Призма тишины

Глава 29 Дыра, что не заштопать

Тени смягчили падение, так что нам даже удалось изобразить нечто вроде изящного пируэта, прежде чем удариться подошвами о прозрачный металл вывернутого наизнанку центра управления. Райт, едва мы приземлились, втянул трап и дал деру, с трудом не попав под вражеские ракеты. Последние, кстати, разминувшись с заданной целью, могли бы причинить немалый ущерб и Обсерватории, да только взорвались, ударившись о защитное поле.

Проводив удаляющийся «Шепот» взглядом и мысленно пожелав ему удачи, я, все так же не выпуская руки Эйтн из своей, развернулся к Бавкиде.

– Добрый… – быстрый взгляд на сверкающую Яртеллу под ногами, – пусть будет день, мастер.

Бавкида опустила ладони вдоль тела и распахнула глаза. Все в том же старом плаще, сплошь покрытом запекшейся кровью, и с перемазанной нижней половиной лица, она выглядела первобытной ведьмой, готовой к ритуалу жертвоприношения.

– А, Сети! – В тонкой щели между губами мелькнули желтые зубы. – Ты уже здесь. Мило с твоей стороны. И очень удачно. Момент нашего триумфа почти настал.

Спокойный тон и скупая улыбка сделали свое дело – вывели меня из себя, раскочегарили так, что захотелось звезды разрывать. Похоже, последние крохи моего самообладания отправились туда же, куда катилось будущее лейров.

– Триумфа?! – выпалил я, ткнув пальцем в сторону космического боя, где риоммцы, несмотря на все усилия и ухищрения лейров, брали числом и огневой мощью. Стоит заметить, что Паяц при этом проявил недюжинный такт и сидел молча, словно его и не было вообще. Эйтн так же помалкивала, оставаясь на шаг позади меня. – Вы хоть осознаете, что происходит?!

Бавкида приподняла бровь, словно не только моя истерика, но и сам вопрос показались ей неуместными. Взгляд, направленный на меня сделался пронзительным и напоминал сверло, вгрызавшееся в неподатливый камень.

– С тобой что-то не так, – сказала она. – Я чувствую перемену, но не могу уловить…

Я подступил ближе и оскалился, а после дал ей вкусить часть той мощи, что плескалась во мне. Мощный порыв ветра, явившийся из ниоткуда, прошелся по площадке циклоном и, едва задев полы просторного одеяния Бавкиды, исчез в никуда.

– Ах, вот оно что. – Придержав капюшон, наставница лейров опять улыбнулась. – Ты принес паразита. Надо ли воспринимать это как признак угрозы? Выходку с ветром я так и быть спишу со счетов, но все остальное? Это уже целиком и полностью зависит от твоего выбора. Ну так и?

– Я хочу, чтобы все это закончилось.

Старуха хмыкнула и на мгновение оглянулась на леди Риссу, без видимых признаков жизни обвисшую между поручней панели управления.

– Однако. Но знаешь, я ведь тоже. Быть может, не совсем так, как этого хочешь ты, вечный аутсайдер. Ты, Сети, всегда был куда больше Адис Лейр, чем любой из тех, кто погибает сейчас там, но твоя большая беда в том, что ты вечно ищешь оправдания своим поступкам, все время хочешь остаться незапятнанным. Вместо того чтобы действовать и наслаждаться результатом, ты утопаешь в саморефлексии. Словно, это хоть как-то изменит суть того, чем ты являешься.

– А это обязательно?

– Ты о чем? – Бавкида как будто смутилась.

– Вот это вот все, что вы только что сказали, – уточнил я, сделав неопределенный жест рукой. – Обязательно? Я, конечно, любитель поболтать о себе ненаглядном, но ощущение такое, будто момент не подходящий. Вам так не кажется, мастер?

– А, так ты считаешь, будто я нарочно тяну время?

Я кивнул.

Она покачала головой.

– Не стоит, мой мальчик. Все уже сделано, и какие бы усилия ты ни приложил, обернуть вспять ничего не сумеешь. Обсерватория заряжена и зов, который я направила за Грань, был услышан. Осталось лишь дождаться ответного визита, который, к слову, начнется с минуты на минуту.

Сердце мое упало. Взгляд метнулся к леди Риссе, перескочил на обескураженную не меньше моего Эйтн и вернулся к старухе. В этот момент нечто за границами центра управления прошило пространство невидимой волной и породило эхо, похожее на трубный глас, гулкий и протяжный.

– Что вы наделали, мастер? – выдохнул я.

Бавкида, чей слух, несомненно, уловил те же звуки, хищно улыбнулась.

– Добилась своего. Я… – На этом ее красноречие дало сбой, поскольку с небесами над Яртеллой начали происходить вполне очевидные перемены. – Ну надо же! Какая красота!

Мне… Что ж, я склонен был согласиться с наставницей, но лишь отчасти, поскольку видение, охватившее ту часть космоса, что занимало кольцо Обсерватории, и впрямь оказалось более чем запоминающимся. Свет местного солнца приугас, словно нечто начало высасывать его силу. Чудилось, будто пространство вокруг исказилось, стало текучим и гибким, как очень густая краска, и постепенно закручивалось в многоцветный калейдоскоп. Те из снующих туда-сюда истребителей, кому не посчастливилось оказаться поблизости, мгновенно растворились в воронке, не оставив за собой даже жалкого выхлопа. Тени, до этого кипевшие, как в диком ведьмовском котле, притихли, что тут же отразилось на моих ощущениях и как будто набросило мне на плечи пару десятков килограмм. Ноги подогнулись, дыхание затруднилось, а глаза принялись безудержно чесаться. О том, как ощущал себя Паяц, я не имел понятия, поскольку он не потрудился высказаться на сей счет. Должно быть, как и я, подпал под впечатление от увиденного.

Бавкида же, судя по тому, как ее скособочило, ощущала себя примерно так же, с небольшим отличием – ее все происходящее приводило в неописуемый восторг.

– Наконец-то! Венец трудов моих, дело всей моей жизни! Как же долго я этого ждала!

Наверное, нельзя винить старушку за неоригинальность. В конце концов, несмотря на все свои таланты и умение нестандартно мыслить, она оставалась все той же жадной до власти сукой, каких и до нее и, наверняка, после будет еще целая тьма. Конечно, если это «после» вообще состоится.

Тем временем месиво красок внутри кольца опять преобразилось. Казалось, будто вакуум перестал быть собой, видоизменился и спрессовался, став похожим на студенистое нечто, заполнившее удерживаемый силовыми полями круг. Еще миг и студень надулся, помутнел и на его поверхности проявились тысячи и тысячи крошечных темных пятен, которые, повинуясь некоему собственному соображению, заметались из стороны в сторону. Не знаю, один ли я это заметил, но каждое такое пятнышко как будто имело крошечное личико – гротескное, угловатое и все время корчащееся в жутких судорогах. Казалось, эти личики знали, куда они рвутся, и были крайне разочарованы тем, что пока не в состоянии прорваться за барьер.

Эйтн, воспользовавшись тем, что мы с Бавкидой отвлеклись на угнетающее зрелище, бросилась к возвышению, но, не добежав до ступенек, споткнулась на ровном месте и шлепнулась навзничь, распластавшись на отражавшем весь космический хаос полу.

– Ну и куда же мы так спешим, драгоценная моя? – пропела моя бывшая наставница, обернувшись. Рука ее была вытянута вперед ладонью вниз, что моментально раскрыло причину внезапной неуклюжести. – Спасать мамочку? Нет-нет-нет. Леди Рисса нужна именно там, где она сейчас, и пробудет так столько, сколько я скажу.

– Бавкида! – гаркнул я, еле сдерживаясь, чтобы не рвануть вперед. – Отпустите ее!

Внимание старухи перетекло на меня. Из-под капюшона блеснул лукавый взгляд.

– Не нужно так нервничать, мой хороший. – Сила, которая придавила Эйтн к полу, пропала, и девушка медленно, с осторожностью поднялась. – Но я все же настоятельно рекомендую твоей подруге никуда не ходить. Оставайтесь где вы есть, дорогая, и все будет хорошо.

Я понимал, что должен подойти и помочь Эйтн, но меня самого будто приковало к месту. Ноги просто отказывались подчиняться, из чего я сделал вывод, что Паяц все же не так пассивен, как хотел казаться.

Решив разобраться с этим попозже, я вновь обратился к бывшей наставнице:

– Зачем вы так поступили?

Бавкида хохотнула с таким рвением, будто всю жизнь только такой глупости услышать и ждала.

– Ну не самой же туда лезть! Я видела, что Обсерватория сделала с Шенгом, и не желаю повторения его судьбы. Можешь называть это благоразумием ученого, если угодно. Сол бы оценила. К тому же я должна контролировать весь процесс, чтобы он не вышел из-под… – Она запнулась и переместила взгляд с моего лица в точку выше моего плеча. Глаза восхищенно расширились. – Ах, началось! Только взгляни на это!

Я оглянулся – это сделать мне, как ни странно, было позволено, – и увидел, как полупрозрачный барьер, та самая Грань, о которой столько говорилось, натянулась и лопнула мыльным пузырем. В центре круга образовалась воронка, в которой перемешивались две разрозненные и нисколько непохожие друг на друга вселенные. Прекрасное в своей ужасающей неправильности зрелище. Умопомрачительное, но вместе с тем отрезвляющее.

«Если это то, к чему твоя Бавкида стремилась, – прошептал Паяц, словно боялся, как бы его кто ни подслушал, – то я – зеленый алит. Авантюра чистой воды, которая может стоить всем нам жизни. Я бы, на твоем месте, уже на что-нибудь решился. Спасать нам всех? Или хоронить?»

О, как мне хотелось ответить! Но думаю, он и сам все прочитал в моих мыслях, и потому не стал больше связывать путами по рукам и ногам.

С трудом оторвав взгляд от неповторимого во всех смыслах варева, что набухало и пенилось в своем вертикальном котле, я понял, что пора забыть ученический долг пришла.

Не без помощи Паяца, я собрал столько бурлящей вокруг энергии, сколько позволяла удержать удвоенная воля. Мои кулаки, сжатые так крепко, что кровь не брызнула только чудом, налились угрожающим темно-синим свечением. И если бы старуха оказалась хоть чуточку внимательней, то не прозевала бы этот удар. Но я все-таки был, как она любезно напомнила, Адис Лейр, а потому без зазрений совести воспользовался преимуществом и выпустил в нее полный заряд.

Бавкиду смело. Отбросило к возвышению и распластало у лестницы в той же позе, в какой она до этого удерживала Эйтн. Края черной накидки задымились.

«Не дурно, мой мальчик! А дальше?»

Мне и в голову не пришло выжидать, когда она очухается. Зачерпнув из потока добавки, я выпустил по распростертой старухе еще порцию так обожаемых ею Теней.

Бедняжка даже понять ничего не успела. Ее подкинуло и припечатало о металлические ступени, в лучшем случае переломав парочку костей.

Эйтн и на сей раз не стала упускать шанса освободить мать, и потому, осторожно обойдя распростертое у подножия лестницы и чуть подрагивавшее под просторным балахоном тело, бросилась вверх по ступенькам к бессознательной леди Риссе.

«А теперь как будто слишком легко получается. – Паяц звучал разочарованно. – Даже и азарта никакого нету. Говорил ведь я, что нынешний лейр уже не тот, и вот тебе доказательство!»

Меня эта подозрительная игра в поддавки тоже немало смутила. В жизни не встречая существа, хитрее Бавкиды, я ожидал от нее куда большей изощренности, нежели то, что случилось. Подобное безобразие и боем-то не назовешь. Так, избиением немощной старушонки.

И все же интуиция упорно твердила, что все совсем не так, как могло показаться.

Я отдавал себе отчет, что причиной дурного предчувствия вполне может служить огромные портал в неведомую даль, откуда злобные сущности, о которых так рьяно предостерегал Хранитель, спешили вырваться в нашу вселенную и поглотить ее. И все же ощущал, что дело не только в этом. Оставалось кое-что еще. Нечто на грани восприятия.

Я смотрел, как Эйтн, добравшись-таки до матери, пыталась отыскать способ разблокировать магнитные оковы на бледных запястьях, как вдруг…

– Эйтн, назад!

Она оглянулась, растерянно переспросив:

– Что?

То, что все это время прикидывалось ее матерью, ожило и забряцало путами.

– НАЗАД! – заорал я, чувствуя, как душа устремляется в пятки.

Эйтн повернулась обратно и, глянув на фигуру в грязно-белом платье, застыла.

– Ку-ку! – саркастично хмыкнула Бавкида, снимая с себя морок и распрямляясь во весь рост. Платье леди Риссы болталось на ее костлявой фигуре тем же мешком, что и любимая накидка, а собранные в две косы седые волосы струились по плечам подобно змеиным хвостам. Хитрая тварь все это время прикидывалась, поменявшись местами с леди Риссой и скрыв истинные лица под маской иллюзий. – Бросилась на помощь мамочке? Умница, дочка.

Она сделала жест, каким в сказках злые ведьмы обычно наносят проклятья, – подняла вдруг ставшие совершенно свободными руки на уровень груди и резко растопырила пальцы.

Невидимая сила отбросила Эйтн назад.

Ни вопль, ни попытка броситься вперед на перехват значения, разумеется, не имели, и тем не менее я все это сделал: заорал и помчался с протянутыми руками, чтобы поймать ее при падении. Высота была приличная, а сила толчка такой, что весьма миниатюрную Эйтн отнесло на несколько метров, что само по себе грозило серьезными травмами при приземлении.

Конечно же я не забыл про Тени и, пока голосил, точно умалишенный, заставил подчинявшиеся моей воле силы прийти в движение и остановить падение.

Эйтн зависла метрах в пяти от пола.

Я, чуть крякнув от напряжения, постарался аккуратно спустить ее вниз, но с удивлением обнаружил, что не могу этого сделать. Эйтн оставалась висеть там, где застыла. Она не кричала и не ерзала, лишь затравленно смотрела на меня, как будто осознала то, сути чего до меня пока не дошло.

Тогда на сцену выступил Паяц и подсказал:

«Старуха, Сети».

Я глянул на Бавкиду. Злость, моментально вспыхнувшая на еще не угасших после Мамы Курты угольках, облизывала нутро черным пламенем. Я процедил:

– Отпустите ее.

Та, по-видимому, чрезвычайно довольная собой, оскалилась:

– Человеческие тела что хрустальные куколки – хрупки до невозможности. Сожмешь чуть крепче, – она демонстративно сжала кулак, сорвав с губ Эйтн болезненный стон, – и безвозвратно сломаются. С ними следует играть осторожно. И вот с этой самой осторожностью, дорогой мой Сет, я хочу, чтобы ты отступил и не мешал мне завершить свое дело.

Грудь мою разрывало от желания броситься на бывшую наставницу и голыми кулаками выбить из нее весь дух, в ушах стоял гомон, который ничто не могло заглушить, а в глазах – кровавые пятна. Но нашлось место и разуму, который голосом Паяца просил не пороть горячку.

Медленно выдохнув, я как мог спокойно проговорил:

– Вы сами сказали, что вы не убийца, мастер. Зачем же хотите поступить с точностью да наоборот?

– Все ж до банального просто, золотце, – ответила бывшая наставница. – И по канонам Адис Лейр. Цель оправдывает средства.

Чудовищным усилием заставив себя не переводить взгляд на Эйтн, будто застрявшую в невидимых ловчих сетях паука, я возразил:

– Но что это за цель? Если грань истончится, погибнут тысячи невинных людей. Возможно даже миллионы. К этому вы стремитесь?

Старуха мельком глянула в сторону кольца, затем – снова на меня. О том, что творилось за пределами Обсерватории, все, казалось, начисто позабыли.

– Это ты на Шуоте подобной чуши набрался? Я так и думала. Тамошний Хранитель – мастер слагать небылицы.

– Зачем ему лгать?

– Затем, чтобы никому и в голову не пришло коснуться могущества, о котором когда-то мечтали юхани. Ты же сам видел, что моя Обсерватория сделала с Шенгом! Его сила возросла стократно. – Она резко перешла на деловитый тон ученого, занятого немыслимо какими великими размышлениями. – Да, внешне, наш очаровательный пухляш, конечно, тоже изменился, но я убеждена, что и этот момент можно поправить. Если отыскать верный подход к вопросу. К слову, кое-чего я уже добилась и, как видишь, не раздалась вширь.

– И вы ни на мгновение не допускаете, что шуотский Хранитель был прав?

– Сомнения для глупцов, Сети. Они мешают величию развиваться в своей истинной форме. А именно к этому я и стремлюсь. Нет, я уверена, что он лгал. Но даже если и нет… Что ж, всегда кто-нибудь умирает, разве нет? Цена прогресса временами бывает крайне высока. Вся суть в выборе, который, между прочим, у тебя весьма прост: отойти в сторону или стать причиной смерти любимой девушки.

Что ж это был честный выбор – я не говорю справедливый, но честный. По крайней мере, настолько, насколько могла позволить себе Бавкида.

Я отпустил Тени и кивнул.

«Мудрый выбор, парень».

Старуха ничего не сказала, лишь позволила Эйтн мягко опуститься на пол.

Только тогда я, кажется, по-настоящему позволил себе вдохнуть, а потом броситься к любимой и заключить ее в объятья. Понимал, что надо что-нибудь сказать, но вместо этого придумал занятие получше.

Эйтн ответила на поцелуй со всей страстью, на какую была способна, а когда отстранилась, то сразу же занялась сильно раненой, но, как оказалось, еще живой матерью.

– Ну до чего ж приятно на вас смотреть, – осклабилась Бавкида. – Прямо-таки глаз радуется. А теперь закончим.

И она снова ухватилась за поручни пульта, куда продолжила вливать пропущенную сквозь себя энергию Теней.

Я больше не пытался ничего предпринять. Наученный горьким опытом, позволил себе просто стоять и смотреть, как наливается силой гигантское кольцо снаружи. При всем при этом я начал ощущать странную усталость. И это не было связано с тем ощущением, что довлело надо мной чуть раньше. В этом ощущалось нечто иное, более связанное с тем, что у меня внутри.

Паяц не упустил возможности все прояснить.

«А ты думал, твое бренное тело без каких-либо трудностей перенесет вливание такой мощи? Помнишь, что сказала твоя славная наставница насчет хрупкости человеческих тел? Так вот у лейров они на самом деле лишь самую малость крепче».

– И что это значит, лейр бы вас побрал?

«Как-то нелогично использовать подобные обороты в нашем с тобой случае, не находишь?»

– Да мне вообще по…

Остаток фразы потонул в чудовищной силе грохоте, сопровождавшем дикий выброс, накрывший все пространство над Яртеллой. В космосе, как известно, звуки не слышны, однако рев, который пронесся по орбите, казалось, вворачивался не только в уши, но и в сами клетки, из которых состоят барабанные перепонки. Пол под ногами зашевелился, а конструкция, за которую остервенело цеплялась Бавкида, задребезжала. Стало до того жутко, что захотелось найти какую-нибудь темную щель и забиться туда навсегда.

«Началось».

Все, кто был в центре управления, посмотрели на кольцо, разогнавшееся так, что отдельные фрагменты стали размытыми. Оно как будто раскалялось добела, и чем ярче эта белизна становилась, тем прозрачней делалась мембрана, его покрывавшая. Бесформенные твари, что корчились на той стороне, неистово завозились, как будто чувствовали, что путь скоро откроется. Это был момент «икс», одновременно сулящий немыслимые перспективы и чудовищную смерть всего живого в Галактике.

Я затаил дыхание. Барьер пошел рябью и лопнул. Время и пространство словно расплылись.

В тот же самый миг я по-новому ощутил, что такое гул. Он накрыл нас и планету под собой звуковой сферой, которая мгновенно исчезла, замкнувшись сама на себе. Затем все вокруг потонуло во вспышке невиданной прежде яркости. Тени возопили. Обсерваторию, центр управления, меня, Эйтн, леди Риссу и Бавкиду накрыло волной… я даже не знаю, чего, а затем с той же небрежностью и быстротой оставило в покое, испарившись без следа.

Какое-то время я стоял неподвижно, боясь открыть глаза и вообще пошевелиться. Вокруг царила просто неимоверная тишина, что волновало, но и вселяло надежду, поскольку я довольно быстро сообразил, что дышу, на что мертвецы, как правило, не способны.

«Да ладно тебе, – пропел Паяц, – открой уже глазки!»

И я его послушал.

Все вокруг тонуло во тьме, лишь слегка рассеиваемой сиянием атмосферы Яртеллы и сотен мельтешащих светляков, которыми выглядели все еще сражавшиеся корабли. Все остальное: раскрытый бутон центра управления, само кольцо и даже звезды, рассыпавшиеся по всей панораме, потускнели, как будто устыдившись того, что только что произошло.

А что, собственно, произошло? Я не имел ни малейшего понятия. Казалось, что ничего критического. Несмотря на легкое головокружение, все, вроде как, было в порядке. Все живы и никаких признаков критических перемен снаружи, которые, наверняка, появились бы, если б предсказанный Хранителем апокалипсис свершился. Стало быть, обошлось? Но куда прикажете девать стойкое ощущение обреченности, что угнетающей тучей витало в разреженном воздухе?

– Это что?! – взвизгнула Бавкида. – Что это такое?!

Я обернулся.

Старуха металась меж закругленных поручней, напоминая дикую китху, проснувшуюся в запертой клетке. Ее косы растрепались, глаза безумно выпучились, а изо рта едва ли не пена шла.

Проследив за направлением ее взгляда, я подошел к краю платформы и аккуратно, так чтобы не вылезти за пределы силового поля, посмотрел вниз. Столп света, что поднимался с поверхности планеты и питал станцию своей колоссальной мощью, испарился. Зато на месте источника, там, где находилась Цитадель, по поверхности расползался колоссальных размеров огненный цветок. Сердце мое сжалось, а мысль о том, какой ценой Райт добился успеха, холодила душу.

Я снова повернулся к продолжавшей бесноваться Бавкиде.

– Похоже, все кончено, мастер.

Метавшийся по округе взгляд замер на моем лице. Несколько мгновений как будто происходило узнавание, после чего очевидное безумие сменилось чистейшим презрением и жгучей ненавистью.

– Ты! – выпалила она, уставив на меня угрожающий перст. – Это все ты и твое извечное неповиновение!

«Кажется, твоя наставница немного недовольна».

Ну а я что? Мне, если честно, было уже наплевать. Только бы убраться отсюда подальше. В итоге я лишь махнул на нее рукой и направился к Эйтн, чтобы помочь им с леди Риссой.

Это стало ошибкой.

Пускай моя старая наставница и прежде не отличалась очаровательным нравом, все же до уровня совсем уж конченой стервы ей было далеко. Или так считалось, пока внезапное поражение в шаге от триумфа окончательно не расстроило ее нервы.

– ТЫ! – выпалила она не своим голосом. Волосы растрепались, отчего старуха как никогда сильнее стала походить на истинную ведьму. – НЕ СМЕЙ ОТ МЕНЯ ОТВОРАЧИВАТЬСЯ!

И вот тогда-то она и показала, на что по-настоящему способна.

Бавкида распахнула свой тонкогубый рот – черная воронка на бледном фоне морщинистого лица, – и издала такой отчаянной силы вопль, что устоять перед ним не было никакой возможности. Притом устоять в самом прямом смысле, поскольку вопль этот породил неимоверный шторм, который пронесся по платформе с неистовостью боиджийского урагана.

Уши мои заложило, волосы рвались назад, глаза практически не открывались. Даже дышать стало значительно сложнее. Все, что не было привинчено к стенам или полу тотчас же оказалось за пределами силового поля. И если бы не Тени, за счет которых я упрямо держался на месте и держал Эйтн с ее матерью, меня бы ждала та же участь.

– Ты не достоин носить славное имя лейра! – между тем продолжала голосить моя бывшая наставница, каким-то непостижимым образом умудряясь сохранять силу ветра. – Ты меньше чем ничто! Пустышка! Оболочка, чье гнилое нутро создано лишь для паразитов! Я сорву с тебя кожу и размотаю жилы по ниточке, пока не останется голый скелет, а затем и его разметаю на атомы! Ты был никем! Никем и остался! Без меня и своей мамаши ты ни на что не годился! Позор! Доживи Сол до этого дня, она бы удавилась от стыда за то, какого выродка создала!

Опыт и природная отстраненность всегда помогали мне практически безболезненно сносить любые оскорбления, но даже мимолетное упоминание матери неизменно срабатывало как триггер. Неистовая ярость, какой, казалось, уже попросту не могло найтись место, вспыхнула с новой удвоенной силой и затопила любые намеки на разумность. Собрав в кулак все, из чего еще можно было слепить волю, я распрямил плечи и, встретив совершенно безумный старухин взгляд, вложил в теневой поток одну простую мысль:

– Конец вам, мастер.

Паяц не пожалел сил на поддержку, благодаря чему мой ответный удар оказался вдвое мощнее, нежели мог быть. Силу Бавкидиного шторма это предсказуемо не изменило, однако позволило мне перенаправить часть испускаемой старухой мощи и нацелить на нее саму.

Первая волна застала Бавкиду врасплох и ударила по ней невидимым молотом. Грохот, разнесшийся над платформой, напоминал громовой раскат. Старуха пошатнулась, но устояла, а ветер ничуть не утих. Я не стал медлить и повторил трюк.

Вторая волна успеха первой, увы, не достигла, но зато позволила на порядок ослабить неестественную бурю, что гуляла между нами.

Третья должна была положить конец противостоянию и поставить жирную точку в виде бесформенной массы, в которую надлежало превратиться моей достославной наставнице. Но, как оно часто и случается, все пошло немного не по плану.

Во-первых, старая лейра так отчаянно цеплялась за жизнь, что любые попытки превратить ее в фарш напоминали борьбу с плесенью – такие же бесполезные. Казалось, будто ее здесь только и держит, что неутомимая злоба и желание отомстить за проваленный эксперимент. А во-вторых, мое стремление покончить со старухой делилось надвое желанием оградить Эйтн от любых последствий, которые могло повлечь это противостояние. Больше всего в этой жизни я боялся за нее. И проклятая карга почуяла это.

Она выловила отголоски этого страха из общего потока и, как истинная последовательница Адис Лейр, использовала этот козырь на полную.

– Слюнтяй! – выплюнула она, улыбнувшись окровавленным ртом до самых ушей.

Она понимала, что ей в любом случае конец. Просто не могла не понимать. Какой бы искусной, могущественной или упрямой Бавкида ни была, истоки ее сил совсем небезграничные. Но напоследок решила ударить побольнее и выбрала самую уязвимую точку, до какой только смогла додуматься.

Воспользовавшись моей же тактикой, Бавкида незаметно искривила поток и, вместо того, чтобы в очередной раз попытаться содрать с меня лицо, потянулась невидимыми ручонками к Эйтн и сомкнула пальцы на ее шее.

Я разгадал маневр, и сердце мое облилось кровью.

Эйтн тоже почуяла неладное. Она посмотрела на меня. В ее глазах плескалась осознанность на пару с покорностью судьбе.

Я попытался помешать. Старался ни о чем не думать, кроме острого желания во что бы то ни стало перехватить власть над Тенями.

Но было уже поздно.

Одним мстительным рывком Бавкида переломила Эйтн шею.

Тихий хруст, который последовал за этим, для меня был сравним с взрывом сверхновой.

Какие-то доли секунды я еще отказывался верить случившемуся, а после заорал так, что от крика этого могло погаснуть яртеллианское солнце.

– Ты сам сделал выбор, – процедила Бавкида. – А это лишь следствие.

Тогда я собрал воедино всю злость, всю ненависть и все желание отомстить, которыми полнились Тени. Чудилось, будто я всосал в себя первобытную тьму всей Вселенной. Сдавил сознанием в крошечную черную точку и метнул эту точку прямо в лоб не заслуживавшей жизни интриганке и убийце.