Приключения Бобового Зёрнышка

Глава 32

— Где тебя черти носят? — заорал мне в лицо Роланд.

Я уставился на него самым разумным и самым удивленным взглядом, какой только смог выдать. Что значит, где меня носят? И почему черти? В моей голове жил только один Черт и в тот раз, когда я попросил его, меня поднести он отказал. Очень грубо отказал. Да еще и соврал при этом.

— Ты почему до сих пор здесь?

Мой взгляд стал еще более удивленным, но возможно менее разумным. Сложно все же держать в глазах разум, он и из головы все время намеревается ускользнуть, а тут не голова, тут глаза. Из них легко убежать можно, хочешь со слезами, а хочешь просто так. Я этого допустить никак не мог и, что было силы, зажмурился.

— Оруженосец! Твою мать! — Роланд продолжал кричать. — А ну бегом наверх, — его крепкая рука подняла меня с пола, встряхнула и поставила на ноги. — Бегом! — он подтолкнул меня к лестнице. — Готовь лук и стрелы!

С этими словами Роланд умчался делать то, что умел лучше всего. А лучше всего, благородный рыцарь, сэр Роланд Гриз умел следовать правилам. Собственным, конечно, правилам. И одно из этих правил гласило: если тебе предстоит сложная задача, оглянись и посмотри, нет ли рядом с тобой кого-то, кто сможет сделать это лучше чем ты. Говоря проще: доверяй дело профессионалам. И в этом деле, а именно поиске профессионала, Роланд был профессионалом сам. Почему был? Разве сейчас он не такой? Еще как такой, даже еще больше, но и тогда он уже солидно в этом преуспел.

Лично я не подозревал, кто может справиться с обороной дома лучше, чем сэр рыцарь, а он представлял. И, вытряхнув из постели старшего из выживших охранников принцессы, поручил ему организовать оборону из солдат и местных, что успели добраться до дома. Тот за дело взялся рьяно и его мощный бас раздавал команды. Его люди привыкли повиноваться командам и споро взялись за дело. Среди местных никто не отличался ни смелостью, ни ловкостью, ни умением обращаться с оружием и они всячески пытались увильнуть от надвигающейся драки. Выходило это у них из рук вон плохо. Да у них вообще все выходило плохо!

Вот тут я вынужден снова немного отвлечься. Совсем чуть-чуть. Помню, что обещал не делать подобных вещей, но сейчас без этого никак. И отвлечься я должен ради сэра Роланда. Наш славный, благородный до зубовного скрежета рыцарь не мог выбрать любой дом для защиты. Собственно, он мог вообще дом не выбирать и выйти на главную площадь с голыми руками. И не потому, что он настолько силен, что враги падают замертво при одном его приближении. Нет, все дело в том, что смысла запираться и прятаться за стенами, не было никакого. Но это я забежал вперед. Итак, сэр рыцарь выбрал этот дом не просто так. Вы, наверное, думаете, что у нашей импровизированной крепости были толстые стены? Или же именно здесь располагался городской оружейный склад? Или подходы к дому просматривались и простреливались со всех сторон? Нет, стены у дома, конечно, были, но от иных городских построек мало чем отличались. Да и подходы не узки и препятствий до дверей нет, напротив, к дому вела широкая, вымощенная камнем дорожка. И склад здесь тоже не располагался. Хотя, кое-что в дому том располагалось. А именно в нем расположилась принцесса, со всей свитой и солдатами. Вы можете сказать, что это логично, ведь там солдаты. А вот и нет! Сэр Роланд вовсе не беспокоился ни о сохранности местных, ни тем более о выживании себя лично, да и меня заодно. Его волновал и беспокоил только один человек — принцесса.

И вот когда мы узнали мотивы Роланда, мы смело можем вернуться в тот злосчастий городишко и в гостиницу, что нам предстоит оборонять.

А вернувшись, застанем меня сидящим на полу возле окна. Я сидел под окном, скрючившись в три погибели, красный, как рак, и изо всех сил пытался натянуть на лук тетиву. И у меня ничего не получалось. Я втыкал лук в пол и налегал на него всем весом, и он даже немного сгибался, но удержать противную веревочку я уже не мог, и она выскальзывала из моих рук, и все приходилось начинать сначала. В конце концов, я устал, отчаялся и сев на пол заревел. Как умел! Во весь могучий голос.

Роланд примчался на мой рев, первым делом подскочил ко мне. Вырвав и отшвырнув лук прочь, он упал на колени и ощупал меня.

— Тебя ранили? — он заметил капельки крови на одежде.

— А?

Я испугался и стал себя осматривать. И смотрел я, конечно, не туда куда надо. Кровь на одежде действительно была, несколько крохотных капелек. И скажу больше, это была моя кровь. Она сочилась из разошедшейся раны на лбу и порванных проклятой тетивой пальцев.

— Не ранен, — отстранился Роланд, — а чего вопишь, словно демоны тебе голову отрывают?

Я, молча, поднял к его носу кровоточащие пальцы.

— Тоже мне ранение, — вздохнул он, поднял с пола лук и одним движением надел тетиву.

Я и не заметил, чтобы он приложил хоть какие-то усилия. У меня так мышцы, да-да, те самые ленточки, что напрягаются под кожей, грозили вылезти наружу, или же разорваться от натуги. А Роланд и вот лук не упирал, так и надел нитку прямо навесу. Я ему только позавидовал, но тут же забыл об этом.

На улице громко что-то хлопнуло и что-то тяжелое сотрясло стены гостиницы. Я упал на пол, но в этот раз обошлось без шишки. Хватит их уже и так весь лоб бугристый, словно спина ящерицы. Или дракона. Хотя для дракона я, пожалуй, мелковат. Все же ящерицы. Очень большой ящерицы!

Роланд схватил заранее приготовленные мною стрелы, с этим заданием я справился легко и пучок новеньких стрел лежал на полу под окном. Сэр рыцарь дернул лук, наложил на тетиву стрел и…

Я не уверен, помните ли вы, что я рассказывал вам о жгучей нелюбви Роланда к лукам. Я говорил об этом, точно помню, но вот не могу вспомнить рассказывал ли я вам, что и луки отвечали Роланду полной взаимностью. Если нет, то сейчас исправлю это упущение. Луки Роланда не любили! Совсем!

Тонко вскрикнула тетива, стрела сорвалась с ложа и упала вниз, едва вылетев за окно. Роланд выругался, наложил новую, натянул тетиву, спустил. Результат вышел лучше, стрела пролетела с десяток метров и рухнула в пыль плашмя. Если бы она хотя бы воткнулась, Роланд признал бы это удачным выстрелом, я так признал его сразу, но благородные губы скривились и благородный рот произнес такое, что бегущие к дому люди в меховых куртках замерли. Роланд вздрогнул, не понимая, посмотрел на лук, наложил новую стрелу и выстрелил. Лучше чем в первый раз, но хуже чем во второй. Даже я, со всем, испытываемым мною почтению к сэру рыцарю, выстрел этот никак не мог признать удачным.

И неудача эта приободрила бегущих к дому людей мертвого рыцаря. Они легко преодолели небольшой гостиничный дворик, не заметили наглухо закрытых и забаррикадированных изнутри дверей и вломились в дом.

— Бесполезная хреновина, — проворчал Роланд, но лук бросать не стал, напротив очень мягко и осторожно его положил. — Вот оружие настоящего мужчины! — и он вытащил меч.

Однако никуда не побежал, хотя я уже рванул к лестнице. Я замер, оглянулся и непонимающе уставился на него. Но Роланд вообще никуда не спешил. Снизу раздавался звон мечей, дом наполнили крики раненных и умирающих, что-то ломалось внизу, а Роланд продолжал сидеть на полу и смотреть в окно.

— Там, — я показал вниз и с удивлением уставился на свой скрюченный палец. Я уж и не помнил, когда он в последний раз не разгибался сам по себе. Но сейчас я указывал им вниз, на лестницу, а он не живя отдельной от меня жизнью, тыкал мне под ноги.

— Там? — переспросил Роланд, заставив меня начисто забыть о пальце. — Там все плохо. И мы туда не пойдем. Здесь ждать будем. Тех, кто прорвется. А там они надолго увязнут, — сэр рыцарь не хорошо усмехнулся и я не понял, почему и где кто должен в чем-то увязнуть.

Я хотел спросить и даже рот успел открыть, но тут мимо нас пронеслась полуголая, размахивающая ножами и грудями монашка. Она что-то прокричала, и словно обратившись в тень, бросилась вниз по лестнице. Ее появление, там внизу, незамеченным не осталось. Первый этаж на пару мгновений смолк, а затем дом сотрясся от десятков криков ярости ужаса и боли.

— Ого! — многозначительно поднял указательный палец вверх Роланд. — Ну, раз и Бели решила порадовать всех своим присутствием, то и нам пора.

Он нехотя поднялся, подкинул и поймал меч, словно это был какой-то ножичек и вздохнул. Затем посмотрел на меня, хитро прищурился и подтолкнул ко мне лук.

— Ну-ка, возьми-ка, попробуй-ка.

Я взял лук и попробовал. Дерево как дерево. На вкус ничего особенного. Разве что зубы неприятно заболели.

Роланд тяжело вздохнул.

— Тетиву натяни.

Я натянул. Точнее попытался, но, сколько я не пыжился, так и не смог заставить ее отодвинуться от лука хоть на пару пальцев. Роланд отобрал у меня лук и вновь выдал что-то про хреновину. В его руках появился нож. Клинок крутнулся меж пальцев, заскользил по ладони и замер рукоятью ко мне. Я боялся, что сэр рыцарь попросит и его попробовать. Такого зубы мои не выдержат. Ладно, еще лук, он хотя бы деревянный, а этоткороткий нож он ведь весь из железа. И я осторожно взял его руками. Обеими сразу.

— М-да-а, — протянул Роланд. — Послушай, Зернышко, ты ведь повар? — я с гордостью и готовностью кивнул. — Ты хоть раз в жизни птичку разделывал? Потрошил ее? — я снова кивнул, припомнив какие вкусные у птичек потроха, если их зажарить с травками, да на маслице. — А теперь представь, что там внизу, под меховыми куртками птички. А мех этот, не мех, а перья. Можешь представить? — я подумал минуту и понял что смогу. — Тогда пошли! — усмехнулся Роланд.

Спуститься мы не успели. То, чего так боялся Роланд, то чего он так ждал, свершилось. Сестре-близняшке, замолкшей в моей голове Суккубы, надоело ждать, когда ее воинство перебьет всех нас, и она решила покончить дело разом. И для этого у нее было все. Она подняла руку, и первый этаж дома просто престал существовать. О том, что когда-то там что-то было, напоминали только держащие второй этаж столбы, да гора деревянной пыли. Лестница заскрипела, зашаталась и рухнула вниз. Роланд, схватил меня за шкирку и бросил в сторону, сам кинулся следом. Второй удар разметал второй этаж.

— Жалкие, жалкие людишки! — скрипела сидящая на коне черного рыцаря уродливая тварь, бывшая некогда красивой женщиной. — Вы убили мою сестру. Вы заплатите за это, — и глаза ее полыхнули красным огнем. — Все заплатите за это! — она что-то высоко подняла в руке, перехватила второй рукой, уперлась пальцами, намереваясь это что-то сломать, и замерла.

Деревянная крошка зашевелилась, на покореженные доски пола легла покрытая кровью женская рука. Пальцы ее уперлись в пол, напряглись, вытягивая тело, и из деревянного крошева выбралась Бели. Одежды на ней стало еще меньше, и теперь голой была не только грудь. Ее тело прикрывала лишь узкая полоска на бедрах, но и та держалась лишь на честном слове. Она мотнула головой, сорвала с волос чью-то отрубленную ладонь, что крепко впилась мертвыми пальцами в ее косу и не глядя, отбросила в сторону. Затем сплюнула в сторону и наклонила голову.

Рослые серые воины мгновенно обступили черную женщину, и только сейчас я заметил, что одежды на ней немногим больше чем на Бели. В пустой голове мелькнула мрачная мысль об очередной женской драке, сколь беспощадной к волосам, столь и бессмысленной. Но лишь мелькнула. И пропала, потому что появилась другая, что я вот-вот упаду.

Да, я же совсем забыл сказать, что когда Роланд меня швырнул, он не слишком смотрел куда швыряет и я приземлился точно на забор, весьма ощутима ударившись треснувшими в груди ребрами. И вот теперь я с этого забора медленно сползал. И растушуй под забором колючий куст, мне совсем не нравился. Он, а точнее попытки избежать тесного знакомства с ним, и заставил меня отвлечься от Бели и черной женщины на черном коне.

Я всеми силами боролся с притяжением, и даже пытался высмотреть, где в кусте колючек поменьше, но потерпел неудачу. Притяжение сорвало меня с забора и сунуло прямиком в колючки. Я заорал. Еще бы не заорать, когда в тело впиваются сразу сотня, а то и две иголок. И я заорал. И подпрыгнул. Подпрыгнул, чтобы снова рухнуть на куст и подпрыгнуть еще раз, вопя еще громче. Когда же притяжение сжалилось надо мной, и позволило рухнуть мимо куста, я больше походил на неудачно ощипанную курицу, чем на человека: одежда моя превратилась в изодранные покрытые кровью клочки.

Я упал и тут же вскочил на ноги. Руки мои сжимали нож сэра Роланда, и я собирался его сохранить для рыцаря. В тот момент я не думал, что меня могут убить, я собирался драться за нож. Но меня все начисто игнорировали. Бели и черная дама буравили друг друга глазами, серые рослые воины в источающей туман броне смотрели на монашку, а чем занимался сэр Роланд, я не имел ни малейшего понятия. Короткий взгляд вокруг ситуации не прояснил и сэра рыцаря не нашел.

Тем временем монашка криво усмехнулась, потянулась себе за спину. Но в этот момент, деревянная крошка за ее спиной зашевелилась, из нее выросла мужская широкоплечая фигура в грязном меху. Мужик долго не сомневался и обхватил монашку сзади широченными лапищами. Бели этого могла и не заметить, но пальцы мужика сомкнулись на ее груди, придавив сосок и вот этого целомудренность монашки простить, не смогла. Я успел лишь заметить, как трижды мелькнул в лунном свете и огне пожарищ ее нож. Мужик захрипел, осел, но грудь ее не выпустил. Монашка ударила снова, начисто отрубив ему кисть, а затем с отвращением смахнула ее в пыль. То, что обладатель отрубленной конечности воет, катаясь по земле, ее почти не волновало. Скорее ее беспокоили звуки, и чтобы он умолк, она легонько пнула его в челюсть. Движение ноги монашки было ленивым, но то как, сверкая словно алмазы, разлетелись зубы громилы, я запомнил навсегда. А также навсегда решил для себя ни под каким соусом с монашками не связываться. Мало ли что.

— Твоя богиня мертва, — проскрипела женщина на черном коне, наконец, поняв кто перед ней. — Я убила ее! — она широко улыбнулась, обнажив острые желтые зубы. — И впитала всю ее силу. Теперь она во мне. Присоединяйся ко мне и мой господин одарит тебя могуществом, о котором ты и мечтать не могла.

Бели лишь криво усмехнулась. Ее рука, наконец, закончила движение, зацепила что-то за спиной, потянула. Лицо монашки исказила гримаса боли, но рука не остановилась. На лбу монашки выступили и сверкали капельки пота, из глаз ее текли слезы, но она тянула и тянула что-то из-за спины. Наконец тяжело вздохнув, она остановилась и отвела руку от спины, зажимая в ней что-то крохотное-крохотное.

— Мне, — простонала монашка. — Мне не нужна богиня!

Ее пальцы разжались. На ладони лежал маленькая сверкающая баночка. Такая крохотная, что столичная модница в нее и одну сережку не положит. Колечко еще может быть, и то если с мизинца и без камня.

Взгляд женщины на черном коне прикипел в сверкающей, светящейся желтым баночке. Она сжалась, задрожала, заставила коня сделать пару шагов назад, укрываясь за спинами серокожих воинов.

— Убить! — заверещала она. — Убить ее!

Серые сорвались с места, но, кажется этого только и ждала Бели.

Думаете, стоит вам рассказывать, что произошло дальше? Хотите ли вы слушать, как хрупкая на вид девушка, уступающая как минимум две головы каждому, из несущихся к ней воинов, разделается с ними? Интересно ли вам будет узнать, как она резала их и колола, как отрубала руки, как выкалывала глаза, откусывала носы и уши. Не думаю, что вам приятно будет знать, каким именно образом она проломила пару черепов. Поверьте мне, я знаю, хотя и не все помню. Все-таки память моя очень избирательна и многое забывается. Нет, не получилось? Да, я понял. Все что произошло той ночью с Бели и демоническим воинством я помню до сих пор в мельчайших подробностях. И поверьте мне, вам надо знать только то, что монашка светилась от удовольствия, уничтожая демонов. Она упивалась возможностью отправить каждого из них обратно в ад и радовалась, когда это получалось. Я не видел ее такой никогда прежде, хотя и была пара намеков. Вы точно хотите это слушать? Я не очень хочу это рассказывать.

Ладно, ладно, уговорили. Хотите так слушайте, в конце концов, я же обещал вам драки. Но перед тем как начну, надо сказать, что серых воинов к этому моменту осталось штук тридцать. Понятия не имею, сколько их было до заварушки, но сейчас три десятка демонических солдат бросились к монашке. К ним присоединился десяток уцелевших парней в меховушках. И вот эдакая волна из мужских тел и оружия мчалась к спокойно стоящей хрупкой девушке.

Бели до последнего не шевелилась, и только когда серым осталось до нее шагов пять, зашвырнула в рот светящуюся баночку. В руках ее появились ножи. Первого она встретила, прыгнув вперед и со всей дури врезавшись ему коленом в грудь. Демонический солдат не удержался на ногах, попросту не ожидая от милой девушки такой подлости, и полетел, собирая широко расставленными руками своих компаньонов. Бели же приземлившись, картинно отставила руку с ножом назад, а спустя мгновение завертелась волчком. Краями волчка выступали ножи в ее руках, и неаккуратно приблизившийся к ней воин лишился поочередно руки, куска мяса с груди, носа, а затем уж и жизни. Его серое тело рухнуло в пыль, и над ним возник тоненький серый дымок. Но Бели на это внимания не обратила и, перехватив руку, пытавшегося ударить ее парня в меховушке, с силой рванула вниз. Парень на ногах не удержался и сам наделся на выставленный монашкой нож. Клинок вошел под подбородок и если у парня и был мозг, то после удара его голова стала так же пуста, как и моя. Отшвырнув тело, монашка прыгнула вперед, приземлилась, кувыркнулась, роняя следующую жертву. Сбив с ног демонического воина, она вскочила на него и впилась зубами куда-то в лицо. И это она сделала зря. Мгновенно и она и сбитый ей воин оказались под горой накинувшихся на монашку тел.

Помню, тогда я решил, что ей конец. Хорошо, больше не буду на себя отвлекаться, скажу только что всю драку я так бестолково и простоял с ножом в руках и ничем не помог ни Бели, ни пробирающемуся по кустам Роланду.

Те, кто накинулся на Бели, об этом пожалели достаточно быстро. Один из них вывалился их кучи тел, старясь уползти, потянулся на руках прочь, и рухнул на землю, выпустив в ночное небо серый дымок. Следующий вылетел из кучи тел, хотя тело его там и осталось, а вот голова с вывалившимся языком красиво взлетела и рухнула к ногам черного коня. А мгновение спустя из-под шевелящейся горки тел выскочила Бели. Не обращая внимания на пятящуюся черную скотину, монашка вспрыгнула на спину первого попавшегося воина и вгрызлась зубами ему в шею, туда, где пластины брони не прикрывали серую кожу. Ножи же монашки в этот момент шинковали его тело, словно старший повар капусту на кухне. Разделавшись с ним и бросив безжизненное тело, Бели за волосы вытащила из кучи тел еще одного парня в меховушке, швырнула его на землю и голой пяткой вмяла ему нос с череп. Тот дернулся пару раз и обмяк. В отличие от серых, дымка над ним не появилось. Но Бели было плевать на дымок.

А вот тем, кто хотел ее убить нет. Они, наконец, сообразили, что тот, кого они мутузят, давно уже мертв и что у него нет характерных для женщины особенностей тела. Куча разбежалась в стороны. А Бели только этого и ждала. Она поймала одного ударом ножа под колено, свалила его на землю, упала рядом, локтем саданула по зубам и, перевернувшись, воткнула нож в глаз. Следующий умер от пролома черепа, как у монашки это получилось, я не увидел, хотя и следил за дракой во все глаза. Но увидел только, как серые мозги вываливаются из раскроенного черепа. Вот эти мозги Бели и подхватила. Я думал, она швырнет их в толпу, хотя вряд ли среди демонических тварей встречаются брезгливые ребята, но Бели поднесла их ко рту, откусила кусок и проглотила его. Признаюсь, меня чуть не вывернуло наизнанку. Я отвернулся. Всего на мгновение. А когда повернулся, Бели словно стрела, выпущенная из мощного самострела, летала между серыми тварями и кромсала их ножом в мелкую соломку.

Вот она сбила с ног здоровенного серого громилу, схватила его за руку, потянула, приподняв, резанула ножом под плечом и вырвала руку, врезала ей наотмашь подбежавшему меховому и, навалившись на однорукого сверху, пальцами вырвала ему глаза. Откатившись в сторону, облизнулась и сунула оба глаза себе в рот. Я думал, она их выплюнет первому, кто до нее доберется и оказался прав, она плюнула, но не глазами, а кровью. И кровь эта разъела демоническую кожу, обнажив под ней уродливые черные кости. С ним Бели расправляться не стала, полностью посвятив себя парочке, что переглядывалась и не слишком рвалась в бой. Уж не знаю, соображали ли демонические солдаты, но парни в меховой броне точно соображали и, переглянувшись, бросились наутек.

— Трусы! — раздался вопль черной женщины, но парням было все равно, им очень хотелось жить. — Я вас убью! — пообещала она, но тем лишь добавила парням скорости.

А Бели тем временем прикончила еще троих. Первый умер без страданий, легко и быстро от короткого удара ножом точно в сердце. Второму пришлось немного помучится, когда монашка коленом вдавила ему его же кадык в горло. А вот третьему не повезло. Мало того, что Бели откусила ему ухо и выколола глаз, так еще и собственные товарищи превратили его тело в куклу для тренировок, располосовав подельника с ног до головы. Бели же пока ребятки тренировались, пряталась за еще живым телом. Когда же он испустил дух, она молнией метнулась из-за его спины и спустя несколько вдохов замерла над поверженными солдатами.

— Пусть, — прошипела она, выплюнув на ладонь светящуюся баночку. — Пусть моя богиня мертва, но я еще жива.

Я отвлекся от нее и оглядел поле боя. Ну, собственно смотреть там было не на что, если не получать удовольствие от вида разорванных, выпотрошенных, изуродованных мертвых тел. Бели словно проследила мой взгляд, обвела площадь глазами, сплюнула под ноги и засмеялась.

Смех ее был страшен. От звуков его кровь застывала в жилах. Я почувствовал, как кожа покрывается инеем и тут за спиной моей раздался голос:

— Вот, ни хрена себе. А я-то считал ее никчемной.

Я обернулся. Позади меня, опустившись, на колено, стоял Керанто. В чистой одежде, причесанный, побритый со здоровым румянцем на щеках он не производил впечатление человека, только что вынырнувшего из боя.

— Роланд просил за тобой присмотреть, — сказал он, вцепился в меня клешнями и поволок куда-то прочь.

Но как бы быстро он меня не тащил, я все равно успел увидеть, как черная женщина соскочила с коня, как в руках ее появился меч, как высоко подняв его над головой, она двинулась к монашке. Я пытался вывернуться, еще как пытался. Я использовал приемы Бели, только что мною подсмотренные и свои собственные. Я даже укусил Воина Света.

— Еще раз такое сделаешь, — остановился он и погрозил мне пальцем — и я тебя накажу.

Волшебное слово возымело действие, начисто вышвырнув из головы, что где-то несчастная монашка отчаянно отбивается от наступающей на нее черной женщины.

Тогда я не знал, что отбиваться Бели не пришлось, хотя и избежала она этого с большим трудом. Выскочивший из кустов за спиной противницы монашки Роланд рванул через площадь и нырнул в ноги Фанали, сбив ее. Бели прыгнула сверху, прижала голову демонессы к земле и, раскрыв ее рот, вложила в него маленькую светящуюся баночку. Этого я не знал, только вспышку видел, но Воин Света не позволил мне даже оглянуться.

Не знал я и того, что на холме у города человек поигрывающий яблоком в руках поднялся, выбросил яблоко в кусты и громко зааплодировал.

— Браво, люди, браво! Возможно вы все же не так безнадежны, как мне казалось. Что ж, теперь посмотрим, что будет дальше.

Он достал из сумки одеяло, расстелил его на земле и вытянулся сверху. Над ним медленно плыла луна, и свет ее приятно щекотал кожу. А события закончившиеся мгновение назад грели уставшую душу. Он пребывал в самом благостном настроении и улыбался. Тонкая нить тьмы коснулась его руки, но он лишь стряхнул ее. Плевать, сегодня ничто не испортит ему ночь.