Глава 12

Айан вертел в руках большой щит, и так и эдак примеривая его по руке. Величина предмета повергала его в недоумение. Эта броня ковалась явно не для гнома, если гном не был хотя бы с эльфа ростом. Просунув руку в крепления, Айан напряг мускулы, чувствуя спокойную тяжесть, и вновь предался медленным и ленивым размышлениям о том, для кого ковался этот идеально круглый щит из странного тускло-желтого металла, который если и был легче свинца, то не намного.

— Если господин наземник ищет действительно стоящую вещь, я бы посоветовал вот это, — незаметно подошедший сзади торговец вытащил откуда-то из-за выставочного прилавка средних размеров беловато-серый щит, довольно скромной отделки, и, удерживая его одной рукой, протянул удивленному Кусланду. — Это древний сплав, настолько трудный для ковки, что вещи из него крайне редки и ценятся… не на вес золота, конечно, но, поверь, они ценятся! По меньшей мере, впятеро против красной стали.

Айан принял в руки щит, оказавшийся еще более легким, чем он предполагал. Повертев, примерил по плечу, по руке. Слишком легкий вес и тонкая кромка не вызывали доверия. Но смысла лгать ему у торговца не было.

— Не сомневайся, наземник, — гном добродушно кивнул. — Фигор своих покупателей не обманет. К тому же, нужно быть истинным глупцом для того, чтобы ввести в заблуждение такого… видного господина. Древний сплав, клянусь. Не ржавеет, не закисает, выдерживает удар даже осадного тарана…

Дверь в лавку разнообразных товаров, которую почтил своим визитом коротавший время в ожидании встречи с принцем Командор, отворилась, впуская новых посетителей. Изменившись в лице, гном отошел к ним. Кусланд продолжал рассматривать со всех сторон предложенный ему щит, веря и не веря в приписываемые ему торговцем чудесные свойства. Наконец, так ни на что и не решившись, он оставил его прислоненным к прилавку, и перешел к крепкому кожаному поясу с вышитыми на нем узорами, привлекшему внимание обилием заклепок из металла, о назначении которых в таком количестве Айан крепко призадумался. Настолько крепко, что почти перестал обращать внимание на происходившее в лавке. Перебирая разложенные для продажи вещи, он почти полностью ушел в себя, в десятый раз прокручивая в голове все возможные ходы беседы с принцем Беленом, и понимая, что, скорее всего, разговор пройдет в том ключе, которого он все равно не ждет.

Временами до него доносились голоса — один просительный, принадлежавший торговцу, и другие — толи грозные, толи просто грубые, но Командор не смотрел в ту сторону — в дела местных гномов ему мешаться не пристало. Потому, когда, разобравшись, наконец, с поясом, Айан положил его на место и обернулся, чтобы перейти к прилавкам у другой стены, он был очень удивлен столкнуться с тремя крепкими вооруженными гномами, оставившими торговца и с решительным видом направлявшимися в его сторону.

— Атраст вала, наземник, — Айан много раз слышал это приветствие в городе гномов, но на его памяти ни разу оно не звучало с такой неприкрытой глумливостью. — Вижу, тебе хватило смелости забрести в Орзаммар нынче, когда он переживает такие тяжелые времена. Наверное, пришлось отвалить страже немалый куш, чтобы она пропустила тебя?

Кусланд промолчал. Физиономии всех трех гномов были откровенно разбойничьими, а тот, кто с ним говорил — оказался еще и зверски татуирован через всю нижнюю часть лица. По тому, как нахально и самоуверенно держались гномы, Айан понял, что имеет дело с вымогателями, обнаглевшими в пору безвластья. Говорить с таким отребьем он считал ниже собственного достоинства.

— Отчего ж ты молчишь, наземник? Платил, спрашиваю, страже у ворот? Наверняка платил. Отчего бы не пойти дальше, и не оплатить услуги по охране твоей персоны на то время, пока гуляешь по Орзаммару? А то знаешь, всякое может случиться. Перила-то над обрывом не везде высокие. В особенности для такого дылды, как ты. Запросто можно перевалиться — случайно, рука соскользнет и — поминай, как звали.

Айан молчал. Руки его казались расслабленными, однако, любой понимавший в этом толк мог бы заметить, что из такого положения удобнее всего было бы выхватить меч.

Похоже, его молчания здесь не ждали. Руки татуированного сжались в крепкие кулаки — едва ли крепче тех, что мог продемонстрировать сам Айан, но при том однозначно больше. К мясистому лицу гнома прилила кровь.

— Оглох, наземник? Ты знаешь, кто мы такие? Хартия не потерпит небрежения к себе в залах Орзаммара!

Не отвечая, Кусланд вздернул подбородок и, смерив надменным взглядом обращавшегося к нему вымогателя, приотвернулся к витрине. Чем дальше, тем менее он был склонен разговаривать с набивавшимися ему в собеседники посланниками загадочной Хартии, справедливо полагая, что если он желал сохранить свой кошель в целости, драться все равно придется, а потому и любые разговоры — не к месту. Протиснуться мимо них к выходу без того, чтобы отодвинуть или гномов, или прилавок, не представлялось возможным, а потому он держал пришлых в поле зрения, готовый в любой момент отразить нападение.

— С-скотина, — с чувством сплюнув на пол, татуированный шагнул вперед, выхватывая нож. — Ишь, как морду воротит. Благородная сволочь, не иначе. Ему гонор не позволяет говорить с такими, как мы, плебеями.

— Кажись, язык он в задницу засунул, — предположил гном слева — безбородый, с малой татуировкой на щеке и гривой длинных черных волос, щегольски заплетенных во множество косиц, скрепленных узлом на затылке. — Держу пари, у Джарвии бы запел лучше самой голосистой наземной птахи!

Правый гном промолчал. Его неглупое лицо с небольшим, для гнома, носом и черной отметиной татуировки, в отличие от лиц его товарищей, было довольно спокойным, а взгляд — сосредоточенным и цепким. Встретившись с ним глазами, Кусланд ощутил словно бы царапнувшее его ощущение неправильности — словно этому было не место у тех, среди которых он стоял. Но, тем не менее, гном был среди вымогателей, и его присутствие делало грядущую схватку еще опаснее.

— Ну, ты, наземник, — татуированный, бывший, по-видимому, главарем, шагнул ближе, поигрывая ножом. Вторая рука его лежала на рукояти короткого меча. — В последний раз спрашиваю, будешь платить? Уже двадцать золотых — за защиту и твою поганую молчанку. Или — мотай, прыгай за перила прямо сейчас. Сам. Это будет не так больно, как если тебя заставят это сделать мои мальчики…

Он еще говорил, когда Айан, мгновенно нагнувшись и, подхватив с пола оставленный там легкий серо-белый щит, что было силы врезал им по мясистому лицу, сломав гномий нос. Захлебываясь кровью, тот отлетел на несколько шагов, выронив нож и обеими руками прикрывая пострадавшее место. Не сговариваясь, его подручные бросились на Командора молча, являя внезапную воинскую сноровку. Приняв на уже окровавленный щит удар топора правого гнома, Кусланд, используя толчок от удара, отпрыгнул в сторону, обходя противников и оказываясь спиной к выходу. Безбородый и его товарищ вновь слажено атаковали Айана, который раз за разом отбивал удары тем самым невзрачным щитом из загадочного сплава, постепенно отступая к дверям. Между тем, главарь опомнился от слепящей боли и, харкнув кровью на многострадальный пол, стремительно и страшно бросился на человека со спины, в мгновенном стремлении насадить того на свой короткий меч. Уловив движение сзади, и понимая, что обернуться означало подставиться двум другим нападающим, Кусланд угадал момент, когда острие клинка в полете уже почти его коснулось и, увернувшись, сделал резкий бросок в сторону. Чиркнув по доспеху, меч встретил пустоту, и потерявшего равновесие главаря занесло на его же подчиненных. Снесенный татуированным, безбородый гном растянулся на полу. Воспользовавшись тем, что внимание третьего на миг было отвлечено его опрокинутыми соратниками, Айан прыгнул вперед, нанося удар непробиваемым щитом. Топор гнома, выбитый из его руки, улетел куда-то за прилавок, сбив что-то гремящее по дороге. Командор мгновенно выхватил свой меч, направляя его на обезоруженного противника. Клубок из отпихивавшихся друг от друга на полу гномов, наконец, распался, но, удерживаемые острием длинного меча Стража, подняться вымогатели не пытались. Лицо Кусланда вполне явно выражало его намерения в одно движение крепкой руки проткнуть любого из трех напавших на него членов Хартии вместе с доспехом.

— Сейчас вы уйдете, — глядя в глаза тому гному, что оставался на ногах, тихо и твердо проговорил Айан, перемещая острие клинка от горла угрюмого собеседника к лицу застывшего на полу главаря, из переломленного носа которого вздувались кровавые пузыри. — И впредь не будете мешаться в дела Серой Стражи. Я не желаю вас больше видеть. Никогда. Проваливайте.

Он убрал меч. Остававшийся на ногах гном с проницательным взглядом помог главарю подняться. Сопровождаемые Кусландом, не опускавшим руку с обнаженным мечом, они добрались до выхода.

— Чтоб тебе подохнуть, как пережравшему дерьма нагу, мохоед! — отхромав на несколько шагов по мощеной улице, раненый главарь обернулся к стоявшему на пороге лавки и терпеливо ждущему их ухода Айану, который едва не подпирал головой притолоку. — Аристократишка вонючий! Ты не знаешь, с кем связался! Джарвия этого так не оставит! Я еще оттопчу твой поганый язык, когда будешь им вылизывать мне сапоги, отрыжка поганки! Наземная мразь!

Командор выпрямился и шагнул наружу. Лишившийся топора гном молча подцепил главаря под локоть, словно желая помочь тому идти, и ненавязчиво потянул прочь от входа, не обращая внимания на взгляды оказавшихся свидетелями сцены обывателей. Его носивший щегольскую прическу напарник понял без слов, подхватывая татуированного с другой стороны.

— Мы еще встретимся, благородная морда! Готовься, ублюдок! Я отстригу тебе твои долбанные ходули!

Глубоко вздохнув, Айан вернулся в лавку. Из-за прикрытой двери, затихая, продолжали доноситься вопли взбешенного главаря банды Хартии. Однако, в помещении теперь все было спокойно. О недавнем присутствии незваных гостей напоминали лишь несколько невеликих кровавых пятен на полу, да сбитые товары на одном из прилавков.

Торговец горестно покачал головой. Вид у него был потерянный.

— О, славные предки. Ты поступил очень неразумно, господин Страж! Верь мне, они этого так не оставят. Они никому не спустят за малейшее неповиновение, а ты жутко испозорил их сегодня. На твоем месте я бы бежал немедленно, прямо теперь, не сходя с этого места, и покинул Орзаммар так быстро, как только вынесут тебя твои длинные ноги. Послушай доброго совета, Страж. Уходи. Только так ты сможешь спастись. На поверхности они тебя не достанут! О, великий камень. Надеюсь, они не станут мстить мне за то, что их избили в моей лавке!

Кусланд вложил меч в ножны.

— Кто это был? — кивая на дверь, спросил он. Торговец вздрогнул.

— Бандиты из Хартии, — он бросил взгляд на щит в руках Айана, который во время драки сослужил ему такую хорошую службу. — Это все мерзавцы из Пыльного города. Неприкасаемые ублюдки. Раньше они носа не смели показать из своих трущоб, а теперь разгуливают по Орзаммару, как по собственным крысиным норам. Того и гляди, сунутся в Алмазный зал. Стремятся выжать из творящегося здесь безвластия все, что успеют.

— А стража? — Айан тоже посмотрел на щит, и еще раз примеривающе подвигал плечом.

Торговец махнул рукой.

— Пока нет короля, везде беспорядки. Стражники не следят даже за тем, что происходит у них под носом. Предки, скорее бы это прекратилось!

— Хартия — это что-то вроде гильдии воров?

— Воров, вымогателей, бандитов и убийц, господин Страж. Поговаривают, у них сменился главарь, как раз одновременно с тем, как король Эндрин, да примут его предки, ушел к камню. Теперь Хартией правит Джарвия, провозгласившая себя некоронованной королевой всего Орзаммара. Житья не стало ни торговцам, ни ремесленникам, ни мастеровым — все должны ей платить просто за то, что мы живем! Гномы стали… пропадать гораздо чаще. Наши женщины боятся выходить из домов в сонные часы. Пропадают даже аристократы, прямо из Алмазных залов. Джарвия ненавидит высокородных господ. Ходят слухи, что тех, кто попадает к ней в руки, ждет долгая и мучительная смерть под пытками. Родственники не могут найти даже останки… Да и как искать что-то в лаве?

Кусланд тряхнул головой. Убежденность гнома во всепроникновенности загадочной Хартии, начинала его беспокоить, хотя пока еще не всерьез. Переговоры с принцем — вот, что действительно могло послужить поводом для тревоги, и занимало все его мысли. Бояться воров и разбойников Айан считал прерогативой исключительно тех, кто ни разу не держал в руках меча.

— Ладно, добрый торговец, — Командор взял с главного прилавка лежавшую тут тряпицу и принялся с некоторой брезгливостью оттирать кровь с тусклого металла щита. — С вашей Хартией, если придется, разберемся позже. А пока скажи — сколько ты просишь за эту броню?

Загрузка...