Призма тишины

Глава 27 Новый союз

Эйтн как будто удивилась.

– Серьезно? Спасибо. – Она подошла. Бластер-таки оказался в кобуре. – Хотя, это тебя следует похвалить. Если бы не этот огонь…

– Ах да, это… Просто один из уроков Батула. Я все не могу понять, как ты в это угодила?

Она отмахнулась:

– Смешно и банально. Поскользнулась на том, что оставалось от этих проклятых кристаллов.

Я захихикал. Звучало, должно быть, по-идиотски, но меня это не сильно волновало. Вряд ли Эйтн придаст значение подобной мелочи, учитывая, через что нам обоим пришлось пройти. Даже у лейров нервы не из металла. Любому нужна передышка и возможность хоть немного сбросить напряжение.

Вот только времени как всегда не хватало.

– Надо убираться отсюда, – мудро заметил я, глядя на слегка подрагивавшую ногами паучиху. Нет, я не переживал, что она вдруг поднимется. Просто ощущал себя слегка виноватым за то, что устроил в священном, в общем-то, месте. И не потому, что внезапно одухотворился. Если Игла и общение с древесником и Хранителем не смогли пробудить священный трепет и почтение к древним реликвиям, то уже ничто не сможет. Совсем другое дело, когда ты буквально затылком чуешь, как угрожающе давят на тебя здешние стены. Существо, что обитало под их толщей, было недовольно. Очень.

Эйтн, похоже, ощущала себя схожим образом.

– Не хорошо оставлять трупы вот так.

– Знаю. Но и хоронить их времени у нас нет. Пускай пустыня сама разбирается.

В последний раз окинув разоренный Храм сожалеющим взглядом, мы направились к выходу.

Далеко, правда, не ушли, поскольку снаружи сразу же нарвались на компанию.

Их было семеро. Все представители так называемых негуманоидных рас: портакианец, зуллан, пара женщин-лангутти и трое низкорослых, но ширококостных курсу. И, судя по откровенно бандитским рожам, небрежной, часто рваной одежде, поношенным сапогам и устаревшем, разнокалиберном оружии, болтавшемся на стертых до замши поясах, – пираты. Вероятно, остатки команды Мамы Курты, с которыми мне пока просто не довелось столкнуться.

Они стояли метрах в десяти от главного входа, растянувшись дырявой шеренгой. Видимо, для того, чтобы преградить путь к «Шепоту», видневшемуся несколько дальше. В небе же огромной черной кляксой болталось «Гнездо-17». Вид пиратского судна в полной боевой готовности заставил… нет, не испугаться, но растеряться. Зачем же Мама Курта так отчаянно рвалась попасть на «Шепот»? К чему ей понадобился мой корабль, когда и на своем легко было убраться с Шуота.

«Ох и повеселимся мы сейчас!»

Я заставил себя оторваться от несуразного с виду судна и покосился на идеально гладкую поверхность кварцитового озера. Мелькнувшая в отражении слегка расплывающаяся рожа Паяца подмигнула.

«Ты же не прикончил ту жирную тварь о восьми лапах? Нет же? О, ты ее все-таки прикончил, да, Сети? Вот так-так. Чую, ее ребяткам это по душе не придется».

Одно радовало – никто, кроме меня слышать этого бормотания не мог.

Пропустив весь Паяцев сарказм мимо ушей, я, коротко глянув в сторону Эйтн, обратился к поджидавшей нас компашке:

– С вашей стороны будет весьма любезно убраться с глаз долой.

Сразу скажу, с моей стороны это была наглость чистой воды. После стычки в Храме, силы мои существенно уменьшились, так что об уверенности в победе над семеркой головорезов нечего и говорить. С другой стороны, я давно заметил, насколько облегчает жизнь простейшее умение пускать пыль в глаза. Веди себя как король – и будешь принят как король. Или что-то в похожем патетично-бессмысленном духе.

Тот, что стоял в центре честной компании, весьма потрепанного вида портакианец с начисто спиленными рогами и рябой рожей, усыпанной глубокими оспинами, сплюнул на кварцит и выдал, обращаясь к своим:

– Слыхали, ребятки, эту дребедень? Нас просят не отсвечивать. Вежливо так просят. Хе-хе. – Он старался говорить с небрежностью типичного солдата удачи, только, едва проскакивавшие в тоне, напряженные нотки намекали, насколько ему не все равно. – Даже не знаю, от чего меня тошнит больше. От его слов. Или вида.

Остальные шестеро расхохотались. Громко, залихватски. Все, как по учебнику.

У меня непроизвольно дернулась скула. Как разделаться с новой головной болью, на ум не приходило. Не завалялось даже самой бредовой мыслишки. Атаковать Тенями в лоб? А Эйтн? Попробовать сбить пиратов с ног и дать ей возможность отступить обратно в Храм? А вдруг те додумаются дать залп с корабельных орудий? Мозг, казалось, разбух и начал давить на череп, заставив поморщиться.

– Че ты морщишься, лейрова гнида? – Одна из лангутти, с сине-зеленой шерстью и длинными щупальцеобразными отростками, обернутыми вокруг шеи, оскалилась. – Или теперь уже и говорить с нами западло?

«Экие они чувствительные, – хихикнул Паяц. – Ты посмотри!»

Я не сдержался и прошипел ему:

– Слушай, заткнись.

Разумеется, пираты приняли это на свой счет.

– Что ты там вякнул? – Портакианец склонил голову к плечу, воззрившись на меня ярко-желтыми глазами. – Ты хоть понял, в какие проблемы влез?

«А, правда, Сети. Ты хоть понял, в какие проблемы ты только что влез?»

Я закатил глаза. Снова расшаркиваться перед кучкой безмозглых кретинов, вообразившись себя хозяевами жизни? Нет уж, благодарю покорно. Хватило уже. По самые уши.

– Повторюсь: если не хотите проблем, то испаритесь. Вместе со своим корытом.

Я не сделал ничего, что могло бы насторожить или испугать их, но почему-то после моих слов, вся шайка напружинилась и перестала скалиться.

– Где Мама? – спросил портакианец.

Я усмехнулся.

– А сам как считаешь? – И кивнул в сторону Храма. – Поищи внутри. Может, соскребешь в одну кучку.

Стоило ожидать, что такая новость головорезов не обрадует, но и я не старался гладить их по шерстке. Отчего-то, и мне самому невдомек отчего, глядя на то, как все больше темнеют от недовольства пиратские рожи, я испытывал удивительное и в той же степени мрачное воодушевление. Никаких больше ограничений и уловок, только мы с Эйтн вдвоем против банды пиратов. Куда уж лучше?

Тем не менее подвох в ситуации нашелся. Неочевидный, но как очень скоро выяснилось, вполне серьезный.

Едва пираты сообразили, что сталось с их ненаглядной предводительницей, их и без того не слишком дружелюбное настроение испортилось окончательно. Бластеры повыскакивали из кобур и нацелились, как это ни странно, исключительно в мою сторону. Эйтн они, похоже, из списка угроз вычеркнули.

Сине-зеленая лангутти гневно взвизгнула:

– Каюк тебе, лейрово отродье!

Я не стал пенять ей на отсутствие воображения в плане ругательств, лишь приготовился дать жесткий отпор. Тени, что кружили вокруг, точно невидимые для постороннего глаза, но голодные гончие, сами, казалось, подстегивали, чтобы их пустили в ход. Зачерпнув из общего потока, я приготовился соткать себе щит. Как вдруг уловил отзвук некой аномалии, реявшей вокруг пиратов сумрачным облаком. И облако это чудилось каким-то знакомым…

– Сет, ты чувствуешь это?

Не на шутку растерявшись, я повернул голову к Эйтн.

– Ты тоже?

Она с опаской во взгляде кивнула и перевела внимание обратно на шайку впереди.

– Что Мама Курта с вами сделала?

Судя по слегка вытянувшимся физиономиям, пираты растерялись не меньше нашего. Портакианец первым перевел бластер в сторону Эйтн:

– Что ты несешь, женщина?!

– Хватит трепаться! – выкрикнула сине-зеленая. – Пали!

Что ж, она вполне могла выстрелить, и кто знает, чем бы тогда эта история закончилась. Хорошо, что я не привык пускать события на самотек и, потянув за нужную теневую ниточку, заставил аномалию себя проявить.

Совру, если скажу, будто совсем не ожидал ничего подобного, и все же приятных впечатлений не получил. Скорей уж наоборот.

Пиратов перекорежило. Каждого. Одновременно. Но при этом на свой особый лад. Портакианец смачно рыгнул и, (от удивления, должно быть) выронив бластер, схватился за живот и сложился пополам. Дамочки, что составляли ему компанию, томно вздохнули, как от переедания, и тоже скорчились, завязались узлом или повалились на бок, не в силах стоять на ногах. Трое курсу и зуллан же наоборот выгнулись дугой, выпятив и без того объемистые животы так, что те, казалось, вот-вот лопнут.

Ни я, ни Эйтн при этом не проронили ни звука. Только смотрели, как завороженные, за жуткими корчами. Испытывай я к пиратам чуть меньше отвращения, наверное, посочувствовал бы им.

Первой сдалась сине-зеленая лангутти.

Несколько раз согнувшись и разогнувшись, она вдруг замерла, запрокинула голову и, уставившись в темное небо незрячими глазами, громко заорала.

Вопль, разнесшийся над зеркальным кварцем, полнился не только вполне очевидной болью и ужасом, но и некими скорбными нотками, сожалением по чему-то, что пошло не так. И, чего греха таить, пробирал до мурашек.

Оборвался он так же внезапно, как и начался, с нестройным переходом в абсолютное молчание, как если бы некто перерезал внутри лангутти голосовые связки.

Короткий миг ничего не происходило, затем же из по-прежнему широко распахнутого рта пиратки кое-что вылезло.

Длинные, окрашенные свежей кровью, усики сгибались и разгибались, сворачивались и распрямлялись, осторожно ощупывая воздух. Тонкие и очень хрупкие на вид, они напоминали антеннки молодого растения, еще только познававшего жизнь.

Мы с Эйтн переглянулись и, не сговариваясь, отступили назад.

– Не хочется нагонять жути, но это то, о чем я думаю? – спросила она.

Будто среагировав на ее голос, усики резко застыли и вмиг сделались твердыми и узловатыми, точно длинные прутики или… паучьи лапки.

С глаз тотчас же словно пелена спала. Стали очевидны причины всех махинаций и ужимок пиратской королевы. Все это время жирная паучиха стремилась лишь к одному – возможности оставить потомство. Об акронидах и их истории мне ничего не было известно, однако и тех обрывков, что умудрился насобирать там и тут, хватило, чтобы сделать кое-какие выводы. Вполне возможно, оставшись единственной представительницей своего вида, Мама Курта искала способ возродить расу. Естественные способы и клонирование, судя по всему, не подходили, и она принялась за неизученные методики, включавшие в себя не только манипуляции с генами и прочие биологические тонкости, но и стороннюю помощь в лице Ри Шенга. Тот так называемый сюрприз, которому я стал невольным свидетелем на Гонгси, был лишь обкаткой идеи. Проверкой, как кристаллические споры или яйца, или чем бы оно ни было, взаимодействуют с живыми организмами. Тогда все пошло не по плану. Призрак Паяца вывел саму Маму Курту из строя, а не в меру самостоятельная роботесса уничтожила кладку, оставив для наблюдения лишь одного зараженного – старика-добряка Гомсу. Та травянистая тварь, выползшая из него и тут же издохшая, – похоже, была не более чем пробным вариантом, ущербным зародышем, химерой.

Мысленно ужаснувшись от перспективы, я тихонько выдохнул:

– Видимо, Мама Курта все-таки успела довести процесс мутации до конца.

Тварь, засевшая внутри лангутти, на сей раз точно среагировала на мой голос. Предприняв небольшое усилие, она выбралась из до невообразимости раззявленного рта и плюхнулась на кварцит черно-красной кляксой.

«Охо-хо! Вот это сюрпризец! Никогда бы не подумал, что старушка Курта на такое способна!»

Я, уже по привычке пропустив смех Паяца мимо ушей, оторопело наблюдал за появлением на свет еще шестерых новорожденных чудовищ с восемью лапками и блестящими, точно кинжалы, мандибулами.

Эйтн, не спускавшая с тварей дрожащий прицел, поинтересовалась:

– А теперь-то как быть?

Справедливый вопрос заслуживал ответа, но мои мысли все еще оставались за пределами Шуота. Что, если стайка паучат – наименьшая из наших нынешних проблем? Что, если алчная до всего и вся Мама Курта незаметно заразила и нас?

Я повернулся к Эйтн, намереваясь поделиться с ней опасением, но тут один из новорожденных решил, что ему пора перекусить.

Он прыгнул. Внезапно и нацеленно – истинный хищник!

Я не ожидал этого и инстинктивно бросился в сторону, надеясь, что и у Эйтн хватит прыти не попасться в растопыренные лапки чересчур юркой твари.

Но я переоценил паучонка.

Не преодолев и половины разделявшего нас расстояния, он свалился обратно на кварцит и больше не рисковал подниматься.

Причина столь внезапной перемены обнаружилась довольно быстро и представляла собой длинный и тонкий нож, пронзивший создание насквозь. Мерзкая вонючая жижа, вытекшая из раны, расползлась по зеркальной поверхности зеленым пятном. Существо несколько мгновений подергалось и с тихим писком затихло. Как быстро стало понятно – навсегда.

Я заторможено смотрел на всю эту картину, тщетно силясь понять, что вокруг происходит. Мало-помалу начавшие приходить в себя братики и сестрички убитого паучонка, заелозили и застрекотали. Было очевидно, что последует за этим.

Однако еще до того, как выродки Мамы Курты умудрились остервенеть настолько, чтобы попытать счастье вновь, некто неуловимый промчался между нами. С тихим шелестом, напомнившим пустынный ветер, он без усилий и проволочек разделался с каждой из тварей, после чего остановился чуть поодаль и с меланхоличным видом принялся вытирать перепачканный паучьими внутренностями нож.

– Райти?!

Тот поднял взгляд и усмехнулся.

– Ты не бросил меня, Сети. Считай это своеобразной ответочкой.

У меня не нашлось слов, чтобы что-то сказать. Наверное, стоило поблагодарить. Но с куда большим стремлением я попытался осмыслить, как он умудрился так быстро оправиться.

Видимо, прочитав эти мысли на моем лице, он спрятал кинжал в ножны и подбоченился.

– Что? Ты думал, я навсегда умом тронулся?

Вполне естественно, что Паяц, следивший за происходящим из места своего заточения, не постеснялся вклиниться:

«Ты только погляди! У этого индивида мозги не обернулись кашей. Я заинтригован. Ни один разум не способен выдержать слияние сущностей без последствий. Быть может, мои суждения поспешны и новое поколение лейров не настолько никчемно, как казалось».

У меня голова пухла от череды событий, что сменяли друг друга, не давая возможности передохнуть, так что с замечаниями Паяца я поступил уже привычно – оставил без ответа. Меня беспокоило состояние Райта, которое, не смотря на всю проявленную удаль, просто не могло не вызывать опасения.

На всякий случай дав Эйтн знак не расставаться с бластером, я выступил вперед.

– Райти, – снова позвал я, – ты точно в порядке?

Ассасин отразил мою позу: руки вдоль тела, ноги на ширине плеч. Как будто бы ни намека на угрозу. Разве что выражение лица отличалось. Я, в отличие от него, улыбаться не спешил.

– Лучше и быть не может. – Райт отвесил поклон Эйтн. – Леди Аверре. Рад, что вы еще с нами.

Эйтн в ответ только коротко кивнула и сосредоточила внимание на мертвых восьминогих тушках и том, что осталось от пиратской семерки.

– Как давно она их заразила?

Мне смотреть на все это месиво ничуть не улыбалось, тем не менее я заставил себя обратить взор на чуть ли не вывернутую наизнанку лангутти. Мысль о прикосновении к останкам даже с помощью Теней вызывала бурную реакцию в желудке.

Я отвернулся.

– Понятия не имею. Сомневаюсь, что они вылупились бы, если б я их не поторопил.

– Ты?

«Ты, Сети? Да неужто?!»

Такая реакция меня несколько смутила, но я не придал ей большого значения.

– Я почувствовал нечто чужеродное внутри пиратов и просто подтолкнул это проявить себя. Ничего необычного.

– Ничего необычного?!

Теперь, похоже, даже Райта пробрало. Хотя я, признаться, все еще не понимал, от чего.

– Ты, Эпине, понимаешь, что все это значит?

Я поднял глаза на «Гнездо-17», все еще заслонявшее большую часть небосклона.

– Что в небе висит корабль, битком набитый этими тварями?

– И ты можешь ими управлять!

Я уперся взглядом в Райта, потом снова посмотрел на безобразный корабль. Логика ассасина казалась столь же недостижимой, как и само судно.

– Зачем мне управлять этими тварями? Я не говорю, что собираюсь. Но даже если б мне гипотетически хватило сил, для чего это делать?

– Ты прикидываешься или как? Это же маленькая армия из кровожадных пауков!

– И что?

– Думаешь, там, куда мы направимся, они не пригодятся?

– Да зачем?

– Ну-у-у, не знаю. Может, чтобы внимание старой суки отвлечь? Как ты ее побеждать собираешься? В картишки на раздевание?

«А и правда, Сети. Как?» – В темном зеркале рядом с мыском моего ботинка показалась ухмыляющаяся бледная рожа Паяца.

Не сказал бы, что идея Райта вызвала во мне полное отторжение. Мысль иметь в своем распоряжении подкрепление, пусть даже отталкивающее по своей природе, выглядела весьма соблазнительной, с какого ракурса ни посмотри. Но одна из проблем, помимо острого нежелания не иметь ничего общего со стаей новорожденных акронид, заключалась в том, что я вовсе не был уверен в своих способностях взять ее под контроль. Конечно, можно было бы какое-то время продержать паучат в узде, а, оказавшись на борту Обсерватории, дать полную волю, но что насчет последствий? Кто даст гарантию, что Эйтн не пострадает? И что станция не окажется в лапах тех, кого к ней вообще нельзя подпускать?

И да. Оставался вопрос силы. Мне ни за что не хватило бы сил на подобный трюк. Разве что попалась бы возможность расширить собственный потенциал…

Что, если совет Хранителя на самом деле не такой дурацкий? Взгляд мой опять упал на глумливого Паяца.

– Вы хотите выбраться отсюда?

Тот, казалось, не поверил, что обращались к нему.

«Ты это сейчас мне, Сети? Прости, но сразу не поймешь. Тебя то и дело мотыляет от «ты» к «вы». А это нервирует слегка».

Я кивнул, чем заслужил вопросительно приподнятые брови со стороны Райта и Эйтн, но объясняться не стал и продолжил:

– Перед вами два варианта: провести здесь вечность или помочь мне остановить Бавкиду.

– Ты это сейчас кому, Эпине? – удивился Райт, чуть ли не идеально скопировав тон предыдущего вопроса Паяца.

Я бы усмехнулся, если б не отвращение, которое вызывала сама ситуация, а так только поднял руку, призывая того помолчать.

Паяц недолго думал над ответом.

«С чего ты взял, что это сработает?»

Стараясь подавить зародившееся в груди естественное отторжение, спровоцированное одной только мыслью о последствиях, я монотонно проговорил:

– Поодиночке нам с нею не справиться. И вы это уже доказали. Однако, действуя сообща, можем добиться успеха.

Эйтн и Райт, видно, сообразив, что происходит нечто за гранью их восприятия, притихли.

Паяц же наоборот – зазвучал заинтересованно.

«Я не о том, Сети. Нет, не подумай, будто предложение глупое, но мне искренне любопытно, что подтолкнуло тебя к нему, и с чего ты взял, что я по итогу не предам тебя?»

Желание расхохотаться схлестнулось со всплеском столь лютого негодования, что лишь чудовищным усилием воли я не выхватил бластер и не выпустил плазменную очередь в зеркальную гладь кварцита. Уговоры – не моя сильная сторона. В особенности, когда сделка грозит серьезными последствиями. Впустить в свое тело и разделить разум с тем, чьим жизненным кредо было выживание любой ценой, а многолетнее заточение явственно сказалось на здравости рассудка, представлялось высшим проявлением глупости. Но другого-то выхода искать негде.

– Ни с чего, – сказал я в итоге. – Я осознаю все последствия и предлагаю сделку. Достаточно честную. Для вас.

– Сет? – голос Эйтн показался еще более напряженным, но я не откликнулся и в этот раз.

«Да ну? И что же это за сделка такая? Мне любопытно послушать».

Все еще глядя в расплывчатую физиономию, подобно плоской бледной рыбине, нарезавшую круги под твердым кварцитом, я вздохнул.

– Я помню, что не всякое сознание подходит для подселения.

«Все верно, мальчик. И что же? Ты-то у нас особенный, забыл? Кроме того, твоя хамоватая подружка доказала, на что способны твои мозги. Гибкая штука, как оказывается».

– Точно. Все так. – Я облизал пересохшие губы. О том, на что я иду, думать не хотелось, а потому и слова подбирались с трудом. – Мы с Ра неплохо уживались в одном теле. Теперь я предлагаю вам то же. – И повторил: – Справедливую сделку.

– Сет!

И опять я не отреагировал, приковавшись взглядом к Паяцу.

«Я тебя слушаю, Сети».

Руки дрожали так, что их пришлось спрятать в карманы. Скулящий ветер, подметавший пыль, усилился, как будто желая поскорее прогнать нас с поверхности Шуота. Сообразив, что промедление лишь ослабит мою решимость, я зачастил:

– Вам не придется меня предавать. Сработавшись и покончив с Бавкидой и Обсерваторией, мы сможем побороться за это тело. На равных.

Я понимал, как мои спутники на это отреагируют, а потому практически не вздрогнул, когда услышал яростное Эйтн:

– Нет!

И раздраженное Райтово:

– Сети! Ты не в себе?!

По-настоящему же волновал меня ответ Паяца. И я терпеливо и молча ждал в течение нескольких минут, пока он не заговорил.

«Как щедро. Это ж надо. А с чего так вдруг?»

Казалось, что на глаза опустилась алая пелена. Паршивый пережиток знал, что у меня не будет достойного ответа на его вопрос и тихо посмеивался над предложением. Такие вещи сами по себе необъяснимы. Когда ты принимаешь решение, прекрасно осознавая, что по итогу сильно рискуешь, тебе не нужно углубляться в анализ. Ты просто понимаешь, что иначе к решению главной проблемы не подступиться. Все остальное лишь пустая болтовня. Бессмысленная возня. И ничего более. Я стиснул кулаки и зарычал.

– Соглашайтесь. Или торчите здесь вечность.

«Не надо так злиться, Сети. Я лишь пытаюсь понять, что тут нет скрытой ловушки».

– Она есть, – признал я. – Но подействует лишь в том случае, если вы вздумаете нарушить условия сделки раньше времени.

И опять долгое ничего в ответ, пока наконец…

– Сет, наверху что-то происходит.

Я развернулся к Эйтн, не сразу осмыслив, о чем она, и только после того, как проследил за направлением ее взгляда, все понял. Уродливая махина, застывшая посреди шуотских небес, как будто заворочалась ото сна. Но не затем, чтобы убраться восвояси, на что прозрачно намекала низкая активность двигателей. Все оказалось куда занятней. И проще в то же время. Потому что у «Гнезда-17» распахнулись орудийные люки.

Райт первым пришел в себя. Он заорал нам:

– Будут стрелять! ЛОЖИСЬ! – И тут же сам ничком бросился на кварцит.

Я, не задумываясь, метнулся к растерявшейся Эйтн и, ухватив ее за руку, распластался на жесткой, но до странного теплой поверхности. Саму девушку я постарался накрыть собственным телом и, положив руки на голову, принялся ждать.

Секунда. Другая. Ничего. Лишь монотонный гул со стороны пиратского корабля.

Эйтн подо мной неловко поерзала.

– Сет, мне кажется, это излишне.

Усиленно стараясь не думать, куда именно упираются некоторые части ее тела, я убрал ладони с затылка и приподнял голову, чтобы звездолет попал в поле зрения. Наверху как будто ничего не менялось. Если с «Гнезда» и собирались стрелять, то почему-то не торопились.

– Сет. – Леди Аверре не стала скрывать раздражение. – Слезай.

– Тихо, – шикнул я. – Что-то происходит.

– Да, но даже если и так, от выстрела это не спасет. Слезай, говорю!

Что ж, справедливо. Несмотря на все удивительные возможности Теней, от прицельного залпа с борта звездолета такой мощи они бы нас точно не спасли. Я поднялся и, подав руку даме, позволил и ей встать с гладкого камня.

Райт, на поверку оказавшийся отменным паникером, тоже оказался на ногах.

– Ложная тревога. – Он сконфуженно улыбнулся. – Извиняюсь.

Никто из нас на его слова не отреагировал, сосредоточив внимание на «Гнезде-17», по-прежнему торчащем на месте с готовыми палить по всему, что движется, орудиями.

«Не кажется ли тебе, мой друг, что на борту что-то происходит?»

Я усмехнулся.

– Атака пауков?

Мои спутники, те, чей дух не был заточен под землей, никак на это не отреагировали, судя по всему, успев привыкнуть к беседам с Паяцем.

«Напрасно тебя это так веселит, Сети, – заметил тот, вновь явив морщинистое лицо, словно выглядывавшее из-под болотной воды. – Представь, что будет, если эта махина приземлится и все новорожденные твари ринутся оттуда наружу».

– Ну, с этим-то мы хоть как-то справиться сможем. В отличие от…

Я не договорил, заметив нечто на первый взгляд совсем неочевидное – длинные стволы пиратских пушек, в жерле которых я, наверное, мог бы разместиться в полный рост, целились в какую угодно сторону, только не вниз. Что означало…

– Они ждут атаки.

– Что?

– Что?!

«Что?»

На сей раз я не стал закатывать глаза и вместо этого приложил палец к губам, заставив всех прислушаться. Злобный вой ветра и гул заряжавших орудий мешали, но не настолько, чтобы совсем нельзя было заметить. Отдаленный шум, монотонный и нарастающий, но вполне узнаваемый и напоминавший предсмертный крик параксанской треххвостой банши – вопль риоммских крыланов.

Я не успел и рта раскрыть, как эскадрилья юрких машинок пронеслась над пустошью на бреющем и выпустила несколько ракет по «Гнезду».

Раздался грохот, какой в глухомани Шуота, наверняка, прежде не слышали. Корабль пиратов содрогнулся. Там и сям на его ребристой поверхности распустились алые цветки взрывов.

– А эти здесь откуда?

У меня не нашлось ни одной догадки, чтобы ответить Райту, а потому все, что оставалось – это смотреть, как истребители заходят на второй круг атаки.

«Гнездо», чьим основным системам выстрелы крыланов, кажется, особо не навредили, тревожно всколыхнулось, но с места не сдвинулось.

– И чего они ждут?

Я вытаращился на Райта.

– Ты вообще за кого?

Тот пожал плечами.

– Ну, знаешь, Сети, мы с пиратами, конечно, не друзья, но… – Ассасин поклонился Эйтн. – Я прошу прощения, миледи, но и с риоммцами отношения, как ты помнишь, не лучшие. И еще кое-что. – Он указал на «Шепот», по-прежнему мирно стоявший в отдалении. – Если эта громадина рухнет, то и наш кораблик под собой погребет, а там уж… прости-прощай путь домой.

Новая череда взрывов отвлекла меня от ответа. Несколько подфюзеляжных орудий «Гнезда» разлетелись огненными фрагментами, часть которых вспорола гладкий кварцит и там же застряла. Всего в считанных метрах от Эйтн!

Подобная небрежность со стороны риоммцев заставила меня потянуться за Тенями, а заодно прокричать:

– Они не знают, что ты здесь?!

Эйтн, не утратив ни грана невозмутимости, флегматично отозвалась:

– Мне кажется, им все равно. Быть может, они даже не знают, что моя мать жива. Если жива.

– Бавкида ее не тронет, – сказал я с уверенностью, какой на самом деле не ощущал, и укрыл нас троих теневым щитом.

И вовремя, потому что именно в этот момент пираты решили начать отстреливаться. Зафиксировав троицу целей, они поочередно пальнули: раз, раз, раз. Три зеленых вспышки вырвались из черного жерла, их породившего, и понеслись к истребителям. Гром залпов, накрывший пустыню, и эхо, вторившее ему, оглушали. Но это, пожалуй, был единственный вред, который они нанесли. Быстрые, как мошки, корабли риоммцев умело ушли от атаки. Не преминув отомстить.

Серия новых взрывов расцвела в районе кормы. Риоммцы явно пытались вывести двигатели из строя.

– Пираты даже не пытаются слинять, – крикнул Райт, ткнув пальцем в сторону «Гнезда». – Чего-то ждут?

– Может, надеются, что Мама Курта еще вернется, – предположила Эйтн, будто не замечая рой раскаленных осколков, разбившихся о созданную мной защиту.

– Что ж, – процедил я сквозь зубы, – ждать им придется долго.

Но Райт возразил:

– Не долго. Как только эта херня грохнется, не останется тех, кто сможет ждать.

А Паяц добавил:

«И вас вместе с ними».

Дискомфорт, вызванный тем, что мы трое все это время оставались как на ладони, старательно действовал на нервы, а вместе с ними на способность управлять Тенями. Что с легкостью продемонстрировал очередной град осколков, прошедшийся по нам немилосердно.

– Ты вообще защищаешь нас или как?! – заорал Райт, после того, как парочке фрагментов «Гнезда» удалось прочертить глубокие борозды на его щеке и боку.

Мне тоже досталось. Но убедившись, что с Эйтн все в полном порядке, я не обратил на раны ни малейшего внимания. Только напомнил ассасину:

– А ты, между прочим, тоже лейр! Помог бы!

«Толку с него не будет, Сети. Уж ты мне поверь».

– Добежать бы до «Шепота», – сказала Эйтн.

Здравая мысль, впрочем, жестоко разбившаяся о реальность в виде взорвавшегося главного двигателя. Пиратский корабль, до этого стойко сносивший все набеги риоммской тройки, резко накренился и пошел на снижение.

– Не успеть, – сказал я.

– Нам конец, – подтвердил Райт.

«И вашему «Шепоту» – тоже!»

О том, что будет дальше, я отказывался думать.

И это, в некоторой степени, помогло.

Как только крен «Гнезда» на нос показался угрожающим, я, развеяв собственноручно созданный щит, вытянул руки и изо всех сил напрягся, чтобы оттолкнуть корабль как можно дальше. Я ни мгновения не раздумывал над тем, насколько это глупо и бессмысленно или же наоборот – достаточно разумно и вообще способно выгореть. Я просто действовал, целиком и полностью отдавшись на волю инстинкта выживания. Тени при этом кипели вокруг, завиваясь у ног невидимым, но ощутимым вихрем и стремительно поднимаясь вверх. Пот струился по лицу, заливая и щипля глаза. Но оно и понятно – мне в жизни так напрягаться не приходилось. Ноги тряслись, словно им доверили нечто неподъемное, а вытянутые руки с растопыренными пальцами одолел жесткий тремор. Сердце в груди заходилось, с трудом проталкивая кровь по сосудам, а легкие, подобно игрушечным мехам, сдувались и раздувались ему в такт.

Уродливая туша пиратского корабля склонилась ниже, в то время как похожие на стервятников крыланы риоммцев продолжали обстрел. Если кто-то из моих спутников и имел что сказать на сей счет, то благоразумно помалкивал.

Я стиснул зубы так, что в челюсти отдало болью, но хватки не ослабил и снова надавил всей своей волей, приказывая звездолету отодвинуться дальше. Мне уже было все равно, почему Мама Курта не убралась с планеты на нем, и почему сам корабль вдруг вернулся, когда и забирать-то уже было некого. Я просто хотел, чтобы он рухнул где-нибудь подальше и не отрезал нам единственный путь с этого пыльного булыжника.

Но все, казалось, совершенно зря. Многотонная махина, постоянно терявшая детали обшивки, лишь неуклонно снижалась.

«Эх, Сети. Ничего-то ты не можешь. Подвинься уже, что ли».

Я не могу описать, как это произошло. Не понимаю и все тут. Быть может, причиной всему моя крайняя сосредоточенность или же уязвимость, но так или иначе Паяц каким-то образом прошмыгнул внутрь меня. Как вор в распахнутые двери.

«Я бы попросил! Да будет тебе известно, что я за всю свою долгую и полную на события жизнь ничего не украл! Ничегошеньки!»

– З-з-за-а-аткни-и-ись! – прошипел я из последних сил…

А потом вдруг ощутил небывалый прилив энергии и чуть не заголосил! Но не от боли. От восторга!

Если вы когда-нибудь прыгали с высоты в озерную воду, то поняли бы мои ощущения. Меня буквально захлестнуло: облегчение, обновление, восторг – накрыло с головой и пропитало так, что следующие несколько секунд я даже вздохнуть как следует не мог. Дрожь, усталость и чувство беспомощности убрались, не позабыв даже намека. Осталась лишь незыблемая, сокрушительная уверенность, что все на свете возможно. И остались Тени, чья подлинная мощь хлынула по моим венам, словно ток по проводам. Возможность сдвинуть с места огромный корабль показалась сущим пустяком.

Пока спутники глазели на меня с ошалелым выражением на лицах, я встряхнул кистями и снова поднял их к уже едва ли не касавшемуся носом «Гнезду». Небольшого усилия было бы достаточно, чтобы корабль отлетел, точно подхваченное ветром перышко. Но мне этого было мало. Прилив сил наполнил меня и убежденностью, что с делом лучше разобраться окончательно.

Слушая мудрые подсказки Теней, я без труда определил, куда бить. И без того истерзанные двигатели «Гнезда» работали из последних сил, перегружая цепи реактора. Там-то и скрывалась уязвимая точка всего корабля. Ну и, конечно, на нее-то я и надавил.

Взрыв в реакторе запустил реакцию, которая довольно быстро распространилась по всему звездолету, вскрыв его изнутри, как перезревшее зернышко гоби, разрывавшее собственную скорлупку. Катастрофа была близка.

Однако прежде чем «Гнездо» Мамы Курты со всеми ее обитателями поглотило разрушающее все пламя, я успел подать направление кораблю, и увел его за ближайшую горную гряду, где с чистой совестью и позволил-таки рухнуть и сгореть в собственном пламени.

«Ну? – довольно усмехнулся Паяц мне в самое ухо. – И кто тут молодец?»