этого Алистер, по-прежнему заходясь в отчаянном, бьющем все тело кашле. Страж помог ей сесть, и, привалив к себе, сам сделал несколько больших глотков из фляги. От густого, сладкого лечебного зелья по телам в единый миг пробежало тепло, но оба знали, что если не развести костра, то очень скоро на таком морозе они лишатся рук, ног, и всего прочего. У полыньи разводить костер было не из чего.

— Вставай, — Алистер попытался проговорить это ободряюще, но обожженное морозом горло его не послушалось, сорвавшись на хрип. — Вставай, нужно вернуться в лагерь. Там Винн. Она поможет…

Лелиана мотала головой. Алистер вновь кое-как поднялся на окоченевшие, тяжелые, словно они в одночасье сделались каменными, ноги, и, утвердившись на них, рванул подмышки не прекращавшую трястись лучницу. Однако помочь ей встать ему не удалось. Колени девушки подогнулись, и Алистер, не удержавшись, завалился обратно в снег вслед за ней.

— Лелиана!

Он перевалился набок, затем приподнялся на дрожащих руках. Холод обволакивал все его естество, подбирался к сердцу. Дыхание вырывалось из груди с хрипом и кровью. Кашель клокотал где-то в горле, но усилием воли Алистер загонял его обратно. Медленно, он подтянул одну ногу, затем вторую, встав на четвереньки. Однако, совершив этот подвиг, отчего-то понял, что больше ни на что не способен. Вода на нем уже давно сделалась льдом, утяжелив нагрудник, кольчугу и сковав стылой коркой все его мышцы и связки. Алистер почувствовал, что умирает, и тут же вслед за тем ощутил обиду — что умирает так, после того, как удалось не умереть от удушья на дне проклятого ручья…

— А неплохо он смотрится, — вдруг раздался за спиной голос. Обыкновенный, человеческий, даже чересчур обыденный, он казался нереальным и неправильным в этом мире снега и безмолвия. — Я бы с удовольствием всех их ставил в такую позу. И любовался.

— Ссслуги, мать их, святой Церкви, — поддержал другой голос. Более низкий и густой, он, как и первый, принадлежал мужчине, бывшему, по-видимому, постарше первого. — И чагой ты не утоп в той полынье, храмовник? Совсем никакого житья от вас. Тапереча надо трудиться, и гнать тебя в нее обратно. Оно нам надо, заснова брать на душу такой грех из-за твоей поганой рожи?

Сделав над собой нечеловеческое усилие, Алистер выпрямился, поднявшись на колени. Меч он утопил во время вынужденного купания, как и Лелиана — свой, и теперь был полностью безоружен. С трудом обернувшись, он увидел три с ног до головы закутанные в меха фигуры, принадлежавшие, по-видимому, все же мужчинам. В отличие от двух мнимых храмовников и их лошадей, фигуры эти не проваливались в снег, а стояли поверх него на широких и длинных берестяных вырезах. В каждой руке неизвестные держали по длинной тонкой палке. Со склона ближайшего холма до самых незнакомцев тянулись следы от бересты — длинные и тонкие. Должно быть, такая береста позволяла им передвигаться с очень большой стремительностью, потому что Алистер был готов поклясться — еще некоторое время назад позади него никто не стоял.

— Если вы люди, заклинаю именем Создателя, помогите нам, — он развернулся весь, и снова рухнул в снег. — Нам нужен огонь.

Старший из незнакомцев, обладатель густого голоса, оттолкнулся палками, подъехав к самому копошившемуся в снегу Алистеру. Подцепив того за наплечник, рванул вверх, и внимательно вгляделся в обмороженное породистое лицо Стража. Его собственное лицо было замотано несколькими слоями тряпок, оставляя на свободе только пронзительные синие глаза.

— Огоньку тебе, храмовник? — встрял другой, помоложе. — На тебе огоньку!

Снег вокруг Алистера на мгновение вспыхнул. Сын Мэрика с криком отпрянул, бухнувшись на зад. Старший обернулся к своему спутнику.

— Чевой ты творишь, Луи? Совсем ума нет? Чуть бересту мне не поджег!

— Вы — отступники, — Алистер скосил глаза на не подававшую признаков жизни девушку. — Мне… все равно. Прошу, помогите нам. Во имя Создателя…

— Слушай, а может, погодим их убивать? — молодой обернулся к старшему, потом покосился на стоявшего поодаль третьего, который до сих пор не подавал голоса. Слов Алистера он словно и не слышал. — Девчонка — красавица. Да и этот… для чего-нибудь, да сгодится. Навоз в обоих хлевах давно бы уже выгрести не мешало. Дрова в поленнице переложить — падают на голову. Очаг у Вивьен замазать, а то все недосуг. Белья не стиранного много, из-за тройнят Аиэллы. Не все ж этим бездельникам задницы в седле просиживать, — он шагнул к Алистеру, и, протянув руку, погладил Стража по голове, как пса. — Посадим этого на цепь. А девчонку его…

— Мерзавец! — обрел голос сын Мэрика, дергаясь из-под чужой руки. — Да как ты смеешь!

— А храмовницу отдайте мне, — Луи попытался вновь поймать за едва пробивавшиеся волосы мнимого храмовника. — Или, даже, обоих. Под мою ответственность…

Алистер вскочил. Гнев придал ему стремительности и сил. Охнув, отступник согнулся в три погибели, когда поймавший его руку Страж заломил ее, заставив мага зарыться носом в собственное колено.

— Отпусти его, — напряженнее, чем раньше, потребовал старший. Алистер зло встряхнул вскрикнувшим от боли отступником.

— Сначала помогите мне развести огонь, — он мотнул головой назад. — И исцелите ее. Есть среди вас целители? — Видя, что собеседник колеблется, Тейрин сдвинул локоть, заставляя молодого Луи выгибаться в его руках. — Или ты хочешь, чтобы я высосал его досуха? У тебя на глазах?

— Ну, чего вы ждете? — неожиданный пленник вновь попытался дернуться, но резкая боль мигом его отрезвила. — Убейте его! Сожгите! Подчините, сильванны вас зажуй!

— Стойте, подождите. Может, я ошибаюсь, но… — голос третьего пришельца, молчавшего до сих пор, показался промерзлому и злому, как архидемон, Алистеру смутно знакомым. Помогая себе палками, закутанный в меха маг-отступник подъехал ближе и, стянув скрывавший нижнюю часть лица шарф, поднял повыше меховую шапку. — Я видел тебя мельком и в темноте, а ты с той нашей единственной встречи отрастил бороду. Оттого я не сразу признал тебя. А ты признаешь меня, Страж?

— Йован! — от неожиданности Алистер вздрогнул, и молодого Луи в его руках скрючило от боли. Малефикара из подвала замка Редклиф он узнал тотчас же и сразу. Бросив взгляд на ничего не понимавшего старшего отступника с густым голосом, он, после короткого колебания, выпустил руку своего пленника. — Что, прах побери, ты делаешь здесь?