Приключения Бобового Зёрнышка

Глава 17

Наш выросший до двенадцати человек отряд шел по дороге на запад. Я восседал в его середине, крепко сжимая в руках поводья, и правя лениво переставляющей ноги кобылой. Передо мной маячили спины облаченных в белоснежные одежды воинов света, за моей спиной сэр рыцарь о чем-то говорил с Праведником. Я в разговор не вслушивался, что интересного может поведать лошадь? Какая травка вкуснее? Нет, не мое это. Травку я жевать не собирался.

Я погладил сумку, висящую на боку. В ней, завернутые в чистые тряпочки лежали крендельки, покрытые белой патокой. Вкуснятина! Я не простил бы себе, если бы покинул постоялый двор, не обчистив закрома хозяина подчистую. Это нисколько не обрадовала Бели, платить пришлось ей, и сейчас она ехала рядом, бросая красноречивые взгляды то на меня, то на сумку. Я подтянул сумку, перекинул ее на другую сторону, едва не свалившись с лошади, и уставился на монашку. Ничего ты не получишь! Все крендельки мои! Все, до последней крошки! Она вздохнула, облизала губы и отвернулась. Точно ведь думает над тем как умыкнуть мои крендельки. Я положил сумку перед собой. Спокойней, так спокойней.

Странно, но присутствие воинов в белых стальных доспехах спокойствия не добавляло. Как раз напротив, оно заставляло нервничать. Хотя и непонятно почему. Вроде все спокойно. Мы под защитой, над головой безоблачное небо, в ближайших кустах надрываются птички. И поют так красиво, что хотелось остановиться и слушать, слушать, слушать. Дорога прямая, хорошо утоптанная, ровная. Даже мой ленивый конь бодренько переставляет ноги. Рыцарь сдержал свое слово, и новую лошадку он мне прикупил, расплатившись деньгами из моего кармана. Новая лошадка отличалась от старой полом, мастью, послушностью, выносливостью, но вот лень от предыдущей унаследовала с лихвой. Но меня его ленивая поступь вполне себе устраивала, а черная масть радовала глаз.

Я и не подозревал, что черный цвет может быть таким притягательным. Сидя на его спине, вдыхая запах крендельков из сумки, я ощущал себя если не хозяином мира, то точно его весьма значимой частью. Со мной был согласен и рыцарь, хлопнувший себя по колену, едва я забрался в седло. А вот монашка и воин света его восторга не разделяли. Керанто хмурился, украдкой поглядывая на меня, думая, что я не замечаю его напряженных взглядов, а монашка так и вовсе в открытую заявила, что покупать черную лошадь для меня не правильно. Ведь я не какой-то там мрачный тип, поднимающий мертвецов, я человек, чей зад должен спасти мир. Мне было все равно. Пусть себе думает что хочет. Мне нравился мой черный конь, и нравилось, как я на нем выгляжу. Я, конечно, не видел этого сам, но мне хватало восхищенных взглядов редких встречных людей. Да и воины света, не проронившие за все время и слова, тоже смотрели на меня с завистью.

— Так куда мы едем, Бели?

Я не заметил, как Роланд поравнялся с нами и едва не выпрыгнул из седла от страха. Пока мое сердце бешено стучало в ушах, я не слышал ответа монашки. Когда же бешеный стук сердца прекратился, я все равно ничего не услышал. Не скажу, что мне все равно, все-таки везут то именно меня и хоть мой мозг и редко посещают мысли, не говоря уже о светлых мыслях, но все же иногда проскакивает желание узнать, куда же мы все-таки едем.

— Так куда? — снова спросил рыцарь, и я непостижимым образом догадался, что монашка в первый раз ему не ответила.

Бели закусила губу. И это не простой оборот, призванный показать вам ее смятение. Нет, она, в самом деле, укусила себя за губу с такой силой, что под зубами выступила кровь.

— Нам нужно сделать привал и все обсудить, — тихо проговорила она.

— Только не говори мне, что ты не знаешь, что делать дальше, — охнул рыцарь.

— Хорошо, — отозвалась монашка, — не скажу, — и она замолчала.

На лице ее отобразились раздумья, но я на нее не смотрел, куда интересней для меня был поток новых странных слов, что полился изо рта рыцаря. Когда поток иссяк, и рыцарь выплюнул последнее ругательство, он привстал на стременах и крикнул вперед:

— Керанто! Иди сюда!

Воин света придержал лошадь и поравнялся с нами.

— Ты знаешь, куда мы едем? — сразу спросил рыцарь, не собираясь растрачивать оскудевший словарный запас на вежливость.

— Поскольку алтарь разрушен, — медленно почти по слогам произнес воин света, не сводя взгляда с истекающей кровью губы монашки, — нам туда не надо.

— Отличная мысль, — кивнул Роланд. — Но она никоим образом не сообщает мне, куда мы едем?

— Тебе бы хотелось это знать? — взвилась монашка.

— Да, — плечи рыцаря дернулись. — Очень хочется знать о цели нашего путешествия. И еще, очень хочется знать, на кой черт ты призвала Керанто с его шайкой.

— Я бы попросил…

— В другом месте попросишь! Так куда?

Я превратился в слух. В прямом смысле слова. Мне показалось, что мои кости растаяли, тело изменилось, уменьшилось, а вот ухо, обращенное к говорящим, увеличилось и стало большим. Слышать я лучше от этого не стал, ухо загорелось огнем и задрожало. Я едва не свалился с лошади. Мой конь всхрапнул и привлек внимание к моим потугам.

— Вон и Зернышку тоже интересно, — рыцарь кивнул на меня.

Интересно? Конечно, мне интересно! Ведь не их заднице сияет ожог. Он на моей! А мой зад мне дорог, ну хотя бы как моя неотъемлемая часть.

— Мне, — тихо проблеяла Бели, — мне надо посоветоваться со старшими.

— Так советуйся! — рявкнул рыцарь.

От его мощного рыка пичужки, распевавшие песенки в придорожных кустах стрелами порхнули в воздух и что-то возмущенно крича, разлетелись в стороны.

— Советуйся! — сквозь зубы тихо проговорил рыцарь и уже спокойней добавил: — Тащимся по дороге, черт его знает куда.

В моей голове что-то возмущенно шевельнулось и забурчало. Слов я не расслышал, но вот возмущение почувствовал и мне это чувство не понравилось. Я успел испугаться, прежде чем понял, что черт, сидящий в моей голове, привычно был оскорблен всеобщим мнением о его всезнании. Он тоже не знал, куда мы едем.

— Мне надо провести ритуал, — совершенно угасшим голосом прошептала Бели.

— Так какого черта ты это еще не сделала.

Возмущение накрыло меня полностью. Я пытался сдержать медленно открывающуюся челюсть, я даже обхватил ее руками, но она упорно продолжала опускаться и мои руки ей не слишком мешали.

— Хватит, — вырвался из моего горла хриплый голос. — Хватит через слово черта поминать!

— Ни черта себе, — отпрянул рыцарь.

— Я сказал хватит! — хрипота усилилась, рука потянулась к тому месту, где у доблестных воинов висит меч.

— Зернышко, — рыцарь наклонился ко мне, вглядываясь в мои округлившиеся глаза. Не знаю, что он там надеялся разглядеть, но судя по тому, как брови его сдвинулись, не увидел ничего хорошего. — Зернышко, ты в порядке? Все хорошо?

— Да, — ответил я уже своим голосом, с наслаждением вдыхая сладковатый воздух. — Все хорошо, только не говори о нем, — тихо попросил я.

— Хорошо, — кивнул рыцарь и улыбнулся. — Больше не буду, — он развернулся к монашке, — Так какого хрена ты еще не провела ритуал? — рыкнул он на нее и вновь повернулся ко мне. — Хрен, нормально? От хрена тебя не коробит?

Я прислушался к ощущениям в голове, но не почувствовал ничего и кивнул. Вот черт, надо съесть кренделек. Ой! Мысль, что я тоже помянул того кто сидит в моей голове больно кольнула в где-то в правой ягодице. Сейчас как даст мне по шее. Но все обошлось. Черт, а именно он говорил из моего рта, больше не проявился. Хотя, дорогие мои слушатели, я вас несколько обманываю. Не потому, что я такой весь негодяй, а просто потому, что его извинения за выход из себя были, как бы это получше сказать своеобразны. Мне внезапно стало хорошо, мир обрел какие-то невиданные раньше краски, голову наполнило ощущение вселенского счастья, тело стало ватным, и мир вокруг поплыл. И это было не то плаванье, когда перебираешь вина. Это был путь по волнам полноценного счастья. Я расплылся в широченной улыбке и не слышал о чем препирались Роланд и монашка.

Мы встали лагерем в ближайшем лесочке, но причиной остановки сал не ритуал, что Бели должна была провести, просто вечер внезапно рухнул на дорогу. А может и я, пребывая в состоянии счастливого полуобморока, не заметил его прихода. Вместе с вечером пришла туча. Она повисела над нами, потом нахмурилась, сверкнула молнией вдали, ударила громом ближе и прорвалась, обрушив на наши головы потоки ледяной воды. Чего-то я сейчас подумал, может все же не вечер стал причиной остановки, ведь только после того как пошел дождь и мы успели промокнуть до нитки, воины света свернули в лес. Ну как сказать лес, несколько деревьев с раскидистыми ветками и широкими листьями, позволили нам встать там, стреножить лошадей и разложить костер.

Пара воинов света отправилась караулить, остальные же занялись ужином. Бели, подхватив что-то из своей сумки, исчезла в кустах, настрого приказав никому за ней не ходить. Я и не собирался. Я успел увидеть в ее руках кривой нож и знать, что она им собирается делать мне не хотелось. Еще меньше мне хотелось чтобы этот нож обратился против меня. Я растянулся на сухой траве, слушая как капли дождя отбивают по листьям мотив только им известной песенки, и кажется, задремал. Сумку с крендельками я подсунул себе под голову и крепко обхватил ее руками. Даже если монашка вернется, пока я буду спать, крендельков она все равно не получит! Они мои! Все мои до последней крошки!

— Зернышко, — хриплый голос заставил меня сесть и открыть глаза.

Рядом со мной никого не было. Я смотрел как вокруг костра молча, сидят воины света, как сэр Роланд вычесывает Праведника, чувствовал запах готовящейся каши, но рядом со мной никого не было. Пожав плечами, я лег обратно, чтобы тут же подпрыгнуть.

— Зернышко, — настойчиво повторил хриплый голос, и мой зад укололо огнем. — Это я. Тихо, не кричи, все хорошо. Ты помнишь кто я?

Я помнил. И я бы ответил, но даже моих скромных мозгов хватало для того, чтобы понять, что если я открою рот и начну говорить, то меня, по меньшей мере, примут за дурака. Впрочем, дураком я и являюсь, но одно дело быть не слишком умным, по меркам окружающих и совсем другое быть сумасшедшим. Я так и остался сидеть, глядя перед собой, не зная, что и главное как, ему ответить. Из уголка моего рта привычно потекла слюна, но до рубашки на этот раз она не добралась.

— Подбери слюни, — произнес голос. — Хорошо, — похвалил он, когда я шумно втянул слюну в рот. — Теперь встань. Умница. Подойди к своему другу, рыцарю и скажи что тебе срочно нужно, — голос умолк, — что у тебя скрутило живот. И иди в лес. Ничего не бойся. Тебе мы точно вреда не причиним! — мне показалось, что он кровожадно усмехнулся.

Я сделал, как он сказал.

— Что? — Роланд выпучил на меня глаза. — Опять? — он с сочувствием посмотрел на мою перекошенную физиономию, глянул на сжимающие живот руки и вздохнул. — Надо бы тебе прекратить так крендельки жрать. Вредные они.

Прекратить жрать крендельки? Да сейчас! Я стрелой метнулся к сумке, накинул ее себе на плечо и нырнул в лес. Они мои и только мои!

А рыцарь прав, пора с крендельками кончать. Едва я вышел за освещенный костром круг, как мой живот и впрямь скрутило и скрутило так сильно, что в глазах потемнело, а может это ночь и лес так сказались. Нет, это вряд ли. Резь такая, что я сейчас не сдержусь. Нырнув в ближайшие кусты, я спустил штаны. Да, с крендельками определенно пора кончать и я знаю прекрасный способ. Доем те, что у меня в сумке и больше никаких крендельков. И сахара тоже!

— М-да, — произнес хриплый голос из темноты. — Я не совсем это имел в виду, когда говорил тебе, чтобы ты сказал о скрученном животе.

Передо мной стоял черт. Собственной персоной. Стоял и смотрел в мои выпученные глаза. Уж не знаю, может у них, там, в преисподней, так принято, но он и не подумал отворачиваться, даже не смотря на все звуки, что я сейчас издавал.

— Закончил? — по-прежнему глядя на меня, спросил он, когда я завязывал штаны. — Тогда отойдем отсюда немного дальше. Да, не бойся ты, — он хлопнул меня по плечу и я едва не ушел под землю.

А тяжелая у него лапища. Хотелось бы добавить «черт возьми», но помня, как он этого не любит, я воздержусь.

Мы отошли на десяток шагов, и он кинул мне палку.

— Возьми, — сказал он. — Возьми и нападай на меня.

— Зачем? — удивился я, но палку послушно поднял.

— Затем, что ты в компании е самых лучших людей и еще более не хорошие люди ведут за тобой охоту. А раз они ведут охоту за тобой, то значит и за нами. Я не всегда смогу помогать тебе, как тогда с черными доспехами или где твой друг-рыцарь разнес заведение. Ты должен уметь защитить себя. Нападай!

И я напал. И сделал я это зря. Не считал, сколько новых синяков и шишек у меня появилось после той ночи, но когда он меня отпустил, и я доплелся до лагеря, вид у меня был измученный. Рыцарь вздохнул, покачал головой, предложил мне кашу, я отказался. Роланд снова вздохнул и снова предложил мне прекратить жрать крендельки, и на этот раз в его словах было не просто предложение, там было требование. И я с ним спорить не стал. Я избавился от крендельков, попросту сожрав их той же ночью.

С того самого дня наши тренировки с чертом стали регулярными. Не каждый день и не одинаковы по времени, но едва подворачивался случай, как я, сославшись на очередной приступ медвежьей болезни, скрывался в кустах.

Я никогда не спрашивал черта, знал ли он о том, что нам предстоит, или же его адское чутье ему подсказало обучить меня владеть мечом, но как бы то ни было, умение это спасло мне жизнь, и случай понять это представился весьма скоро. С вашего позволения я опущу несколько дней последовавших за первым уроком, тем более что за них ничего интересного не произошло. Скажу лишь, что монашка узнала, куда нам нужно двигаться. Еще скажу, что рыцарь оказался прав, и идти нам нужно было совершенно в другую сторону. Во что он естественно не забыл ткнуть носом Бели. Я вернусь к истории, через дней десять, когда мы доберемся до моря и пойдем вдоль него на юг навстречу с совсем уж плохими людьми.