Приключения Бобового Зёрнышка

Глава 22

Вы когда-нибудь встречали тролля? Вряд ли. Вряд ли, потому что вам наверняка бы не удалось выжить после этой встречи. А она была бы весьма теплой, поскольку сперва вам пришлось бы долго бегать от него, а затем наслаждаться прекрасным видом неба, лежа в луже собственной, еще горячей крови. И тем ни менее даже не сомневаюсь, что кто такие тролли вы естественно представляете. Так вот, если вы знаете, кто такие тролли, то вы легко можете представить их естественный приятный аромат. А раз вы себе его представляете, то и запросто можете вообразить, как именно будут пахнуть его ноги после многодневного быстрого перехода по болотам или пескам. Особенно после того как он снимет сапоги и развесить вокруг себя портянки.

Да, да, согласен, не самое лучшее сравнение, хотя бы, потому что тролли не носят сапог и даже их подобия. У них настолько дубленые подошвы, что эти твари могут смело шагать даже по самым острым колючкам или бегать по раскаленным углям. И все же единственный раз, встретившись с ними, вы не забудете их амбре никогда, а уж представить усиленный в сотню раз задача легкая. Попробуйте у вас получится. Получилось? Отлично, теперь вы точно знаете, как пахло в пещере дракона, через пропитанную каким-то едким раствором тряпку, сейчас висящую на моем лице, прикрывая и нос и рот.

Что? Откуда я столько знаю об источаемым троллем запахе? Что ж, я отвечу вам, раз уж это вызывает столько заинтересованности. Мне довелось не просто встретиться с троллем, но и провести в облюбованной им пещере несколько весьма незабываемых дней. Нет! Подробностей не будет! Ладно, уговорили, расскажу. Не сейчас! Не напирайте с расспросами, позже, но расскажу, не сомневайтесь.

Теперь же мы вернемся в пещеру дракона и, как следует, здесь осмотримся, хотя сделать это будет сложно, и дело не в кромешной тьме вокруг. Но обо всем по-порядку.

Как я уже сказал мы вошли в темную, темнее души дьявола, пещеру. Рыцарь, благородный сэр Роланд Гриз остановил меня тогда, когда моя, дрожащая от нетерпения нога уже была готова шагнуть внутрь, и нацепил на мое лицо пропитанную чем-то отвратительно пахнущим тряпку. Воняла эта тряпка, словно ее вымочили в винном уксусе, затем повесили проветриться рядом навозной кучей, потом оставили полежать в конюшне, и снова окунули в уксус. Или опрыскали им, чтобы не смыть все прочие ароматы. Я сопротивлялся, я пытался ее содрать, мычал что-то нечленораздельное и махал руками, отступая от сурово глядящего на меня рыцаря. Сэр Гриз всегда был разумным и весьма рачительным человеком, он никогда в жизни не позволял себе тратить силы и время впустую. Исключение для этого правила составляли только красотки, что, по его мнению, строили ему глазки. Да еще выпивка. Но в сейчас вокруг нас не было ни того ни другого и он был не намерен тратить силы на борьбу с деревенским дурачком. Он просто наклонился ко мне и прошептал ухо лишь несколько слов. Я сам выхватил тряпку из его рук, и неловко нацепил ее на нос. Она не удержалась и шлепнулась к моим ногам. Вот на это Роланд силы потратил, он поднял тряпку, отряхнул ее, приложил к моему лицу, и ловко завязал на затылке.

Что? Простите, не расслышал. А, вам интересно, что такого сказал мне рыцарь? Вы точно хотите это знать, но в его словах нет ничего интересного. Хорошо-хорошо, он сказал мне, что если я не надену тряпку, то он оставит меня здесь. И все! Нет, я уверен это точно все, но слышали бы вы какими словами он это сказал. И нет, я не могу их повторить, с нами дамы. Да и в мужском обществе я бы не стал повторять его слов, иначе у меня отсохнет язык, а у слушателей завянут уши.

Уже после пару шагов по пещере, мои красные, от слов рыцаря, уши позеленели, от царящей в пещере вони. А мое напряженное отношение к Роланду сменилось на чувство глубокой благодарности. Даже слезы на глазах выступили, а чуть позже и по щекам потекли. Факела сэр рыцарь приказал не зажигать, оставив нас стоять в кромешной темноте.

И пока мы стоим, и наши слезящиеся глаза привыкают к темноте, я расскажу вам, каким же именно составом мы сюда забрались. До самой пещеры мы шли большой командой. Кроме меня и рыцаря, благородного сэра Роланда Гриза, с нами шли проводник, что и нашел эту пещеру. Не менее, а может быть и более благородный чем рыцарь Воин Света Керанто, с тремя своими людьми. Монашка странного ордена Бели. И новый староста поселения, что никак не захотел отпускать нас, без поддержки своего огромного молота, что мирно дремал на его плече, наводя на меня благоговейный трепет. Я еще по дороге упросил его дать мне попробовать поднять это чудовище. Он хмыкнул, но согласился и поставил его на землю, так, что я подпрыгнул, так сотряслась подо мною земля. Я поплевал на руки и, ухватившись за рукоять, что была едва ли не больше меня ростом, потянул молот. Естественно я и от земли его оторвать не смог, да что там, я и сдвинуть его не сумел, хотя весь скарб Роланда таскал. Не сказал бы, что с легкостью, но и глаза мои из глазниц не вываливались. Кузнец, довольно скалясь смотрел на мои потуги, а когда я, наконец, сдался, с легкостью поднял молот и закинул его себе на плечо. Больше я его ни о чем таком не просил.

Но я отвлекся. Итак, до пещеры мы добрались весело галдящей компанией, а вот в пещеру никто кроме рыцаря, Воина Света и кузнеца не пошел. Ну и я конечно тоже. Рыцарь был от этого не в восторге, чего и не скрывал, но увидев довольную улыбку монашки, тут же потащил меня с собой. Еще бы не потащил, ведь я был вооружен. Да, кухонным ножом, да украденном на гостеприимной деревенской кухне и нет, мне не было за это стыдно, ведь я его вернул. Но от того, что я забыл его протереть от крови мне стыдно до сих пор.

И вот мы стоим в пещере и наши глаза медленно, но верно привыкают к темноте. Стояли мы долго, я успел потерять всякий интерес к предстоящему делу и кажется даже вздремнуть, а может быть погрузиться в себя. Глубоко-глубоко, так глубоко, что рыцарю пришлось меня ощутимо встряхнуть, чтобы вернуть в реальность. Вернувшись, я долго тряс головой, пытаясь сообразить где я и вообще кто я, но когда понял, усмехнулся в тряпочку, и достал свой кухонный нож.

— Ну и куда ты лезешь, козявка? — раздался в моей голове хриплый мужской голос.

— Да оставь его, — зевнул полный сладострастия женский голос, — пусть мальчик развлечется, на дракончиков посмотрит.

— А если дракон его съест? — резонно заявил мужчина.

— Это который? Только что вылупившийся? Уверен? Если он вообще уже вылупился.

— Ладно, — после короткой паузы тяжело вздохнул хриплый мужчина, — пусть идет. Но если его съедят, я лично буду пытать тебя в аду.

— Договорились! — засмеялась женщина, сладко зевнув. — Только не забудь о своем обещании.

Мужчина только сплюнул в ответ, но ничего не сказал.

— Ну, — толкнул меня в бок рыцарь, — ты готов идти, Зернышко?

Я кивнул и мы пошли.

Пещера была узкой, и все время уходила вниз. Не сказал бы что сильно, но спуск все же чувствовался. А запах, точнее вонь, усиливался. А может и оба усиливались. Как бы то ни было, глаза и горло разъедало все сильнее, и текущие по щекам широкими ручьями слезы, уже не помогали. А еще там было темно. Я успел пару раз приложиться головой о торчащие из потолка камни и может быть именно это, позволило моим глазам видеть лучше. По крайней мере, больше я головой не ударялся. Разве что ткнулся лицом в спину внезапно замершего рыцаря.

Тот на тычок и внимания не обратил, лишь протянул руку и потрепал меня по макушке. А может и не потрепал, а ощупал, кто именно ему в позвоночник дышит, но мне как-то приятнее думать, что все же потрепал. Поманил к себе кузнеца, но, не отстраняя меня, и о чем-то с ним пошептался. Кузнец кивнул и крепко вцепился в мое плечо широченной ладонью.

Рыцарь повернулся ко мне, подмигнул, сел на колено, снова подмигнул мне и приказал оставаться здесь, а сам резко развернувшись, пошел вперед. Я рванул за ним, да так и повис, болтая ногами в воздухе. Кузнец, нежно поставил меня на землю, погладил по голове и сунул мне в рот, заранее припасенный кусочек сахара. Ведь знал же чем можно заставить меня отвлечь от происходящего. Ведь точно кто-то ему подсказал. Наверняка Бели, не верю, что сэр рыцарь способен на такую подлость. А вот монашка, даром, что служительница богини, она такая, она может.

Сахар растекался по языку, глаза закрылись сами собой и кажется, что даже вонь, что тут чувствует себя полноправной хозяйкой, отступила. Я целиком и полностью растворился в блаженстве, даруемом этим маленьким сереньким полупрозрачным кристалликом. Я растворился, а вот те, кто живет в моей голове — нет. Черт пнул меня в мозг, и едва не заорал в пробитую дыру.

— Очнись дуралей!

На это я не обиделся, и сам знаю, что я не самый умный из людей, а на то, что он смеет орать на меня, находясь в моей же голове, это обидело. Ну ладно, не совсем в голове, или совсем не в голове, но орать он все равно не смеет.

Однако глаза я открыл. И чего он орет? Все, как и было. Рыцарь ушел в перед, Керанто стоит возле большого провала в стене, с обнаженным мечом в руках, и напряженно вглядывается в темноту. Кузнец, осторожно прижимает меня к себе, но глаза его на меня и не смотрят, они устремлены в темноту провала. Во как, а я и не заметил этой дыры в стене, может от того, что кузнец угостил меня сахарком, а может из-за широченной спины рыцаря.

Я поднял взгляд на кузнеца, вот у кого спина широкая, рыцарь на его фоне, мальчишка! Как я на фоне рыцаря. Кузнец скосил на меня глаза и вопросительно поднял брови.

— А куда ушел Роланд? — спросил я.

— Он скоро вернется, — вместо кузнеца ответил Керанто.

И едва его слова сорвались с губ и, отражаясь от стен, запрыгали по пещере, из темноты вынырнула рука в тяжелой кованной перчатке и поманила нас пальцем. Керанто подвинулся, пропуская вперед отпустившего меня кузнеца, затем кивнул мне, пропуская и меня, а уж когда я прошел мимо него, шагнул в темноту и сам.

В темноте мы оставались недолго. Сперва немного засветилась броня рыцаря, а затем и вся его фигура. Он стоял, упершись руками в бока, и довольно скалился. В руках его оружия не было, а точно помню, что было, когда он сюда нырял. Но сейчас он стоял со скромной, светящейся зеленым склянкой в руке. Керанто кивнул на нее, рыцарь усмехнулся и встряхнул ее, высоко подняв над головой. В склянке замелькало что-то, сильно засветилось, и коридор наполнился зеленоватым свечением.

— Светляки, — усмехнулся сэр рыцарь.

— Вижу, — скривился Керанто.

— Ага, — расплылся в улыбке кузнец.

И только я, ничего не понимая, смотрел на мельтешащих в банке жуков, и ошалело пускал слюну прямо в висящую на моем лице тряпочку. То, что на лицах всех остальных никаких тряпочек не было, я и не заметил.

Мы спустились ниже, рыцарь поставил склянку на торчащий из стены камень и отодвинул… занавеску. Да-да, самую что ни на есть настоящую занавеску и не важно, что была она из старой грязной, рваной простыни, но функции свои выполняла как надо.

Широкий коридор тут же наполнился ровным зеленым светом, льющимся снизу и рыцарь без тени сомнения в него шагнул. За ним в нем исчез и Керанто. Кузнец раздумывал не больше пары минут, а затем проследовал за ними. Я же думал дольше. Очень уж мне не хотелось лезть в этот противно зеленый свет, однако и стоять здесь в одиночестве хотелось еще меньше и, зажмурившись, я бросился за ними.

Жмурился я конечно зря. Свет не был ни ядовит, разве что цветом, ни опасен вообще, если жуков, чьи зады его и производили не трогать. Но я этого не знал и, глядя, как они копошатся на стенах, я протянул руку и взял одного. Палец тут же обожгло огнем, а на месте, которое коснулось жучка, тут же образовался ожог. Что это ожог я точно знал, потому, как такой же красовался и на моем заду. Ладно, не такой же побольше, да позаковырестей, но больше трогать жуков не хотелось.

— Не трогай жуков, — запоздало предупредил рыцарь.

Я кивнул и спрятал руку за спину.

— Успел уже, — разочарованно покачал головой Роланд. — Дай гляну!

Я послушно протянул ему руку.

— Не страшно. Пальчик поболит немного, пару дней всего, но больше не трогай. Они кусаются, не только жгутся. Могут и съесть.

Вот этого мне точно не надо. Ожоги рук мне знакомы давно, когда старший повар Люцелиус Кярро оставил меня за себя на кухне, я себе все руки обварил, пока еду готовил. Ну и конечно, то, что у меня на заду тоже е дает забыть, что это такое. Но чтобы меня, живьем съели какие-то букашки, мне совсем не хотелось, и я сместился в середину, подальше от стен и поближе к рыцарю.

— Где кладка? — деловито осведомился Керанто, кузнец поддержал его мычанием, и к нему присоединился я.

— Там, — кинул рыцарь в глубь светящейся пещеры. — Они еще не вылупились.

— Они? — в один голос спросили Керанто и кузнец, чего имени я так и не узнал.

— Они? — запоздало поддержал их я вопросом.

— Они, — кивнул рыцарь. — Там четыре яйца. Три больших, одно маленькое. Совсем крошечное.

Он пнул по камню, разгоняя копошащихся на нем жуков и, дождавшись, когда они разбегутся, сел на него.

— Уважаемый кузнец, а как давно ваши края тиранил дракон?

— Что? Тиранил? — кузнец почесал затылок. — А ты, доблестный рыцарь, спрашиваешь, сколько посевы да людей на дороге жег?

Рыцарь, молча, кивнул.

— Не так долго, а что?

Рыцарь, все так же молча, поднял что-то с земли и протянул это что-то кузнецу.

— Мать моя женщина, — охнул кузнец, глядя, на лежащий в широкой ладони рыцаря кругляш, сверкающий ровным желто-зеленым светом. — Это что? Это золото?

— Золото, — кивнул рыцарь — и вижу, тебе знакомы эти монеты.

Кузнец сглотнул и медленно с оттягом кивнул.

— И вопрос, если дракон тиранил вас, как ты сказал недолго, то откуда здесь эти монеты.

— А она не одна? — брови кузнеца взлетели и скрылись в копне сейчас зеленых волос.

— А ты ногой под собой пошеруди, — посоветовал рыцарь.

Кузнец его совету внял, ковырнул ногой землю и тихо, но весьма смачно выругался. Под его сапогом светились монеты, покрывая ровным слоем весь пол пещеры.

— Дракончиков мы сейчас убьем, — сплюнул в сторону рыцарь. — Но это золото трогать не стоит. Я бы на твоем месте вызвал бы сюда имперских служащих. Только своему владетелю не пиши, не стоит, а то ни ты, ни твои люди, ни имперская казна, ни монетки не увидят.

— Не первый день живу, — осклабился кузнец. — Знаю, что делать.

— Ну, раз знаешь, то и молодец, — кивнул рыцарь. — Зернышко! Зернышко ты где?

А меня там уже не было. Их разговор я слушал внимательно, полностью посвятив себя ему, и потому совсем не контролировал свои идущие куда-то ноги и тянущиеся к чему-то руки. Ладошки подняли с земли крохотное, чуть больше куриного яйцо и сунули его в карман.

— Не благодари, — хрипло пробурчал черт в моей голове, и голос его был, устал и мрачен. — И не говори о нем никому. Я, — он смачно зевнул, — потом тебе расскажу, что с ним делать. А сейчас я спать.

— Уснул, — многообещающе произнесла суккуб. — Я осталась одна. Совсем одна, и мне та-ак скучно. Не развеселишь меня, а, Зернышко? Нет? ну ладно, понимаю, не время, поговорим позже, — и она пропала.

— Ты чего тут? — рука рыцаря легла мне на плечо. — Вот гляди, это — он указал на стоящие на земле, похожие на остроконечные покрытые трещинами бочки, размером мне до колена яйца. Правда, то, что это яйца я тогда не знал, но рыцарь тут же объяснил, — это яйца дракона. Того самого, что напал на нас. Он приходил, точнее, прилетал, за тобой, но я его убил. Хочешь, можешь расколотить яйцо. Их тут на всех хватит.

Я хотел. Я очень хотел! И потому, не дожидаясь разрешения, вытащил нож и, сорвав с лица маску, кровожадно усмехнулся. Не знаю, что заставило рыцаря смеяться злобная ухмылка дурачка или же кухонный нож в его руках, но он кивнул и отступил на шаг, жестом приглашая меня приступать.

Я занес нож над яйцом, но ударить не успел. Яйцо зашаталось, раздался хруст, по скорлупе пошли трещины и снизу яйца вылезла уродливая, покрытая серой слизью когтистая лапа.

— Вылупляются, — ошалело обронил кузнец.

Соображал он быстрее меня, но все же медленнее чем Керанто и тем более рыцарь. Тот среагировал молниеносно, я и подумать ничего не успел, а Роланд уже подскочил к расколовшемуся яйцу и пинком помог вылупиться птенцу. Новорожденный дракончик вывалился из разбившейся скорлупы и, подняв шипастую голову, что-то жалобно запищал. Теперь быстрее всех сообразил я, и пока тварь кричала, забрав шею к потолку, я вонзил ей нож в горло.

Мне всегда хотелось знать, что чувствует человек убивающий дракона и теперь я это знал и с уверенностью, на полученном собственноручно опыте могу уверенно заявить: человек убивший дракона не чувствует ровным счетом ничего. Совершенно! Это как комара прихлопнуть. Вы ведь не переживаете, что мерзко жужжащая пьющая кровь тварь не принесет своими деткам еды? Вот и я не переживал, что новорожденный дракончик не сожрет корову в ближайшей деревне. Я стоял над еще дергающимся драконом и смотрел, как он медленно умирает. Я не видел, как с остальными разделались два рыцаря и примкнувший к ним кузнец, но судя по тому, как быстро они подскочили ко мне, это много времени не заняло.

— Зернышко! — рыцарь сгреб меня в охапку. — С тобой все хорошо? Ты в порядке? Тварь тебя не укусила? — зачастил он беспокойными вопросами.

Я улыбнулся. Беспокоится, это хорошо. Пусть беспокоится, значит, я ему не безразличен и носится он не с моим ожогом, а со мной. Именно со мной. Эта мысль меня согрела. От нее стало тепло и хорошо, я потянулся к рыцарю и зачем-то обнял его. Рыцарь прижал меня к себе.

— Мы закончили, — гладя меня по голове, прошептал он. — Нам можно уходить, — и отвернувшись в сторону, гораздо громче, — Эй, уважаемый кузнец, не смотрите за тот камень!

С этим он опоздал. Кузнец уже заглянул туда, стал цвета жужжащих вокруг жуков, согнулся пополам и пожертвовал, все тем же жукам, весь свой завтрак. Глядя, на то, как корежит здорового мужика, легко таскающего на своем плече огромный молот, я как-то расхотел туда смотреть. Но вопрос я все же задал. Роланд покачал головой и тихо прошептал всего одно слово:

— Человечина.

Я не стал ничего спрашивать, хотя так и не понял, что он имеет в виду. Сейчас я, конечно, понимаю, что дракон устроил за огромным камнем небольшую кладовочку со сладким мясом для своих еще не родившихся детишек. Вот только ни ему, ни его деткам покушать, оттуда не удастся.

До выхода мы добрались без приключений, правда я тоже едва не отдал свой завтрак, когда понял, что именно хрустит под моими ногами. А понял я это, когда одна из косточек, густо покрывавших пол, впилась мне в стопу, не пробив, впрочем, подошвы, так и застряв в ней.

А на выходе нас встретила недовольная Бели. Она живо накинулась на щурящегося после темноты Роланда и отшатнулась, почувствовав идущий от него запах. Она поморщилась, шагнула было ко мне, и сморщилась еще сильнее. До деревни она не проронила ни слова, что вполне устраивало и меня и идущего рядом со мной рыцаря.

В деревне же нас ждала жарко натопленная баня с кусочками пахнущего жиром мыла. Первыми туда нырнули трое здоровяков, я же был вынужден сидеть в сторонке дожидаясь пока большие и взрослые дяди, вдоволь намоют свои большие и натруженные мышцы. Впрочем, зря я время не терял, поведав прикрывавшей носик платочком Бели, о наших приключениях в пещере. А заодно помогая местным освободить в кладовых место для будущего урожая, поглощая запасенные ранее в неимоверных количествах. В баню я направился, довольно рыгая и поглаживая заметно оттопырившийся живот.

А пока я с блаженной улыбкой на губах, намыливал себя с ног до головы, и выливал себе на голову одно за другим ведра горячей воды где-то далеко-далеко под горой, черный дракон встал на все лапы и обводил взглядом пещеру, ставшую ему и домом и тюрьмой. Вот он поднял голову, выпустил в потолок облачко дыма и бессильно уронил голову. Ему хотелось спать. Очень хотелось. Но больше этого он хотел мести. Мести тем, кто заточил его сюда, тем, кто убил его детей. Совсем в другом конце мира, мужчина загонял до смерти одну лошадь за другой, мчась к ведомой только ему цели. А в черном замке, черный же рыцарь осматривал готовую к маршу небольшую армию. Но обо всем этом мы не знали, и я чистый, счастливый, в новенькой, сшитой специально для меня, одежде, сидел в зале крохотного местного трактира и с наслаждением потягивал только что сваренный, еще горячий сладкий компот.