Призма тишины

Глава 15 Не то, чем кажется

Мы вернулись на «Шепот».

Не затем, чтоб улететь или еще чего-то в этом духе, но ради подготовки. Да, я согласился на предложение Мамы Курты и теперь пытался приложить все усилия, чтобы разделаться с поставленной задачей как можно скорее и избавить Эйтн от смертоносного хомута. Сам я перед очередным приключением священного восторга не испытывал, хоть идея посетить место, явно хранившее немало тайн, слегка колыхала сознание. Вспоминая, с каким упорством я когда-то рвался из Цитадели, не трудно было подивиться тому энтузиазму и наивности, с какими мне пришлось вступить в распахнутые Батулом врата реального мира. Кстати, о Батуле…

– Это ведь тот самый кораблик, что принадлежал Аверре, да? – спросила Туори, едва прожевав энергетический батончик.

– Именно поэтому наш ненаглядный убивец и пытается перевернуть здесь все вверх дном, – сказал я, косясь в сторону ассасина.

Мы втроем собрались в кают-компании «Шепота», где обсуждали детали предстоящей экспедиции. А учитывая тот факт, что опыта в таких делах ни у одного из нас не было, не сложно представить, какой из этого вышел балаган. Райт обшаривал каюты в поисках подходящего обмундирования, пока его рогатая подружка заправлялась той нехитрой снедью, что сумела раскопать на камбузе. К слову, сам я тоже пару раз откусил от пайка, но лишь затем, чтобы не свалиться в голодный обморок где-нибудь посреди шахты.

– Ага! – триумфально выпалил Райт, обнаружив за одной из переборок три набора герметичных костюмов, которые мой бывший наставник использовал в своих экспедициях. – Я ж говорил, что старый упырь не мог обойтись без скафандров! Припрятал засранец. А ты хотел напялить на меня какое-то древнее го…

– Ничего я не хотел! Просто времени было жаль терять. Но теперь-то ты доволен? Можем уже собираться?

Райт не ответил и вытащил на свет один из гермокостюмов. Цвета старинной бронзы, тот оказался на удивление компактным и легким с виду. Гибкие сочленения, отполированная до блеска кираса и безликий шлем, напоминавший зеркальную маску хотепского Культа гниющей руки. Впрочем, не настолько примитивную, но, как очень быстро убедился ассасин, со всеми необходимым в современном мире наворотами: хронометрами, системой связи, сканерами сбора и анализа данных, и даже крошечными двигателями для маневров в невесомости.

– Надевай.

Поймав брошенный костюм, я не стал спорить и сетовать и, не стесняясь Туори, быстро разделся до трусов. Влезать в чужую одежду всегда было делом нелегким, но в ситуации, когда иного выхода не нашлось, брезгливость пришлось отодвинуть на задний план.

Мои вынужденные напарники времени даром тоже не теряли и, пока я возился с креплениями ремня, куда планировал прицепить плазменный резак и бластер, успешно облачились в скафандры.

Когда мы втроем спустились в ангар, Стилг и еще несколько членов банды, чьих имен я не знал, а лиц не старался запомнить, уставились на нас с нескрываемой враждебностью. Пираты есть пираты.

– Надеюсь, эти бродилки настолько же надежны, насколько красивы, – выплюнул динетин, не поскупившись на презрение. На мой взгляд, недостаточно искреннее. – Мама не станет посылать за вашими трупами, если что-то пойдет не так.

– Пойти не так там может все что угодно, – заметила Туори. Как я и Райт, двигалась она слегка неуклюже, постепенно привыкая к оболочке, в которую сама себя упаковала. – Но мы готовы к сюрпризам.

– Кто пойдет с нами? – Мой взгляд упал на толпу с бластерами. Едва вопрос прозвучал, пираты застыли, а на их хамоватых лицах проступило практически одинаковое напряженное выражение. Никто из славной шайки не рвался пуститься с тремя лейрами в полный опасностей путь. Или что-то вроде того.

– Только один, – сказал Стилг и поманил к себе маленький автоматический зонд, что парил чуть поодаль. Выкрашенный в черное с золотом, он напоминал перевернутый конус с торчащими вниз антеннами и манипуляторами и единственным фоторецептором посередине. – Это Даза, и она достаточно давно служит Маме, чтобы тому, что она видит и слышит, можно было доверять. Она отправится с вами. И в прямом эфире покажет Маме все, с чем вам не повезет столкнуться. – Последнюю фразу динетин сопроводил гаденькой ухмылкой.

– Робот-компаньон, – не скрывая презрения, фыркнул Райт и быстро натянул на себя шлем. Вокодер шлема придавал его баритону некоторую бесчеловечность. – У всей вашей компашки кишки хватило лишь на то, чтобы отправить с нами следилку?

В глубине души я был с ним согласен. Мне ни секунду не улыбалось соваться к астероиду под надзором. Но при этом ход мыслей паучихи понять было не трудно. Отчаянные головорезы, гроза целого галактического сектора, до смерти боялись приближаться к внутренностям старого камня. И это чувствовалось так же четко, как вонь их немытых тел.

Дабы не накалять обстановку, я цыкнул:

– Ладно. Будь по-вашему.

Ассасин едва ли признавал мой авторитет, однако уступил, пусть даже и для виду.

– Прости, начальник. – Он поднял руки в знак капитуляции. – Забыл, что ты у нас тут главный решала. Просто от себя скажу, ну так, чтоб ты был в курсе: мне все это дерьмо не по нутру. Воняет так, что слезы на глазах.

– Только дурак доверился бы пиратам. – Туори бросила предупреждающий взгляд в сторону Стилга и, немного повозившись с бидами, тоже скрыла лицо под шлемом.

Кто-то из толпы (не заметил, кто именно) хмыкнул. Двое-трое, кажется, ругнулись. Я же лишь привычно закатил глаза и обратился к динетину:

– Полагаю, катер или что-нибудь компактное нам дадут?

Обрубком пальца Стилг указал на небольшой челнок, горбатым жуком застывший в стороне от «Шепота». Машинка, едва превосходившая размерами обыкновенный прыгун, выглядела настолько убого, что вызывала сомнения в своей способности оторвать шестерку суставчатых опор от настила. Когда-то ее цвет был близок к белому, но теперь я бы не рискнул его таким назвать.

– Оно хоть летает?

– Вот заодно и проверишь.

Старая развалина выпорхнула из ангара, нацелив прожекторы в сторону Гонгси. За штурвалом сидела Туори, и то, с каким мастерством она управляла пиратским челноком, не могло не восхищать. Ее тонкие руки, обтянутые защитным материалом скафандра, ловко перебирали рычажки и тумблеры на приборной панели, отчего наблюдение за этим позволило мне не думать о рухляди, внутри которой мы очутились. Райт занимал кресло справа от портакианки. В отличие от своей подруги, он, похоже, не представлял, к каким кнопкам и датчикам прикасаться можно, а чего лучше не трогать. Я сидел в задней части отсека и каждой клеточкой тела ощущал неистовый рокот сдвоенных двигателей. Воздух – единственная роскошь, что позволялась на борту. Все остальное: щиты, гравитация, возможность сбегать в туалет, если внезапно приспичило, и так далее, – явно оставалось за гранью понимания проектировщиков сего корыта. Именно здесь я впервые во всей полноте прочувствовал, что такое путешествие через открытый космос в стиле первопроходцев. Как будто сама Смерть заползла тебе на загривок и щекотала под воротничком изо всех сил.

– Почему оно вообще еще на ходу? – пробормотал я, оглядывая ржавый салон. В сравнении с ним катер, на котором Краус и его компания пытались вывезти меня и Эйтн с Лабиринтов Крадосса, казался утопающим в роскоши.

Я не ожидал ответа и, когда Райт развернул кресло лицом ко мне и заговорил о наболевшем, удивился.

– Ты ей веришь? Той образине с лапищами. Веришь ее словам?

Покосившись на глазастую пластметаллическую соседку у себя под боком, я ответил настолько откровенно, насколько мог себе позволить:

– Совсем не обязательно доверять кому-то и выполнять то, что он хочет. Мы заключили сделку. Уговор есть уговор.

– Ты заключил, Сети. Не забывай об этом. Мы с Миной тут лишь для массовки.

– Хочешь сказать, тебе ни капельки не интересно?

Ассасин парировал:

– Не так давно ты и сам говорил точно так же. Мол, тебе все это до лампочки и так далее. А теперь что же? Уверовал вдруг?

Я повернул голову к иллюминатору. Катер как раз преодолел остатки расстояния между кораблем и астероидом и, совершив поворотный маневр, очутился над темным жерлом пропасти. Зрелище нагоняло жути, этого было не отнять. Но и восхищало в немалой степени. А еще… – тут я сообразил, что начал хмуриться, – а еще оно как будто притягивало к себе взгляд. В буквальном смысле. Как гравитационный колодец.

– Внушает, не правда ли?

Быстро сообразив, откуда донесся вопрос, я тихо выругался и оглянулся. Голос не принадлежал Дазе. Вообще-то, я понятия не имел, была ли она способна говорить за себя. Но в том, что ей без труда удавалось транслировать слова Мамы Курты, убедился без особой радости.

– Так эта штука здесь затем, чтобы заменять вас?

Динамики Дазы разразились стрекотом, который в переводе не нуждался. И без того было ясно, что паучиха от души забавлялась ситуацией. В чем ее, пожалуй, трудно было винить, ведь своим экзоскелетом она не рисковала. Только механическим кожухом и тремя не самыми дальновидными лейрами.

Мысль о ловушке прокралась в мозг, будто вор в ночи, но так же быстро убралась восвояси.

По правде, я не исключал дурного исхода, но не мог придумать мотивов, которые бы оправдали предательство в глазах королевы пиратов. Ей, во что бы то ни стало, было нужно попасть внутрь астероида. И, похоже, не взирая на все заверения, она прекрасно помнила, что без как минимум одного повелителя Теней делать там абсолютно нечего.

– Скажи Маме, Сет Эпине, ощущаешь ли ты что-нибудь?

Я скосил взгляд на роботессу:

– Кроме вони салона, который, кажется, со времен сборки ни разу не мыли?

Ответить она не успела, так как Райт вставил слово.

– Я чувствую. И мне это не нравится. – Он по-прежнему сидел в шлеме (хоть необходимости в том пока не было), отчего звук вышел громче и внушительней. – Мина?

Мой взгляд переместился на затылок Туори.

– Тени со мной не так откровенны, как с вами, – посетовала она. – И все же, да. Что-то… как будто… не знаю, как описать… Оно как будто толкается мне прямо в мозг. Неприятно. Если это Тени, то какие-то неправильные.

Даза чуть подалась вперед:

– Расскажите Маме, на что это похоже?

Через иллюминатор было видно, что катер завис над шахтой прямо в ее центре, и будто опасался двигаться дальше. Райт и Туори, похоже, всерьез восприняли просьбу паучихи. Они переглянулись.

– Шепот? – снова подала голос подружка ассасина. Я не видел направления ее взгляда, но чувствовал, что портакианка заглядывает в бездну, видневшуюся через иллюминатор. – Да, как будто шепот. Но не тот, привычный, убаюкивающий, а как будто… беспокойный, нервный… обиженный. Злой.

Райт кивнул, но ничего не добавил.

– Сет Эпине? – проскрипела Даза.

Боковым зрением подметив направленный на себя фоторецептор роботессы, я поерзал в кресле. Касаться потока не хотелось. Как и размышлять над тем, что все это означало. Покосившись на обтянутые жесткой перчаткой ладони, попробовал сжать непослушные пальцы в кулак. Раз, другой… Ничего необычного. Даже ставшего уже привычным жжения не появилось. Обычный нормал с обычными руками. Даром что в скафандре.

Впрочем, ни Райту, ни Туори об этих тонкостях знать не следовало. Равно как и паучихе.

– Ничего. Я ничего не чувствую. Может, с вашими шлемами неполадки?

Напарники снова переглянулись и, очень может быть, не только – поскольку оба были в шлемах, вполне могли перекинуться парой фраз по внутренней связи. Избегая моих ушей и «ушей» Мамы Курты.

Что ж. Сколько угодно.

– Начинаю спуск, – объявила Туори.

– Погоди, – вдруг сказал Райт и обернулся: – Может, заглянем на базу риоммцев?

Я покосился на роботессу. Спрашивать ничего не стал, поскольку догадывался, каким окажется ответ.

– Сомневаюсь, что там осталось что-то интересное. Риоммцы долго там не пробыли и быстро убрались.

– Вот именно! В спешке они могли что-нибудь оставить.

– Вы просто потеряете время, – шепнула мне на ухо Даза. Или Мама Курта? А впрочем, без разницы.

– Спускаемся, – сказал я, как будто и впрямь был за главного.

Туори, кивнув, сначала осторожно окунула нос катера в казавшуюся густой, как суп, тьму под нами, а затем, когда ничего страшного не случилось, повела машину вниз.

Силы носовых прожекторов хватило, чтобы осветить противоположную стену шахты. Поначалу детали в глаза не бросались, но стоило лишь присмотреться, и все сомнения в ее рукотворном происхождении отпали сами собой. Кто бы ни устроил все это, он явно знал толк в науке бурения скважин. Поверхность выглядела чересчур гладкой и будто выточенной ветром. Но откуда взяться ветру на астроиде без гравитации и атмосферы? Редкие горизонтальные насечки, рассредоточенные друг от друга примерно на равных отрезках, намекали, что бурить приходилось постепенно, в несколько этапов.

Я перевел взгляд на консоль, отображавшую данные сканеров, запущенных Туори. Их хватало лишь на стандартный километр. Дальше сигнал рассеивался, будто упирался во что-то неопределимое.

– Обязательно до самого дна?

– Не нервничай, детка, – сказала паучиха. – Все под контролем.

– Да, но не под вашим.

Она хохотнула. В собственном эквиваленте.

– Знаешь, а ведь Мама заметила одну любопытную деталь. Если ты начинаешь дерзить, то это практически со стопроцентной вероятностью означает, что ты на взводе.

– Да неужто? И что это знание вам дало?

– Так, ничего особенного. Просто наблюдение. На будущее.

Мне не понравилось то, каким тоном были сказаны эти слова. Однако выуживание объяснений казалось еще более бесполезным занятием, чем прямая конфронтация с паучихой. Я никогда не считал себя великим стратегом, так что переживать о том, как недомолвки пиратки скажутся на моем будущем, смысла не видел. Я, кажется, даже напрочь успел позабыть о Бавкиде и ее зловещей Обсерватории. Все, чего я боялся – не успеть вовремя к Эйтн.

– Нельзя ли поднажать? – Отсутствие гравитации упрощало спуск, но лишь в том смысле, что позволило двигаться носом вперед и воображать, будто мы и не спускаемся вовсе.

Туори, крепко вцепившись в штурвал и внимательно наблюдая за работой маневровых двигателей, раздраженно зашипела. Райт, полуобернувшись, назидательно проговорил:

– Осторожность, Сети, – вот, что сейчас самое главное!

Я только фыркнул, догадываясь, с чего вдруг они теперь такие аккуратные. Похоже, аномалия, по их словам насыщавшая Тени, клубившиеся вокруг астероида, пугала эту парочку… если не до трясучки, то уж до средней параноидальной степени точно.

– Ты не слишком жалуешь своих напарников, Сет Эпине, – изумила проницательностью паучиха. – О чем это нам говорит?

Мне было лень даже поворачиваться к ней, так что ответ получил иллюминатор:

– О том, что вам не следует соваться туда, куда не просят. Только и всего.

Из динамика Дазы посыпался частый и отрывистый стрекот. Я надеялся, что от обиды.

Не могу сказать, сколько прошло времени с тех пор, как мы начали спуск и достигли точки назначения. На хронометр я принципиально не смотрел, хотя догадывался, что едва ли потратили больше нескольких минут, для меня сложившихся в часы. Несмотря на то, что я по-прежнему отказывался касаться Теней, жжение в руке игнорировать уже не получалось. Чем ближе мы становились к своей до сих пор остававшейся неясной цели, тем больнее делалось. Под конец я чувствовал себя так, будто медленно окунал кисть в расплавленный металл или нечто подобное.

Разумеется, глазастая Мама Курта это заметила.

– Тебе не хорошо, детка? – тоном инквизитора, плохо скрывавшего наслаждение чужими страданиями, поинтересовалась она. – Выглядишь бледновато.

Я все-таки повернул голову в ее сторону.

– А вы что, знаете, как выглядят люди, когда им плохо?

– Это не такая уж сложная наука, детка. Достаточно и того, что через руки Мамы Курты прошел не один десяток разумников. Ты можешь не обращать внимания на мои слова, но все же позволь дать совет. Открой разум Теням. Хоть попытайся.

Не буду скрывать, что словам паучихи удалось коснуться моего сердца… или разума, в общем, того, что отвечает за чувства. Логикой там, само собой, и не пахло. Приступы возвращались всякий раз, как я взаимодействовал с Тенями. Не наоборот. Однако…

– Прикоснись к силе, Сет Эпине, – тверже сказала Мама Курта, как будто уловила мои сомнения. – Коснись Теней, детка.

Я заглянул в черный окуляр роботессы. В отличие от привычных фоторецепторов прочих автоматов, встречавшихся на моем пути, этот выглядел абсолютно безжизненным, словно за всем этим кожухом не было и намека на что-то самостоятельное. Только оболочка. Для воли Мамы Курты.

Неуместные, казалось бы, размышления вынудили меня пропустить момент, когда наш катер достиг условного дна астероида. Машина зависла посреди шахты, передними прожекторами высветив нечто, похожее на узкий лаз в укромную норку. Лаз был, вне всяких сомнений, рукотворным. Я так решил, поскольку ни одна естественная сила в природе не способна была проделать вход в форме ромба, еще и украсить его при этом множеством угловатых символов, в отраженном свете отливавших алым.

Забыв о боли и о паучихе, я отцепился от кресла и, проплыв вперед, завис над панелью между Туори и Райтом.

– Эти письмена. – Я ткнул пальцем в иллюминатор. – Можно приблизить?

– Только не с этим хламом, – возразила Туори, в сердцах стукнув по панели. – Счастье, что мы вообще забрались так далеко.

Я обернулся.

– Это и есть вход в лабораторию?

Даза вспорхнула с места и подплыла на расстояние вытянутой руки, – похоже, чтобы паучиха тоже выглянула наружу.

– Это и в самом деле очень похоже на вход, – сказала она спустя пару мгновений.

– Сдается мне, ему не одна тысяча лет. – Райт повернулся так, чтобы роботесса попала в поле зрение визора его шлема.

– Как и любому камню, что составляет этот астроид. – Даза снова навела окуляр на меня. – Детка, твой друг к чему-то клонит? Мама Курта не всегда была пираткой и никогда – варваркой! В отличие от риоммцев, Мама Курта знает, как вести дела, не оставляя следов.

– Не сомневаюсь, – вздохнул я и слегка ударил Райта по наплечнику, отчего сам едва не уплыл в сторону. – Стабилизируйте как-нибудь катер. Хочу выйти и посмотреть.

К чести Туори, она подошла к делу с присущей лейре изобретательностью. Ну, или мне просто так показалось. Чтобы не тратить драгоценное топливо понапрасну, она одним тумблером заставила катер выпустить опоры, а вторым – прицепиться ими к внутренней стене шахты.

Как только легкий толчок и тихий скрежет возвестили о том, что мы закрепились, я нацепил собственный шлем и, не дав себе труда привыкнуть к новым ощущениям, обратился к Дазе не своим голосом:

– Вы с нами?

– Само собой!

Я усмехнулся и направился к шлюзу.

Это была демонстрация уверенности, которой не было. Для чего? Я об этом не задумывался. Все, чего мне хотелось, это как можно скорее покончить с делом паучихи и отправиться к Эйтн. И, пожалуй, именно эта цель ярким маяком манила меня к себе, ослепительным сиянием скрывая из виду любые трудности и препоны, что могли бы попасться на пути. Иными словами, я практически забыл об осторожности и ставил все на… победу?

Лейров в Цитадели сурово муштруют, готовя к миссиям в любых условиях. Космический вакуум не исключение. И все равно, несмотря на подготовку, я немало поборолся с чувством самосохранения, прежде чем переступил комингс и нырнул во тьму пустоты.

– Свет включи, бестолочь, – раздалось внутри шлема.

Я неловко оглянулся, из-за чего меня тут же повело в сторону, и едва успел ухватиться за вытянутую руку Райта, еще не успевшего отсоединить магнитные подошвы от трапа. Сам ассасин свободной рукой указал на собственный шлем с парой фонариков по бокам. Позади него уже маячили Туори и Даза.

– Может, Мине лучше остаться на борту? – предложил я, справившись с собственным освещением.

Портакианка сразу возмутилась:

– С чего это?

Мама Курта подключилась к общему каналу:

– Будет лучше, если внутрь войдут три лейра.

Я склонил голову на бок, заметив отраженный свет собственных фонариков в окуляре роботессы.

– Вот оно как? – Но не стал ждать пояснений. Отцепился от Райта и поплыл вперед. Я примерно догадывался, что нужно делать и все же без лишней необходимости к Теням старался не прикасаться. Хотя даже без этого, едва очутившись посреди шахты, вдруг показавшейся неимоверно большой, не мог отделаться от навязчивого ощущения, будто внутри моего шлема прячется больше, чем один разум. Подобное со мной случилось впервые и, несмотря на внешнюю браваду, внутренне я напрягся и готовился к худшему.

– Все еще ничего, а, Сети?

Я не заметил, как ассасин подкрался почти вплотную. Зависнув справа от меня, он, как и я, уставился на большую дверь в форме правильного ромба.

Лгать не было смысла. И все же что-то на уровне интуиции помешало мне сознаться.

– Ничего, – повторил я и подплыл к двери вплотную.

– Ты бы полегче, – заметил Райт. – Вдруг там ловушки.

Я оглянулся с вопросом к роботессе:

– Мама?

Даза плавно обогнула Туори и зависла чуть позади меня и ассасина.

– Не волнуйся, детка. Мама Курта входила в эти двери сто раз. И, как видишь, вполне себе жива.

– Только ничего не помнит, – вставила Туори, так же приближаясь. – Откуда вам знать, что не система защиты лишила вас памяти?

– Мама Курта знает, – откликнулась паучиха с ноткой обиды. – Знает, не сомневайся.

Верить старой пиратке на слово смысла конечно не было тоже. Все, что она наговорила с тех пор, как мы встретились на борту ее корабля и позднее, запросто могло оказаться дичайшим из обманов. Тем не менее я не стал вступать в полемику или браться за дознание. Мой взгляд так и тянуло к иероглифам, ровным орнаментом, украшавшим каждую из сторон ромба, а тихий, на грани слышимости шепот в голове заметно набирал обороты. Проще говоря, забот прибавилось.

Разглядывая надписи в свете нашлемного фонаря, я не заметил, как подплыл Райт со своим ехидством.

– Ну и что ты трешься возле них, будто мамин скромник? Думаешь, эти двери по волшебному слову откроются?

С трудом оторвав взгляд от переливающихся внутренним алым светом знаков, я огрызнулся:

– От твоего бубнежа они не откроются точно. Придумай способ получше.

Если Райт и планировал что-то сказать, его опередила Туори.

– Так и должно быть? – В отличие от нас двоих девочка не постеснялась обратиться за помощью к Теням и вместо обычных фонариков, освещала себе путь яркой световой сферой. Удерживая ее на кончике указательного пальца, она водила сферой туда-сюда, как будто читая иероглифы. Но не это удивляло больше всего. Знаки, вблизи которых оказывался белый теневой свет, казалось, откликались на него, плавно меняя очертания, перетекая по каменной поверхности из одного вида в другой.

– Юхани, – прошептал я потрясенно и отпрянул.

– Что?! – выдохнули мои напарники хором.

Мой взгляд остановился на роботессе, по-прежнему предпочитавшей оставаться на почтительном расстоянии, но не переставшей наблюдать за нами.

– Это не лаборатория! – рыкнул я, заглядывая в ее единственный глаз.

Практически тотчас же по внутренней связи раздался преобразованный переводчиком в понятные слова стрекот:

– Она самая, детка. Просто выглядит не так, как ты привык. Откроешь Маме дверцу?

– Понятия не имею, как это сделать.

– Подумай хорошенько. Судя по тому, что ты узнал знаки, ты уже встречал нечто подобное, не так ли?

– Не думаю, что это так сложно, – взяла на себя инициативу Туори и, не дожидаясь кого бы то ни было, сначала заставила свой световой шар переместиться с пальца на ладонь, а затем, подплыв к ромбовидной двери вплотную, хлопнула им по каменной створке, будто снежком.

Разумеется, свет тут же погас. Остались лишь нашлемные фонарики. Но это никого не обескуражило. Я, Райт и Мама Курта (через Дазу) наблюдали за действиями Туори, которая вела себя очень уверенно. Даже слишком, если учесть, что она, как и все мы, впервые оказались в этой шахте. У любого адекватного разумника такое рвение вызвало бы подозрения. Я же понимал, что портакианка просто пыталась показать себя во всей красе. Она знала об астероиде не больше нашего.

И это стало очевидно, стоило ей растерянно выругаться и отодвинуться от двери.

– Мина? – Райт не преминул приблизиться к подруге и коснуться ее запястья.

Туори на него не смотрела, продолжая направлять свет фонариков на дверь.

– Все это очень странно, – пробормотала она по общей связи. – Я, чтоб вы знали, мастер вскрывать замки. А тут…

– Не стоит так печалиться, моя милая девочка. – К собственному изумлению, я заметил в словах паучихи совершенно не свойственный ей утешающий тон. – Осечки со всеми случаются. Время подумать еще есть.

– Пока кислород не закончится, – встрял Райт. Шлем скрывал выражение его лица, но тон сказал мне все, что нужно. Будь у него шанс, ассасин разобрал бы пиратский дрон на запчасти. Притом вручную.

– Запасы можно будет пополнить на катере. К тому же…

– Нет у нас времени, – отрезал я, оборвав хитрую тварь на полуслове.

Вряд ли паучихе это понравилось, но она мудро оставила недовольство при себе. Даза, через которую она вещала, пару мгновений молча парила между нами тремя, после чего выдала:

– Быть может, тогда ты предложишь нечто радикальное, детка? Говори, не стесняйся. Мама Курта с удовольствием тебя выслушает.

Я нисколько в том не сомневался. Тем более что прекрасно понимал, почему ей так понадобились лейры. Пиратской команде было не прорваться сквозь дверь, пусть даже они притащили бы с собой весь взрывчатый запас. Нет, паучиха прекрасно знала, что здесь надо действовать с выдумкой. И не просто угрожать древним створкам Тенями, но использовать еще более изощренный подход.

Это не было озарением или чем-то еще в таком духе. Идеей на миллион риммкоинов тоже не назвать. Просто мысль. Притом настолько очевидная, что даже странно стало, что никто о ней прежде не додумался. Впрочем, бывай лейры в здешних краях почаще, может, кто и сообразил бы.

Решив не тратить драгоценные минуты на разъяснения, я подплыл обратно к двери и сделал примерно то же, что и Туори до этого – приложил ладонь к камню. Вот только в отличие от нее, у меня хватило фантазии и таланта подойти к задаче хитрее. Я прикрыл глаза и, ожидая вспышки боли, с затаенным дыханием все-таки открыл сознание Теням.

Боли не случилось.

Более того, остатки жжения, что время от времени покусывали мою кисть, исчезли. Череп наполнился нестройным, но тихим и ненавязчивым многоголосьем. Оно сплеталось с моими мыслями, как растения паразиты обвивают стеблями древесный ствол, и постепенно душили их, заменяя, если так можно выразиться, своими. И никакое элийрское искусство не было в силах помочь справиться с этим.

И все же я пытался. Отбивался от наваждения, как мог. А шепот только усиливался. И когда до меня дошло, что борьба проиграна, перед глазами заплясали видения, которых в реальности просто не могло быть. Как казалось.

Я очутился на широкой террасе некоего дворца под алым светом далекого солнца. Руки мои лежали поверх украшенных богатой резьбой перил, а синекожие пальцы впивались в камень, отчего тот потихоньку крошился и сыпался к подножию пирамиды. Тяжелый влажный воздух наполнял мои легкие, разжигая там пламя невиданных доселе масштабов, и щекотал ноздри запахом крови и пожара.

Близилась битва.

Я улыбнулся.

Впереди, насколько хватало глаз, простиралась непроходимая колючая чащоба. Я знал, что она не остановит наступление врага. Задержит, быть может, и только. Но меня это не волновало. Никакая армия не в состоянии противостоять лей-ири. Никакая сила не сравниться с той, что даровала им сама природа. У горожан нет ни единого шанса. Тени багрового леса ни перед кем не склонятся!

Я моргнул и оказался посреди поля боя.

Глаза мои застилала алая дымка, но зрение от этого не ухудшилось. Дышалось с натугой. Запах свежей крови кружила голову, а вкус железа на языке приятно пощипывал. Пальцы сжимали оружие. Не бластер, не меч, но длинный и острый кусок зачарованного железа. И судя по тому, как я себя ощущал, так и должно было быть: черный металл, жаждущий чужой крови.

А крови было много. Красная на красной земле и сотнях изрезанных тел, она виднелась тут и там грубыми мазками, оставленными кистью спятившего художника. Моей кистью. Или того, кем я вдруг стал.

Осознание опасности пронзило затылок разрядом. Резко развернувшись, я вскинул клинок и ловко отбил серию неуклюжих ударов. Часть моего «Я», что еще трепыхалась под гнетом чужой воли, понимала, что подобные навыки пришли вместе с видением. Как и враг – анаки, чьи серебристо-серые глаза дико вращались, а синие губы исторгали хрип ненависти и страха. Нет, ужаса. Ужаса! Перед Тенями и теми, кто их в себе воплощал!

– Нормалы, – выплюнул я и обезглавил презренного.

Но прежде чем железный клинок успел пройти сквозь плоть и кость казнимого, тот с ненавистью выдохнул:

– Паяц!

Сознание откликнулось на имя с теплотой и принятием. Но разве оно было моим? Теперь да!

Я понял, что улыбаюсь. И тем шире становилась улыбка, чем больше впитывали мои глаза, озиравшие поле битвы. Тела лежали друг на друге. Враги и братья по оружию. Истерзанные, переломанные, обгоревшие до черноты и просто перемолотые в кровавую кашу, они послужат питательной смесью для колючника, чьи сожженные дотла заросли когда-нибудь расцветут вновь. А дворец – останки прежней мощи, – послужит напоминанием для всех анаки – и сподвижников-адептов и врагов-нормалов, – что лей-ири неистребимы. Как и Тени, которые их взрастили.

Алый солнечный свет сменился звездной ночью. И ледяным ветром, что пытался пробраться под капюшон. Я стоял на краю посадочной площадки, на длинном лепестке выступавшей из основания колоссальной башни, и наблюдал за тем, как под рокот и гул двигателей отчаливает очередной звездный транспорт. Далеко впереди и под ногами расползалась пустошь – территория города-крепости Тиропля, – сейчас ее заполняли улюлюкающие толпы. Они запускали фейерверки, радуясь долгожданной и дорогой победе.

Я усмехнулся доверчивости простофиль, решивших, будто и впрямь изгнали тьму.

Глупцы не понимали, кому обязаны своим триумфом. Но поймут. Дайте только время.

Кто-то громко пошаркал по настилу.

Я оглянулся. Выгнув бровь уставился на старого и подслеповатого пилота-лангутти. В латанном-перелатанном летном комбинезоне, он с неодобрением косился на далекие следы празднеств.

– Как тебя зовут, малый?

– Адис, – соврал я, даже не задумавшись.

– Что ж, Адис, – крякнул старик и взъерошил выцветшие перья на затылке. – Добро пожаловать на борт. Отчаливаем.

Я кивнул и вслед за прихрамывающим пилотом отправился к не менее старому фрахтовику.

– Не часто ваши родину-то покидают, а. Ты-то даже не празднуешь. Не будешь скучать?

Я застыл. Что-то внутри заставило оглянуться напоследок. Ноздри втянули сухой воздух с примесью пыли и запахом жареного на углях мяса. Радостные песнопения заставляли уши свербеть. Я подавил накатившее волной раздражение и снова улыбнулся.

– Я вернусь. Когда-нибудь. Так или иначе.

Видение оборвалось с внезапностью, с какой обычно отключается энергия. Но не прошло бесследно.

В тот момент, как я осознал прежнего себя, астероид прошила беззвучная дрожь. Она была легкой, но мы все ее заметили и, как по команде, приблизились к дверям. Ромб повернулся и лег на боковой угол. Каменные створки разъехались в стороны, открыв широкий и темный проход.

– Это не лаборатория, – с хрипотцой выдавил я, как только осознание всего увиденного улеглось в голове. – Это склеп.